Мир пророчеств

Приветствую, путешественник! Ты стоишь на пороге бесконечных возможностей. Куда ты хочешь отправиться? Какой мир ты хочешь исследовать?

Весенний бал во дворце королевы-регентши был в самом разгаре. Арисель стояла у колонны, наблюдая за танцующими парами. Её светло-каштановые локоны обрамляли изящное лицо, а голубые глаза выражали скрытое недовольство. Родители уже трижды представили ей потенциальных женихов, но девушка только вежливо улыбалась.

— Арисель, взгляни, граф Лоренц не сводит с тебя глаз! — шептала Эльвира, её младшая сестра, сияя от возбуждения. В отличие от Арисель, Эльвира кружилась в танцах весь вечер, румяная от восторга и предвкушения выгодной партии.

— Ох, сестрица, ты невозможна! — вздохнула Эльвира. — Отец сегодня в ярости. Я слышала, как он сказал матушке: “Клянусь короной регентши, в этом году Арисель выйдет замуж, даже если придётся отдать её за первого встречного.”

Арисель поморщилась, пальцы нервно сжали веер.

— Не смей даже шутить об этом! — ахнула Эльвира, округлив глаза. — Ты же знаешь, что отец никогда не простил тёте Дерии её выбор. Служение Тамману… — она понизила голос, бросив взгляд на гостей. — Это не для дочери рода Вельенских.

— Счастье? — Эльвира покачала головой. — Для таких как мы, счастье — это долг перед семьёй и королевством. — Вдруг она замерла. — Арисель, смотри! Делегация дроу входит в зал… Никогда не видела тёмных эльфов так близко.

Четверо дроу двигались через зал с грацией хищников — серокожие, белоснежноволосые, в одеждах цвета ночи с серебряными узорами. Возглавлял делегацию высокий мужчина с гордой осанкой и пронзительными алыми глазами.

— Верховный посол Нейрат, — прошептала Эльвира. — Говорят, он владеет тёмной магией.

Алые глаза посла встретились с голубыми глазами Арисель. Время словно замедлилось. Нейрат застыл, его взгляд внезапно стал острее, жёстче. Девушка почувствовала, как по коже пробежал холодок.

— Он смотрит на твой лоб, — едва слышно прошептала Эльвира.

Пальцы Арисель коснулись лба — там, где родинки образовывали узор, похожий на цветок. Она никогда не придавала этому значения.

Тёмный эльф резко изменил направление, двигаясь теперь прямо к ней. Придворные расступались перед ним, а в зале становилось всё тише.

— Что происходит? — прошептала побледневшая Эльвира.

Посол дроу остановился в двух шагах от Арисель. Его алые глаза словно видели то, что недоступно другим.

— Благословенная Лолт, — произнёс он на всеобщем языке, но с характерным акцентом. — Знак цветка Паучьей Королевы… невидимый для вас, но яркий для глаз истинных детей подземелья.

— Я… не понимаю, о чём вы говорите, — прошептала Арисель, отступая на полшага.

— Метка избранной, — продолжил Нейрат, его голос звучал как гипнотическое заклинание. — Ваш род наверняка хранит древние тайны.

Придворные начали перешёптываться, а королева-регентша подала знак страже.

— Что это было? — прошептала Эльвира, хватая сестру за руку.

Арисель глубоко вздохнула. Странная встреча оставила след холода в душе. Всё оставшееся время она ощущала на себе взгляд алых глаз, даже когда посол не смотрел в её сторону.

Бал продолжался, но душевное равновесие Арисель было нарушено. Через час отец подозвал её к себе, где уже стояла мать с нервным выражением лица.

— Дитя моё, — начал лорд Вельенский, — королева-регентша желает говорить с тобой… и с послом Нейратом. Наедине.

— Арисель, ты бледна как мел, — строго заметил отец. — Возьми себя в руки. Это великая честь.

Дрожащими руками она пригладила локоны и последовала за придворным лакеем по коридорам дворца. Сердце колотилось, предчувствуя что-то непоправимое в этой внезапной аудиенции.

Лакей трижды постучал по дверям, которые бесшумно отворились. Арисель вошла в малый королевский зал приёмов — изысканную комнату с мерцающими свечами и гобеленами. Королева-регентша восседала на троне, а рядом, в тени, стоял посол дроу Нейрат.

— Подойди, дитя, — повелела королева.

— Леди Арисель из дома Вельенских, — королева изучающе смотрела на девушку. — Посол Нейрат обратился ко мне с… необычной просьбой. Он утверждает, что видит на тебе священный знак их богини.

Арисель сделала безупречный реверанс, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри всё холодело.

— В этом нет вашей вины, дитя, — кивнула королева. — Посол Нейрат, объясните.

Дроу шагнул вперёд, его алые глаза сверкнули.

— Лолт, Паучья Королева, метит избранных. Этот знак виден только нам… и означает высшее предназначение. Предложение моей руки — это честь для обоих народов.

— Верно сказано, леди Арисель, — королева задумчиво кивнула. — Однако не все так просто. Посол Нейрат принадлежит к реформистской фракции дроу, что поддерживает мир.

— Метка Лолт не просто религиозный символ, — добавил Нейрат. — Ваш брак со мной предначертан высшими силами и укрепит союз между народами.

— Я вижу смятение в ваших глазах, леди, — внезапно сказал Нейрат, наклонив голову. — Позвольте исправить моё поспешное суждение. Возможно, это знак не Лолт, а Эйлистраи — Танцующей Луны, богини искупления и новых начинаний.

Королева резко посмотрела на посла.

— Отличный вопрос, — одобрительно кивнула королева.

Нейрат сложил руки на груди, его лицо оставалось бесстрастным.

— Знак Эйлистраи обещает перемены и новый путь. Брак между нашими народами через избранных богиней — это не просто союз двух существ, это мост между цивилизациями.

Арисель почувствовала, как холодок пробежал по спине. Королева подалась вперёд, её взгляд стал острым.

— Пророчество? Об этом вы не упомянули в наших предыдущих беседах, посол.

— Это священное знание моего народа, — ответил дроу. — Я увидел знак и понял — время пришло.

От прикосновения дроу лоб Арисель засветился серебристым светом, проявляя тонкий силуэт лунного цветка. Королева потрясённо выдохнула.

— Знак Эйлистраи, — произнёс Нейрат. — Теперь вы видите правду своими глазами, Ваше Величество.

Арисель застыла, ощущая тепло, разливающееся от метки.

— Судьба не спрашивает “почему”, — ответил Нейрат, отступая на шаг. — Знак выбирает достойную.

Королева поднялась с трона:

— Довольно. Леди Арисель не вещь для политических торгов. Дайте ей время осмыслить всё.

Глаза девушки наполнились благодарностью к регентше.

— Я — Кинвал'Нойр, — произнёс Нейрат, в его голосе зазвучала новая нота. — Верховный жрец храма Эйлистраи. Только я могу правильно направить избранную богиней.

Королева нахмурилась:

— Вы скрыли свой истинный титул, посол.

— В этих стенах я прежде всего дипломат, — ответил дроу.

— Я никогда… — Арисель запнулась, в замешательстве глядя на королеву. — Мне никогда не говорили, что моё имя эльфийское.

Королева-регентша подняла бровь:

— Лорд Вельенский никогда не упоминал об этом. Весьма… необычный выбор для человеческой аристократии.

— Совпадения редко бывают случайными, — заметил Нейрат.

— Моя… мать? — Арисель почувствовала, как земля уходит из-под ног. Тайны и недомолвки окружали её со всех сторон.

Королева хлопнула в ладоши:

— На сегодня достаточно. Леди Арисель вернётся к родителям. Вопрос о… возможном союзе требует длительного обсуждения.

Королева встретилась взглядом с Арисель, в её глазах промелькнуло сочувствие.

— В делах королевства личные желания часто приносятся в жертву долгу. Но я не допущу брака против твоей воли.

Нейрат напрягся:

— Знак богини нельзя игнорировать. Последствия могут быть… непредсказуемыми.

— Мудрое решение, Ваше Величество, — Нейрат склонил голову, но в его алых глазах читалось напряжение.

— Леди Арисель, вы свободны до завтра, — королева жестом отпустила девушку. — Обсудите всё с родителями. Завтра я жду вас и лорда Вельенского.

В коридоре Арисель прислонилась к стене, пытаясь восстановить дыхание. Метка на лбу всё ещё ощущалась теплом. Мысли кружились вихрем — тайна её имени, загадочный знак, странное предложение дроу…

— Леди? — осторожно спросил лакей. — Ваши родители беспокоятся.

— Жениха? — прошептала Арисель, чувствуя, как комната начинает кружиться. — Какого ещё жениха?

— Граф Мередит! Отец в восторге! — Эльвира не замечала бледности сестры. — А что хотела королева? Почему тебя позвали? Что этот страшный дроу…

Арисель пошатнулась, перед глазами поплыли чёрные пятна.

— Арисель, милая, выпей, — мать протянула бокал с водой, в её глазах читалось беспокойство.

— Что за неподобающее поведение? — шёпотом выговаривал отец. — В самый важный момент! Граф Мередит ждёт представления!

Арисель отпила воды, чувствуя, как метка на лбу пульсирует.

Леди Вельенская замерла, её лицо побледнело. Лорд нахмурился, быстро оглядываясь по сторонам.

— Что за странный вопрос в такой момент? — раздражённо бросил он.

— Посол дроу сказал, что моё имя эльфийское, — Арисель пристально смотрела на мать. — Это правда?

Пальцы леди Вельенской задрожали на бокале.

Глаза Арисель расширились от изумления.

— Дроу? Жрица Виалии? — её голос дрожал. — И вы молчали все эти годы?

— Тише! — прошипел отец. — История могла навредить нашему положению при дворе.

— Она оставила странный амулет, — прошептала мать, избегая взгляда дочери. — Серебряный цветок луны. Я… спрятала его.

— Мы поговорим дома, — твёрдо сказал лорд Вельенский. — А сейчас соберись. Граф Мередит ждёт.

— Но королева… посол дроу… — начала Арисель.

— Что? — отец резко повернулся к ней. — Что ещё за посол?

Придворные начали оглядываться на их напряжённый разговор.

— Ах, граф Мередит! — воскликнул лорд Вельенский, мгновенно меняя тон на радушный. — Моя дочь просто переутомилась от обилия впечатлений.

Граф склонился в изысканном поклоне перед Арисель, его пристальный взгляд скользнул по её лицу.

— Какое сокровище, — произнёс он, целуя руку девушки.

— Для меня честь познакомиться с вами, граф, — произнесла Арисель механически, чувствуя подступающую дурноту.

Комната вновь поплыла перед глазами. Мать, заметив побледневшее лицо дочери, всплеснула руками:

— О боги! Арисель действительно нездоровится. Прошу простить нас, граф.

Едва граф отошёл, отец Арисель нахмурился:

— Что с тобой сегодня? Ты срываешь все наши планы!

— Фелиция, экипаж, — тихо сказала мать пажу. — Мы покидаем бал. Моей дочери нужен отдых.

Арисель видела, как мимо проходит Нейрат, его алые глаза встретились с её взглядом.

В этом хаосе чувств Арисель поймала себя на странной мысли — холодный взгляд алых глаз Нейрата пугал её, но не вызывал того отвращения, которое она ощутила от прикосновения графа.

Мать поддержала её под локоть:

— Идём, дитя. Дома во всём разберёмся.

В тесной тишине кареты Арисель слышала взволнованный шёпот родителей.

— Что там случилось с королевой? — настойчиво спрашивал отец.

— Не сейчас, — одёргивала его мать, бросая встревоженные взгляды на дочь.

Под опущенными веками Арисель чувствовала, как пульсирует метка на лбу.

Что-то изменилось. Арисель чувствовала это всем своим существом — словно невидимая завеса приподнялась, открывая новое восприятие мира. Сквозь закрытые веки она видела серебристые нити, пронизывающие пространство кареты.

Что происходит со мной? — пронеслось в её голове.

Карета подпрыгнула на ухабе. За окном мелькали фонари вечернего города, но Арисель видела лишь образ Нейрата перед мысленным взором. Пугающий и чужой, он единственный знал правду о метке, о странных ощущениях, что захлёстывали её.

Брак с ним казался невозможным. Но и судьба графини Мередит пугала не меньше.

— Отец, вы не понимаете, — начала Арисель, но лорд Вельенский отмахнулся.

— Завтра! — отрезал он. — Я слишком устал для споров.

Служанки проводили Арисель в её покои. Оставшись одна, она подошла к зеркалу — на лбу всё ещё мерцал едва заметный серебристый знак, похожий на лунный цветок.

Мысль об амулете не давала покоя. Серебряный цветок луны… Возможно, в нём кроется ответ. Арисель прислушалась — дом затих, родители, должно быть, уже удалились в свои покои.

Она накинула лёгкий халат. «Мать наверняка хранит его в своей шкатулке с драгоценностями», — подумала девушка, тихо открывая дверь.

Арисель замерла у приоткрытой двери. Мать сидела у туалетного столика, держа в руках серебряную цепочку. На конце цепочки качался амулет — цветок с тонкими лепестками, мерцающий в свете свечи.

Леди Вельенская не замечала дочь, её лицо выражало глубокую задумчивость и тревогу.

Леди Вельенская вздрогнула, машинально сжав амулет в ладони. Её глаза расширились от испуга.

— Арисель! Ты… не должна была…

Но взгляд матери остановился на светящемся знаке на лбу дочери. Она побледнела.

— О, Виалия милосердная, — прошептала она. — Это правда… Всё сбывается.

Леди Вельенская пошатнулась, едва не уронив амулет.

— Нейрат? Дроу? — она опустилась на край кровати. — Неужели время пришло?

Она взглянула на амулет в своей ладони, затем на сияющий знак дочери.

— Та жрица… она предупреждала… но я не верила…

Леди Вельенская погладила волосы дочери дрожащей рукой.

— Она сказала… что ты особенная. Что когда придёт время, знак проявится на твоём лбу, и тогда придёт тот, кто свяжет два мира. Она говорила о союзе, который изменит судьбу народов…

Мать вложила амулет в ладонь Арисель.

Леди Вельенская судорожно вздохнула, сжав руки дочери.

— Тётя Дерия… Но пророчество… — она покачала головой. — Дитя моё, боюсь, твоя судьба предначертана. Тот дроу… если он увидел знак…

Амулет в руке Арисель засветился ярче, отзываясь на метку на её лбу.

— Твой отец… — леди Вельенская отвела взгляд. — Он никогда не верил в пророчества. И его неприязнь к дроу… Он сделает всё, чтобы выдать тебя за графа.

Она встала, обнимая себя за плечи:

— Но королева знает. Если она поддержит посла… даже твой отец не сможет противиться.

— Дитя моё, — леди Вельенская взяла лицо дочери в ладони, — я вижу в тебе себя в молодости. Я тоже мечтала о свободе… но судьба приготовила мне иной путь.

Амулет пульсировал в руке Арисель, словно живое сердце.

— Возможно, твоя судьба с Нейратом не такая мрачная, как кажется. Та жрица говорила о великой цели.

Серебряный цветок в её ладони словно шептал древние тайны. Арисель чувствовала странное притяжение, будто амулет был частью её самой.

— Я боюсь, мама, — прошептала она, глядя на мерцающий металл. — Боюсь, что потеряю себя.

Леди Вельенская обняла дочь:

— Иногда мы находим себя именно там, где меньше всего ожидаем.

— Правда редко приходится ему по душе, — горько усмехнулась леди Вельенская. — Завтра нас ждёт королева. Я буду рядом… когда всё откроется.

Она сжала руки дочери:

— Дай мне время подготовить его. Возможно, если он узнает обо всём постепенно…

В глазах матери Арисель увидела давно скрываемую силу.

Глаза леди Вельенской наполнились слезами. Она прижала дочь к сердцу.

— Моя девочка… в этом и есть самая большая боль материнского сердца — отпустить дитя в неизвестность.

Она отстранилась, глядя Арисель в глаза:

— Но я верю, что ты никогда не будешь по-настоящему одна. Твоя сила внутри тебя.

— Завтра новый день, — тихо сказала леди Вельенская, целуя дочь в лоб рядом со светящимся знаком.

Оставшись одна, Арисель подошла к окну. Луна освещала ночной сад. Девушка сжала амулет в ладони, чувствуя, как решимость крепнет в её сердце.

Если суждено стать женой дроу, она не потеряет себя в чужом мире.

Завтрак в поместье Вельенских проходил в гнетущей тишине. Лорд Вельенский метал гневные взгляды на жену и дочь.

— Абсурд! — наконец разразился он, стукнув кулаком по столу. — Никакие метки, пророчества и амулеты не заставят меня отдать дочь какому-то… дроу!

Арисель молча касалась серебряного цветка у шеи.

— Королева! — лорд Вельенский побагровел. — С каких пор королева решает судьбы дочерей рода Вельенских?

Он в ярости отбросил салфетку:

— Что же… мы отправимся во дворец. И я лично объясню Её Величеству, почему моя дочь станет графиней Мередит, а не женой… — он запнулся, не желая произносить слово “дроу”.

— Арисель, что происходит? — шепнула Эльвира, наклонившись к сестре. — Почему отец так злится? И откуда у тебя этот амулет?

Её взгляд метнулся ко лбу Арисель, где всё ещё слабо мерцал серебристый знак.

— И что это… на твоём лбу? — в глазах Эльвиры мелькнул испуг.

Час спустя семейство Вельенских отправилось во дворец. В карете Эльвира не отрывала взгляда от сестры, от таинственного амулета и мерцающего знака.

— Дроу хочет жениться на тебе? — прошептала она, широко раскрыв глаза, когда Арисель закончила краткий рассказ. — Тот самый страшный посол?

— Матушка богиня! — выдохнула Эльвира, прижав ладони ко рту. — И ты… согласишься?

Она переводила взгляд с Арисель на родителей, сидящих напротив. Лорд Вельенский смотрел в окно, желваки играли на его скулах. Леди Вельенская нервно теребила перчатки.

— Я боюсь за тебя, — прошептала Эльвира, сжимая руку сестры.

— Если бы только был другой путь… — прошептала Арисель, глядя на сестру с печалью. В глазах Эльвиры стояли слёзы.

— Когда ты уедешь с… ним, — Эльвира запнулась, — отец наверняка и меня скоро выдаст замуж.

Карета остановилась у дворцовых ворот. Их ждали.

Лорд Вельенский побагровел от такой дерзости. Арисель замерла, но в глазах дроу не было угрозы — лишь глубокое почтение.

— Избранная Эйлистраи, — произнёс он на общем языке с акцентом, — верховный жрец Нейрат просил сопроводить вас.

Придворные наблюдали с изумлением, как тёмный эльф склонил голову перед человеческой девушкой.

Дроу выпрямился, его лицо осталось бесстрастным:

— Как пожелаете, лорд Вельенский. Королева-регентша ожидает всю семью.

Второй дроу встал по другую сторону от Арисель, словно почётный караул. Придворные перешёптывались, наблюдая, как гордый лорд Вельенский скрипит зубами от унижения.

С каждым шагом по мраморным коридорам дворца метка на лбу Арисель разгоралась ярче. Придворные останавливались, глядя на процессию с изумлением и страхом.

— Что происходит? — прошептала Эльвира, видя, как серебристое сияние вокруг сестры усиливается.

Дроу двигались с безупречной грацией, их лица выражали благоговение перед Арисель.

Двери тронного зала распахнулись перед ними. Внутри ждали королева-регентша и Нейрат. Когда Арисель переступила порог, посол дроу сделал шаг вперёд, его алые глаза вспыхнули.

— Знак пробуждается полностью, — произнёс он. — В присутствии Избранной древняя магия возвращается в мир.

— Я… не понимаю, — произнесла Арисель, внезапно осознав, что все взгляды устремлены на неё.

Пристальный огненный взгляд Нейрата уже не вызывал прежнего страха. Теперь он вызывал странное волнение, пробегающее по коже. Его чеканный профиль, гордая осанка и благородство осанки заставили её опустить глаза.

— Что значит “избранная”? — спросила она тише. — Что от меня требуется?

Тронный зал замер. Королева подалась вперёд на троне, лорд Вельенский сжал кулаки, леди Вельенская смотрела на дочь с тревожным ожиданием.

Арисель чувствовала, как амулет на груди и метка на лбу пульсируют в унисон. Странное спокойствие снизошло на неё.

— Я… согласна, — произнесла она тихо, но твёрдо. — Я принимаю ваше предложение, посол Нейрат.

Тронный зал наполнился шепотом изумления. Гордый дроу, верховный жрец и посол, преклонил колено перед человеческой девушкой.

— Клянусь служить пророчеству и вам, избранная Эйлистраи, — произнёс Нейрат, протягивая к ней руку.

Метка на лбу Арисель вспыхнула ярким светом, соединяясь серебристой нитью с алыми глазами дроу.

Нейрат поднялся с колена, его взгляд не отрывался от лица Арисель.

— Церемония должна пройти в Храме Танцующей Луны, в землях дроу, — произнёс он. — Только там благословение Эйлистраи обретёт полную силу.

Лорд Вельенский побледнел:

— В земли дроу? Моя дочь никогда не ступит в подземное царство!

Арисель выпрямилась, серебристое сияние окутало её силуэт. Впервые она говорила с отцом не как послушная дочь, а как женщина, выбравшая свой путь.

— Это моя судьба, отец, — произнесла она с неожиданной твёрдостью. — Я должна следовать ей.

Лорд Вельенский отступил, словно увидев дочь впервые:

— Что они сделали с тобой?

На лице лорда Вельенского отразилась сложная гамма чувств — гнев сменился удивлением, затем гордостью.

— Истинная Вельен, — прошептал он, склонив голову.

Нейрат смотрел на Арисель с новым выражением — не просто благоговением перед избранной, но уважением к женщине, чья сила духа равна его собственной.

— Благодарю вас, — прошептала Арисель, чувствуя, как напряжение отпускает её.

Нейрат кивнул с неожиданным пониманием:

— Узы семьи священны в любой культуре.

Эльвира незаметно взяла сестру за руку, глаза её блестели от слёз.

— Бал в вашу честь, — объявила королева. — Первый союз между нашими народами будет отмечен достойно.

Лицо Эльвиры вспыхнуло, она в шоке уставилась на отца.

— Отец! — воскликнула она. — Я… я не вещь для торгов!

Леди Вельенская положила руку на плечо мужа:

— Дорогой, одну дочь мы уже отдаём по воле судьбы. Может, позволим второй самой выбрать?

Королева едва заметно улыбнулась, наблюдая эту семейную сцену.

— Ваши материальные ценности меня не интересуют, — Эльвира скрестила руки на груди, совершенно забыв о королевском протоколе.

Арисель не смогла сдержать улыбки при виде возмущённой сестры. Даже Нейрат, казалось, заинтересовался этой сценой, слегка наклонив голову.

— Возможно, на завтрашнем балу ваша младшая дочь найдёт кого-то более… подходящего, — дипломатично заметила королева.

— Избранная, — тихо произнёс Нейрат, его голос звучал мягче, чем раньше. — Ваша метка реагирует на мою близость. Это связь Эйлистраи.

Арисель не смела поднять глаз, чувствуя, как огненные волны поднимаются от его пальцев на её локте, разливаясь по всему телу.

— Я… не понимаю, что со мной происходит, — прошептала она.

Арисель подняла взгляд, впервые осмеливаясь посмотреть прямо в алые глаза дроу.

— Через меня? Но я… обычная девушка, — её голос дрогнул. — Как я могу принести благословение целому народу?

— Не обычная, — покачал головой Нейрат. Впервые в его взгляде промелькнуло что-то… человеческое. — Метка выбирает достойных. И я… рад, что она выбрала вас.

Лицо Нейрата стало задумчивым, он покачал головой:

— Пророчество говорит о союзе. Не просто о служении. Наши народы должны соединиться… — он помедлил. — Кровь должна смешаться для нового начала.

В его алых глазах мелькнуло что-то похожее на смущение:

— К тому же… я вижу в вас не только избранную Эйлистраи. Вы… притягиваете меня, леди Арисель.

— Всё так быстро, — прошептала Арисель, опустив глаза. — Вчера я была просто дочерью лорда Вельенского, а сегодня я… избранная, невеста дроу.

В её голосе слышалась растерянность, но и что-то ещё — едва уловимое признание притяжения, которое она ощущала.

Нейрат осторожно коснулся её подбородка, приподнимая её лицо:

— У нас будет время узнать друг друга, Арисель Вельенская.

Нейрат внимательно выслушал историю о жрице-дроу, служительнице Виалии, и серебряном амулете. С каждым её словом его глаза становились всё более задумчивыми.

— Теперь всё обретает смысл, — произнёс он тихо. — Это была Мирисель, Последняя Провидица. Она исчезла двадцать лет назад после пророчества…

Он коснулся амулета на шее Арисель:

— Она знала… всегда знала, кем вы станете.

Тень сомнения пробежала по лицу Нейрата. Впервые он выглядел неуверенным.

— В моей культуре судьба почитается выше личных желаний, — произнёс он тихо. — Но… — его голос смягчился, — я не хочу, чтобы вы чувствовали себя пленницей пророчества.

Он отступил на полшага:

— Если ваше сердце окончательно против… я найду способ почтить пророчество иначе.

Что-то изменилось во взгляде Нейрата — к благоговению перед избранной добавилось искреннее уважение к женщине перед ним.

— Вы обладаете силой духа, достойной жрицы Эйлистраи, — произнёс он, и в его голосе звучало неподдельное восхищение. — Ваш народ называет нас тёмными, но я вижу, что в вас сияет внутренний свет.

Впервые Арисель увидела в его глазах не пугающий огонь, а тепло.

— Стары раны глубоки, — кивнул Нейрат, его голос стал серьёзнее. — Мой народ помнит изгнание на поверхность, ваш — наши набеги и тёмную магию.

Он осторожно взял руку Арисель в свою — серая ладонь дроу контрастировала с её бледной кожей.

— Возможно, именно в этом высший смысл нашего союза. Не просто пророчество… а мост между мирами.

Арисель задумалась, глядя на их соединённые руки. Серая ладонь дроу была тёплой, не холодной, как она ожидала.

— Уже нет, — ответила она честно. — Вначале… да. Но теперь это скорее… трепет перед неизвестным. Ваш мир, ваши обычаи… я ничего не знаю о жизни дроу.

Она подняла глаза:

— И всё же я больше не боюсь вас… Нейрат.

Румянец вновь окрасил щёки Арисель. Она прекрасно уловила скрытый подтекст его слов. Обещание касалось не только красот подземного мира дроу.

— Я… постараюсь быть открытой к новому, — произнесла она, не поднимая глаз, но не отнимая руки от его ладони.

Лёгкая улыбка тронула губы Нейрата, впервые смягчая его строгое лицо.

— Вы мудры, — тихо ответила Арисель, с благодарностью глядя на дроу.

В этот момент она увидела в нём не пугающего посла тёмных эльфов, а существо, способное понимать и уважать её чувства. Что-то новое родилось между ними — первый хрупкий мостик доверия.

Глаза Нейрата мягко светились, когда он почтительно отпустил её руку.

— Арисель, — осторожно произнесла Эльвира, бросая встревоженные взгляды на Нейрата. — Отец хочет поговорить с тобой.

Её глаза округлились, когда она заметила, как сияет метка на лбу сестры.

Нейрат почтительно поклонился младшей Вельенской:

— Леди Эльвира, не правда ли? У вас с сестрой одинаковые глаза.

— Приятно познакомиться, леди Эльвира, — Нейрат склонил голову с неожиданной учтивостью, которая, казалось, удивила младшую Вельенскую.

Эльвира нерешительно сделала реверанс, её страх постепенно уступал место любопытству:

— Вы… действительно заберёте мою сестру в подземное королевство?

Арисель затаила дыхание, наблюдая за этим первым настоящим диалогом между её близкими и будущим мужем.

Глаза Эльвиры расширились от удивления. Улыбка тёмного эльфа, неожиданно тёплая, застала её врасплох.

— Я? В королевстве дроу? — она переводила взгляд с Нейрата на сестру. — Это… возможно?

Лицо Арисель просветлело. Мысль о том, что связь с семьёй не будет полностью разорвана, принесла ей огромное облегчение.

Нейрат рассмеялся — неожиданный мелодичный звук, совсем не похожий на его обычный серьёзный тон.

— Леди Эльвира, вы полны сюрпризов, — его алые глаза блеснули. — В моём доме есть младший брат, хотя не уверен, что ваш отец выдержит потерю обеих дочерей.

Арисель смотрела на сестру с изумлением, не веря своим ушам.

— Долг призывает, — с достоинством произнёс Нейрат, склонив голову перед сёстрами. — До скорого свидания, леди Арисель… леди Эльвира.

Когда дроу удалились, Эльвира схватила сестру за руку:

— Я не это имела в виду! — прошептала она с горящими щеками. — Ты же знаешь мой длинный язык…

Эльвира крепче сжала руку сестры, уловив грусть в её голосе.

— Ты боишься одиночества там, среди чужих? — тихо спросила она, внезапно осознав всю тяжесть судьбы Арисель.

Вокруг них суетились придворные, но в этот момент сёстры словно оказались в собственном мире, связанные узами, которые скоро растянутся между двумя королевствами.

Эльвира побледнела, наконец полностью осознав реальность предстоящих перемен.

— Как же страшно, — прошептала она. — Уйти в чужой мир, к чужому народу… к мужу, которого не знаешь.

Она крепче сжала руку сестры:

— Я буду приезжать к тебе так часто, как только смогу. Клянусь!

Глаза Эльвиры наполнились слезами:

— Ты думаешь, что мы… больше не увидимся?

Арисель коснулась щеки сестры:

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Может, со временем… когда я пойму, как всё устроено в их мире.

— Пугающий снаружи может быть добрым внутри, — прошептала Арисель, вспоминая теплоту в глазах Нейрата. — Я буду сильной, сестра. Ради тебя, ради нашей семьи.

Эльвира сложила руки в молитвенном жесте:

— Боги услышат меня. Я буду молиться каждый день, чтобы увидеть тебя снова… счастливой.

Дворец превратился в улей — слуги с подносами, декораторы с гирляндами цветов, музыканты, настраивающие инструменты.

В покоях, выделенных семье Вельенских, Арисель стояла перед зеркалом, пока служанки примеряли на неё платье с серебряной вышивкой.

— Самый важный вечер твоей жизни! — щебетала мать, пока отец мрачно смотрел в окно.

— Без Нейрата метка почти не видна, — задумчиво произнесла Арисель, прикасаясь к своему лбу.

— Может, это хорошо? — прошептала Эльвира, поправляя складки своего голубого платья. — Меньше вопросов от гостей.

Арисель улыбнулась отражению сестры в зеркале. Сегодня весь двор будет смотреть на неё — на человеческую девушку, выбранную дроу.

Когда великолепный бал начался, Арисель оказалась в центре внимания.

— Какое мужество, дорогая, — прошептала графиня Лорейн, сжимая её руку чуть сильнее необходимого. — Выдержать такое испытание…

— Интересно, как выглядят их подземные города, — задумчиво произнёс молодой аристократ.

— Говорят, они пьют кровь! — шептались дамы за веерами.

— Времена изменились, — храбро возразила Арисель, выпрямляя спину. — Король дроу и реформисты порвали с тёмными традициями прошлого.

— Такая наивность, — вздохнула пожилая герцогиня. — Змея всегда остаётся змеёй, даже если сбрасывает кожу.

Эльвира поспешила на помощь сестре:

— Посол Нейрат служит Эйлистраи, богине надежды и нового пути!

— Их глаза видят красоту там, где мы видим лишь тьму, — неожиданно твёрдо ответила Арисель, удивляясь своей смелости. — Они часть их…

Её слова прервал внезапный шёпот, пробежавший по залу. Двери распахнулись, и в них вошёл Нейрат с делегацией дроу, одетых в изысканные церемониальные одежды.

Метка на лбу Арисель вспыхнула серебром, словно отвечая на его появление. Дроу двигался сквозь расступающуюся толпу с грацией хищника — опасного, но завораживающего.

Эльвира тихо ахнула рядом:
— Он… впечатляет.

Придворные дамы, только что шептавшиеся о “демонах”, теперь украдкой рассматривали статную фигуру посла. В его чуждой, экзотической красоте было что-то гипнотическое.

Время словно замедлилось, когда Нейрат приблизился к ней. Арисель чувствовала, как каждый шаг дроу отзывается пульсацией в метке на её лбу. Придворные отступили, образуя вокруг них пустое пространство.

— Леди Арисель, — произнёс он, склоняясь в церемонном поклоне. Его голос, глубокий и мелодичный, заставил её вздрогнуть.

Когда он выпрямился, их глаза встретились — алые и голубые.

— Начнем наш бал, посвященный знаменательному событию — первому за многие века! — провозгласила королева-регентша с трона. — Отпразднуем этот союз мира и дружбы и восславим достопочтенного Нейрата из королевства Нар'Шадаар и леди Арисель Вельенскую!

Музыканты заиграли торжественную мелодию, а Нейрат протянул руку Арисель:

— Окажете ли мне честь?

Когда их руки соединились, по телу Арисель пробежала волна серебристого огня. Метка на её лбу вспыхнула ярким светом, видимым теперь для всех присутствующих. Придворные ахнули, кто-то перекрестился.

Нейрат уверенно вывел её в центр зала. К удивлению Арисель, дроу двигался с невероятной грацией, ведя её в сложных па придворного танца.

— Вы полны сюрпризов, — прошептала Арисель, когда он виртуозно провёл её в сложном повороте. — Я не ожидала…

— Чтобы дроу владел придворными танцами? — в его алых глазах мелькнуло что-то похожее на улыбку. — Я изучал вашу культуру годами.

Весь зал словно растворился — существовали только они двое, серебристое сияние окутывающее их, и странное, пьянящее ощущение, от которого кружилась голова.

— Мои соотечественники, — ответил Нейрат, провожая Арисель к менее оживлённой части зала. — Дроу редко посещают человеческие празднества.

Он указал на элегантную женщину-дроу с изящной серебряной диадемой:

— Моя сестра, Шаэрра, верховная жрица Эйлистраи. Рядом с ней — Тиран, мой брат, воин и советник короля.

Нейрат посмотрел на неё с удивлением, а затем в его глазах мелькнуло понимание и — впервые — искренняя улыбка.

— Вы шутите, — произнёс он так, словно это было необычайным открытием. — Я не думал, что вы запомните тот разговор.

Тиран, стоявший поодаль, был заметно моложе Нейрата, его черты тоньше, а глаза — не алые, а глубокого янтарного цвета.

— Помимо моих брата и сестры, с нами храмовые стражи, — Нейрат указал на двух высоких воинов с суровыми лицами. — И Лирия, — он кивнул в сторону женщины-дроу, стоявшей немного в стороне.

В отличие от других, у Лирии волосы имели серебристый оттенок, а глаза — необычный фиолетовый цвет.

— Она лекарь и провидица, ученица Мирисель.

— Они прибыли недавно, — ответил Нейрат. — В преддверии нашего… союза. Только я постоянно живу при человеческом дворе. Дипломатия требует жертв.

В его голосе промелькнула лёгкая горечь.

— Наш народ не привык к яркому свету поверхности. Для многих дроу долгое пребывание здесь — испытание.

Нейрат посмотрел на неё с неожиданным пониманием.

— У нас нет солнца, — мягко произнёс он, — но есть своя красота. Светящиеся грибы создают сияние, похожее на лунный свет. Подземные озёра отражают каждый луч. Кристаллы в пещерах сверкают, как звёзды.

Он на мгновение коснулся её руки:

— Я позабочусь, чтобы у вас были солнечные комнаты с выходом на поверхность.

Нейрат помрачнел, его лицо стало серьёзным.

— Вы хорошо осведомлены, — тихо произнёс он. — Да, наш народ угасает. Уже почти двадцать лет ни один ребёнок не родился среди дроу. Наши мудрецы считают, что древняя магия покидает нас…

Он бросил взгляд на метку на её лбу:

— Пророчество говорит, что избранная принесёт обновление крови и возрождение магии.

Нейрат заметил её смущение, и на его серой коже тоже проступил едва заметный темный румянец.

— Простите мою прямоту, — произнёс он тихо. — В нашей культуре говорят об этом… более открыто.

Он отвёл взгляд:

— Я не хотел вас смутить. Всему своё время, как мы уже говорили.

Нейрат, заметив её взгляд и румянец, понял ход её мыслей. Деликатно отступив на полшага, он дал ей пространство для дыхания.

— Леди Арисель, — его голос стал мягче, — наш союз будет строиться на уважении. Я никогда не потребую того, к чему вы не готовы.

Тем не менее, электрическое притяжение между ними было почти осязаемым, как серебристые нити, соединяющие их.

Нейрат заметил её смятение и мягко перевёл разговор:

— Расскажите о ваших любимых книгах, леди Арисель, — его голос звучал успокаивающе. — Я заметил много романов в библиотеке вашей семьи.

Это было неожиданно личное наблюдение, показывающее, что он действительно интересовался её жизнью.

— В нашей культуре тоже ценят истории о великих чувствах, — добавил он тише.

Арисель с благодарностью уловила смену темы, посмотрев туда, куда указывал Нейрат. Эльвира кружилась в танце уже с третьим кавалером, её щёки раскраснелись от удовольствия.

— Да, сестра всегда любила балы, — улыбнулась Арисель. — У неё лёгкий характер… она быстро находит общий язык с людьми.

Наблюдая за весёлой сестрой, она почувствовала, как напряжение покидает её тело.

Арисель слегка улыбнулась, ценя его усилия:

— Я всегда предпочитала книги и сады шумным собраниям, — призналась она. — В детстве меня считали странной — я могла часами сидеть под старым дубом с книгой, пока другие девочки учились танцевать.

Она бросила быстрый взгляд на Нейрата:

— А какие места любите вы? Там… в вашем мире?

— Вы… плаваете? — Арисель не смогла скрыть удивление, представив сурового дроу в водах подземных источников.

Нейрат кивнул, в его глазах мелькнуло что-то похожее на тёплые воспоминания:

— У Хрустального Водопада вода настолько прозрачна, что видны все оттенки синего. Когда свет кристаллов падает на неё, кажется, будто плывёшь в небе.

Нейрат выглядел одновременно удивлённым и позабавленным:

— В нашей культуре плавание — естественное умение, как ходьба. В подземных пещерах много водных путей.

Он склонил голову, его взгляд стал мягче:

— Если пожелаете, я мог бы научить вас. В термальных источниках Нар'Шадаара есть приватные бассейны для знати.

Щёки Арисель вновь залились румянцем, когда её воображение нарисовало картину приватных уроков плавания с Нейратом.

Заметив её реакцию, дроу слегка приподнял бровь, а затем понимание отразилось на его лице.

— Прошу прощения, — произнёс он тихо. — В нашей культуре нет таких… ограничений в отношении воды. Я забываю о различиях.

— В некоторых аспектах, да, — задумчиво ответил Нейрат. — Для дроу тело — это просто инструмент духа. Мы не окружаем физическое такими сложными правилами.

Он нашёл в себе смелость добавить с лёгкой улыбкой:

— Но в других вопросах наши традиции могут показаться вам слишком строгими. Например, в вопросах чести и долга.

Взгляд Нейрата стал внезапно серьёзным и искренним:

— В вас есть сила, которую вы ещё не осознаёте, — тихо произнёс он. — Я вижу в вас решимость и внутренний свет.

Он чуть приблизился:

— Я буду рядом на каждом шагу. Вы не одна, Арисель.

В объятиях танца время словно замерло. Алые глаза Нейрата не отрывались от её лица, а серебристое сияние окутывало их, словно кокон, отделяя от остального мира.

Арисель чувствовала, как страхи отступают. В этот краткий, драгоценный момент существовали только они двое, движение и музыка. Метка на её лбу светилась мягким светом, резонируя с чем-то глубоким внутри неё.

— Посмотрите, — Арисель едва сдержала удивлённый возглас, указывая на другой конец зала.

Граф Мередит, немолодой аристократ с чопорной осанкой, вёл Эльвиру в танце. Лицо младшей сестры было натянуто-вежливым, хотя улыбка не достигала глаз.

— Ваш отец, похоже, быстро нашёл замену, — тихо заметил Нейрат, наблюдая, как лорд Вельенский довольно кивает, глядя на танцующую пару.

— Боюсь, что так, — кивнул Нейрат, внимательно наблюдая за выражением лица Арисель. — Граф Мередит не получил вас, теперь ваш отец предлагает ему сестру.

Напряжённое лицо Эльвиры и её скованные движения ясно говорили о дискомфорте.

— Она выглядит несчастной, — тихо добавил дроу с неожиданным сочувствием.

Нейрат задумчиво наблюдал за танцующей парой, затем его взгляд скользнул к своему младшему брату, стоящему у стены.

— Возможно… — начал он тихо, — ваша сестра могла бы познакомиться с придворными Нар'Шадаара. С теми, кто ценит… живость духа.

В его голосе звучало искреннее участие:

— Яркие души должны быть свободны в выборе своей судьбы.

— То, что редко, не значит невозможно, — тихо ответил Нейрат. — Реформисты, к которым я принадлежу, верят в новые пути. В объединение народов.

Он посмотрел на свой народ, затем на людей:

— Старые предубеждения уходят медленно. Но наш союз — это первый шаг. Возможно, не последний.

Нейрат проследил за её взглядом, направленным на его младшего брата с янтарными глазами.

— Тиран… сложнее, — ответил он после паузы. — Он поддерживает реформы, но относится к людям с осторожностью. Многие в нашем народе хранят старые раны.

Дроу с янтарными глазами, словно почувствовав разговор о себе, повернулся в их сторону, его взгляд задержался на Арисель с нечитаемым выражением.

— Шаэрра служит Эйлистраи всю жизнь, — взгляд Нейрата смягчился, когда он посмотрел на элегантную жрицу. — Она первой поверила в пророчество. Ей… не терпится познакомиться с вами ближе.

Женщина-дроу, словно почувствовав их разговор, подняла голову и встретилась глазами с Арисель. В её взгляде читалось что-то сложное — надежда, смешанная с оценивающей настороженностью.

— Всем нам нужно время, — мягко произнёс Нейрат, заметив её беспокойство. — Шаэрра ждала этого пророчества десятилетиями. Её… пристальность — это не неприязнь, а волнение.

Он едва заметно коснулся руки Арисель:

— Наш народ меняется медленно. Но вы уже меняете меня, леди Арисель.

— Больше, чем вы можете представить, — тихо ответил Нейрат, и его обычно непроницаемое лицо смягчилось. — Я веками был дипломатом, но никогда не понимал людей по-настоящему. Вы… показываете мне другой путь.

В его алых глазах промелькнуло что-то глубоко личное:

— Ваше мужество перед лицом неизвестного… вдохновляет.

Нейрат слушал историю о тёте Дерии с искренним интересом — о её отказе от навязанного брака, о выборе служения Тамману, о неодобрении семьи и её спокойной решимости идти своим путём.

— Она звучит как настоящая жрица Эйлистраи, — заметил он с уважением. — Верная собственному внутреннему свету.

Его взгляд стал задумчивым:

— Но вы избрали иной путь. Не менее достойный.

Нейрат заметил, как веки Арисель стали тяжелеть, а осанка — менее прямой.

— Вы устали, — произнёс он с заботой, не вопрос, а утверждение. — Бал подходит к концу. Позвольте проводить вас к вашей семье.

Бальный зал почти опустел, лишь несколько придворных ещё беседовали в углах, а музыканты собирали инструменты.

Этот краткий момент контакта прошёл электрическим разрядом между ними. Время словно замерло, когда Нейрат поднял взгляд — в алых глазах вспыхнуло нечто первобытное, дикое, что он тут же попытался скрыть.

Арисель почувствовала, как пульс участился, а метка на лбу запульсировала в такт с сердцебиением.

— До встречи, леди Арисель, — его голос звучал глубже обычного.

Арисель повернулась к сестре, лунный свет из окна серебрил их силуэты на широкой постели.

— Не говори глупостей, — прошептала она, но румянец выдавал её волнение. — Он верховный жрец, я для него часть пророчества…

— Жрец он или нет, — Эльвира приподнялась на локте, — но смотрит он на тебя совсем не как на священный предмет!

— Эльвира! — Арисель попыталась шикнуть на сестру, но её возмущение вышло неубедительным.

Младшая сестра продолжала хитро улыбаться:

— Я видела, как вы танцевали. И как ты краснела. И как светилась эта странная метка на твоём лбу каждый раз, когда он приближался…

— Конечно-конечно, — протянула Эльвира, не скрывая скептической улыбки. — От танцев ты краснела так, что даже уши горели.

Она перевернулась на спину, глядя в потолок:

— А когда он целовал твою руку на прощание… Клянусь богиней, я думала, вы оба вспыхнете как факелы.

Подушка с глухим звуком опустилась на голову Эльвиры, и та расхохоталась, защищаясь руками.

— Правда глаза колет! — воскликнула она, хватая свою подушку.

Они боролись и смеялись, как в детстве, забыв на мгновение о дроу, пророчествах и неизвестном будущем. В лунном свете метка на лбу Арисель светилась мягким серебром, а её смех звенел свободно и легко.

В сновидении Арисель кружилась в танце с Нейратом посреди пещеры, освещённой светящимися кристаллами. Его алые глаза мерцали в полумраке, а вокруг них клубился серебристый туман. Дроу прижимал её ближе, чем позволял этикет, и метка на её лбу сияла всё ярче с каждым шагом.

Эльвира побледнела, читая изящно написанное приглашение.

— Этого следовало ожидать, — вздохнула леди Вельенская, наблюдая за младшей дочерью. — Твой отец уже беседовал с графом вчера вечером.

— Но я не хочу! — воскликнула Эльвира. — Он старше меня на тридцать лет!

Арисель обменялась с сестрой тревожным взглядом. То, чего она избежала благодаря странному пророчеству, теперь грозило Эльвире.

— Двадцать семь лет разницы! — с отчаянием повторила Эльвира. — Отец, он старше вас!

— Граф прекрасно сохранился, — отрезал лорд Вельенский. — И в отличие от твоей сестры, тебе не повезло получить метку какой-то эльфийской богини!

Арисель сжала кулаки под столом. В голосе отца звучала горечь — он всё ещё не смирился с её судьбой и теперь вымещал разочарование на Эльвире.

— Эльвира, милая, — леди Вельенская осторожно коснулась руки младшей дочери, — простая прогулка не означает согласия на брак.

Эльвира бросила умоляющий взгляд на Арисель, безмолвно прося поддержки. В её глазах стояли слёзы.

— Возможно, — тихо произнесла Арисель, — другие возможности могут появиться… скоро.

Арисель выпрямилась, встречая подозрительный взгляд отца:

— Как будущая жена посла, я буду иметь определённое влияние. Возможно, появятся… более выгодные союзы.

Лорд Вельенский прищурился:

— Ты намекаешь на брак с другим дроу? — его лицо начало багроветь. — Одной дочери, проданной этим… созданиям, более чем достаточно!

Лорд Вельенский поджал губы, но гнев его немного утих под строгим взглядом жены.

— Именно поэтому Эльвире нужен надёжный человеческий муж, — проворчал он. — Граф Мередит уважаемый человек с безупречной репутацией.

Эльвира с благодарностью посмотрела на мать, а затем снова на сестру, теперь с проблеском надежды в глазах.

— Выбор? — фыркнул лорд Вельенский. — Сначала ты настаиваешь на “выборе” и смотри, куда тебя это привело! К браку с существом из подземелья!

— К браку с достойным союзником королевства, — твёрдо возразила Арисель, не отводя взгляда.

Эльвира выпрямилась, глядя на отца с новой решимостью:

— Я встречусь с графом сегодня, отец. Но прошу дать мне время… узнать и других претендентов.

— Месяц, — отрезал лорд Вельенский. — У тебя есть месяц, чтобы найти более достойную партию, чем граф Мередит. Если не найдёшь — станешь его женой.

Он встал из-за стола, сердито одёрнув камзол.

Когда отец вышел, Эльвира бросилась к Арисель, хватая сестру за руку:

— Месяц! Что я буду делать?

— Ты права, — Эльвира нервно теребила салфетку. — Во дворце сейчас множество молодых аристократов…

Леди Вельенская вздохнула, но в её глазах мелькнуло понимание:

— Сегодня после обеда у королевы приём для дам. Будут все знатные семьи… с сыновьями.

Она посмотрела на младшую дочь:

— Сначала долг перед графом, затем можешь присоединиться к приёму.

Глаза Эльвиры расширились, а затем на её лице расцвела озорная улыбка:

— Арисель! Это гениально! — она понизила голос. — Я могу быть ужасно неприятной, если захочу.

— Только не перестарайся, — предупредила Арисель. — Будь просто… немного неподходящей для него.

Эльвира хихикнула:

— Я могу рассказать ему о своей страсти к разведению лягушек или о том, как люблю фехтование!

Арисель задумчиво прикусила губу:

— Ты должна казаться милой… но неподходящей. Например, постоянно расспрашивай его о состоянии и доходах — это покажет тебя меркантильной. Или рассуждай о философских трактатах — мужчины его возраста ненавидят слишком умных жён.

Эльвира внимательно кивала:

— А ещё я могу упоминать свои “хрупкие нервы” и “слабое здоровье”! — её глаза заблестели. — Он не захочет болезненную жену.

— И не забудь пару раз элегантно закашляться в его присутствии, — добавила Арисель с лукавой улыбкой. — Ничто так не пугает мужчин в возрасте, как перспектива больной жены.

Эльвира сжала руки сестры:

— Что бы я без тебя делала? Когда ты уедешь…

Внезапная тень омрачила их заговорщический момент.

Арисель замерла посреди дворцового коридора, её сердце неожиданно учащённо забилось от простого приглашения.

— Обед? — переспросила она, глядя на суровое лицо дроу-охранника.

— Да, леди. Верховный жрец ждёт вас в южном крыле дворца, — бесстрастно ответил он. — Я провожу вас, если готовы следовать за мной.

Эльвира кивнула, её глаза блеснули смесью волнения и тревоги:

— Удачи, — прошептала она, прежде чем Арисель направилась за молчаливым проводником.

Коридоры становились менее оживлёнными — южное крыло дворца, где разместили делегацию дроу, было тише и сумрачнее других. Тяжёлые шторы на окнах приглушали солнечный свет, создавая более комфортную для тёмных эльфов атмосферу.

Арисель застыла на пороге, глаза медленно привыкали к зеленоватому свету. Комната была убрана по-спартански, но с изяществом — тёмные гобелены с серебряной вышивкой, странные артефакты на полках.

— Леди Арисель, — Нейрат поднялся, его силуэт чётко вырисовывался в сумраке. — Благодарю, что приняли приглашение.

Шаэрра и Тиран тоже встали, изучая человеческую гостью с нескрываемым интересом.

— Прошу, присаживайтесь, — Нейрат жестом указал на место рядом с собой. — Моя сестра Шаэрра и брат Тиран давно хотели познакомиться с вами ближе.

Шаэрра, элегантная жрица с серебряной диадемой, наклонила голову:

— Избранная, — её голос был мелодичным, но с холодными нотками. — Наконец-то мы встречаемся без лишних глаз.

Янтарноглазый Тиран молча изучал Арисель, его лицо оставалось непроницаемым.

В глазах Шаэрры мелькнуло одобрение, её суровое лицо чуть смягчилось.

— Вы знаете наши обычаи, — произнесла жрица. — Хлеб и соль — священный договор между гостем и хозяином.

Нейрат жестом пригласил Арисель сесть, и она заметила, как брат его, Тиран, наконец разомкнул губы:

— Человеческая девушка с эльфийским именем и знаком богини, — его голос был глубже, чем у брата. — Интересное сочетание.

— Для нас вы не менее удивительны, чем мы для вас, — подтвердила Шаэрра, словно прочитав мысли Арисель. — Мы редко видим людей в наших землях.

На столе стояли блюда, незнакомые Арисель — странные грибы с перламутровым отливом, тёмные фрукты и нечто, похожее на белое мясо.

— Попробуйте кавернский гриб, — предложил Нейрат. — Он растёт только в наших пещерах.

— Необычно, — произнесла Арисель после паузы, — но очень приятно. Сладковатый, но с оттенком… чего-то пряного?

Шаэрра обменялась быстрым взглядом с братом — человеческая девушка не поморщилась от странной пищи, что многое говорило о её характере.

— Мы привезли эти продукты с собой, — кивнул Нейрат. — Хотел, чтобы вы постепенно знакомились с нашей кухней.

Шаэрра выпрямилась, её глаза внимательно изучали Арисель:

— Ваша готовность принять наши обычаи… впечатляет, — в её голосе звучало неохотное уважение.

— Большинство людей считают нас монстрами, — заметил Тиран, накладывая на тарелку тёмный фрукт. — Вы не боитесь?

Нейрат бросил предупреждающий взгляд на брата, но Арисель заметила, что все трое ждут её ответа с одинаковым интересом.

На мгновение в комнате повисла тишина. Затем Шаэрра и Тиран обменялись взглядами, и впервые на лице жрицы появилась лёгкая улыбка.

— Честно сказано, — произнёс Тиран, и в его янтарных глазах мелькнуло что-то похожее на уважение.

Нейрат смотрел на Арисель с теплотой, которую не пытался скрыть:

— Честность и мудрость — достойные качества для той, кто несёт знак Эйлистраи.

Шаэрра выпрямилась, её лицо стало серьёзным:

— Пророчество Мирисель гласит: “Когда народ дроу достигнет края пропасти, придёт избранная с поверхности, несущая на челе знак Танцующей Луны. В её крови — спасение древней магии, в её союзе — новый рассвет для детей тьмы.”

Она сложила тонкие пальцы на столе:

— Наш народ угасает. Двадцать лет без рождений. Древняя магия пещер слабеет.

Арисель почувствовала, как что-то дрогнуло в её сердце от этого откровения.

— Ни один народ не должен нести вечное наказание, — тихо произнесла она. — Искупление и новый путь возможны для всех.

Нейрат положил ладонь на стол рядом с рукой Арисель, не касаясь, но демонстрируя поддержку.

— Не все согласны с этим путём, — добавил Тиран. — Многие до сих пор верны старым богам и старым путям.

— Многое зависит от вашего появления, — проговорила Шаэрра, внимательно глядя на человеческую девушку. — Вы станете символом великих перемен.

Арисель глубоко вздохнула, осознавая, какой груз ответственности ложится на её плечи. Не просто жена посла — но знамя для целого народа, стоящего на перепутье.

— А если я не оправдаю этих надежд? — спросила она прямо.

— Мы верим нашей богине. Её выбор пал на тебя, и мы его принимаем, каким бы он ни был, — сказала Шаэрра.

Арисель услышала в словах жрицы одновременно и утешение, и предупреждение. Принятие выбора богини означало, что её не винили бы в неудаче… но также подразумевало непреложную судьбу, от которой нельзя уклониться.

Нейрат, словно почувствовав её смятение, тихо добавил:

— Эйлистраи не ошибается в своём выборе.

Глаза Арисель расширились от удивления.

— Магия? Во мне? — её голос дрогнул. — Но я никогда… я не чувствовала ничего подобного.

— Она спала, — пояснила Шаэрра, изучающе глядя на девушку. — Пробудилась лишь при встрече с Нейратом, когда он активировал знак.

Тиран наклонился вперёд:

— В этом и заключается часть пророчества. Магия дроу угасает, но через ваш союз должна возродиться в новой форме.

Арисель приняла кубок, ощущая его тепло в ладонях. Поднеся к губам, она вдохнула незнакомый аромат — сладковато-терпкий, с нотками чего-то древнего и загадочного.

— Это вино из подземных ягод, — объяснил Нейрат, наблюдая за ней. — Оно помогает… чувствовать магические потоки.

Сделав глоток, Арисель ощутила, как тепло разливается по телу, и внезапно стала острее воспринимать окружающее — мерцание амулетов дроу, пульсацию метки на своём лбу.

Арисель замерла, её глаза широко раскрылись, следя за невидимыми другим серебристыми нитями, пронизывающими пространство. Они пульсировали вокруг неё, соединяли с Нейратом, тянулись к Шаэрре и Тирану, уходили сквозь стены.

— Она видит, — выдохнула Шаэрра, заметив изменившийся взгляд девушки.

— Что это? — прошептала Арисель, протянув руку к мерцающей нити.

— Нити жизни, — тихо ответил Нейрат, его глаза светились гордостью. — Магические потоки, соединяющие всё живое. Большинство существ не видит их… даже среди дроу этот дар редок.

Арисель завороженно наблюдала, как серебристые нити пульсировали в такт с её сердцебиением. Нить, соединяющая её с Нейратом, светилась ярче всех.

— Это… невероятно, — прошептала она, ощущая, как новый мир открывается перед ней.

Горечь в голосе Нейрата заставила Арисель осознать масштаб трагедии его народа. Угасающие нити жизни были не просто магическим феноменом — они символизировали умирающую цивилизацию.

— Я смогу… помочь восстановить их? — спросила она тихо, внезапно ощущая тяжесть ответственности.

Шаэрра и Тиран обменялись многозначительными взглядами.

— Это то, на что мы надеемся, — ответила жрица.

Обед продолжался в более непринуждённой атмосфере. Лунные ягоды таяли во рту с нежным сладким послевкусием, а тёмноводная рыба, несмотря на необычный синеватый оттенок, оказалась изысканным деликатесом.

Время от времени Арисель бросала взгляды на Тирана, янтарноглазого брата Нейрата. Хотя он был более сдержан, чем старший брат, в нём чувствовалась скрытая глубина. «Эльвира бы точно нашла с ним общий язык», — промелькнуло в её голове.

— Возможно… — Арисель собралась с духом, — вы хотели бы прогуляться по дворцовому саду? День не слишком яркий, облачный.

Шаэрра заметно напряглась, а Тиран поднял брови. Нейрат мягко улыбнулся:

— Для Шаэрры и Тирана солнечный свет… непривычен. Но я мог бы составить вам компанию.

Шаэрра подняла бровь, наблюдая, как её младший брат извлекает пузырёк с тёмно-зелёной жидкостью.

— Зелье тени, — пояснил Тиран, встретив удивлённый взгляд Арисель. — Притупляет болезненную чувствительность к солнечному свету. Не полностью, но достаточно для короткой прогулки.

Нейрат выглядел приятно удивлённым:

— Не думал, что ты подготовился к выходу на поверхность, брат.

Шаэрра с неодобрением смотрела на пузырёк, но затем перевела взгляд на Арисель.

— Ты будешь частью нашего мира, — медленно произнесла жрица. — Справедливо, чтобы мы увидели твой.

Она протянула ладонь к Тирану:

— Поделишься зельем, брат?

Нейрат не скрывал удивления:

— Ты точно этого хочешь, сестра?

Солнечный свет, приглушённый облаками, всё равно заставил Шаэрру и Тирана напрячься. Их глаза сузились, приспосабливаясь к непривычной яркости.

— Как вы выносите такой свет постоянно? — пробормотал Тиран, щурясь.

Зелье смягчало воздействие, но Арисель видела, с каким усилием дроу делали этот шаг. Особенно строгая Шаэрра, которая, несмотря на явный дискомфорт, сохраняла безупречную осанку.

— Нет, мы пойдём, — решительно заявил Тиран, хотя его янтарные глаза всё ещё щурились. — Если наша будущая родственница хочет показать нам сад, то мы увидим сад.

Шаэрра кивнула, её серебряная диадема блеснула в солнечном свете:

— Зелье начинает действовать. Уже… легче.

Нейрат с гордостью посмотрел на своих родных, затем предложил Арисель руку:

— Ведите нас, леди Вельенская.

Дроу медленно шли по дорожкам, их лица выражали сложную смесь дискомфорта и изумления. Особенно их поразили яркие цветы — Шаэрра остановилась перед розарием, осторожно наклоняясь к бутону кроваво-красной розы.

— В наших пещерах растут только бледные цветы, — пояснила она Арисель. — Никогда не видела таких… ярких оттенков.

Прогуливающиеся аристократы застывали при виде странной компании, не скрывая изумления.

— Теперь нас будут обсуждать по меньшей мере целый месяц, — усмехнулся Нейрат.

Тиран фыркнул:
— Только месяц? Я бы сказал, не меньше года.

Арисель заметила, как знатные дамы перешёптываются за веерами, а нескольких кавалеров буквально застыли с открытыми ртами.

— Пусть говорят, — сказала она с неожиданной твёрдостью. — Им придётся привыкать.

— Думаете, скоро сюда зачастят дроу? — Тирану явно было весело.

— Только представь, брат, — сухо ответила Шаэрра, — толпы наших соотечественников, щурящихся на солнце среди роз.

Арисель не сдержала улыбки. Впервые она увидела проблеск юмора в суровой жрице.

Внезапно её внимание привлекла знакомая фигура на боковой аллее — Эльвира степенно шла рядом с графом Мередитом.

— Эльвира! — воскликнула Арисель, махнув рукой.

Её сестра резко обернулась, и на её лице промелькнула целая гамма эмоций — сначала удивление, затем облегчение и наконец настороженность, когда она заметила спутников Арисель.

Граф Мередит застыл с выражением плохо скрываемого ужаса, когда увидел трёх дроу среди королевских роз.

— Сестра, какой… сюрприз, — произнесла Эльвира со странной интонацией.

— Шаэрра и Тиран, — эхом повторила Эльвира, выполняя безупречный реверанс, хотя её глаза выражали смесь страха и любопытства.

Граф Мередит побледнел, его рука непроизвольно дёрнулась к эфесу декоративной шпаги. Он явно был из поколения, помнившего войны с дроу.

— Какая… честь, — выдавил он, кланяясь с такой скованностью, словно у него болела спина.

Эльвира моментально уловила намёк сестры, её глаза блеснули пониманием.

— О да, розы моя страсть! — она внезапно оживилась. — Я могу часами рассказывать о сортах, почвах и удобрениях!

Она повернулась к графу с неожиданным энтузиазмом:

— Вы знаете, граф, что лучшее удобрение для роз делается из перегнившего навоза? Я сама контролирую процесс его приготовления!

— Я даже лично проверяю степень перегнивания! — с энтузиазмом продолжала Эльвира, размахивая руками. — Настоящая леди не должна бояться запачкать руки!

Лицо графа становилось всё более напряжённым. Тиран наблюдал за Эльвирой с растущим интересом, слегка приподняв бровь.

— В наших пещерах тоже используют… органические удобрения, — неожиданно произнёс он, вступая в разговор. — Хотя для грибов, не для цветов.

— Правда? — Эльвира распахнула синие глаза, её волосы с рыжеватым отливом заблестели на солнце.

— Мы выращиваем светящиеся грибы разных видов, — кивнул Тиран, его янтарные глаза внимательно изучали девушку. — Каждый требует особого состава почвы.

Граф Мередит выглядел так, словно хотел провалиться сквозь землю. Беседа о навозе с дроу явно не входила в его планы изысканной прогулки.

— Хотела бы я на это посмотреть! — мечтательно протянула Эльвира. Потом её лицо озарилось новой мыслью: — А что если и нам развести такие грибы? В погребе? Получится ли?

Граф Мередит издал сдавленный звук, похожий на кашель.

Янтарные глаза Тирана расширились от удивления, затем в них мелькнуло что-то похожее на одобрение:

— Теоретически… возможно. При правильной почве и температуре.

Лицо графа Мередита приобрело интересный пурпурный оттенок, когда Эльвира с неприкрытым энтузиазмом подступила ближе к Тирану.

— У нас растёт более двадцати видов светящихся грибов, — ответил дроу, его янтарные глаза проявляли явный интерес к необычной человеческой девушке. — Некоторые используются для освещения, другие — в медицине и алхимии.

Арисель и Нейрат обменялись понимающими взглядами, пока Шаэрра с плохо скрываемым удивлением наблюдала за братом.

Граф Мередит поперхнулся воздухом, его лицо стало ещё пурпурнее.

— Поехать… в подземное королевство? — глаза Эльвиры загорелись неподдельным восторгом.

— На свадебную церемонию, — кивнул Тиран. — Как родственница невесты, вы будете почётной гостьей.

Шаэрра метнула предупреждающий взгляд на брата, но он его проигнорировал, продолжая смотреть на Эльвиру.

— Ваш отец не отпустит вас без сопровождения, леди Эльвира, — выдавил наконец граф.

Эльвира обернулась к нему с выражением, в котором читалось плохо скрываемое раздражение:

— О, не беспокойтесь, граф. Я уверена, что найдётся подходящее сопровождение.

Тиран слегка наклонил голову:

— В подземном королевстве о безопасности гостей заботятся… с особой тщательностью.

— Убедите в этом графа Вельенского, — хмыкнул Мередит.

— Если это необходимо, я поговорю с отцом Эльвиры, — невозмутимо ответил Тиран. — Недоверием и неприязнью к дроу нас не удивить, но я надеюсь, что мы найдем общий язык. В конце концов, мы скоро породнимся!

Арисель заметила, как на этих словах щёки Эльвиры слегка порозовели, а её глаза украдкой изучали янтарный взгляд Тирана.

Нейрат наклонился к Арисель, его губы почти касались её уха:

— Признайтесь, эту встречу подстроили вы?

Щёки Арисель вспыхнули румянцем. Она взглянула на проницательное лицо дроу, не в силах скрыть лёгкую улыбку:

— Я просто надеялась… что мы случайно встретим сестру, — прошептала она.

В алых глазах Нейрата мелькнуло что-то похожее на восхищение.

— Дроу славятся хитростью и коварством, — проговорил он. — И это правда. Думаю, что вы у нас приживётесь.

В алых глазах плясал смех, а на обычно серьёзном лице играла лёгкая улыбка. Это был не упрёк, а комплимент — он оценил её изобретательность.

Арисель почувствовала неожиданное тепло от мысли, что Нейрат видит в ней нечто большее, чем просто избранную знаком.

— Что тут происходит? — тихо спросила Шаэрра, не сводя взгляда с Тирана и Эльвиры, увлечённо беседующих впереди.

— Кажется, наш брат нашёл родственную душу, — спокойно ответил Нейрат.

Шаэрра сузила глаза:

— Это не входило в план, — её голос звучал напряжённо. — Одного союза достаточно для начала.

— У богов на нас свои планы, — Нейрат едва заметно пожал плечами.

Шаэрра на мгновение замерла — как жрица, она не могла возразить против упоминания божественной воли.

— Эйлистраи ведёт нас незримыми путями, — неохотно признала она.

Арисель наблюдала за сестрой, чей смех звонко разносился по саду, в то время как граф Мередит выглядел всё более мрачным.

Арисель ощутила внутренний дискомфорт от слов Шаэрры. За вежливым фасадом жрицы скрывалось едва заметное пренебрежение к людям.

Тиран, хоть и казался столь же сдержанным, проявлял искреннее любопытство к Эльвире — не снисхождение, а настоящий интерес.

— Люди и дроу могут найти больше общего, чем думают, — тихо заметила Арисель.

Шаэрра метнула на неё алый взгляд, но промолчала. В этом молчании читался целый мир культурных предрассудков и многовековой истории конфликтов.

Нейрат незаметно коснулся руки Арисель, словно извиняясь за сестру. Метка на лбу девушки откликнулась тёплым свечением, как будто напоминая о её предназначении — стать мостом между двумя мирами.

На прощание у входа во дворец Тиран слегка поклонился Эльвире:

— Я поговорю с вашим отцом, — напомнил он. — Буду рад лично сопроводить вас в Нар'Шадаар.

Щёки Эльвиры вспыхнули румянцем, а граф Мередит, стоявший рядом, словно прикусил язык от возмущения.

— Это было бы… познавательно, — ответила она, опуская глаза.

Когда дроу скрылись во дворце, Арисель и Эльвира остались наедине — граф Мередит поспешно откланялся с выражением крайнего неудовольствия.

— Боюсь, отец может не пережить эту новость, — прошептала Арисель, наблюдая за удаляющимися фигурами дроу.

Нейрат напоследок обернулся, в его алых глазах всё ещё играли искорки веселья.

— Ты оскорбила графа! — бушевал лорд Вельенский, расхаживая по комнате. — Он даже не попрощался с нами! Что он теперь будет думать о нас?

Эльвира стояла, упрямо опустив голову, но в её глазах читалось не раскаяние, а тихое удовлетворение.

— Граф Мередит — достойный человек, — вставила леди Вельенская примирительно.

— Достойный? — взорвался отец. — Он был в ужасе! Моя дочь обсуждала навоз с дроу!

Лорд Вельенский замер на полуслове, его лицо покраснело ещё сильнее.

— Не смей использовать мои же слова против меня! — он стукнул кулаком по столу. — Честность не требует обсуждать удобрения с… с этими существами!

Арисель шагнула ближе к сестре:

— Отец, вы хотели, чтобы Эльвира узнала графа лучше. Она показала ему свой настоящий характер.

— Рано или поздно граф увидел бы меня такой, какая я есть! — продолжила Эльвира, расправляя плечи. — И что тогда? Притворяться, а потом разочаровать его после свадьбы?

Лорд Вельенский заходил по комнате:

— Ты хоть понимаешь, какую партию ты упустила? Его состояние, его связи!

— Я понимаю, что он вдвое старше меня и ужаснулся моим истинным интересам, — твёрдо ответила Эльвира.

— В чем я провинился перед богами, что мне послали таких непокорных дочерей? — лорд Вельенский схватился за голову.

В этот драматический момент в дверь постучали. Слуга, вошедший с бледным лицом, выглядел явно напуганным:

— Милорд… господин Тиран, брат посла дроу, просит аудиенции.

Лорд Вельенский застыл с открытым ртом. Эльвира вспыхнула румянцем, а леди Вельенская опустилась в кресло.

— Что ему надо?! — рявкнул лорд Вельенский.

Слуга вздрогнул:

— Он… он говорит, что по делу, касающемуся предстоящей свадебной церемонии, милорд.

Эльвира и Арисель обменялись быстрыми взглядами. Леди Вельенская выпрямилась в кресле, собираясь с силами.

— Пригласи его, — неожиданно твёрдо сказала она. — Это дела семьи, с которой мы скоро породнимся.

Тиран вошёл в комнату с безупречной грацией хищника — высокий, с пепельно-серой кожей и янтарными глазами, которые казались особенно яркими в полумраке вечерних покоев. Его белые волосы были собраны в аккуратный хвост, а тёмная одежда с серебряной вышивкой выглядела одновременно чужеродно и изысканно.

Лорд Вельенский застыл, словно громом поражённый, при виде дроу в своих личных покоях. Эльвира едва заметно выпрямилась.

— Прошу простить меня за неожиданный визит, — голос Тирана звучал глубоко и мелодично. — Я всего лишь хотел напомнить вам о приглашении на бракосочетание вашей дочери Арисель. Мы будем рады видеть все ваше семейство. За вашу безопасность ручается не только мой брат, но и я.

Лорд Вельенский сжал кулаки, явно борясь с желанием выставить незваного гостя. Эльвира не отрывала взгляда от янтарных глаз дроу.

— Я… ценю ваше приглашение, — произнес лорд Вельенский, каждое слово давалось ему с видимым усилием. — Безусловно, я буду присутствовать на бракосочетании моей старшей дочери.

Он намеренно не упомянул остальных членов семьи. Его пальцы сжимались и разжимались, выдавая внутреннюю борьбу.

— Однако я не вижу необходимости подвергать риску всю мою семью.

— Нет никакого риска, — ответил Тиран, его янтарные глаза сверкнули. — Клянусь богиней, вы будете в полной безопасности.

Клятва именем богини заставила воздух в комнате словно загустеть. Даже лорд Вельенский, мало знакомый с обычаями дроу, понял значимость этих слов.

Леди Вельенская тихо произнесла:

— Муж мой, такая клятва — серьёзное обязательство. Отказ может быть воспринят как оскорбление.

— Мы сопроводим вас как в наше королевство, так и обратно, — продолжил Тиран. — Ваше присутствие на бракосочетании будет лишним подтверждением мира между нашими народами. А если кто-то с этим несогласен, он вынужден будет смириться.

Лорд Вельенский оказался в ловушке дипломатии. Отказ теперь мог быть истолкован как политический жест против мирного договора.

Эльвира воспользовалась моментом:

— Отец, это историческое событие. Мы должны поддержать Арисель.

— Хорошо, — наконец произнёс он. — Мы прибудем только на бракосочетание. И с нами будет наша охрана.

Тиран слегка наклонил голову, принимая условия:

— Как пожелаете, лорд Вельенский, — его янтарные глаза на мгновение скользнули к Эльвире, в них читалось скрытое обещание.

Лицо младшей сестры выражало сложную смесь чувств — она явно надеялась на более продолжительное пребывание в загадочном подземном королевстве.

В покоях Арисель царил хаос — служанки суетились с платьями, сундуками и шкатулками.

— Мы выиграли время, а там придумаем что-то ещё, — шептала Арисель сестре, пока та помогала ей выбирать украшения. — Если отец не сменит гнев на милость.

Эльвира бросила быстрый взгляд через плечо:

— Ты видела его лицо, когда Тиран ушёл? Я думала, он разнесёт всю комнату.

— Ты понравилась Тирану, — тихо сказала Арисель, перебирая шкатулку с драгоценностями. — Он похож на Нейрата в своём отношении к людям.

Щёки Эльвиры вспыхнули:

— Не говори глупостей! Он просто… был вежлив.

— Янтарноглазый дроу не приходит с личным приглашением к семье человека просто из вежливости, — Арисель улыбнулась, заметив смущение сестры.

— Это всё из-за тебя, — вздохнула Эльвира. — Ты невеста его брата, к тому же Избранная.

Арисель покачала головой:

— Я видела, как он смотрел на тебя в саду. Это был не дипломатический интерес.

Эльвира взяла в руки серебряный гребень, рассеянно проводя пальцем по узору:

— Даже если так… отец никогда не допустит даже мысли о…

— Все будет так, как решат боги. За меня решили, я ведь не ждала такой судьбы. Кто знает, как будет у тебя, — вздохнула Арисель.

Эльвира крепко обняла сестру:

— Я так боюсь потерять тебя, — прошептала она. — Когда ты уедешь в их королевство…

Арисель гладила сестру по волосам, чувствуя, как метка на её лбу тепло пульсирует — напоминание о предназначении, которое теперь не казалось таким пугающим.

— Мы не потеряемся, — заверила сестру Арисель, прижимая её к сердцу.

Слова звучали убедительно, хотя внутри Арисель жила та же тревога. Неизвестность пугала, но что-то в ней изменилось за эти дни — в её сердце расцветала странная надежда.

— Обещаешь? — прошептала Эльвира, поднимая заплаканные глаза.

— Обещаю, — Арисель погладила её по волосам, в этом жесте было столько тепла и защиты.

Сёстры замерли в объятиях, солнечные лучи окутывали их силуэты золотистым светом. За годы детских ссор и подростковых размолвок они никогда по-настоящему не понимали, насколько дороги друг другу, пока судьба не решила их разлучить.

Слуги деликатно стучали в дверь — пора было завершать приготовления.

— Все готово, — сказал Нейрат, его алые глаза внимательно изучали Арисель. — Мы поедем в карете дроу, а ваши родители — в собственной. Ваш отец нанял королевских гвардейцев, вернее, королева сама ему предложила помощь — случай ведь особенный, небывалый. Наши воины будут ехать впереди.

Он повернулся к сёстрам:

— Путь неблизкий, но если все пройдет хорошо, через пять дней мы достигнем границы, а потом свернем в сторону гор Теневой Короны.

— Вы увидите наши земли, — продолжил он, в его голосе появились новые, почти воодушевлённые нотки. — Это не только подземные города, на поверхности есть тоже поселения. Сначала мы остановимся там.

Его рука описала элегантный жест:

— За ними лежит мост над горной пропастью, он ведёт прямо в наши чертоги.

Глаза Эльвиры загорелись любопытством, а Арисель ощутила странное волнение.

— Перейти мост не так уж просто, — голос Нейрата стал серьёзнее. — Вокруг ряды магических барьеров, они остались со времен войны. И хотя сейчас всё изменилось, наше королевство остаётся закрытым и хорошо защищённым.

Он слегка поклонился сёстрам:

— Но вас пропустят беспрепятственно.

Арисель почувствовала, как метка на лбу слегка потеплела при мысли о пересечении магических границ другого мира.

Карета дроу поражала необычным дизайном — изящные изогнутые линии из тёмного металла с серебряными узорами, напоминающими лунные цветы. Она казалась невесомой, но при этом удивительно устойчивой.

Внутри обнаружился просторный салон с сиденьями из мягкой кожи необычного серебристо-синего оттенка и подушками, расшитыми лунными символами.

— Вы можете присоединиться к родным во время остановок, — мягко напомнил Нейрат, помогая Арисель подняться в карету.

Внутри кареты Арисель оказалась рядом с Шаэррой, чей профиль оставался безупречно строгим. Напротив расположились братья — Нейрат с алыми глазами и Тиран с янтарными.

За окном виднелись воины дроу на статных чёрных лошадях — их серая кожа контрастировала с яркими доспехами, а белые волосы были тщательно убраны под шлемы.

— Это наземные дроу, — пояснил Нейрат. — Они привычны к солнечному свету, в отличие от нас, обитателей глубоких пещер.

Едва колёса застучали по мостовой, Арисель прильнула к окну кареты. Её глаза блестели от волнения, а лицо выражало почти детский восторг от предстоящего путешествия.

— Я никогда не бывала так далеко от дома, — призналась она, наблюдая, как городские дома сменяются сельскими пейзажами.

Шаэрра бросила на неё удивлённый взгляд, словно не ожидала такого открытого проявления эмоций.

— У нас всё иначе, — голос Шаэрры звучал размеренно, словно лекция. — Дети довольно рано становятся независимыми от семьи, включая и женщин. Но это не касается наших традиций и долга — эти узы связывают нас навсегда и являются непреложным законом.

Жрица выпрямила спину:

— Отчасти это благодаря нашей долгой жизни. Нам хватает времени на многое, хотя далеко не все этим временем правильно распоряжаются.

Вопрос повис в воздухе. Шаэрра слегка приподняла бровь, а Тиран едва заметно улыбнулся.

Нейрат посмотрел на Арисель с мягким выражением:

— По меркам дроу я довольно молод, — ответил он. — Мне 127 лет. Шаэрра старше на десятилетие, а Тиран младше на четверть века.

Он наблюдал за реакцией Арисель:

— Наш народ живёт до 700-800 лет, если не встречает насильственной смерти.

Глубокая печаль отразилась на лице Арисель, когда полное осознание ситуации настигло её.

— О… — прошептала она, опустив глаза. — Наша жизнь для вас — словно краткий миг. Придёт время, и я состарюсь. А потом умру. А вы всё ещё будете молоды…

Шаэрра отвернулась к окну, словно не желая участвовать в этом разговоре. В карете повисла тяжёлая тишина.

— Не уверен, что в вашем случае будет именно так, — Нейрат подался вперёд, его взгляд остановился на мерцающем знаке на лбу Арисель. — Магия меняет даже людей. Маги вашей расы живут куда дольше, а на вас и вовсе знак богини.

Тень печали отступила с лица девушки, сменяясь неуверенной надеждой.

— Нам ещё предстоит разобраться в ваших скрытых способностях, — добавил он мягче.

— Если оно так, вам придётся терпеть моего брата не одну сотню лет, — разрядил обстановку Тиран, в его янтарных глазах плясали искорки веселья. — Вы ещё не знаете, каким деспотом он может быть, это он среди людей учтивый дипломат.

Нейрат бросил предупреждающий взгляд на брата, но Тиран продолжил:

— А для нас он — верховный жрец Кинвал'Нойр, к нему прислушивается сам король, а остальные жрецы подчиняются безоговорочно.

Арисель внимательно посмотрела на своего жениха, вспоминая властность, которую он проявил при первой встрече с королевой.

— Ты сейчас запугаешь леди Арисель, и она передумает выходить за меня замуж, — хмыкнул Нейрат, неожиданно показывая способность к самоиронии.

Шаэрра покачала головой:

— Поздно думать об этом, брат. Метка выбрала её, а она приняла судьбу.

Арисель внимательно наблюдала за этой семейной перепалкой, открывая для себя новую, более человечную сторону своих будущих родственников.

— Я не запугиваю, а предупреждаю, — произнёс Тиран, его янтарные глаза блеснули так, что невозможно было понять — шутит он или говорит серьезно.

Нейрат скрестил руки на груди, его взгляд метнулся к Арисель, словно проверяя её реакцию.

— Братская любовь, — сухо заметила Шаэрра. — Тебе ещё предстоит привыкнуть к этому, леди Арисель.

Пейзаж за окном сменился — возделанные поля уступили место величественному лесу с могучими стволами деревьев, уходящими ввысь. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, создавая узоры света и тени на лесной дороге.

Арисель молча смотрела в окно, но её мысли были далеко. Слова Тирана о настоящей натуре Нейрата тревожили, заставляя переосмыслить всё, что она знала о своём женихе.

Когда лес сгустился вокруг них, Арисель поймала на себе очередной пристальный взгляд Нейрата. Его алые глаза сверкнули тем особым огнём, от которого метка на её лбу начинала пульсировать. В тесном пространстве кареты его присутствие ощущалось с новой силой.

Она отвела взгляд, благодарная судьбе за присутствие Шаэрры и Тирана. Мысль остаться с Нейратом наедине вызывала в ней странную смесь страха и неизведанного волнения.

— Мы скоро будем в городе Вечерний Перевал, — произнёс Нейрат, нарушая напряжённую тишину. — Там остановимся на постоялом дворе.

Он слегка наклонился вперёд:

— Да, дроу там не ждут, но присутствие королевских гвардейцев придётся кстати. А золото решит остальные проблемы.

— Вечерний Перевал? — переспросила Арисель. — Это вы так называете Асприю?

Нейрат и Тиран обменялись быстрыми взглядами.

— Асприя — человеческое название, — кивнул Нейрат. — Но на языке дроу это место называется Шал'Доратин — Вечерний Перевал. Город стоит на древнем пути, соединявшем наши королевства задолго до войн.

— Мне следует начать изучать язык дроу, — решительно заявила Арисель. — Чем скорее, тем лучше.

Её слова вызвали неожиданную реакцию — Шаэрра выпрямилась, впервые глядя на человеческую девушку с проблеском одобрения.

— Большинство людей считают наш язык слишком сложным, — отметила жрица.

— И слишком красивым для их грубых ушей, — добавил Тиран с полуулыбкой.

— Я знаю четыре языка — Всеобщий, Древний имперский, Высокоэльфийский и Торговый арготский, — произнесла Арисель с достоинством. — Родители дали подобающее образование мне и Эльвире. Учиться мне всегда нравилось.

Она посмотрела прямо на Нейрата:

— С удовольствием приступлю к изучению вашего языка.

Братья переглянулись с новым выражением уважения.

— Я знаю четыре языка — Всеобщий, Древний имперский, Северный рунический и Торговый арготский, — произнесла Арисель с достоинством. — Родители дали подобающее образование мне и Эльвире. Учиться мне всегда нравилось.

Она посмотрела прямо на Нейрата:

— С удовольствием приступлю к изучению вашего языка.

Братья переглянулись с новым выражением уважения.

— Ну что же, теперь мы знаем, чем заняться во время путешествия, — произнесла Шаэрра, и впервые в её голосе прозвучало что-то похожее на одобрение.

Жрица сложила тонкие пальцы на коленях:

— Язык дроу древнее большинства человеческих наречий. В нём отражена суть нашего народа — тень и свет, глубина и высота.

Нейрат наблюдал за этим первым сближением между его сестрой и невестой с едва заметным облегчением.

Шаэрра начала с простой песни-благословения, её голос неожиданно изменился — стал плавным, текучим, с удивительными переливами тона. Слова древнего языка дроу напоминали одновременно журчание подземных ручьёв и звон хрустальных подвесок.

Арисель внимательно слушала, её глаза широко раскрылись от восхищения.

— В нашем языке семь тональных уровней, — пояснила Шаэрра. — Одно и то же слово, произнесённое с разной интонацией, может означать совершенно разные вещи.

— Это похоже… на музыку! — восхищенно заметила Арисель.

Шаэрра замерла, явно удивлённая таким точным сравнением.

— Именно так, — медленно кивнула жрица. — Наш язык рождён в пещерах, где эхо создаёт особую акустику. Мы говорим не только словами, но и мелодией.

Нейрат смотрел на Арисель с неприкрытым одобрением. Даже вечно сдержанный Тиран выглядел впечатлённым её восприимчивостью.

— Нар'шал, — произнесла Шаэрра, указывая на вечернее небо за окном кареты, наполняя слово мелодичными модуляциями.

Арисель сосредоточилась, прислушиваясь к тонким нюансам произношения, затем осторожно попыталась повторить:

— Нар… шал?

Её первая попытка была неуверенной, интонация недостаточно певучей, но братья обменялись удивлёнными взглядами — для первой пробы результат был неожиданно хорош.

К моменту, когда впереди показались огни Асприи, Арисель уже могла представиться на языке дроу и произнести несколько вежливых приветствий. Шаэрра, начавшая урок с холодной отстранённостью, постепенно оживилась, её голос стал теплее.

— У вас удивительный слух, — заметила жрица, когда Арисель безупречно повторила сложную фразу. — Большинство людей не способны уловить третий тональный регистр.

— Леди Арисель полна сюрпризов, — усмехнулся Тиран, наблюдая за успехами будущей родственницы.

Нейрат хранил молчание, но его алые глаза не отрывались от лица Арисель, словно он открывал в ней новые грани с каждым произнесённым словом.

Когда их кортеж въехал в улицы Асприи, прохожие застывали в изумлении. Женщины хватали детей и прижимали к себе, мужчины напряжённо провожали взглядами процессию из воинов-дроу, королевских гвардейцев и необычных карет.

В гостинице «Серебряный Тракт» воцарился настоящий переполох — постояльцы шептались по углам, прислуга nervously суетилась, а хозяин, пухлый мужчина с пышными усами, поочередно бледнел и краснел, принимая золото от странных гостей.

Когда девушки оказались в просторной комнате с тремя кроватями, Эльвира тут же бросилась к сестре:

— Арисель! Отец весь путь читал мне нотации, — она закатила глаза. — Рассказывай скорее, как прошла твоя поездка!

— Я начала учить язык дроу, — ответила Арисель, бросив уважительный взгляд на Шаэрру. — Госпожа Шаэрра милостиво помогает в этом деле.

Эльвира с изумлением посмотрела на суровую жрицу, которая организовывала свои вещи с безупречной аккуратностью.

— Правда? — она переводила взгляд с сестры на дроу. — А меня… вы бы тоже могли научить?

Шаэрра медленно подняла серебряную бровь, её алые глаза выражали явное недоумение. Она явно не ожидала, что вторая человеческая девушка проявит интерес к культуре дроу.

— Вы… хотите изучить наш язык? — в её голосе смешались удивление и подозрение. — Зачем?

Вопрос прозвучал прямо, без дипломатических уловок. Жрица внимательно изучала лицо Эльвиры, словно пыталась найти скрытый мотив.

Эльвира быстро оправилась от смущения, её ясные синие глаза смотрели прямо:

— Надеюсь навещать сестру после замужества, — произнесла она с неожиданной твёрдостью. — Хотелось бы лучше узнать мир, где она будет жить.

Шаэрра изучающе смотрела на младшую из сестёр Вельенских. Её лицо оставалось бесстрастным, но что-то в её позе изменилось — будто она переоценивала человеческую девушку.

— Для этого вам понадобится очень много времени, леди Эльвира. У Арисель оно будет, а у вас? — спросила Шаэрра, в её голосе звучал скрытый подтекст.

Вопрос повис в воздухе. Жрица явно намекала на то, что Арисель станет частью мира дроу как жена Нейрата, в то время как Эльвира останется лишь редкой гостьей из мира людей.

Спускаясь по скрипучей деревянной лестнице в общий зал постоялого двора, Эльвира дождалась, пока Шаэрра пройдёт вперёд, затем схватила сестру за руку и зашептала:

— Попрошу Тирана! — её глаза блестели решимостью и озорством.

Арисель только успела бросить на сестру предупреждающий взгляд, когда они вошли в общий зал, где посетители замерли при виде процессии дроу.

Общий зал таверны погрузился в странную тишину, когда их группа заняла длинный стол в центре помещения. Местные посетители жались к стенам, наблюдая за необычными гостями со смесью страха и любопытства.

Эльвира то и дело бросала взгляды на Тирана, который отвечал ей едва заметными улыбками. Нейрат, как обычно, не сводил глаз с Арисель, словно изучая каждое её движение. Лорд Вельенский мрачно оглядывал всех присутствующих, его рука периодически касалась рукояти кинжала.

Ужин завершился в странно мирной атмосфере — напряжение не исчезло, но притупилось усталостью долгого дня. Лорд Вельенский отправился отдыхать, едва доев ужин, его обычный воинственный настрой сменился молчаливым смирением.

Нейрат вызвался проводить Арисель и Шаэрру до их комнаты. У двери он задержался, его взгляд встретился с глазами Арисель.

— Доброй ночи, — произнёс он мягко. — Завтра нас ждёт долгий путь.

— Где Эльвира? — спросила Арисель, оглядываясь. — Она всё ещё внизу?

Нейрат помедлил, обменявшись быстрым взглядом с сестрой.

— Они с Тираном… обсуждают некоторые вопросы королевства дроу, — ответил он дипломатично.

Шаэрра издала еле слышный звук, похожий на фырканье.

— Обсуждают, как же, — пробормотала жрица, входя в комнату.

Нейрат наклонился ближе, его голос стал тихим шёпотом, предназначенным только для ушей Арисель:

— Воспользовалась, что ваши родители уже отправились отдыхать, — в его тоне слышалась лёгкая нотка веселья.

Близость дроу заставила метку на лбу Арисель потеплеть. Она ощущала его дыхание на своей щеке, тонкий аромат экзотических специй и трав, исходящий от его одежды.

Волнение охватило Арисель, когда она встретилась с его пылающим взглядом. Огонь в алых глазах Нейрата был одновременно пугающим и магнетически притягательным, вызывая внутри неё странное томление.

— Нам тоже пора, — еле выдохнула она, отступая на полшага.

Метка на её лбу пульсировала в такт с участившимся сердцебиением, создавая серебристое сияние в полумраке коридора.

— Отдыхайте, Арисель, — он чуть склонился к ней и прикоснулся пальцами к её щеке.

Это лёгкое прикосновение пустило волну мурашек по коже Арисель. Она словно завороженная смотрела в лицо Нейрата — сейчас оно казалось ликом какого-то древнего божества, настолько пылающими были его глаза, настолько необычными были его острые, совершенные в своей чужеродности черты.

Метка на её лбу вспыхнула ярким серебристым светом, откликаясь на контакт.

Мир вокруг внезапно изменился — Арисель вновь увидела серебристые нити, пронизывающие пространство. Они оплетали всё вокруг, соединяя предметы, людей, стены… но особенно яркими и пульсирующими были нити между ней и Нейратом.

Она задержала дыхание, глядя на эту невидимую для остальных магическую паутину жизни. Нейрат, заметив изменение в её взгляде, понял, что происходит.

— Магия вновь пробуждается, через вас течет сила Эйлистраи, — благоговейно прошептал он. — Вы видите мир таким, какой он есть. И тут он живой и сильный.

Его глаза изучали её лицо, на котором отражалось изумление от открывшегося видения.

— В некоторых местах нашего королевства такие нити почти угасли, — добавил он тише. — Но там, где вы ступаете, они вновь начинают светиться.

— Но для этого нужно ваше присутствие, — пролепетала Арисель, осознавая глубинную связь между ними. — Мой дар пробуждается вблизи вас.

Нейрат медленно кивнул, в его глазах светилось понимание:

— Наши судьбы связаны не только пророчеством, — произнёс он тихо. — Магия реагирует на наш… союз.

В коридоре повисло напряжение, наполненное невысказанными чувствами и мистическим откровением.

— Но я не хочу спешить, — добавил он тихо, отступая на шаг. — Вы ещё не готовы и не привыкли ко мне, я это чувствую.

В его словах звучало уважение к её чувствам, признание того, что несмотря на пророчество и магическую связь, она заслуживала времени, чтобы принять происходящее.

Арисель ощутила благодарность за его понимание — в этом жесте проявлялась не властность жреца, а забота о ней как о личности.

— Но не забывайте о словах моего брата, — внезапно в его голосе прозвучали игривые нотки. — Я ещё тот тиран и деспот. Дикий дроу.

Неожиданное подмигивание преобразило его обычно серьёзное лицо, смягчив острые черты. Эта внезапная перемена, намёк на чувство юмора, застала Арисель врасплох.

Она не смогла сдержать лёгкую улыбку в ответ на эту неожиданную шутку.

— Отдыхайте, — вновь повторил он, отступая в полутьму коридора.

Через час вернулась и Эльвира, её глаза светились странным воодушевлением. На все расспросы сестры она лишь загадочно улыбалась:

— Мы просто беседовали о… культурных различиях, — отвечала она, избегая прямого взгляда.

Утром причина её радости прояснилась — за завтраком Тиран спокойно объявил, что поедет в карете Вельенских. Лорд Вельенский поперхнулся элем.

— Тиран расскажет нам о предстоящей церемонии и некоторых особенностях обычаев дроу, — поспешно пояснила Эльвира, стараясь придать голосу деловой тон. — Так всем будет легче и проще.

Лорд Вельенский прищурился, переводя недоверчивый взгляд с дочери на янтарноглазого дроу.

— Крайне… практичное предложение, — сухо заметила леди Вельенская, бросив понимающий взгляд на старшую дочь.

Дорога вилась между холмами, погода благоволила путешественникам. В карете дроу Арисель с интересом внимала урокам Шаэрры, которая с каждым часом становилась всё более разговорчивой.

— В нашем языке магические термины занимают особое место, — объясняла жрица, чертя в воздухе магические символы. — Каждое заклинание начинается с особой тональности.

Нейрат иногда дополнял рассказы сестры:

— Как верховный жрец, я провожу основные ритуалы новолуния, — его глаза искали взгляд Арисель. — Скоро вы станете частью этих церемоний.

— Я тоже должна буду стать жрицей? — спросила Арисель, в её голосе слышалась скрытая тревога.

Шаэрра выпрямилась, готовая ответить утвердительно, но Нейрат мягко поднял руку, останавливая сестру.

— Не обязательно в традиционном понимании, — произнёс он, внимательно глядя на Арисель. — Избранная Эйлистраи не обязана следовать всем жреческим догмам. Ваша роль… иная.

— Вы несете благословение богини, уже само по себе это делает вас её служительницей, — пояснил он мягко. — Остальное раскроется само со временем.

Шаэрра выглядела не вполне удовлетворённой таким ответом, но промолчала из уважения к брату.

Арисель почувствовала облегчение — Нейрат не требовал от неё немедленного принятия чуждых верований и ритуалов, давая время привыкнуть к новому миру.

— Когда-то давно, — голос Нейрата стал глубоким, почти гипнотическим, — наш народ погрузился во тьму. Мы поклонялись богам хаоса, веря, что они сделают нас сильнейшими.

Арисель слушала, завороженная историей духовной трансформации целого народа.

— Столетиями росло наше могущество, ценой всё более тёмных ритуалов, — продолжал он. — Но ненасытные боги требовали всё больше, включая наши души…

После тяжёлой паузы Нейрат продолжил, его глаза словно смотрели в далёкое прошлое:

— Около ста лет назад группа жрецов и жриц, в том числе моя бабушка, начала тайно обращаться к Эйлистраи. Они рисковали жизнью, ведь в то время это считалось изменой.

Шаэрра кивнула, её лицо стало мягче:

— Первые отклики богини были едва различимы — серебристый свет в тёмных пещерах, исцелённый ребёнок, шёпот в сновидениях…

— К этому времени наш народ пребывал уже в глубоком упадке, — продолжил Нейрат, его голос звучал с болью за свой народ. — Слабела магия, дети рождались всё реже, пока не перестали рождаться вовсе.

Он встретился взглядом с Арисель:

— И даже обращение к богине не смогло снять проклятья, которые мы сами на себя наложили. Но мы не сдавались. К нам присоединялось всё больше последователей, среди них были и эльфы королевского рода. Из побочной ветви, но именно она сейчас стала правящим домом.

— Король Зар'итил молод, но смел и мудр, — в голосе Нейрата зазвучала нескрываемая гордость. — С ним, с возрожденной верой появилась надежда.

Его глаза встретились с глазами Арисель:

— А потом Провидица сделала предсказание… о человеческой девушке, несущей знак Танцующей Луны, которая принесёт обновление крови и возрождение магии.

— Для многих это немыслимо — разбавить эльфийскую кровь человеческой, — подключилась Шаэрра, её голос звучал прямо и без прикрас. — Но между дроу больше не рождаются дети…

Она сложила руки на коленях:

— Некоторые видят в пророчестве надежду, другие — окончательное падение. Наш народ разделён в этом вопросе.

— С появлением Арисель всё окончательно изменится, — сказал Нейрат с непоколебимой уверенностью. — Уже меняется…

Его взгляд остановился на метке на её лбу, которая светилась мягким серебристым светом. В его алых глазах читалась абсолютная вера в пророчество и в неё.

Арисель ощутила тяжесть этой веры — целый народ возлагал на неё надежды на спасение. Это одновременно пугало и придавало решимости.

— Хочу, однако, напомнить, что я всего лишь человек, — сказала Арисель, её голос звучал тихо, но твёрдо. — Не всем это придётся по нраву.

Шаэрра и Нейрат обменялись взглядами. Жрица неожиданно кивнула:

— Вы правы. Часть нашего народа встретит вас с недоверием, возможно, даже с враждебностью, — её прямота была почти шокирующей.

Нейрат положил руку на рукоять своего ритуального кинжала:

— Никто не посмеет причинить вам вред. В этом я клянусь.

В его голосе прозвучали знакомые властные нотки, от которых Арисель невольно поёжилась. В этот момент она вновь увидела в нём не дипломатичного жениха, а верховного жреца Кинвал'Нойра, привыкшего повелевать и внушать трепет.

Нейрат заметил её реакцию, и его взгляд смягчился. Он медленно убрал руку с кинжала.

— Простите, — произнёс он тише. — Привычки правящего жреца… трудно отбросить.

— И я не уверен, что у меня это получится, — добавил он с лёгкой улыбкой, которая смягчала его острые черты. — Но может, постепенно вы примете меня и как дикого дроу.

В его словах прозвучала неожиданная уязвимость — он не просто исполнял пророчество, но хотел быть принятым как личность, со всеми своими противоречиями и культурными особенностями.

Шаэрра наблюдала за этим обменом с плохо скрываемым удивлением.

— Годы среди людей немало изменили тебя, брат, — заметила Шаэрра, в её голосе смешались удивление и что-то похожее на обеспокоенность.

Нейрат встретил взгляд сестры с лёгким вызовом:

— Возможно, это было необходимо для исполнения пророчества, — ответил он. — Чтобы понять избранную, нужно было понять её народ.

Таверна оказалась шумной и тесной, с низкими потолками и подозрительными взглядами местных жителей. Путники быстро перекусили и поспешили продолжить путь.

Вернувшись к карете, Арисель с удивлением обнаружила, что Шаэрра исчезла.

— Моя сестра решила обсудить некоторые ритуальные вопросы с Лирией, — пояснил Нейрат, помогая ей подняться в экипаж.

Впервые они оказались наедине в замкнутом пространстве кареты.

— У людей такую поездку сочли бы неприличной, — сказала Арисель, нервно поправляя складки платья. — Даже если речь идёт о женихе и невесте. До свадьбы считается неподобающим оставаться наедине при закрытых дверях.

Нейрат слегка наклонил голову, внимательно изучая её лицо:

— В культуре дроу мы меньше озабочены такими условностями, — произнёс он. — Но я понимаю человеческие традиции. Если вам неловко, я могу попросить Лирию вернуться.

— У людей такую поездку сочли бы неприличной, — сказала Арисель, нервно поправляя складки платья. — Даже если речь идёт о женихе и невесте. До свадьбы считается неподобающим оставаться наедине при закрытых дверях.

Нейрат слегка наклонил голову, внимательно изучая её лицо:

— В культуре дроу мы меньше озабочены такими условностями, — произнёс он. — Но я понимаю человеческие традиции. Если вам неловко, я могу попросить Шаэрру вернуться.

— Мы уже тронулись в путь. Придётся останавливаться, да и Шаэрра скорее всего будет недовольна, — проговорила Арисель с нервной улыбкой. — Надеюсь, что мои родители не знают, что их дочь совершает неприличные поступки. Отец теперь от присутствия Тирана отойти не может.

В её голосе прозвучала лёгкая ирония, помогающая справиться с неловкостью ситуации.

Нейрат оценил её попытку пошутить, в его глазах мелькнуло тёплое понимание.

— Раз Шаэрра пока оставила нас, — сказал он, устраиваясь напротив Арисель, — то сегодня вашим учителем буду я.

В его голосе звучали мягкие, бархатистые нотки, которые Арисель раньше не замечала. В тесном пространстве кареты его присутствие ощущалось особенно сильно, а метка на её лбу начала едва заметно светиться.

Арисель напряженно выпрямилась, пытаясь сосредоточиться на предстоящем уроке. Мысли разбегались, а сердце билось чаще обычного, когда она встречалась взглядом с алыми глазами Нейрата.

— Сегодня мы можем изучить приветственные фразы, — предложил он, заметив её нервозность.

Метка на лбу Арисель пульсировала, словно в такт движению кареты, а серебристые нити магической связи стали отчетливо видны между ними.

— Не те, простые, что вы уже выучили с Шаэррой, а сложные и официальные, — произнёс Нейрат, принимая более формальную позу. — Если в первых ошибки простительны, то в таких приветствиях — а они могут быть обращены и к самому королю — крайне нежелательно ошибаться.

Он не сводил глаз с Арисель, но его манера стала более отстранённой, профессиональной, словно он намеренно создавал дистанцию, чтобы ей было комфортнее.

Следующий час пролетел в сосредоточенной работе. Арисель старательно повторяла сложные созвучия, а Нейрат терпеливо поправлял её произношение, демонстрируя правильные тональные переходы.

— Нал'шин'дорат Зар'итил, вал'абриан шор'ас, — в десятый раз повторяла Арисель, пытаясь добиться правильной интонации.

Наконец, после многочисленных попыток, длинная фраза прозвучала почти безупречно. Глаза Нейрата расширились от удивления и одобрения.

Арисель скромно хмыкнула, несмотря на явный успех:

— К завтрашнему дню я всё забуду. Придётся повторять эти слова весь вечер и даже ночью.

Нейрат позволил себе лёгкую улыбку, наблюдая за её самокритичностью:

— Не принижайте своих способностей. У вас удивительный талант к языкам. Большинство дроу были бы впечатлены вашим произношением уже сейчас.

— А вот эта фраза — церемониальное обращение к вашему будущему супругу, — произнёс Нейрат, его голос незаметно изменился, став глубже.

Он медленно произнёс витиеватые слова: “Кин'ларет вал'анатрис, шор'ас ду'нал”, делая паузы между каждым сложным слогом.

Арисель почувствовала, как щёки теплеют — эти слова были уже не просто учебным упражнением, а чем-то, что она однажды произнесёт в реальности, обращаясь к Нейрату.

Когда Арисель начала повторять церемониальные слова, метка на её лбу засияла ярким серебристым светом. Пространство кареты наполнилось видимыми только ей серебристыми нитями жизни, которые оплетали всё вокруг, но особенно плотно концентрировались между ней и Нейратом.

С каждым произнесённым слогом нити пульсировали и сплетались в причудливые узоры, словно магия самой Эйлистраи откликалась на древние слова.

Нейрат замер, наблюдая за преображением Арисель.

— Что это? — прошептала она, ощущая странную пульсацию не только в метке на лбу, но и внутри себя — в груди, животе, ладонях, словно магия проникала в каждую клеточку её тела.

Нейрат подался вперёд, его глаза светились глубоким рубиновым светом:

— Это пробуждение магии, — произнёс он тихо. — Церемониальные слова активировали связь между нами… как и предсказывало пророчество.

— А вы? — вдруг спросила она, глядя на него с невинным любопытством. — Вы тоже что-то чувствуете?

Глаза Нейрата потемнели, приобретая глубокий бордовый оттенок. Что-то первобытное промелькнуло в его взгляде.

— Вам лучше пока не знать этого, Арисель, — ответил он, его голос стал ниже и напряжённее.

Арисель не поняла истинного значения его слов, но что-то в его реакции заставило её сердце биться чаще. Воздух между ними сгустился от невысказанного.

Нейрат резко отвернулся к окну, его профиль стал напряжённым, словно он вёл внутреннюю борьбу. Через несколько долгих секунд он заговорил удивительно ровным голосом:

— Продолжим наш урок. Есть специальные обращения к родственникам жениха или мужа, мы их тоже разучим.

Напряжение постепенно отступило, уступая место сосредоточенности на языковой практике. Следующий час Арисель усердно повторяла новые фразы — обращения к матери мужа, к его братьям и сёстрам.

— Как обратиться к Шаэрре? — периодически переспрашивал Нейрат.

— Шин'тал алитрис… — начинала Арисель, иногда запинаясь на сложных созвучиях.

За окнами кареты солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багряные тона.

— Скоро мы остановимся на ночлег, — сказал Нейрат, заметив, как Арисель устало потирает виски после часа интенсивных занятий. — Тут есть небольшое поселение поблизости. Ещё не город, но уже не деревня.

Арисель с благодарностью кивнула. День в карете был насыщенным — от напряжённых моментов до погружения в сложности языка дроу.

— Вы делаете удивительные успехи, — добавил он, закрывая маленькую книгу с записями.

Поселение, куда они прибыли с наступлением сумерек, представляло собой унылое скопление обветшалых домов вокруг грязной площади. Единственная таверна — приземистое здание с покосившейся вывеской — встретила их неприветливым скрипом половиц.

В отличие от любопытства горожан Асприи, здесь взгляды местных жителей были откровенно враждебными. Люди в углах таверны хватались за амулеты защиты, а хозяин, костлявый мужчина с шрамом через всё лицо, мрачно уставился на процессию дроу.

— Свободных комнат нет, — заявил хозяин, даже не взглянув на кошель с деньгами, который Нейрат положил на стойку. — Есть только сеновал.

Лицо Нейрата застыло. Воины-дроу напряглись, их руки незаметно переместились к оружию. В воздухе повисло опасное напряжение.

Лорд Вельенский, неожиданно для всех, выступил вперёд:

— Королевская стража сопровождает официальную делегацию, — его голос звучал властно. — Найдите комнаты немедленно.

— Для вас найдем, — мрачно заявил хозяин, кивнув в сторону лорда Вельенского и королевских гвардейцев. — Но дроу здесь никто не рад.

Воины-дроу обменялись холодными взглядами. Шаэрра выпрямилась, её лицо приобрело каменное выражение оскорблённого достоинства.

Арисель почувствовала, как внутри нарастает возмущение от такой откровенной враждебности.

И тут лорд Вельенский снова всех удивил.

— Либо вы разместите всю нашу делегацию подобающим образом, — его голос звенел от сдержанного гнева, — либо ни одного человека из нас здесь не будет.

Он выпрямился во весь рост:

— Эти… дроу сопровождают мою дочь, которая станет женой посла. И в качестве её отца я не допущу оскорблений!

— И это я ещё не говорю о том, как поступит королева, когда узнает, что вы разжигаете вражду между дроу и людьми, — продолжил лорд Вельенский, его лицо побагровело от ярости. — От вашей дыры не останется даже последней развалюхи!

Хозяин таверны побледнел, упоминание королевы явно произвело на него впечатление. Нейрат наблюдал за лордом Вельенским с нескрываемым удивлением, а Арисель смотрела на отца с новым чувством гордости.

Пока напуганный хозяин начал суетливо распределять комнаты, Арисель незаметно наклонилась к Нейрату:

— Похоже, мой отец под действием какого-то заклятья, — прошептала она с недоумением. — Тиран что-то сделал с ним?

Нейрат покачал головой, в его глазах мелькнула искра веселья:

— Никакой магии. Возможно, у вашего отца больше чести, чем он готов признать.

Комнаты, которые им выделили, едва заслуживали этого названия — крошечные каморки с грубыми соломенными тюфяками и рассохшимися стенами, пропускающими сквозняк. Вода для умывания была принесена в щербатых кувшинах, а ужин состоял из пресного хлеба и жидкой похлёбки.

Арисель и Эльвира делили одну комнату, обмениваясь взглядами при каждом новом признаке деревенской “роскоши”.

— Что случилось с отцом? — спросила Арисель, присаживаясь на скрипучий тюфяк. — Он защищал дроу, как будто это его собственная семья!

Эльвира загадочно улыбнулась, расчёсывая волосы деревянным гребнем:

— Тиран разговаривал с ним весь день. О политике, торговле, даже военном деле… — она опустила гребень. — Никогда не видела отца таким… вовлечённым в беседу с кем-то.

— Боги! — только и вымолвила Арисель, опускаясь на тюфяк с выражением полного изумления.

Эльвира кивнула, её глаза блестели в слабом свете единственной свечи:

— Я сама не поверила. Но Тиран… он умеет находить общий язык. Он рассказал отцу о торговых возможностях с королевством дроу, о редких минералах, о военных союзах против орков…

— Завтра он опять поедет с нами, отец его сам пригласил! — в завершении добавила Эльвира, не скрывая торжествующей улыбки.

Арисель покачала головой в изумлении:

— Никогда бы не подумала… Отец, который ещё недавно называл дроу “существами”…

Эльвира прижала ладони к щекам, её лицо светилось в темноте простой сельской комнаты:

— Всё меняется, сестра. Быстрее, чем мы думали.

С первыми лучами солнца таверна наполнилась движением. Арисель, спустившись вниз, с удивлением узнала, что Нейрат и Тиран провели ночь вместе с воинами на сеновале.

— Мы отдали все доступные комнаты женщинам, — пояснил Нейрат, когда увидел её изумлённый взгляд. Его одежда была безупречна, несмотря на ночь на сене.

Арисель заметила, как изменились взгляды местных жителей — вчерашняя открытая враждебность сменилась озадаченным любопытством к дроу, которые повели себя не так, как ожидалось.

В углу таверны сидели седые старики, чьи глаза помнили войну с дроу — времена набегов, тёмной магии и страха. Они настороженно наблюдали за серокожими гостями, ожидая подвоха или проявления жестокости.

Но вместо этого они видели, как посол дроу вежливо благодарит человеческую служанку, как воины-дроу спокойно платят за скудный завтрак, как брат посла помогает местному мальчишке поднять упавшую корзину.

— Не такие, как в наших сказках, — пробормотал один из стариков, почёсывая седую бороду.

— Говорят, у них новый король. Мир заключили, уже тридцать лет как, — прошамкал другой старик, опираясь на суковатую трость. — Но с тех пор ни слуху, ни духу не было от серокожих. И вот на тебе, прикатили!

Третий старик, с повязкой на глазу, наклонился ближе:

— И человеческую девку с собой везут. Дочка того напыщенного лорда, говорят, замуж идёт за их главного.

Они с недоумением наблюдали, как Арисель и Нейрат обменялись несколькими фразами на языке дроу.

— Не думал, что доживу до такого! — изумился первый старик, сплюнув на пол. — Девки наши за демонов теперь пойдут?

— Тише ты, дурень, — одёрнул его третий. — Времена меняются.

Старики наблюдали с неодобрительным изумлением, как Арисель произнесла сложное приветствие на языке дроу, а метка на её лбу слегка засветилась, когда Нейрат одобрительно кивнул.

— Сохрани нас Виалия, — пробормотал старик, нервно сжимая деревянный амулет на шее. — Метка у неё на лбу… как знак.

Четвёртый старик, молчавший до сих пор, внезапно подался вперёд:

— Это ж знак Танцующей Луны! — прошептал он. — Моя бабка рассказывала… знак богини, что одинаково благословляет и людей, и эльфов.

Остальные старики уставились на него с изумлением и недоверием.

— Он самый! Лунный цветок! — старик стукнул тростью по полу с неожиданной силой. — Эх, новые времена грядут, помяните моё слово!

Остальные старики переглянулись с сомнением, но что-то в уверенности их товарища заставило их снова посмотреть на странную пару — человеческую девушку с серебристой меткой на лбу и высокого дроу рядом с ней.

Караван вновь тронулся в путь, оставляя позади маленькое поселение и его удивлённых жителей. Шаэрра снова заняла своё место в карете дроу, придавая поездке официальный характер.

Арисель испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, присутствие строгой жрицы избавляло от неловких моментов наедине с Нейратом. С другой — эти самые моменты, при всей их неловкости, пробуждали в ней странное волнующее предвкушение, которого она теперь лишилась.

День прошёл в продолжении языковых уроков. Шаэрра, казалось, смирилась с человеческой ученицей, и даже начала проявлять признаки одобрения, когда Арисель безупречно произносила особенно сложные фразы.

К вечеру стало ясно, что придётся остановиться на ночлег прямо в лесу — на много миль вокруг не было ни деревни, ни постоялого двора.

— Для нас это даже лучше, — заметил Нейрат, когда воины дроу начали устраивать лагерь с удивительной эффективностью.

— Обойдёмся в этот раз без враждебных жителей, — согласился Тиран, подходя к брату. — Да и отдохнём тут получше, чем в захудалой таверне.

Королевские гвардейцы выглядели менее уверенно, явно предпочитая крышу над головой, но воины дроу двигались среди деревьев с естественной грацией, словно лес был их родным домом.

Вскоре на поляне появились изящные навесы из серебристой ткани, а в центре разгорелся костёр удивительного голубоватого оттенка.

Когда солнце скрылось за горизонтом, произошла удивительная перемена. Дроу, весь день державшиеся с напряжённым достоинством, словно расцвели в сумерках. Их движения стали более плавными и естественными, голоса — мелодичнее.

Шаэрра отбросила свою обычную суровость, неожиданно присоединившись к воинам, настраивающим странные струнные инструменты. Тиран с лёгкостью взбирался на деревья, проверяя безопасность лагеря.

— Дети ночи, — тихо заметила леди Вельенская, наблюдая за этой трансформацией.

Из тьмы леса полилась мелодия, непохожая ни на что, слышанное Арисель прежде. Струны странных изогнутых инструментов переплетались с голосами дроу, создавая гармонию, которая казалась не просто музыкой, а живым существом.

Арисель застыла у синего костра, зачарованная этими звуками. Мелодия не имела чёткого ритма, она текла как подземная река, то ускоряясь в бурных перекатах, то замедляясь в глубоких заводях.

Метка на её лбу начала мягко светиться в такт песне.

Нейрат сидел рядом с Арисель, достаточно близко, чтобы она ощущала исходящее от него тепло. Алые глаза дроу мерцали в темноте, отражая голубоватое пламя костра. В этом мистическом освещении его острые черты казались высеченными из древнего камня — лицо не человека, но древнего божества, прекрасного и пугающего одновременно.

Пляшущие тени подчёркивали его инаковость, но вместо страха Арисель ощущала странное, почти магическое притяжение.

Взгляд Арисель невольно скользил по лицу Нейрата, задерживаясь на твёрдой линии его губ, опускаясь к широким плечам, обтянутым тонкой тканью. Музыка будто проникала в её кровь, пробуждая новые, неизведанные чувства.

“Каково это будет — стать женой этого дроу?” — мысль возникла неожиданно, заставив её внутренне вздрогнуть. Что-то глубоко внутри замирало от этой идеи, смешивая страх с незнакомым волнующим предвкушением.

Нейрат вдруг повернулся, поймав её изучающий взгляд. Его алые глаза мгновенно потемнели до глубокого бордового оттенка, как недавно в карете. Что-то первобытное промелькнуло в них, откликаясь на её невысказанные мысли.

В животе Арисель поднялась обжигающая волна, которая разлилась по всему телу горячим потоком. Испуганная силой собственных ощущений, она резко поднялась на ноги, чувствуя, как дрожат колени.

— Пора уже спать, — пролепетала она дрожащим голосом и, не дожидаясь ответа, бросилась к шатру, отведённому для женщин.

Несколько голов повернулось в её сторону — Шаэрра прервала игру на инструменте, Эльвира встревоженно поднялась, а леди Вельенская обеспокоенно нахмурилась.

Нейрат остался сидеть неподвижно, его лицо застыло маской сдерживаемых эмоций, лишь пальцы сжались в кулаки с такой силой, что костяшки побелели.

В шатре Арисель опустилась на мягкие подушки, прижав руки к груди, где сердце билось с такой силой, что казалось, вот-вот вырвется наружу. Жар охватил всё её тело, а странная слабость в коленях не позволила бы ей снова встать.

Метка на лбу пульсировала в такт с сердцебиением, распространяя волны тепла по всему телу.

“Что со мной происходит?” — мысль металась в её голове. Воспитанная в строгих правилах, она никогда не испытывала ничего подобного и не имела ни малейшего представления о том, как называются эти новые, пугающие ощущения.

— Должно ли так быть? — шептала Арисель, прижав прохладные ладони к пылающим щекам. — Или это следствие той странной магии?

В эту минуту она отчаянно желала с кем-то поговорить об этих новых ощущениях. Но с матерью было слишком стыдно обсуждать такое, Эльвира, вероятно, знала не больше неё самой, а женщины-дроу ещё не стали достаточно близкими, чтобы доверить им столь сокровенное.

Она осталась наедине со своим смятением, пульсирующей меткой и телом, которое вдруг стало чужим и непослушным.

Полог шатра приподнялся, и внутрь проскользнула Эльвира. В её глазах читалось неподдельное беспокойство.

— Почему ты так быстро ушла? — спросила она, опускаясь рядом с сестрой. — Все было так красиво…

Арисель отвернулась, пряча пылающее лицо:

— Я неважно себя чувствую. И очень устала.

Эльвира внимательно посмотрела на сестру, потом на её светящуюся метку, и в глазах промелькнуло понимание, хотя она тактично промолчала.

Ночь принесла лишь беспокойный, прерывистый сон. Арисель металась на своём ложе, преследуемая образами Нейрата — его тёмный силуэт, пылающие глаза, уверенные руки. Незнакомое томление не оставляло её тело даже во сне.

На рассвете она поднялась, чувствуя себя совершенно разбитой. Выскользнув из шатра, пока другие женщины ещё спали, она направилась к ручью, где опустила пылающее лицо в ледяную воду. Холод помог прояснить мысли и немного успокоить беспокойное тело.

Арисель сидела у ручья, подставив лицо нежным лучам восходящего солнца. Прохладная вода журчала по камням, успокаивая её растревоженную душу.

Внезапно она уловила лёгкие шаги — почти неслышные, но безошибочно узнаваемые. Её сердце замерло, а затем забилось с удвоенной силой, когда она поняла, кто приближается к ней в этот уединённый час.

Арисель вскочила на ноги и тут же оказалась лицом к лицу с Нейратом. Его высокая фигура возникла словно из ниоткуда — сказывались навыки бесшумного передвижения дроу.

— Я беспокоился о вас! — произнёс он, его голос звучал мягче обычного. — Когда никто не знал, куда вы ушли…

Метка на её лбу мгновенно отреагировала на его близость, вспыхнув серебристым светом. Утренний свет смягчал его обычно резкие черты, делая его почти… человечным.

— Мне надо было побыть одной, я плохо спала, — ответила она, опустив глаза, чтобы скрыть следы бессонной ночи.

Они стояли слишком близко — ближе, чем позволяли правила приличия. В утренней тишине леса Арисель чувствовала его присутствие всем телом, словно между ними протянулись невидимые нити.

Нейрат сделал едва заметное движение, будто хотел отступить, дать ей пространство, но остался на месте.

Он осторожно склонился к Арисель, сокращая расстояние между ними ещё больше. Его голос стал тихим, почти интимным шёпотом:

— Вы можете поделиться со мной любыми страхами, — произнёс он, его дыхание легко коснулось её щеки. — Мы всё ближе к Нар'Шадаару. Если что-то тревожит вас — расскажите мне, и я развею ваши опасения.

В его словах звучала искренняя забота, но близость его лица заставляла её сердце биться где-то в горле.

Мысль о том, что он может сейчас поцеловать её, пронзила Арисель неожиданно и ярко, заставив её задрожать всем телом.

Нейрат, заметив её трепет, ошибочно истолковал реакцию:

— Вас страшит предстоящая церемония? И новая жизнь? — его голос звучал успокаивающе, в то время как её мысли были совсем о другом. — Вы привыкнете и полюбите мой мир, Арисель. Обещаю вам.

Его забота трогала сердце, но тело откликалось совсем на иное.

Арисель скорее провалилась бы сквозь землю, чем призналась в истинной причине своего волнения. Подобные мысли казались ей постыдными, неуместными — она ведь едва знала Нейрата. Почему же её так необъяснимо влекло к нему?

Странное чувство, словно её тело знало что-то, чего не понимал разум. И как благовоспитанной леди признать такое? Что она не страшится новой жизни, а дрожит от его близости?

— Нам надо идти, все волнуются, как вы сказали, — вымолвила она, ощущая себя полностью измученной борьбой с собственными чувствами. — И если позволите, я бы хотела сегодня поехать в карете родителей. Не так уж много времени у нас осталось, чтобы побыть вместе.

Маленькая ложь, спасительная уловка, чтобы избежать многочасовой поездки рядом с ним в тесном пространстве кареты.

Тень разочарования промелькнула на лице Нейрата, но он лишь молча кивнул, уважая её решение. Что-то в его взгляде подсказывало, что он понимает больше, чем она сказала вслух.

Молча повернувшись, он пошёл рядом с ней обратно к лагерю, сохраняя теперь почтительную дистанцию. Между ними установилось странное напряжение — одновременно притягивающее и отталкивающее.

После быстрого завтрака лагерь свернули с поразительной эффективностью, и вскоре караван вновь двинулся в путь.

В карете Вельенских лорд и леди встретили Арисель с плохо скрываемым беспокойством.

— Всё в порядке, дорогая? — осторожно спросила мать, изучая лицо дочери. — Ты не… поссорилась с женихом?

Эльвира бросила на сестру внимательный взгляд, заметив и круги под глазами, и непривычную бледность.

— Нет, всё хорошо, — ответила Арисель, опуская глаза. — Но времени уже так мало… Я хочу ещё побыть с вами.

Её слова смягчили обеспокоенное выражение на лицах родителей. Леди Вельенская нежно сжала руку дочери.

— Конечно, милая. Мы тоже скучаем по тебе, даже когда ты просто в другой карете.

Лорд Вельенский кашлянул, скрывая неожиданное волнение.

Тиран, расположившийся напротив, внимательно наблюдал за Арисель своими янтарными глазами. В его взгляде читалось что-то большее, чем простое любопытство — словно он пытался проникнуть в её мысли, разгадать истинную причину её решения покинуть карету брата.

Его проницательность заставила Арисель испытать неловкость. В отличие от родителей, Тиран, казалось, видел гораздо больше, чем она готова была показать.

Вскоре Эльвира начала непринуждённо болтать обо всём на свете — о пейзажах за окном, о странных блюдах, которыми их угощали дроу, о необычных музыкальных инструментах, которые она видела вчера.

Напряжение в карете постепенно рассеялось. Арисель кивала в нужных местах, улыбалась, когда требовалось, но её мысли блуждали далеко. Она представляла, что сейчас делает Нейрат, о чём он думает… вспоминает ли он их утреннюю встречу у ручья.

— Мы приближаемся к Приграничью, — объявил Тиран, прерывая поток слов Эльвиры. — Ещё день пути, и мы будем на землях дроу.

Слова янтарноглазого дроу мгновенно изменили атмосферу в карете. Лорд Вельенский выпрямился, его лицо стало напряжённым. Леди Вельенская побледнела, инстинктивно сжав руку дочери крепче.

Арисель почувствовала, как её сердце пропустило удар. Через день она ступит на земли, о которых знала лишь из книг и легенд.

— Приграничье — не самое безопасное место, — добавил Тиран, его голос стал серьёзнее. — Здесь хватает и разного зверья, и кто похуже — тоже встречается.

Он обвёл взглядом встревоженные лица семьи Вельенских:

— Но вы надёжно защищены, ни о чём не беспокойтесь. Только без нужды не выходите из кареты и держитесь рядом с нашими воинами.

К полудню караван достиг маленькой деревушки, приютившейся между холмами. В отличие от предыдущих поселений, здесь встретили их с откровенной враждебностью — не только дроу, но и королевских гвардейцев.

Местные жители — угрюмые люди с обветренными лицами — смотрели исподлобья, хватаясь за оружие при приближении караванa. Даже дети не проявляли любопытства, прячась за материнские юбки.

— Приграничье, — тихо пояснил Тиран. — Здесь не любят никакую власть.

Воины-дроу вели напряжённые переговоры с местными старейшинами, пока наконец не достигли хрупкого перемирия. Золото и обещания скорого отъезда смягчили недоверие местных.

Когда Арисель спустилась из кареты, желая размять ноги, жители деревни застыли, уставившись на её лоб. Метка, раньше видимая лишь для дроу, теперь слабо светилась серебристым светом, заметным для всех.

— Отмеченная… — прошептал один из стариков, пятясь назад.

— Знак богини, — прошептал старик с седой бородой до пояса, его голос дрожал от волнения.

По толпе прошёл ропот. Враждебность местных жителей внезапно сменилась суеверным трепетом. Несколько женщин опустились на колени, творя странные жесты — смесь человеческих и эльфийских духовных традиций.

— Танцующая Луна… — произнесла одна из них с акцентом дроу.

Нейрат приблизился к Арисель, и эффект был мгновенным — метка на её лбу вспыхнула ярким серебристым светом, словно маленькая звезда. Нити магической связи между ними стали видимыми даже для обычных людей.

Жители деревни ахнули в едином порыве. Несколько человек упали ниц, другие протягивали руки к паре, словно пытаясь коснуться благословения.

— Пророчество… пришло время, — прошептала седая женщина, её глаза наполнились слезами.

— Они знают про пророчество? — прошептала изумлённая Арисель, глядя на коленопреклонённых жителей.

Нейрат склонился к ней, его голос был тихим:

— В Приграничье живут многие, чья кровь смешана — потомки союзов людей и дроу из времён до войн. Для них пророчество Танцующей Луны — не просто легенда, а надежда на примирение двух миров.

— Но сами дроу не признают потомков полукровок, — послышался сзади голос Шаэрры, в котором звучала едва заметная горечь. — Вернее, не признавали.

Жрица приблизилась, её серебряная диадема поблескивала в солнечном свете:

— Эти люди живут между мирами — отвергнутые обеими сторонами, хранящие память о временах, когда наши народы могли любить друг друга.

— Но это было так давно, что уже кажется просто легендами, — добавила она, окидывая взглядом деревню и её жителей. — Войны и ненависть стерли память о временах, когда дроу и люди могли жить вместе.

Арисель смотрела на лица местных жителей — в них читалась надежда, которую она не видела раньше. В их чертах действительно проглядывало что-то эльфийское — в разрезе глаз, в тонкости черт, хотя кожа была человеческой.

Приём изменился радикально — вместо враждебности их приветствовали с почти религиозным благоговением. Седой старейшина, в чьих чертах угадывалась эльфийская кровь, пригласил их в свой дом — самый большой в деревне, хотя всё равно скромный по городским меркам.

За грубым деревянным столом он разломил хлеб — древний символ гостеприимства — и предложил его сначала Арисель, затем Нейрату.

— Расскажите нам свою историю, отмеченная, — попросил он, его глаза светились надеждой.

Смущённая всеобщим вниманием, Арисель заговорила. Её голос, поначалу тихий, постепенно окреп, когда она рассказывала о первой встрече с Нейратом на королевском балу, о том, как он увидел невидимый для других знак на её лбу.

— Он назвал это меткой Эйлистраи, Танцующей Луны, — произнесла она, а местные жители кивали, словно подтверждая давно известную им истину. — Теперь я отправляюсь в Нар'Шадаар для бракосочетания.

— Союз дроу и людей, — выдохнул старейшина, его морщинистое лицо выражало смесь недоверия и благоговения. — Сложно поверить после стольких лет…

Его узловатые пальцы дрожали, когда он сжимал деревянную чашу:

— Наши предки рассказывали о древнем пророчестве, о времени, когда печать разделения будет сломана. Но мы перестали верить.

Старейшина поднялся, опираясь на посох, и торжественно поднял руку над головой Арисель:

— Да будет благословен твой путь, отмеченная, — произнёс он, его голос, дрожавший от возраста, неожиданно обрёл силу древнего ритуала. — Пусть Танцующая Луна осветит твои шаги в темноте.

Жители деревни склонили головы, многие утирали слёзы — словно завершался цикл ожидания длиной в поколения.

Деревня, поначалу встретившая их враждебностью, теперь отдавала всё лучшее. Простые люди несли дары из своих скромных запасов — свежеиспечённый хлеб, домашний сыр, кувшины с ягодным вином, плетёные корзины со спелыми ягодами.

Никто из путников, даже самые гордые дроу, не отказался от этих подношений. Особенно поразительной была перемена в лорде Вельенском — он лично пожал руку старейшине, склонив голову в знак уважения.

Когда они вернулись к каретам, Эльвира взяла сестру под руку, наблюдая, как их отец с достоинством благодарит местных жителей.

— Отца просто не узнать, — прошептала она с изумлением. — Ещё неделю назад он отказывался даже сидеть за одним столом с дроу, а теперь…

Леди Вельенская подошла к дочерям, её глаза с нежностью наблюдали за мужем.

— Рудольф всегда таким был, — сказала она тихо. — Но наше общество испорчено, это накладывает свой отпечаток. А это путешествие словно очистило его.

Арисель задумчиво посмотрела на отца, видя его словно заново — не как строгого лорда Вельенского, а как человека, способного к изменениям.

После деревни дорога резко изменилась, став едва различимой колеей среди дикой растительности. Кареты подбрасывало на каждом корне и камне, заставляя путников хвататься за поручни.

Дважды им приходилось останавливаться, пока воины-дроу отгоняли диких зверей — огромного медведя и стаю волков, слишком близко подобравшихся к каравану.

Вокруг простирался нетронутый лес, становившийся всё гуще, а на горизонте вырастали зубчатые пики гор Теневой Короны — естественная граница между миром людей и королевством дроу.

Сумерки уже окутывали лес, когда караван достиг его границы. На большой поляне у опушки дроу с привычной эффективностью начали разбивать лагерь.

В воздухе чувствовалось напряжение — все понимали, что это последняя ночь перед вступлением на земли дроу. С завтрашнего дня они войдут в совершенно иной мир.

Серебристые шатры вырастали один за другим, а воины дроу внимательно вглядывались в тёмную чащу леса, словно чувствуя что-то, недоступное человеческим чувствам.

В центре лагеря вновь разгорелся голубой костёр, испуская мягкий, неземной свет. Дроу достали свои странные инструменты, и вскоре воздух наполнился мелодией — протяжной, завораживающей, словно сотканной из лунного света и шороха листьев.

Что-то волшебное происходило, когда эти звуки растворялись в вечернем воздухе. Даже дикий лес, казалось, прислушивался — ветер стих, птицы замолчали, деревья будто наклонились ближе.

Нейрат сидел у голубого костра, достаточно близко, чтобы Арисель ощущала его присутствие, но сохраняя почтительное расстояние между ними. Его сдержанность была очевидна — после утренней встречи у ручья дроу словно боялся напугать её, дать повод для новых смущений.

Арисель чувствовала себя раздираемой противоречивыми желаниями — с одной стороны, она была благодарна за его деликатность, с другой — внутри росло странное разочарование, почти тоска по его близости.

Снова накатило невыносимое смешение чувств — притяжение и страх, желание остаться и потребность бежать. Не в силах выдержать это противоречие, Арисель пробормотала извинения и поспешила укрыться в женском шатре.

В одиночестве она упала на постель, зажмурив глаза, словно пытаясь спрятаться от собственных чувств. Но даже сквозь закрытые веки она видела серебристое сияние метки, пульсирующей в такт с далёкой музыкой и её собственным сердцем.

Когда полог шатра отодвинулся и внутрь скользнула Эльвира, Арисель моментально замерла, выровняла дыхание и притворилась спящей.

Младшая сестра осторожно подошла к её постели, всматриваясь в лицо Арисель. Остановившись рядом, она тихо вздохнула — то ли поверив в сон, то ли понимая истинную причину этого притворства.

Эльвира заботливо укрыла сестру лёгким покрывалом, прежде чем удалиться к своей постели.

Рассвет последнего дня путешествия встретил их туманом, окутавшим лагерь призрачной дымкой. Сборы были молчаливыми, напряжёнными — все понимали значимость предстоящего дня.

Арисель снова выбрала карету родителей, хотя её решение теперь терзало её противоречивыми чувствами. Убегая от присутствия Нейрата, она одновременно тосковала по нему, а метка на её лбу пульсировала болезненно, словно протестуя против этого расстояния.

Когда караван делал остановки для отдыха лошадей, Нейрат держался на расстоянии. Его лицо снова приобрело ту дипломатическую маску, что он носил при дворе. Только когда их взгляды случайно пересекались, Арисель видела в алых глазах немой вопрос, на который у неё не было ответа.

Стыд за собственное поведение — за внезапные побеги, за неспособность объяснить свои действия — жёг её изнутри. Она чувствовала себя одновременно ребёнком и предательницей.

Дорога становилась всё круче, извиваясь вокруг каменистых склонов и ныряя в узкие ущелья. Кареты двигались медленно, лошади осторожно ступали по осыпающимся камням.

Остановки участились — то для отдыха животных, то для расчистки пути от обвалов. Несколько раз Арисель вздрагивала от вспышек серебристого света за окном — дроу произносили неведомые заклинания, отгоняя невидимых для людей горных хищников или странных тварей, скрывающихся в расселинах.

На одном из привалов, когда путники разминали ноги среди скал, Нейрат подошёл к семье Вельенских.

— Скоро мы прибудем на плато Лунарвейл, — объявил он. — Там наземное поселение дроу. Мы уже почти на месте.

Его взгляд остановился на Арисель, и она отчётливо прочитала в нём и молчаливый вопрос, и приглашение, и едва заметную обиду. Понимая, что дальнейшее избегание лишь усугубит ситуацию, она кивнула и без всяких объяснений направилась к его карете.

Когда Арисель поднялась в карету, внутри её ожидал только Нейрат — Шаэрры нигде не было видно. Это открытие вызвало у неё смешанные чувства — облегчение от возможности прояснить ситуацию и новую волну беспокойства от неизбежной близости.

Едва карета тронулась, Нейрат нарушил молчание. Его глаза смотрели прямо, без обычной дипломатической сдержанности:

— Вы избегаете меня? — спросил он тихо. — Я чем-то вас обидел?

— О нет! — искренне запротестовала она, подаваясь вперёд. — Это вы простите меня, Нейрат!

Впервые она произнесла его имя без официальных титулов, просто и лично.

— Просто столько всего произошло, — её голос дрогнул. — Я чувствую себя… запутавшейся, — добавила она совсем тихо, опустив глаза.

Метка на её лбу пульсировала в такт с эмоциями, реагируя на её первую настоящую откровенность с ним.

Нейрат удивлённо поднял брови, его алые глаза внимательно изучали её лицо:

— Что вас тревожит? — спросил он мягко, в его голосе звучала искренняя забота.

Арисель залилась краской от шеи до корней волос. Она не могла поднять глаз, чувствуя, как горят её щёки.

— Я не могу объяснить, — прошептала она, комкая ткань платья дрожащими пальцами. — Это слишком… сложно.

Его пальцы осторожно, почти невесомо, коснулись её подбородка, приподнимая лицо Арисель. В алых глазах дроу танцевало какое-то внутреннее пламя, завораживающее и глубокое.

— Дело в метке? — спросил он, его голос стал тише. — Она вас как-то беспокоит? Из-за моего присутствия?

Его прикосновение послало волну тепла по всему её телу, а метка на лбу засветилась ярче, словно отвечая на его вопрос без её слов.

— И да, и нет, — шепнула она, её голос был едва слышен.

В этих трёх словах было больше откровенности, чем во всех их предыдущих разговорах. Её глаза наконец встретились с его взглядом, и в них читалось смятение — не страх перед ним, а что-то более глубокое, личное.

Их лица находились так близко, что она чувствовала его дыхание на своих губах.

— Да — потому что моё присутствие пробуждает вашу магию? — уточнил он всё также тихо, его голос был подобен шелесту листьев.

Его лицо оставалось так близко, что Арисель ощущала тепло его кожи.

— А почему нет? — продолжил он, его глаза изучали её с пронзительной внимательностью. — Вы чувствуете что-то ещё?

В этот момент карету сильно тряхнуло на очередном горном ухабе. Арисель потеряла равновесие и буквально упала на Нейрата, её руки инстинктивно ухватились за его плечи.

Его руки мгновенно обхватили её талию, удерживая от падения. Но даже когда карета выровнялась, он не отпустил её, а она не отстранилась.

Они застыли в этом неожиданном объятии, ощущая тепло друг друга, учащённое дыхание и бешеный стук сердец.

— Почему — нет? — повторил он, его голос стал глубже, почти гипнотическим.

В объятиях дроу Арисель словно оказалась в совершенно новом мире — мире, где не существовало ничего, кроме его глаз, его рук, его тепла. Метка на её лбу пульсировала так ярко, что освещала всё внутреннее пространство кареты серебристым светом.

Его лицо было так близко, его руки так надёжно держали её…

— Я не могу объяснить, — прошептала она, опуская глаза, не в силах выдержать его пронзительный взгляд. — Это слишком неприлично.

В этих словах было больше признания, чем во всей предыдущей беседе. Благовоспитанная леди из знатного рода не имела ни опыта, ни словаря, чтобы описать то физическое притяжение, которое охватывало её в его присутствии.

Тень понимания промелькнула на лице Нейрата. Его глаза расширились, а затем — к полному изумлению Арисель — она услышала его тихий, мягкий смех.

Это не был насмешливый или унизительный смех. В нём звучало облегчение, нежность и, возможно, даже радость от осознания истинной причины её смятения.

Его тихий смех растаял так же быстро, как появился. Алые глаза Нейрата снова потемнели до глубокого бордового оттенка, наполняясь тем особым огнём, который Арисель уже научилась распознавать.

Он больше не смеялся, а смотрел на неё взглядом, от которого волна жара прокатилась по всему её телу. Его руки медленно, почти благоговейно, скользили по её спине, словно успокаивая и одновременно разжигая пламя внутри неё.

Его дыхание, тёплое и пряное, обжигало её губы, разделённые лишь несколькими мучительными миллиметрами.

— Я ваш жених, — произнёс он низким, бархатным голосом, от которого по её телу пробежала дрожь. — Вам не нужно стесняться своих… желаний.

Его слова, произнесённые так близко к её губам, придали голос тому, что Арисель не осмеливалась даже мысленно сформулировать. Она ощущала себя на краю пропасти — страшной и одновременно манящей.

— Но не забывайте, что я дикий дроу, — добавил он, и на этот раз — без иронии.

В его голосе звучало предупреждение, напоминание о его истинной сущности. Он не дипломат в человеческом дворце, а верховный жрец Кинвал'Нойр, существо из другого мира с иными инстинктами и страстями.

В этих словах крылось и обещание, и предостережение.

Когда он наконец преодолел последние миллиметры между ними и его губы коснулись её, мир вокруг Арисель поплыл в серебристой дымке. Это лёгкое, почти невесомое касание опалило её, отозвавшись во всём теле сладкой, незнакомой истомой.

Её губы инстинктивно приоткрылись навстречу ему, но Нейрат не спешил углублять поцелуй. Он целовал её осторожно, нежно, словно драгоценную хрупкую реликвию, едва ощутимо лаская её губы своими.

Когда он наконец оторвался от неё, то не отстранился, а внимательно заглянул Арисель в глаза, словно пытаясь прочитать её чувства. Смущённая и раскрасневшаяся, она опустила взгляд, не в силах выдержать интенсивность момента.

Это был её первый поцелуй. И хотя благовоспитанная леди должна была бы испытывать стыд, Арисель обнаружила в себе совсем иное чувство — тайное сожаление о том, что этот момент закончился так быстро.

— Вайл, — произнёс Нейрат мягко, всё ещё держа её в объятиях. — Поцелуй на нашем языке.

Его глаза вновь обрели свой обычный рубиновый оттенок, но в них теплилась искра, которой Арисель раньше не замечала.

— Пора возобновить наши уроки, — продолжил он с лёгкой улыбкой. — А изучить вам предстоит многое.

В его голосе звучал едва уловимый намёк, заставивший её щёки вспыхнуть с новой силой.

До Арисель внезапно дошло осознание их позы — она сидела у него на коленях, прижатая к его широкой груди, его руки обвивали её талию. Смутившись, она инстинктивно поёрзала, пытаясь принять более пристойное положение.

Глаза Нейрата мгновенно потемнели до почти чёрного оттенка, а его руки чуть крепче сжали её талию, останавливая движение.

— Не делайте так, моя дорогая, — его голос заметно понизился, обретая хриплые нотки. — Не сейчас.

Не совсем понимая, что он имеет в виду, Арисель просто замерла на месте, её лицо выражало искреннее недоумение.

— Вы слишком невинны, — отметил он со сдержанным вздохом, в котором смешались нежность и что-то похожее на мучение.

Нейрат бережно помог ей подняться и пересесть на противоположное сиденье. Теперь между ними снова было пространство, но даже через это расстояние метка на её лбу продолжала ярко светиться, соединяя их невидимой нитью.

— Скоро мы поднимемся на плато Лунарвейл, и наше путешествие завершится, — сказал Нейрат, его голос вновь обрёл обычную глубину. — И должен признаться, оно было лучшим в моей жизни.

В его простых словах звучало столько искренности, что Арисель почувствовала, как сердце сжимается от нежности. Этот могущественный дроу, верховный жрец своего народа, смотрел на неё с таким теплом, какого она никогда не видела в глазах мужчин своей расы.

— Для меня это тоже так, — ответила она с искренней улыбкой, уже не пытаясь скрыть свои чувства. — Хотя это первое моё большое путешествие.

В этом простом признании была своя особая магия. Впервые между ними не стояли условности, страхи или недосказанности. Метка на её лбу светилась мягким, спокойным светом, а серебристая нить между ними стала прочнее и яснее.

Вскоре карету перестало трясти — они выехали на ровную поверхность плато. В окно Арисель увидела необычное поселение — изящные серебристые строения, рассыпанные по широкой долине. Они не походили ни на человеческие дома, ни на привычные представления о жилищах дроу.

Вокруг построек поднималась высокая серебристая трава, колышущаяся на ветру. Вдали виднелись аккуратные сады с деревьями причудливых форм. Недалеко от поселения мирно паслись вороные лошади с серебристыми гривами.

Но самое удивительное открылось в другом окне кареты — величественная гора, окутанная серебристым туманом, возвышалась над плато. В её склоне угадывался гигантский проём, ведущий в глубину земли. Там, поняла Арисель, скрывается настоящий Нар'Шадаар — подземное королевство дроу.

Вскоре кортеж был встречен торжественным отрядом дроу в серебристых доспехах. Караван остановился, и путешественники впервые ступили на землю королевства тёмных эльфов.

Люди с неприкрытым изумлением оглядывались вокруг — здесь всё было иным, чуждым и одновременно пленительным. Арисель заметила, как Эльвира не скрывает почти детский восторг, указывая на причудливые строения и растения.

— Смотри! — шептала младшая сестра. — Это же настоящий дом дроу!

Местные дроу с вежливой снисходительностью рассматривали человеческих гостей, некоторые едва заметно улыбались детскому энтузиазму Эльвиры. Тиран не удержался от открытой улыбки, наблюдая за её восторженными возгласами.

Нейрата, Шаэрру и Тирана местные встретили с глубокими поклонами и церемониальными приветствиями. Арисель, понимая часть произнесённых фраз, ощущала гордость за свои успехи в изучении языка.

Когда почётный страж обратился к ней, она собрала всю свою смелость, сделала безупречный реверанс и произнесла на языке дроу:

— Нал'шин'дорат вал'абриан шор'ас, — чётко выговаривая каждый слог.

Лица местных дроу отразили неподдельное изумление. Некоторые переглянулись, а командир стражи склонил голову ещё ниже, выражая внезапное уважение.

Нейрат не скрывал гордой улыбки, но именно реакция Шаэрры поразила Арисель больше всего. Обычно строгая и сдержанная жрица смотрела на неё с неприкрытым одобрением, даже гордостью — словно учитель, чей ученик превзошёл все ожидания.

Шаэрра слегка наклонила голову, а затем сделала редкий для неё жест — коснулась своей серебряной диадемы и затем указала на Арисель. Это был публичный знак признания и уважения.

Сопровождаемые почётной стражей, они направились к главному строению поселения.

— До завтра мы пробудем здесь, — объяснил Нейрат, идя рядом с Арисель. — А потом отправимся в чертоги Нар'Шадаара. Гонцы вот-вот отправятся туда, чтобы возвестить о нашем прибытии.

Арисель увидела, как несколько дроу в лёгких доспехах уже седлали быстрых вороных коней.

Арисель не могла оторвать взгляд от окружающего ландшафта. Каждая деталь этого места казалась чудом — серебристые растения, изгибающиеся арками строения, светящиеся кристаллы в оградах.

Но больше всего её внимание привлекала величественная конструкция вдалеке — тонкий, почти невесомый мост, перекинутый через глубокую пропасть к соседней горе.

— Это Лунный Мост, — заметил Нейрат, проследив за её взглядом. — Единственный путь в Нар'Шадаар. Завтра мы пересечём его и войдём в настоящее королевство дроу.

— Он кажется таким хрупким, — сказала Арисель, невольно обхватив себя руками. При мысли о расстилающейся внизу пропасти у неё бежали мурашки по коже.

Нейрат мягко коснулся её плеча:

— Лунный Мост крепче, чем кажется. Он создан древней магией и выдерживал даже армии. К тому же, — его голос стал тише, — я не позволю вам упасть.

Воспоминание о недавнем поцелуе нахлынуло на Арисель неожиданно и ярко. Её щёки вспыхнули румянцем, а сердце забилось чаще. Всё изменилось между ними — теперь они были не просто фигурами пророчества, связанными древним предсказанием.

Они стали настоящими женихом и невестой, с настоящими чувствами, зарождающимися между ними.

Метка на её лбу мягко пульсировала, словно в такт с этими новыми, волнующими мыслями.

Гостей разместили в двух просторных строениях серебристого цвета, изящно изогнутых, словно выросших из самой земли. Людям отвели один дом, дроу — другой, соблюдая традиционное разделение.

Арисель заметила, как изменилось лицо Эльвиры, когда Тиран объявил о своём немедленном отъезде в Нар'Шадаар вместе с гонцами и Лирией.

— Вернётесь ли вы завтра? — спросила младшая сестра, не скрывая разочарования.

— Мы встретимся в подземном королевстве, леди Эльвира, — ответил Тиран, его янтарные глаза задержались на ней дольше, чем требовал этикет.

Лорд Вельенский закатил глаза, наблюдая за прощанием дочери и дроу, но прежнего гнева уже не выказывал. Арисель с удивлением заметила, как отец слегка кивнул Тирану, когда тот проходил мимо — жест сдержанного уважения, немыслимый ещё неделю назад.

Похоже, даже строгий лорд Вельенский проникся обществом общительного и необычно дружелюбного для дроу эльфа, чьи дипломатические навыки оказались не хуже, чем у его брата.

Внутри гостевого дома их ждало ещё больше чудес. Вместо привычной деревянной мебели здесь преобладали изделия из полированного камня и серебристого металла — изящные, с плавными линиями, словно вылепленные, а не вырезанные или выкованные.

Что удивительно, эта каменная мебель оказалась на удивление удобной — мягкие подушки, изысканные покрывала с серебристой вышивкой и даже шкуры неизвестных животных с шелковистым мехом делали её комфортной для отдыха.

— Посмотрите на эти светильники! — восхищённо прошептала Эльвира, указывая на изящные конструкции, где пламя горело синим и зелёным, не требуя масла или свечей.

Воздух в комнатах был напоен ароматом неизвестных цветов, а из открытых окон веяло горной свежестью.

— Просто удивительно! — восклицала леди Вельенская, осторожно проводя пальцами по резьбе на каменном столе. — Такое изящество… такой вкус!

Она была явно очарована убранством, забыв о своей обычной аристократической сдержанности. Арисель с улыбкой наблюдала, как мать с почти детским любопытством изучает ткани и украшения.

— Я всегда думала, что дроу живут… иначе, — призналась леди Вельенская, поправляя серебристую подушку.

Леди Вельенская внезапно повернулась к дочери, её глаза внимательно изучали лицо Арисель:

— И с Нейратом, похоже, вы хорошо ладите, — добавила она с материнской проницательностью.

В её тоне не было осуждения, только забота и, возможно, лёгкая тревога. Материнское сердце безошибочно ощущало изменения в отношениях дочери и дроу.

— Нейрат очень учтив и добр ко мне, — ответила Арисель, стараясь звучать спокойно, хотя щёки её слегка порозовели. — И я уже привыкла к нему и его необычной внешности.

Мать внимательно изучала лицо дочери, и в её взгляде читалось понимание большего, чем было сказано. Леди Вельенская мягко улыбнулась, не настаивая на продолжении этого разговора.

Вскоре в гостевом доме появились слуги — молодые дроу в серебристых одеждах. Они быстро и бесшумно начали готовить обед на необычной кухне, где вместо привычного очага располагались странные кристаллические конструкции, излучающие тепло.

Аппетитные запахи, хотя и необычные, заполнили дом, напоминая утомлённым путешественникам, что после долгой дороги пора подкрепиться.

Трапеза оказалась настоящим приключением для человеческих гостей. Слуги подали блюда, которые ни один из Вельенских никогда не видел — изысканные грибные деликатесы с перламутровым отливом, белое мясо подземных существ, приготовленное с неведомыми специями, и странные фрукты с почти светящейся мякотью.

Арисель с удивлением распознала в некоторых блюдах знакомые травы и приправы — розмарин, шалфей и что-то похожее на базилик, хотя с более глубоким ароматом.

Когда солнце начало клониться к горизонту, чета Вельенских, утомлённая дорогой и новыми впечатлениями, удалилась на отдых в отведённые им покои.

Но Арисель и Эльвира, несмотря на усталость, были слишком взволнованы, чтобы спать. Обменявшись заговорщическими взглядами, сёстры выскользнули из гостевого дома, желая рассмотреть поближе необычное поселение дроу.

— Как тут красиво! — прошептала Эльвира, когда они проходили мимо сада, где растения начинали мягко светиться в сумерках. — Завидую тебе — тебе предстоит жить среди этого волшебства!

Арисель обвела взглядом поселение, которое с наступлением темноты преображалось. Кристаллы в строениях начинали светиться изнутри, делая весь посёлок похожим на россыпь звёзд.

— Но я ещё не знаю, что меня ждёт в самом королевстве дроу, — ответила Арисель, её лицо стало серьёзным. — Тут красиво, но вражда и опасности никуда не исчезли, не стоит об этом забывать.

Она посмотрела на горную гряду, где скрывался подземный Нар'Шадаар:

— Нейрат говорил, что не все дроу приветствуют пророчество. Многие по-прежнему считают людей врагами.

— Нейрат сможет тебя защитить, — кивнула Эльвира с неожиданной уверенностью. Затем её лицо приобрело мечтательное выражение. — Ах, если бы и я могла тут остаться!

В этом вздохе было больше, чем просто восхищение красотой места. Арисель внимательно посмотрела на сестру, замечая, как её взгляд невольно устремляется в сторону дороги, по которой уехал Тиран.

— Брат Нейрата такой весёлый, — вздохнула Эльвира, теребя подол платья. — Но на этом всё заканчивается.

Она бросила проницательный взгляд на сестру:

— У вас же с послом всё иначе — от его взгляда на тебя даже металл бы расплавился!

Арисель вспыхнула румянцем, вспомнив недавний поцелуй в карете и тёмный огонь в глазах Нейрата.

— А мне кажется, что ты нравишься Тирану, — сказала Арисель, решив поддержать сестру. — Только он другой, не такой, как Нейрат.

Эльвира подняла на сестру полные надежды глаза:

— Ты правда так думаешь? — её лицо осветилось, но тут же погасло. — Но даже если так… отец никогда не позволит. Одна дочь дроу — это пророчество, две — это уже скандал.

— Отец меняется, — ответила Арисель с задумчивой улыбкой. — Ты видела, как он кивнул Тирану? Неделю назад он и руки бы ему не подал.

Эльвира замерла, осмысливая эти слова. Луч надежды осветил её лицо:

— Думаешь, возможно…? — она не договорила, словно боялась озвучить самую смелую мечту.

— Боги знают, — развела руками Арисель, её лицо выражало смесь надежды и неопределённости.

В этом простом жесте заключалось столько всего — признание, что мир меняется быстрее, чем они могли представить ещё неделю назад. Что невозможное вчера может стать реальностью завтра.

Сёстры стояли среди светящихся построек чужой расы, обсуждая сердечные дела в мире, где все традиционные барьеры рушились на их глазах.

Внезапно послышался лёгкий шорох за их спинами. Арисель резко обернулась, чувствуя, как сердце замирает.

В нескольких шагах от них стоял незнакомый дроу. Его алые глаза светились в сумерках опасным, недобрым огнём, а выражение лица скрывалось в полумраке. Одет он был, как большинство местных — в лёгкий доспех поверх свободной одежды тёмных оттенков.

Он молча уставился на метку Арисель, его взгляд был тяжёлым и оценивающим. Затем, ни слова не говоря, незнакомец развернулся и растворился в полумраке вечера, словно его никогда и не было.

— Пойдём в дом, — испуганно прошептала Эльвира, хватая сестру за руку.

Арисель не стала возражать. Странная встреча заставила её вспомнить слова Нейрата о тех, кто не принимает пророчество. Сёстры быстро зашагали к гостевому дому, то и дело оглядываясь на тени, которые, казалось, следили за ними.

— Утром я поговорю с Нейратом, — решительно сказала Арисель, когда они вернулись в безопасность гостевого дома.

Она плотно закрыла дверь, хотя ей всё ещё было не по себе. Странная встреча напомнила о реальных опасностях её выбора и о том, что не всё в мире дроу будет так прекрасно и волшебно, как этот поверхностный посёлок.

Утром солнечный свет заливал гостевой дом, но тревожное чувство от вчерашней встречи не покинуло Арисель.

Когда Нейрат пришёл их проведать и присоединиться к завтраку, она заметила, как он внимательно изучил её лицо, словно чувствуя её беспокойство. За столом он был безупречно вежлив с лордом и леди Вельенскими, но его взгляд часто возвращался к Арисель.

Как только представилась возможность, она отвела его в сторону, в небольшую алькову, где их не могли услышать родители.

— Вчера вечером, когда мы с Эльвирой гуляли… — тихо начала она, описывая странного дроу и его пристальный взгляд на её метку.

Лицо Нейрата мгновенно изменилось — все следы утренней приветливости исчезли, уступив место тревоге и настороженности. Его глаза потемнели, но не от страсти, как раньше, а от тревоги.

— Нигде не ходите без сопровождения! — произнёс он с неожиданной властностью. — Ни вы, ни ваши близкие.

Он положил руки на её плечи, словно желая подчеркнуть серьёзность своих слов:

— Обещайте мне, Арисель.

Испуганная силой его реакции, Арисель молча кивнула. Внезапная перемена в Нейрате — от вежливого дипломата к встревоженному воину — заставила её в полной мере осознать опасность, которую она, возможно, не оценила должным образом.

— Я… мы будем осторожны, — прошептала она, впервые по-настоящему понимая, что не все дроу видят в ней избранную пророчеством.

— Сегодня мы прибудем в Нар'Шадаар, — продолжил Нейрат, его голос стал тише, но не утратил напряжения. — Вы там будете в безопасности, но бдительность терять не стоит.

Его пальцы на мгновение сжались крепче на её плечах, словно он боялся отпустить её даже сейчас, в относительной безопасности гостевого дома.

— Королевство меняется, но старые предубеждения умирают медленно, — добавил он.

А затем, словно желая смягчить тревожный момент, он наклонился и осторожно коснулся губами её щеки. Поцелуй был целомудренным — лишь лёгкое прикосновение к коже, но метка на её лбу мгновенно отозвалась уже знакомой пульсацией и серебристым свечением.

После завтрака началась подготовка к последнему этапу путешествия. Вещи путников — коих после долгой дороги осталось не так уж много — были собраны и переданы слугам-дроу.

У входа в гостевой дом произошло прощание с королевскими гвардейцами. Капитан стражи неловко переминался с ноги на ногу, явно не зная, как реагировать на ситуацию.

— Мы будем ждать вашего возвращения здесь, милорд, — обратился он к лорду Вельенскому.

— В Нар'Шадаар лучше не допускать слишком большого присутствия людей, — объяснил Нейрат дипломатично. — Не из враждебности, а во избежание возможных… недоразумений.

К лорду Вельенскому вернулось привычное настороженное выражение, но он всё-таки кивнул, понимая, что выбора у них теперь нет. Его рука непроизвольно коснулась того места на поясе, где обычно висел меч — но оружие пришлось оставить при входе в поселение дроу.

Арисель же не разделяла отцовских опасений — её взгляд был устремлён вперёд, туда, где в утреннем свете сверкал тонкий серебристый мост, перекинутый через глубокую пропасть к горе, скрывающей Нар'Шадаар. Смесь страха и нетерпения заставляла её сердце биться чаще.

Когда они приблизились к мосту, Арисель поняла, что обманулась расстоянием. Вблизи Лунный Мост оказался не хрупкой нитью, а внушительным сооружением шириной не меньше десяти шагов. Его поверхность была создана из странного серебристого материала, прочного как камень, но сияющего мягким внутренним светом.

Далеко внизу, на дне головокружительной пропасти, бежала горная река, её рёв доносился приглушённо сквозь клубящийся туман. Противоположный конец моста скрывался в серебристой дымке, словно дорога в невидимый мир.

Нейрат подошёл и взял Арисель под руку, ободряюще улыбнувшись.

Она вступила на мост, невольно бросая последний взгляд назад. Позади осталось наземное поселение дроу, позади осталась и её прежняя жизнь — дом Вельенских, королевский двор, всё, что было знакомо с рождения.

Утреннее солнце ярко светило, играя на серебристых перилах моста последними лучами, которые она увидит перед вступлением в подземное царство. Арисель задержала взгляд на этих сверкающих отблесках, словно прощаясь с дневным светом.

Нейрат проследил направление её взгляда и понимающе кивнул:

— Не переживайте, моя дорогая, — его голос звучал мягко, с новой для неё нежностью. — Вы всегда можете выходить на поверхность. Как днём, так и ночью.

В этих простых словах было столько внимания к её невысказанным страхам, что Арисель почувствовала прилив благодарности. Он понимал, что для человека мысль о жизни без солнца может быть пугающей.

Путь по Лунному Мосту оказался неожиданно долгим. Они шли и шли, а мост всё тянулся вперёд, словно бесконечная серебристая лента. Вскоре густой туман окутал их со всех сторон, скрыв и начало пути, и конец.

В этой молочной пустоте, заполненной серебристой дымкой, ощущение пространства и времени искажалось. Арисель казалось, что они идут не час и не два, а целую вечность, застыв между прошлым и будущим, между миром людей и королевством дроу.

Наконец впереди показался просвет — неяркое свечение, прорезающее туман.

— Нар'Шадаар, — торжественно произнёс Нейрат, когда туман стал рассеиваться.

Перед ними открылся колоссальный вход в гору — не грубая пещера, а величественный портал, вырезанный в скале с невообразимым мастерством. Огромные колонны, покрытые серебристыми рунами, поддерживали свод, а между ними мерцали кристаллы, испускающие мягкий свет.

За этим входом виднелись первые проблески подземного города — сияющие башни, словно вырастающие из самой скалы, переплетённые мостами и освещённые странным, завораживающим светом.

Взгляд Арисель метнулся выше, к удивительному зрелищу — вдоль внутренних склонов горы располагались широкие террасы, выходящие прямо в огромную пещеру. И на этих террасах… росли деревья!

Не чахлые подобия растений, а величественные серебристо-белые деревья с раскидистыми кронами, освещённые кристаллами, имитирующими солнечный свет. Листва деревьев мягко светилась в полумраке, создавая впечатление подземного сада.

— Серебряные вязы, — заметил Нейрат, проследив за её изумлённым взглядом. — Они могут расти без солнца.

— Но есть и внешние террасы, — добавил он с понимающей улыбкой. — Некоторым растениям нужно солнце, и вам наверняка понравится выходить в такие сады.

В этих словах снова проявилась его забота — он уже планировал, как сделать подземный мир комфортнее для человеческой девушки, привыкшей к солнечному свету и открытому небу.

Стражи у входа в гору — дроу в серебристых церемониальных доспехах — почтительно склонились, когда процессия приблизилась. Их алые глаза с особым вниманием изучали метку на лбу Арисель, которая начала ярко светиться при приближении к порталу.

Один из стражей произнёс древнее приветствие на языке дроу, и Арисель, вспомнив уроки, ответила заученной фразой. Это вызвало волну удивлённых шепотков среди воинов.

А затем они ступили внутрь, пересекая невидимую границу между поверхностным миром и королевством Нар'Шадаар.

За величественным порталом открылся совершенно иной мир. Здесь не было солнечного света, но и тьмы тоже не было. Пространство огромной пещеры освещалось множеством источников — кристаллами, вмонтированными в стены и потолок, изящными светильниками с голубоватым пламенем, светящимися грибами невероятных размеров.

Этот свет не был ярким, как дневной, — он был мягким, приглушённым, создающим удивительную игру теней. Но его вполне хватало, чтобы отчётливо видеть всю невероятную панораму подземного города перед ними.

Как завороженные, Арисель и члены её семьи медленно вращались вокруг своей оси, пытаясь охватить взглядом невероятную панораму подземного королевства. В их глазах читался немой вопрос — был ли кто-то из людей, кто видел то же самое, что и они?

— За всю историю Нар'Шадаара, — тихо произнёс Нейрат, словно отвечая на невысказанный вопрос, — лишь горстка людей пересекала этот порог. И никогда — целая семья.

Эльвира ахнула, осознавая историческое значение момента.

Перед ними открылась панорама подземного королевства Нар'Шадаар, захватывающая дух своим инопланетным великолепием.

Колоссальная пещера, настолько огромная, что её дальний конец терялся в сероватой дымке, вмещала целый город. Не грубые постройки, а органичная архитектура, словно выросшая из самой скалы — изящные башни с серебристыми шпилями поднимались к сталактитам, висящим с потолка пещеры.

Между величественными строениями пролегали настоящие улицы, вымощенные отполированным камнем, по которым двигались не только многочисленные дроу, но и разнообразные необычные животные.

Арисель с изумлением наблюдала за крупными ящероподобными существами с гладкой серебристо-серой кожей и шестью ногами, которые медленно тащили повозки, гружённые кристаллами и товарами. Другие животные напоминали горных яков, только крепче и приземистее, с короткой светящейся шерстью — на них не только перевозили грузы, но и ездили верхом элегантные всадники-дроу.

— Нар'Шадаар — название нашего мира и столицы, но есть целый ряд городов и поселений, — начал объяснять Нейрат, указывая на разные части колоссальной пещеры и туннели, отходящие от неё.

— Древний Тир'Малох, где хранятся наши самые священные реликвии, — его рука указала на отдалённый сектор с величественными храмами. — Зин'Шарей, наш главный торговый центр, соединяющий все подземные пути. Дрил'Ветен, где расположена великая академия магии и алхимии.

— Много других поселений, где живут простые дроу, — продолжил Нейрат, показывая на нижние уровни города и боковые пещеры. — Работы тут хватает всем — и крестьянам, выращивающим наши подземные культуры, и кузнецам, создающим наши инструменты, и механикам, обслуживающим сложные системы водоснабжения и освещения.

Арисель с удивлением увидела на нижних ярусах обширные фермы, где под магическим светом выращивались странные растения, и мастерские, где дымились горны и слышался перестук молотов.

— А сейчас мы направляемся прямо в Нар'Шадаар — столицу. В мой дом, где я буду рад разместить всех вас, — сказал Нейрат, указывая на элегантную серебристую башню в центральном районе города.

— Шаэрра живет в родительском доме, как и Тиран. Он находится неподалеку, и думаю, что скоро вы познакомитесь и с другими моими родственниками.

Арисель ощутила неожиданное волнение. Только сейчас она по-настоящему задумалась, что у Нейрата есть родительская семья — отец, мать, возможно, другие родственники. Кто знает, как они примут человеческую невесту для своего сына? Примут ли вообще?

— А сейчас мы направляемся прямо в Нар'Шадаар — столицу, — сказал Нейрат, указывая вниз, где на два яруса ниже раскинулся центральный район города. — Нам предстоит спуститься по этим спиральным лестницам. В моём доме я буду рад разместить всех вас.

Он указал на элегантную серебристую башню в центре нижнего яруса:

— Шаэрра живет в родительском доме, как и Тиран. Он находится неподалеку, и думаю, что скоро вы познакомитесь и с другими моими родственниками.

Арисель ощутила неожиданное волнение. Только сейчас она по-настоящему задумалась, что у Нейрата есть родительская семья — отец, мать, возможно, другие родственники. Кто знает, как они примут человеческую невесту для своего сына?

— А сейчас мы направляемся в Нар'Шадаар — столицу, — сказал Нейрат, указывая на уходящую вниз широкую дорогу, ныряющую в один из многочисленных туннелей. — Это лишь первый уровень подземного мира, внешние пещеры. Настоящий город находится гораздо глубже.

Он посмотрел на удивлённые лица людей:

— Путь займёт около часа. Мы спустимся по серпантинным дорогам, пройдём через несколько промежуточных пещер. Мой дом расположен в благородном квартале столицы, пока он не виден отсюда.

— Шаэрра живет в родительском доме, как и Тиран. Он находится неподалеку от моего, и думаю, что скоро вы познакомитесь и с другими моими родственниками, — добавил он.

Арисель ощутила неожиданное волнение. Только сейчас она по-настоящему задумалась, что у Нейрата есть родительская семья. Кто знает, как они примут человеческую невесту для своего сына?

Процессия медленно продвигалась вниз по извилистым туннелям и просторным пещерам. По пути Нейрат продолжал свою импровизированную экскурсию, указывая на особенности подземной архитектуры и рассказывая об истории отдельных районов.

Встречные дроу останавливались, провожая необычную группу удивлёнными взглядами. Нейрата и Шаэрру они почтительно приветствовали, склоняя головы и произнося ритуальные фразы — членов верховной жреческой семьи тут явно все знали.

На людей бросали настороженные взгляды, иногда откровенно враждебные, но никто не осмеливался проявлять неуважение открыто.

А вот на Арисель смотрели с неприкрытым изумлением и даже благоговением. Метка ярко светилась на её лбу, усиливаясь, когда Нейрат оказывался рядом.

— Шин'дорай! — периодически слышались возгласы из толпы.

— “Избранная”, — перевёл Нейрат с мягкой улыбкой.

После долгого спуска через систему туннелей и пещер, они наконец достигли широкого выхода, ведущего в гигантскую пещеру. То, что открылось их взорам, заставило даже видавшего виды лорда Вельенского ахнуть от изумления.

Настоящий Нар'Шадаар — столица королевства дроу — мерцал тысячами огней внизу. Это был полноценный мегаполис под землёй, во много раз превосходящий по размерам и великолепию то, что они видели у входа. Величественные башни из полированного камня и серебристого металла поднимались к своду пещеры, соединённые изящными мостами. Водопады, переливающиеся магическим светом, падали с верхних ярусов, питая озёра и каналы внизу.

Когда они вступили на его улицы, Арисель почувствовала себя почти как в большом человеческом городе — только прекраснее. Дроу всех возрастов спешили по своим делам, уличные торговцы предлагали товары, слышался смех детей.

Нейрат не спешил — он вёл их пешком по широким проспектам, явно намеренно показывая своё королевство во всей красе. Отряд воинов в серебристых доспехах сопровождал процессию, обеспечивая безопасность, хотя было очевидно, что перед верховным жрецом Кинвал'Нойром здесь трепетали все.

После долгого спуска через систему туннелей и пещер, они наконец достигли широкого выхода, ведущего в гигантскую пещеру. То, что открылось их взорам, заставило даже видавшего виды лорда Вельенского ахнуть от изумления.

Настоящий Нар'Шадаар — столица королевства дроу — мерцал тысячами огней внизу. Это был полноценный мегаполис под землёй, во много раз превосходящий по размерам и великолепию то, что они видели у входа. Величественные башни из полированного камня и серебристого металла поднимались к своду пещеры, соединённые изящными мостами. Водопады, переливающиеся магическим светом, падали с верхних ярусов, питая озёра и каналы внизу.

Когда они вступили на его улицы, Арисель сразу заметила поразительное отличие от человеческих городов — отсутствие детей. Серокожие дроу, все выглядящие примерно одного возраста, спешили по своим делам, торговцы предлагали экзотические товары, но нигде не было видно ни младенцев, ни подростков.

Нейрат не спешил — он вёл их пешком по широким проспектам, явно намеренно показывая своё королевство во всей красе. Отряд воинов в серебристых доспехах сопровождал процессию, обеспечивая безопасность, хотя было очевидно, что перед верховным жрецом Кинвал'Нойром здесь трепетали все.

— Мы могли взять шадримов и повозки, — сказал Нейрат, указывая на мощных рогатых существ с серебристой шерстью, тянущих изящные экипажи по одной из соседних улиц. — Но первая пешая прогулка по Нар'Шадаару — это невероятные впечатления на всю жизнь. Мне не хотелось вас их лишать.

Массивные шадримы, напоминающие приземистых яков с фосфоресцирующей шерстью и шестью глазами, были явно приспособлены для жизни в подземелье. Их чуткие уши поворачивались, улавливая малейшие звуки, а широкие копыта идеально подходили для каменных дорог.

— У нас неизвестны такие животные, — изумлялся лорд Вельенский, впервые проявляя неподдельный интерес к миру дроу. — Откуда они тут взялись?

Нейрат обернулся к нему, явно довольный вопросом:

— Шадримы — исконные обитатели глубинных пещер. Мы одомашнили их тысячелетия назад, — объяснил он. — Многие существа подземного мира эволюционировали отдельно от поверхностных. В наших глубинах живут виды, о которых поверхностный мир даже не подозревает.

— У нас неизвестны такие животные, — изумлялся лорд Вельенский, впервые проявляя искренний интерес вместо подозрительности. — Откуда они тут взялись?

Нейрат выглядел довольным проявленным любопытством:

— Шадримы — исконные обитатели глубинных пещер. Наши предки приручили их тысячелетия назад, задолго до раскола с поверхностными эльфами. Они никогда не видели солнца, — он кивнул на светящиеся глаза существ. — Их зрение приспособлено для жизни в вечной темноте.

— Они могут вынести только магический свет, — добавил Нейрат, наблюдая, как один из шадримов беспокойно фыркает при более ярком свечении кристалла на улице. — Прямой солнечный свет был бы для них болезненным, возможно, даже смертельным. Поэтому они никогда не покидают глубоких пещер.

Он провёл рукой по шерсти ближайшего животного, когда оно проходило мимо:

— Для них Нар'Шадаар — весь мир, как раньше был для большинства дроу.

Довольно скоро их путь привёл к элегантному кварталу, где дома-башни поднимались особенно высоко. Среди них выделялась одна — не самая большая, но удивительно изящная конструкция, словно вырастающая из самой скалы.

— Мой дом, — с достоинством сказал Нейрат, указывая на башню, украшенную серебристыми рунами и символами лунного цветка.

В отличие от квадратных и прямоугольных домов человеческой знати, жилище верховного жреца имело органичные, плавные формы. Множество балконов и террас, выступающих под разными углами, создавали впечатление живого, растущего организма. Вокруг башни спиралью обвивался миниатюрный сад с серебристыми растениями.

Эльвира восхищенно ахнула, её глаза загорелись детским восторгом при виде сказочной башни.

— Это… это самое прекрасное строение, что я когда-либо видела! — выдохнула она.

Арисель же застыла без слов. Осознание того, что это волшебное место скоро станет её домом, поразило её до глубины души. Метка на её лбу пульсировала в такт с сердцебиением, словно отзываясь на близость жилища верховного жреца.

— Добро пожаловать! — улыбнулся Нейрат, элегантным жестом приглашая своих гостей.

Двери — не массивные деревянные створки, как в человеческих домах, а тонкие серебристые пластины — бесшумно скользнули в стороны при их приближении. За ними открылось просторное фойе, освещённое мягким голубоватым светом кристаллов, вмонтированных прямо в стены живой скалы.

Несколько слуг-дроу выстроились у входа, кланяясь хозяину и с нескрываемым любопытством разглядывая человеческих гостей.

— Добро пожаловать! — улыбнулся Нейрат, элегантным жестом приглашая своих гостей.

Двери — не массивные деревянные створки, как в человеческих домах, а изящные створки из серебристого металла, украшенные тонкой гравировкой — плавно открылись при их приближении. За ними открылся просторный холл, освещённый мягким голубоватым светом кристаллов, вмонтированных прямо в стены живой скалы.

Несколько слуг-дроу выстроились у входа, кланяясь хозяину и с нескрываемым любопытством разглядывая человеческих гостей.

Когда они вошли внутрь, восхищение снова охватило гостей. Внутреннее убранство дома оказалось ещё более впечатляющим, чем внешний вид — потолки, поднимающиеся на головокружительную высоту, плавно переходящие друг в друга уровни вместо обычных этажей, мебель, словно вырастающая из самого камня.

— Я распоряжусь подготовить для вас гостевые комнаты, — обратился Нейрат к семье Вельенских.

Затем он повернулся к Арисель, его голос стал мягче:

— Моей же невесте — отдельные покои. Она не гостья в этом доме, она его будущая хозяйка.

Лорд Вельенский вздрогнул от этих слов, словно только сейчас в полной мере осознал, что его дочь действительно станет женой дроу.

Слуги повели семью Вельенских к дальнему крылу башни. Эльвиру поселили в элегантной комнате, смежной с покоями родителей, соединённой с ними красивой арочной дверью.

Совсем иначе обстояло дело с покоями для Арисель — её провели в противоположную часть башни, где располагались личные апартаменты самого Нейрата.

— Ваши комнаты, леди Арисель, — с поклоном указал служанка-дроу на изящную дверь, украшенную серебряными лунными цветами. — Покои господина находятся в конце этого коридора.

Когда дверь за служанкой закрылась, Арисель прислонилась к ней спиной, пытаясь перевести дыхание. Её сердце билось с невероятной скоростью, а мысли путались.

Только сейчас, оставшись одна в этих роскошных чужих покоях, она по-настоящему осознала — это её новый дом. Не временное пристанище, не гостевые комнаты, а её собственное жилище в мире, о котором она ещё недавно знала лишь из легенд.

Метка на её лбу мягко пульсировала, словно подтверждая — она там, где должна быть.

И Нейрат теперь будет рядом всегда… Эта мысль вызвала новую волну эмоций. Знакомое волнение вновь охватило Арисель, заставляя её щёки гореть, а сердце — биться быстрее.

Воспоминание о его прикосновениях, о поцелуе в карете, о тёмном пламени в его глазах — всё это пронеслось в её голове, смешиваясь с осознанием, что очень скоро она станет его женой не только по пророчеству, но и по-настоящему.

Осознание этого пугало её — всё произошло слишком быстро. Ещё неделю назад она была просто дочерью лорда Вельенского, избегающей навязанного отцом брака с графом Мередит. А теперь она стояла посреди подземного королевства, в покоях верховного жреца иной расы, готовясь стать его женой.

Судьба перевернула её жизнь с такой скоростью, что разум едва успевал осмыслить происходящее. И хотя её сердце уже начинало отзываться на присутствие Нейрата, страх перед неизвестностью оставался.

Стук в дверь прервал её размышления. В комнату вошла служанка-дроу — молодая на вид женщина с серебристо-белыми волосами, заплетёнными в сложную косу, и традиционными алыми глазами.

— Добро пожаловать, леди Арисель, — произнесла она на Всеобщем языке, хотя и с заметным мелодичным акцентом. — Меня зовут Лириэль. Господин Нейрат назначил меня вашей личной служанкой.

Арисель не смогла скрыть удивления — она не ожидала встретить в подземном царстве кого-то, кто говорит на её языке.

Она вежливо кивнула:

— Расскажите, пожалуйста, о правилах в этом доме. Когда здесь обедают, ужинают?

Лириэль слегка склонила голову:

— Дроу по своей природе — ночные существа, леди. Большинство в городе бодрствует, когда на поверхности темно, и отдыхает днём.

Видя, как изменилось лицо Арисель, служанка поспешила добавить:

— Но господин Нейрат, служивший послом при человеческом дворе, давно привык к вашим обычаям. Он распорядился, чтобы для вас и вашей семьи поддерживался привычный распорядок. Обед будет подан в полдень, ужин — с заходом солнца.

— Я разберу ваши вещи, леди, — добавила Лириэль, подходя к сундукам, которые уже были доставлены в комнату.

Служанка держалась безупречно вежливо, в её манерах не чувствовалось того отчуждения или скрытой враждебности, которые Арисель замечала у некоторых встреченных дроу. Но как и все остальные, Лириэль постоянно бросала быстрые взгляды на серебристую метку, светящуюся на лбу Арисель.

— И если желаете, я подготовлю для вас ванну, — добавила Лириэль с лёгким поклоном. — У нас есть термальные источники прямо внутри башни. Господин Нейрат распорядился, чтобы вам всегда были доступны освежающие процедуры после долгого путешествия.

Предложение звучало невероятно заманчиво — после дней в дороге мысль о горячей ванне казалась почти райской.

— Позвольте объяснить устройство купален, леди, — продолжила Лириэль, видя интерес Арисель. — На самом нижнем ярусе башни находятся специальные ванные комнаты.

Служанка указала в сторону спиральной лестницы, видневшейся за изящной аркой.

— У них есть потайной выход в небольшую пещеру, где бьёт один из термальных источников. Вода там целебная, с минералами, которые снимают усталость и восстанавливают силы.

— Я сопровожу вас и помогу привести себя в порядок, — предложила Лириэль с неожиданной теплотой в голосе. Она склонилась в более глубоком поклоне, чем прежде. — Служить будущей госпоже, которую избрали богиня и наш господин — большая честь!

В её словах звучало искреннее благоговение — не просто вежливость слуги, а настоящая религиозная преданность. Для этой женщины Арисель была не просто человеческой невестой её хозяина, а живым воплощением пророчества, надежды на возрождение их народа.

Арисель с благодарностью приняла предложение. И хотя она с детства привыкла к почтительному отношению, к слугам и служанкам в родном поместье, она никогда не ощущала себя выше них.

— Благодарю вас, Лириэль, — мягко ответила она. — Ваша помощь будет очень кстати.

В конце концов, размышляла Арисель, по воле богов она могла бы родиться такой же служанкой — не её заслуга быть дочерью богатого лорда. Эта мысль всегда помогала ей оставаться доброй к тем, кто ей служил.

Арисель позволила Лириэль помочь снять дорожное платье, которое после долгого путешествия было порядком пыльным и не очень чистым. Служанка бережно отложила человеческую одежду и открыла один из привезённых сундуков.

— Наши наряды вам придутся по вкусу, леди, — сказала Лириэль, доставая простой, но элегантный халат для купания. — В ближайшие дни мы приобретём всё необходимое для вашего гардероба.

Она помогла Арисель надеть халат из невероятно мягкой серебристой ткани:

— К тому же с завтрашнего дня начнётся подготовка к брачной церемонии. Придёт портниха снять мерки для свадебных нарядов.

— Пойдёмте, леди, — Лириэль сделала приглашающий жест и повела Арисель к скрытой за аркой спиральной лестнице.

Арисель последовала за служанкой, ощущая необычайную мягкость серебристого халата на своей коже. Спиральная лестница, вырезанная прямо в живой скале, вела вниз, всё глубже в основание башни. По пути встречались мягко светящиеся кристаллы, вставленные в стены вместо привычных факелов или свечей.

По мере спуска воздух становился всё более тёплым и влажным. Тонкий аромат неизвестных минералов и каких-то подземных цветов наполнял пространство. Вскоре до слуха Арисель донёсся мягкий, успокаивающий плеск воды.

Лестница закончилась в просторной пещере, частично естественной, частично обработанной искусными руками дроу. Стены из полированного камня плавно переходили в природные скальные формации, украшенные светящимися кристаллами и странными, фосфоресцирующими растениями.

Перед Арисель раскрылся настоящий подземный спа-комплекс. Ближе к входу располагались изящные неглубокие купальни разных размеров, искусно вырезанные в камне и облицованные каким-то гладким серебристым материалом. Некоторые явно предназначались для индивидуального использования, другие могли вместить несколько человек.

А в глубине пещеры, частично скрытое естественными каменными колоннами, виднелось настоящее подземное озерцо с водой удивительного голубовато-серебристого оттенка. Над его поверхностью поднимался лёгкий пар, а вода в центре слегка бурлила, выдавая место, где бил термальный источник.

Перед Арисель раскрылся настоящий подземный рай для купания. Ближе к входу располагались изящные неглубокие купальни разных размеров, искусно вырезанные в камне и облицованные каким-то гладким серебристым материалом. Некоторые явно предназначались для индивидуального использования, другие могли вместить несколько человек.

А в глубине пещеры, частично скрытое естественными каменными колоннами, виднелось настоящее подземное озерцо с водой удивительного голубовато-серебристого оттенка. Над его поверхностью поднимался лёгкий пар, а вода в центре слегка бурлила, выдавая место, где бил термальный источник.

— Хозяин любит плавать, — пояснила Лириэль, указывая на глубокое озеро в дальней части пещеры.

Арисель невольно вспомнила свой разговор с Нейратом в карете, когда он упомянул о плавании и предложил научить её. Тогда это смутило её до глубины души, но теперь, глядя на прекрасное подземное озеро, она почувствовала странную смесь волнения и любопытства.

— А я не умею плавать, — призналась Арисель, слегка смутившись этого недостатка в своём образовании.

Она направилась к одной из небольших индивидуальных купален, где глубина была ей по пояс. Вода в ней имела приятный бирюзовый оттенок и испускала лёгкий пар.

Лириэль понимающе кивнула, не выказав никакого удивления:

— Эта купальня идеально подойдёт, леди. Температура воды в ней самая комфортная для человека.

Арисель осторожно сбросила серебристый халат, который Лириэль бережно приняла, и медленно вошла в воду. Тёплая, почти горячая вода ласково обняла её тело, мгновенно снимая усталость многодневного путешествия.

— О, это чудесно, — непроизвольно вырвалось у неё, когда она погрузилась до плеч.

Вода была насыщена какими-то минералами, придававшими ей особую мягкость и лёгкий серебристый блеск. Сразу стало понятно, почему дроу ценили эти источники — кожа словно впитывала целебную силу подземных глубин.

Лириэль подошла к бортику купальни, неся ароматное мыло странной формы и несколько хрустальных флаконов с маслами.

— У госпожи такая белая кожа, — заметила она с нескрываемым любопытством, разглядывая Арисель. — И волосы необычные. Для нас необычные, — поправилась она. — У вашей сестры они и вовсе, как пламя.

Контраст между серой кожей дроу и человеческой бледностью, между их снежно-белыми волосами и каштановыми локонами Арисель действительно был разительным — две расы, столь похожие формой тела, но столь разные в деталях.

Лириэль оказалась искусной помощницей — с профессиональной деликатностью она помогла Арисель вымыть волосы особым мылом, пахнущим незнакомыми подземными цветами.

Когда купание завершилось, служанка подала мягкие полотенца из неизвестного материала, удивительно хорошо впитывающего влагу. Затем она осторожно втерла в кожу Арисель ароматное масло с лёгким серебристым мерцанием.

— Это масло лунных ягод, — пояснила Лириэль. — Оно питает кожу и защищает от сухости подземного воздуха.

В волосы тоже было втёрто особое масло, придавшее им удивительный блеск и мягкость.

Усталость, копившаяся днями путешествия, полностью отступила. Термальные воды словно смыли не только дорожную пыль, но и напряжение, страхи, тревоги. Арисель чувствовала себя заново рожденной — тело было лёгким, кожа — шелковистой, а разум — неожиданно ясным.

Это ощущение обновления казалось символичным — словно вместе с грязью дороги она смыла с себя прежнюю жизнь, готовясь к новому начинанию в этом странном, но удивительном подземном мире.

Лириэль помогла Арисель накинуть шелковистый халат, и они вновь поднялись по спиральной лестнице. Едва выйдя в коридор, ведущий к покоям, они оказались лицом к лицу с Нейратом, который шёл им навстречу.

Верховный жрец застыл, как изваяние, при виде Арисель с ещё влажными волосами, спадающими на плечи, и в тонком серебристом халате, который хотя и был полностью пристойным, но всё же сильно отличался от её обычных платьев.

Его алые глаза на мгновение потемнели, а на сером лице проступило что-то, похожее на румянец более тёмного оттенка.

Арисель моментально залилась краской — румянец охватил не только её щёки, но и шею, скрываясь под воротом халата. Метка на её лбу вспыхнула ярким серебристым светом, словно отзываясь на присутствие Нейрата с такой силой, что даже Лириэль удивлённо моргнула.

Момент застыл в напряжённой тишине — будущие супруги смотрели друг на друга, внезапно осознавая всю интимность ситуации и свою растущую связь, которую уже невозможно было игнорировать.

— Вам понравились купальни? — спросил Нейрат, явно пытаясь вернуть разговору обыденность.

Но его обычно глубокий голос прозвучал чуть хрипло, выдавая внутреннее волнение. Он сделал едва заметное движение вперёд, но тут же остановил себя, сохраняя подобающую дистанцию.

— Очень понравились, — едва слышно вымолвила Арисель, не в силах поднять глаза.

Нейрат продолжал смотреть на неё, и его взгляд был подобен физическому прикосновению — Арисель чувствовала, как буквально плавится под этим огненным вниманием. Метка на её лбу пульсировала так ярко, что освещала весь коридор серебристым светом.

Лириэль стояла в изумлении, глядя то на свою новую госпожу, то на верховного жреца. Выражение её лица изменилось — из почтительного став почти благоговейным.

Для простой служанки, воспитанной в традициях дроу, это был не просто момент смущения между мужчиной и женщиной, а живое воплощение священного пророчества. Серебристый свет, заполнивший коридор от пульсирующей метки, был для неё прямым доказательством божественной воли Эйлистраи.

— Вечером я буду в святилище богини, — произнёс Нейрат, сделав видимое усилие, чтобы вернуть себе самообладание. — Приходите и вы, Арисель.

Его голос снова обрёл привычную глубину, когда он добавил более официальным тоном:

— Прибудет наш король, Зар'итил. Он хочет лично увидеть отмеченную знаком Эйлистраи.

Это заявление прозвучало как гром среди ясного неба — сам правитель королевства дроу желал увидеть человеческую девушку.

— Вас сопроводит Тиран, я должен буду выйти раньше, — добавил он с лёгким поклоном. — Как верховный жрец, я обязан подготовить святилище и лично встретить Его Величество.

Это казалось разумным, но Арисель не могла не заметить промелькнувшее разочарование в собственной душе. После этой неожиданной встречи в коридоре мысль о том, что её будет сопровождать не Нейрат, а его брат, вызывала странную пустоту.

Но затем Арисель внезапно вспомнила про Эльвиру — и разочарование сменилось улыбкой. Её сестра будет невероятно рада такому сопровождению. Мысль о том, как обрадуется Эльвира, узнав, что янтарноглазый брат Нейрата станет их проводником, вызвала у Арисель почти заговорщическое удовольствие.

— Я подготовлю вам подходящий наряд, леди, — заверила Лириэль с поклоном. — Для аудиенции с Его Величеством у святилища.

Оставшийся день прошёл в волнительных приготовлениях. Родные Арисель тоже посетили подземные купальни и вернулись под неизгладимым впечатлением от их великолепия — даже лорд Вельенский признал, что никогда не видел подобного комфорта.

За обедом в элегантной столовой башни Нейрата разговор вращался вокруг одной темы — предстоящей встречи с правителем дроу. Эльвира едва сдерживала возбуждение, особенно узнав о роли Тирана как их сопровождающего, а лорд Вельенский вновь обрёл свою аристократическую сдержанность, готовясь к дипломатическому испытанию.

Когда вечером Арисель вернулась в свои покои, на кровати её ожидал сюрприз — разложенное платье, но совсем не то, что она привезла из дома.

Это было настоящее платье дроу — из темно-синей, почти чёрной ткани, струящейся как вода и мерцающей при малейшем движении. По всему подолу и рукавам вились серебряные узоры, напоминающие лунные цветы и руны, подобные тем, что украшали метку на её лбу. Покрой был одновременно скромным и изысканным — совсем не похожим на пышные человеческие наряды.

С изумлением Арисель коснулась мягкой ткани. Материал ощущался невероятно приятным под пальцами — лёгкий, как воздух, но при этом плотный и качественный.

— Откуда…? — вырвалось у неё.

Лириэль, которая готовила украшения у туалетного столика, обернулась с лёгкой улыбкой:

— Госпожа Шаэрра прислала его для вас. Это один из её праздничных нарядов, слегка измененный по размеру. Она сказала, что для первой встречи с королём вам подобает выглядеть как настоящая леди дроу.

— Как красиво, — проговорила Арисель, с искренним восхищением проводя пальцами по серебристым узорам.

В этом простом жесте было больше, чем просто комплимент платью — это было признание красоты культуры дроу, принятие их эстетики. Неожиданный дар от строгой Шаэрры, которая поначалу казалась такой холодной, тронул её сердце.

— Вам оно очень пойдет. К вашим волосам и голубым глазам, — улыбнулась Лириэль, доставая серебряные украшения, подходящие к наряду.

Служанка помогла Арисель облачиться в платье, которое село идеально, словно было создано специально для неё. Затем Лириэль уложила её каштановые волосы в элегантную причёску, отличающуюся от человеческой моды — часть локонов была собрана наверх, открывая лоб с серебристой меткой, а остальные мягко спадали на плечи.

Когда последняя серебряная заколка заняла своё место, Лириэль подвела Арисель к большому зеркалу на стене.

Арисель застыла в изумлении перед собственным отражением. Незнакомая женщина смотрела на неё из зеркала — человеческие черты в сочетании с нарядом дроу создавали поразительный, почти мистический эффект.

Тёмно-синяя ткань оттеняла бледность её кожи, делая её почти светящейся. Голубые глаза казались ярче и глубже на фоне серебристых узоров. Но самое удивительное — метка на её лбу, которая прежде казалась чужеродной, теперь выглядела естественной частью её образа, идеально гармонируя с серебристыми элементами платья.

— Я выгляжу… иначе, — прошептала она, не узнавая себя.

— Вы выглядите, как Избранная богини, — с благоговением произнесла Лириэль, её голос звучал почти молитвенно. — Ваш знак важнее всех украшений.

Её взгляд был прикован к серебристой метке на лбу Арисель, сияющей особенно ярко в сочетании с нарядом дроу. Для простой служанки, верующей в Эйлистраи, этот момент имел глубокое религиозное значение — видеть пророчество, воплощённое в живой женщине перед ней.

Выйдя в коридор, Арисель столкнулась с родными и Тираном, ожидавшими её. Семья Вельенских облачилась в чистые парадные одежды — лорд в лучший камзол, дамы в элегантные платья человеческого покроя, хотя наилучшие наряды Эльвира и леди Вельенская, очевидно, оставили для дня бракосочетания.

При виде Арисель в платье дроу они буквально остолбенели. Эльвира приложила ладонь ко рту, леди Вельенская широко раскрыла глаза, а лорд Вельенский застыл с выражением, в котором изумление боролось с чем-то похожим на горечь — словно он только сейчас осознал, что действительно теряет дочь.

Тиран с улыбкой поклонился, его янтарные глаза светились искренним одобрением:

— Леди Арисель, вы удивительно прекрасны сегодня, — произнёс он с изящным жестом уважения. — Моя сестра правильно сделала, что предложила этот наряд. Вы выглядите как истинная дочь Эйлистраи.

В его комплименте звучало не только светское восхищение, но и глубокое удовлетворение — увидеть человеческую девушку, так органично принимающую облик его народа, было добрым знаком для будущего союза.

— Благодарю вас, лорд Тиран, — ответила Арисель с изящным реверансом, который выглядел удивительно органично в платье дроу.

Она заметно волновалась перед предстоящей встречей с королём подземного царства, но в глубине души её мысли были сосредоточены на другом — как отреагирует Нейрат, увидев её в наряде своего народа. Воспоминание о его взгляде, когда он увидел её после купален, заставило щёки снова вспыхнуть лёгким румянцем.

Тиран сопроводил их к выходу из башни, где на широкой улице ожидал элегантный экипаж, запряжённый двумя шадримами. Массивные шестиглазые существа с фосфоресцирующей серебристой шерстью фыркали и нетерпеливо перебирали широкими копытами.

Экипаж разительно отличался от человеческих карет — он был создан из того же серебристого металла и камня, что и здания вокруг, с плавными органичными линиями и без единого острого угла.

Тиран галантно открыл перед ними узорчатую дверцу экипажа и помог дамам подняться по ступенькам. Внутри карета оказалась удивительно просторной, с мягкими сиденьями, обитыми серебристой тканью, похожей на материал платья Арисель.

Когда все разместились, Тиран дал команду вознице, и шадримы плавно тронулись с места. Экипаж бесшумно заскользил по каменным улицам подземного города, направляясь к святилищу Эйлистраи.

Путь занял не так много времени — всё это время Арисель и Эльвира не отрывались от окон, завороженные видами подземного мегаполиса.

На улицах было не так уж много дроу — Тиран пояснил, что в этот час, эквивалентный раннему утру на поверхности, многие только пробуждались для своего «дня», который начинался с закатом солнца наверху.

— К новому ритму жизни вам ещё предстоит привыкнуть, — заметил он, наблюдая за сёстрами. — Хотя Нейрат старается создать переходный график для вашего удобства.

Путь занял не так много времени — всё это время Арисель и Эльвира не отрывались от окон, завороженные видами подземного города.

На улицах было не так уж много дроу — Тиран пояснил, что в этот час, эквивалентный раннему утру на поверхности, многие только пробуждались для своего «дня», который начинался с закатом солнца наверху.

— К новому распорядку жизни вам ещё предстоит привыкнуть, — заметил он, наблюдая за сёстрами. — Хотя Нейрат старается создать удобное устройство дня для вашего удобства.

Вскоре экипаж остановился перед величественным строением, высеченным прямо в скале. Святилище Эйлистраи выделялось среди других зданий — оно устремлялось ввысь, почти касаясь сводов гигантской пещеры.

У входа горели высокие серебряные светильники с голубым огнём, который не мерцал и не колебался, а горел ровным, почти сверхъестественным светом. Фасад храма был украшен изысканной резьбой, изображающей танцующую женскую фигуру с мечом в окружении лунных цветов.

По широким ступеням храма спускалось несколько дроу, чьи одежды резко выделялись на фоне обычных темных нарядов подземных жителей. Это были свободные мантии — некоторые из чистого белого цвета, другие — насыщенного алого, подобного цвету глаз большинства дроу.

— Что означают эти цвета? — спросила Арисель, с любопытством наблюдая за жрецами и жрицами.

Тиран помог семье выйти из экипажа, прежде чем ответить:

— Белые мантии носят младшие жрецы и жрицы, посвятившие себя служению Эйлистраи. Алые — старшие служители, те, кто прошел особые испытания и пережил видения богини.

— А Нейрат? — с любопытством спросила Арисель, невольно ища глазами знакомую фигуру среди служителей храма.

Тиран загадочно улыбнулся, янтарные глаза блеснули в отражении голубого пламени:

— Скоро вы сами увидите, — в его голосе звучало что-то похожее на братскую гордость.

Они вышли из экипажа и начали подниматься по широким ступеням храма. С каждым шагом сердце Арисель билось всё сильнее — смесь волнения, страха и предвкушения охватила её.

Метка на лбу пульсировала в такт с сердцебиением, словно отзываясь на близость священного места. Ткань платья дроу мягко струилась вокруг её фигуры, создавая впечатление, что она плывёт над каменными ступенями.

Тиран, шагавший рядом с Арисель, был одет в свою обычную элегантную одежду тёмных тонов — без церемониальных мантий, которые носили встреченные ими служители храма.

— Хоть я и жрец, как и мой брат, — пояснил он, заметив вопросительный взгляд Арисель, — сегодня я здесь как сопровождающий и как светское лицо.

Он слегка улыбнулся:

— Впрочем, любой жрец остаётся верен своему призванию в любых обстоятельствах и любых одеждах. Мантия — лишь внешний символ.

Они прошли через высокий арочный проём и замерли на пороге главного зала святилища. Перед ними раскрылось величественное пространство — длинный зал с массивными колоннами, высеченными прямо из живой скалы и украшенными серебряной вязью рун.

Мягкое голубоватое и зелёное свечение заливало всё вокруг, исходя не от факелов или свечей, а от странных кристаллов, вмонтированных в стены и колонны. Свет переливался, создавая эффект движения, словно находясь под водой.

Пройдя вперёд по центральному проходу, они увидели в дальнем конце зала нечто напоминающее алтарь — изящную конструкцию из серебристого камня и кристаллов. Позади него возвышалась высокая статуя женской фигуры с воздетыми к небу руками — сама богиня Эйлистраи, вырезанная из какого-то светлого камня, который, казалось, светился изнутри.

Вокруг алтаря полукругом стояли жрецы в церемониальных одеждах и несколько дроу в тёмных, богато украшенных нарядах — очевидно, знатные граждане Нар'Шадаара.

Арисель тревожно оглядывалась, пытаясь среди присутствующих найти Нейрата и определить, кто из дроу может быть королём. Но никто не выделялся особенно королевскими регалиями или короной.

Тиран подвёл их ближе к алтарю, где присутствующие жрецы и знатные дроу склонили головы в приветствии. Эльвира держалась ближе к Арисель, её глаза широко раскрыты от благоговейного страха. Лорд и леди Вельенские старались сохранять дипломатическую сдержанность, но в их напряжённых позах читалось явное волнение.

Арисель же внезапно ощутила что-то необычное — метка на её лбу начала пульсировать по-новому, глубже и сильнее, чем прежде. Это было не просто тепло или свечение, а словно сама сущность метки откликалась на что-то в этом священном месте — резонировала с невидимой силой, наполняющей храм.

Все взгляды присутствующих были устремлены на Арисель. Шёпот прокатился по залу, когда серебристое свечение, исходящее от метки на её лбу, стало распространяться, постепенно окутывая всю её фигуру мерцающей аурой.

Сама того не осознавая, словно ведомая невидимой силой, Арисель подошла ещё ближе к алтарю. Статуя богини притягивала её, как магнит. Теперь, оказавшись рядом, она могла рассмотреть каждую деталь искусно вырезанного из светлого камня лица Эйлистраи — удивительно живого, с выражением одновременно сильным и милосердным.

И на лбу статуи, точно такой же, как у Арисель, был высечен лунный цветок — символ богини. Когда человеческая девушка приблизилась, этот каменный знак неожиданно засветился в ответ, словно откликаясь на присутствие избранной.

Это казалось безмолвным приветствием — сама Эйлистраи встречала свою избранницу, отзываясь своим божественным присутствием. Мгновение растянулось в вечность, пока человеческая девушка и каменная богиня обменивались безмолвным признанием.

По залу прокатился изумлённый шепот, многие из присутствующих дроу опустились на колени в благоговейных поклонах. Даже самые скептически настроенные не могли отрицать чуда, происходящего на их глазах — пророчество действительно сбывалось.

Постепенно сияние стихло, словно незримое признание состоялось, и божественная сущность отступила, оставив лишь отголосок своего присутствия. Арисель почувствовала одновременно опустошение и наполненность — будто что-то изменилось внутри неё навсегда.

Почти бесшумно, не желая нарушать торжественность момента, из боковой комнаты храма вышел Нейрат. Всё это время он оставался в стороне, давая божественному признанию свершиться без его вмешательства.

Он был не один — с ним шествовали ещё три дроу, и один из них заметно выделялся среди остальных. Его тёмные одежды были искусно отделаны золотом, а белые, почти серебристые волосы перехватывал тонкий золотой обруч с мерцающим синим камнем в центре — не массивная корона, а скорее символ власти, достаточный для тех, кто правит по праву признания, а не силы.

Нейрат был облачён в жреческие одежды, но они разительно отличались от мантий остальных служителей. Вместо простого белого или алого, его длинное одеяние переливалось глубоким серебристо-синим цветом, словно ночное небо, усыпанное звёздами. По краям рукавов и подола вились сложные серебряные руны, светящиеся внутренним светом.

На плечах лежала накидка из материала, похожего на лунное сияние, закреплённая серебряными застёжками в форме лунных цветов. А на груди висел массивный серебряный символ Эйлистраи — тот же лунный цветок, что отмечал лоб Арисель.

При виде жениха в его полном жреческом облачении Арисель буквально замерла на месте. Нейрат показался ей совершенно иным в эту минуту — словно чужой и родной одновременно. В этих церемониальных одеждах он воплощал не просто дипломата или знатного дроу, а истинного верховного жреца, обладающего духовной властью и тайным знанием.

Но когда его алые глаза скользнули по её фигуре в платье дроу, во взгляде промелькнуло что-то глубоко личное, почти осязаемое — словно он хотел дотронуться до неё через разделяющее их пространство. И этот взгляд, такой знакомый среди всего этого великолепия и церемониальности, вызвал у Арисель всё то же томление вкупе со смущением.

Дроу с золотым обручем внимательно изучал Арисель — его взгляд был проницательным и оценивающим, но не холодным. Затем он повернулся к Нейрату и произнёс звучным голосом, в котором слышалась привычка повелевать:

— Что же, Нейрат Кинвал'Нойр, твоя нареченная — живое подтверждение пророчества. Мы все надеемся на новые времена, — его взгляд вновь скользнул к Арисель. — Большая честь принять в Нар'Шадааре посланницу Эйлистраи и её спутников.

Он сделал шаг вперёд, и тихий звон его золотых украшений эхом разнёсся по притихшему залу:

— Мир давно нужен был нашим королевствам, надеюсь, что скоро он воцарится в полной мере не только на официальных бумагах.

И слегка наклонив голову в знак уважения, король произнёс приветственную фразу на языке дроу:

— Нал'шин'дорат Зар'итил, вал'абриан шор'ас, — его голос звучал мелодично, с идеальными интонациями родного языка.

Арисель глубоко вдохнула, собираясь с духом, и сделала безупречный реверанс в своём платье дроу. Затем, тщательно выговаривая каждый слог, она произнесла ответное приветствие, которому её научили Шаэрра и Нейрат.

В глазах короля мелькнуло неприкрытое удивление, а по залу прокатился восхищённый шёпот — человеческая девушка, говорящая на их древнем языке, была явлением необычайным.

— Король Зар'Итил, правитель Нар'Шадаара и всех земель дроу, — торжественно представил Нейрат своего спутника на Всеобщем языке, чтобы семья Арисель могла понять.

Затем он повернулся к королю и, с соблюдением всех формальностей, представил семью Вельенских:

— Лорд Рудольф Вельенский и леди Фелиция Вельенская, родители избранной. И леди Эльвира Вельенская, её сестра.

Последовала череда поклонов и приветствий — лорд Вельенский, несмотря на всё своё предубеждение, продемонстрировал безупречные манеры придворного дипломата, а леди Вельенская и Эльвира исполнили изящные реверансы.

Несмотря на всю церемониальность момента, Арисель интуитивно чувствовала, что король Зар'Итил — ещё более “дикий” дроу, чем Нейрат когда-либо был. За вежливым выражением лица и учтивыми манерами она инстинктивно распознавала опасного хищника.

Происходивший из древнего королевского рода дроу — пусть и побочной ветви — он, очевидно, обладал необходимой хитростью и смелостью, чтобы добиться своего и совершить настоящий переворот в консервативном королевстве. В его движениях, в каждом жесте чувствовалась сдерживаемая сила и властность существа, привыкшего повелевать.

И хотя он говорил о мире и новых временах, Арисель не сомневалась — этот дроу никогда не забудет интересы своего народа и не остановится ни перед чем для их защиты.

И тут у Арисель мелькнула горькая мысль, озарение среди всего этого великолепия и церемониальности — для большинства дроу, включая короля, она лишь инструмент, ценный как избранная Эйлистраи. От неё ждали чудес, перемен, магии, исполнения пророчества, но Арисель-человек, девушка со своими мыслями, страхами и надеждами, вряд ли кого-то интересовала по-настоящему.

Понадобится время, чтобы заслужить настоящее уважение и внимание, если это вообще окажется возможным. Эта реализация кольнула сердце, но Арисель была дочерью дипломата — сохраняя на лице вежливую маску, она ничем не выдала своих горьких помыслов.

Тем временем король Зар'Итил перевёл разговор на предстоящее бракосочетание, обращаясь к Нейрату с церемониальной официальностью:

— Верховный жрец, церемония должна стать символом нового союза между нашими народами. Я настаиваю на присутствии всех знатных домов.

Нейрат почтительно склонил голову:

— Это будет как вы желаете, Ваше Величество. Приготовления уже начались.

Они говорили на Всеобщем языке, очевидно, чтобы семья Арисель могла понимать обсуждение, но в формальности их тона чувствовалась отработанная веками придворная игра.

Между делом Зар'Итил, проявляя безупречные дипломатические манеры, справлялся у Арисель и её родных о самочувствии после долгой дороги:

— Надеюсь, удобства в Нар'Шадааре соответствуют вашим ожиданиям? — обратился он к лорду Вельенскому. — Наша архитектура может показаться необычной для гостей с поверхности.

Затем он поинтересовался у леди Вельенской первыми впечатлениями о подземном городе, демонстрируя искусство светской беседы, которому мог бы позавидовать любой человеческий монарх.

В это время Тиран, стоявший чуть в стороне, ободряюще улыбался Эльвире. Младшая сестра Арисель, обычно бойкая и не лезущая за словом в карман, сейчас явно робела в присутствии короля дроу, лишь изредка отвечая тихим голосом на обращённые к ней вопросы.

По мере того как светская беседа продолжалась, Арисель начала ощущать нарастающее внутреннее напряжение. Метка на лбу, ещё недавно сиявшая божественным светом, теперь пульсировала лёгкой головной болью.

Она продолжала улыбаться и отвечать на вопросы короля с безупречной вежливостью, но всё сильнее мечтала оказаться поскорее в тишине и покое дома Нейрата — странная мысль, учитывая, что ещё вчера она считала его дом чужим и пугающим.

Соответствовать столь высоким ожиданиям, быть постоянно центром внимания, воплощением пророчества и символом перемен оказалось невероятно утомительно.

Когда Зар'Итил наконец объявил, что его ждут неотложные королевские обязанности, Арисель с трудом удержалась от явного вздоха облегчения. Вместо этого она вежливо склонила голову и произнесла подобающие случаю слова прощания, хотя каждая клеточка её тела стремилась покинуть торжественный, но давящий своим величием храм.

Её безупречная дипломатическая маска не дрогнула ни на мгновение, но Нейрат, стоявший рядом, словно почувствовал её состояние — она заметила, как его взгляд на мгновение стал более мягким и понимающим.

Когда король со своей свитой покинул храм, Нейрат отвёл Арисель немного в сторону, где они могли говорить, не привлекая лишнего внимания. Они стояли у подножия статуи богини, и Нейрат переводил взгляд то на каменное изваяние, то на лицо своей нареченной.

— Большинство дроу плохо знают людей, даже те, кто к ним лояльно настроен, — пояснил он тихо. — Только те, кто пожил при человеческом дворе, шире смотрят как на человеческую расу, так и на сотрудничество между нашими королевствами.

Его глаза ненадолго задержались на серебристой метке, всё ещё слабо светящейся на лбу Арисель:

— Зар'Итил прежде всего убеждён, что эта длительная война вредила самим дроу, как и кровавые культы старых богов. Он настроен изменить всё и возродить королевство. Остальное его мало заботит, — продолжил он. — Однако я думаю, что те изменения, которые грядут, будут неожиданными для всех.

— И вы так прекрасны в этом наряде, моя дорогая, — неожиданно добавил он в конце, его голос смягчился, а алые глаза потеплели.

Этот внезапный переход от политического анализа к личному комплименту застал Арисель врасплох. После всех формальностей церемонии, после ощущения себя лишь символом и инструментом пророчества, эти простые слова, сказанные с искренним восхищением, коснулись её сердца.

Усталость и напряжение отступили, когда она встретилась взглядом с Нейратом и увидела в его глазах то, чего так не хватало в глазах других дроу — он видел в ней не только избранную Эйлистраи, но и женщину.

— У вас необычное облачение, Нейрат, — произнесла Арисель, с интересом разглядывая сложные серебристо-синие одежды жреца. — Совсем не такое, как у остальных жрецов. Как вам удавалось совмещать должность посла и жреца?

Нейрат провёл рукой по серебряной вышивке на своём одеянии:

— Эти одежды — знак верховного жреца Кинвал'Нойр, хранителя пророчеств Эйлистраи, — пояснил он. — В нашей иерархии всего три таких жреца, и я самый молодой из них.

Он мягко улыбнулся:

— Служение богине и королевству прекрасно сочетается. Моя миссия при человеческом дворе была не просто дипломатической — я искал отмеченную знаком.

— Теперь же нам предстоит разобраться в вашей магии, — добавил он, его голос стал глубже, наполнился значением. — Я буду учить и направлять вас.

Ещё недавно эти слова могли вызвать в Арисель страх или отторжение, но сейчас, после пережитого в храме, после того, как она почувствовала отклик богини, мысль о том, что Нейрат станет её наставником в магическом искусстве, вызвала лишь волнение и любопытство.

— Я буду прилежной ученицей, — тихо ответила она, впервые по-настоящему принимая не только неизбежность своей судьбы, но и её возможности.

— Не сомневаюсь, — ответил Нейрат, и лёгкая улыбка, тронувшая его губы, придала этим простым словам совершенно иной оттенок.

Арисель вновь почувствовала двойной смысл в его ответе — не только уверенность в её способностях к магии, но и нечто более личное, интимное. Эта едва уловимая игра слов, это балансирование между формальным и личным, заставило её щёки слегка вспыхнуть румянцем, а метку — отозваться лёгким серебристым мерцанием.

В этот самый момент, словно отвечая на их особую связь, зрение Арисель внезапно изменилось. Она вновь увидела серебристые нити жизни, оплетающие храм, соединяющие статую богини с присутствующими, создающие сложную паутину магической энергии.

Но в этот раз она заметила нечто тревожное — среди чистого серебристого свечения пульсировали сгустки тьмы, подобные чернильным пятнам в прозрачной воде. Эти тёмные узлы просматривались лишь у двоих младших жрецов, проходящих через зал на противоположной стороне храма.

Арисель попыталась всмотреться внимательнее, но её лоб внезапно пронзила острая боль. Она невольно поморщилась и моргнула — и видение исчезло, оставив лишь смутное беспокойство и отголосок тревоги.

— Вы снова увидели нити жизни? — спросил Нейрат, мгновенно уловив изменение в её лице.

Его тон изменился — из него исчезли тёплые нотки, уступив место острой внимательности верховного жреца. Алые глаза внимательно изучали её выражение, словно он пытался прочесть в нём ответ на незаданный вопрос.

Она кивнула и, понизив голос, описала увиденное:

— Серебристые нити, как и раньше, но среди них… тёмные пятна. Сгустки чего-то чужеродного, — она бросила осторожный взгляд в сторону упомянутых жрецов, которые теперь беседовали у дальней колонны. — Только у тех двоих в белых мантиях. И когда я попыталась рассмотреть лучше, возникла резкая боль.

Лицо Нейрата стало напряжённым, а в глазах промелькнуло что-то мрачное. Он не выглядел удивлённым — скорее, получившим подтверждение своих опасений.

— Я говорил, что наше королевство угасает, — произнёс Нейрат тихо, но с глубокой горечью. — Пока это ещё не так заметно снаружи, но внутри оно тронуто порчей и смертью.

Он бросил мрачный взгляд в сторону упомянутых жрецов:

— Те двое, возможно, ещё не подозревают, что скоро магия начнёт покидать их, а затем и жизненные силы. И излечения не существует от этого проклятья, — в его голосе звучала вековая усталость.

Затем он перевёл взгляд на метку Арисель, и в его глазах вспыхнула искра надежды:

— Пока не существовало, — добавил он значительно.

— Я должна что-то сделать для них? — взволнованно спросила Арисель, её глаза наполнились искренним беспокойством.

Этот вопрос, полный сострадания к тем, кто ещё недавно был для неё чужим и пугающим, заставил Нейрата посмотреть на неё с новым выражением — не просто с уважением к избранной пророчеством, а с подлинным восхищением.

Только истинно благородное сердце могло так быстро проникнуться болью чужого народа и захотеть помочь, даже не зная как.

— Мы пока ещё не знаем ваших возможностей, не знаем, как обращаться с вашей магией, — ответил он с неожиданной мягкостью, в которой звучала неподдельная забота. — Я не хочу, чтобы вы как-то навредили себе. Любой выброс силы может привести к сильному истощению.

Его рука мягко коснулась её предплечья, словно удерживая от импульсивных действий:

— Сначала мы должны понять природу вашего дара, научиться направлять его. Только тогда вы сможете помогать другим, не рискуя собой.

— А вы видите эти нити жизни? — спросила Арисель, внезапно осознав, что её восприятие может быть уникальным.

Нейрат покачал головой, серебряные украшения на его церемониальном облачении тихо звякнули:

— Такое видение открывается некоторым посвящённым жрецам, но лишь в особенные моменты, — пояснил он. — Глубокие медитации, ритуалы или особые зелья — всё это пробуждает магическое зрение. Но в вашем случае — это прямой дар богини.

В его голосе звучало не ревнивое сожаление, а искреннее уважение к её особому дару.

— Пойдёмте, — он осторожно взял её под руку, заметив признаки усталости на её лице. — Для вас и ваших родных уже поздно, пора отдыхать.

Его голос стал мягче, когда он добавил:

— Завтра будет новый день — и вечером мы приглашены на обед к моим родителям.

Это неожиданное напоминание о предстоящем знакомстве с семьёй Нейрата вернуло Арисель из мира магических откровений к более приземлённым, но не менее волнующим вопросам.

Волнение, которое охватило Арисель при этих словах, неожиданно превзошло даже беспокойство перед встречей с самим королём Зар'Итилом.

Одно дело — формальная аудиенция с монархом, где требовалось лишь соблюдать этикет, и совсем другое — встреча с родителями Нейрата, которые будут оценивать её не как символ пророчества, а как будущую жену их сына. Она вдруг осознала, насколько важным для неё стало их одобрение.

— Не волнуйтесь так, — Нейрат мягко склонился к ней, когда они подходили к выходу из храма, его тёплое дыхание ощущалось у самого её уха. — Всё пройдёт хорошо.

Эта близость, интимность его утешения, заставила метку на лбу Арисель вновь мягко засветиться. Его слова, произнесённые почти шёпотом, создавали между ними особое пространство доверия, отгороженное от остального мира.

Когда экипаж тронулся от храма, преодолев священную атмосферу церемонии, Эльвиру наконец-то прорвало. Младшая сестра, которая весь вечер вела себя непривычно тихо и сдержанно, внезапно оживилась.

— И это ваш великий король? — фыркнула она, поправляя складки платья. — Такой напыщенный! И эти его пронизывающие взгляды, словно он оценивает племенных лошадей!

Тиран, сидевший напротив сестёр, вместо ожидаемого возмущения неожиданно рассмеялся, его янтарные глаза заблестели от искреннего веселья.

— Зар'Итил умеет производить… особое впечатление, — признал он с улыбкой.

Эльвира фыркнула, окончательно забыв про придворный этикет:

— Какое самомнение! — она выпрямилась, пародируя царственную осанку Зар'Итила. — “Мы надеемся на новые времена…” — передразнила она, понизив голос. — А сам смотрит, будто все вокруг ему должны!

Тиран откровенно забавлялся её возмущением. Арисель с изумлением наблюдала, как янтарноглазый брат Нейрата, обычно сдержанный и дипломатичный, с нескрываемым удовольствием слушает, как человеческая девушка критикует его короля.

— Эльвира, больше почтительности к его величеству, — строго заметил лорд Вельенский, выполняя свой отцовский долг.

Но Арисель не могла не заметить, что в глазах отца читалось неприкрытое одобрение. Похоже, что королевская надменность Зар'Итила произвела на лорда Вельенского не лучшее впечатление, чем на его младшую дочь.

Эльвира скорчила детскую гримасу в ответ на отцовское замечание и демонстративно откинулась на спинку сиденья, выражая своё отношение к необходимости соблюдать формальности даже в закрытом пространстве экипажа.

Тиран наблюдал за этим семейным обменом с нескрываемым интересом. В его мире, где каждый жест и слово были взвешены тысячелетиями традиций и интриг, такая непосредственность была редким и, похоже, привлекательным зрелищем.

Всю дорогу до дома Нейрата Эльвира продолжала своё представление. С королевским высокомерием она отвечала на вопросы спутников, бесподобно копируя надменные интонации Зар'Итила и его царственную осанку.

— Мы, пожалуй, соизволим отобедать, — провозгласила она, вскинув подбородок и глядя на воображаемых подданных сверху вниз.

Тиран откровенно веселился, его янтарные глаза сияли от смеха — зрелище необычное для обычно сдержанного дроу. Даже лорд и леди Вельенские не могли сдержать улыбок, хотя старались сохранять подобающую чопорность.

Арисель, наблюдая за этой сценой, одновременно наслаждалась и беспокоилась. С одной стороны, она радовалась, что семья находит общий язык с Тираном, с другой — надеялась, что эти пантомимы никогда не дойдут до ушей Зар'Итила.

“Жаль, что Нейрат не видит этого представления,” — подумала она, вспомнив, что верховный жрец остался в храме для завершения каких-то важных ритуалов.

Когда они подъехали к дому Нейрата, Эльвира не упустила возможность для последнего «выступления». Выходя из экипажа с помощью Тирана, она величественно вскинула подбородок и взмахнула рукой в преувеличенно царственном жесте:

— Мы соизволяем вступить в сие скромное жилище, — объявила она тоном Зар'Итила.

Однако едва переступив порог дома, где их уже ожидали слуги с поклонами, Эльвира мгновенно преобразилась — спина выпрямилась, лицо приобрело благовоспитанное выражение, а голос вернулся к обычным интонациям. Эта мгновенная трансформация из шутницы в благородную леди показывала, насколько хорошо она была обучена придворному этикету.

В столовой их ожидал лёгкий ужин — изысканные блюда, приготовленные с учётом человеческих вкусов, но с использованием подземных ингредиентов. Для уставших людей этот приём пищи был завершением долгого, насыщенного дня, в то время как для дроу, чей биологический ритм был смещён, день только вступал в полную силу.

Тиран вежливо откланялся после трапезы — для него и других дроу активность только начиналась, в то время как семья Вельенских едва скрывала зевки.

Лириэль проводила Арисель в её покои, где её ждала мягкая постель на необычном ложе. Как и большая часть мебели в доме Нейрата, оно было искусно выточено из камня — плавных, органичных форм, как будто выросшее из скалы. Но благодаря пуховым перинам и многочисленным подушкам, ложе оказалось удивительно мягким и удобным.

В столовой их ожидал лёгкий ужин — изысканные блюда, приготовленные с учётом человеческих вкусов, но с использованием подземных ингредиентов. Для уставших людей этот приём пищи был завершением долгого, насыщенного дня, в то время как для дроу, привыкших к ночной активности, день только вступал в полную силу.

Тиран вежливо откланялся после трапезы — для него и других дроу деятельность только начиналась, в то время как семья Вельенских едва скрывала зевки.

Лириэль проводила Арисель в её покои, где её ждала мягкая постель на необычном ложе. Как и большая часть мебели в доме Нейрата, оно было искусно выточено из камня — плавных, органичных форм, как будто выросшее из скалы. Но благодаря пуховым перинам и многочисленным подушкам, ложе оказалось удивительно мягким и удобным.

Новый день в подземном мире принёс с собой знакомую предсвадебную суету. С раннего утра в покои Арисель прибыла портниха — изящная дроу с множеством помощниц, несущих рулоны тканей удивительных оттенков.

Она тщательно сняла мерки с Арисель, обсудила детали свадебного наряда и церемониальных одежд, пообещав, что всё будет готово вовремя. Её профессиональные комментарии только усилили волнение Арисель — предстоящая церемония, судя по всему, обещала быть настоящим событием, сравнимым с королевской свадьбой или коронацией.

Не меньшее беспокойство вызывала вечерняя встреча с семьёй Нейрата. Сам жрец к тому же не показывался до самого вечера, занятый какими-то важными делами, и Арисель проводила время с родными, изучая дом и его окрестности.

Только когда дневной свет на поверхности начал угасать, Лириэль напомнила ей о необходимости собираться на семейный ужин.

И вновь её ожидало платье дроу — но уже иное. На этот раз наряд был приглушённо-лилового цвета, из лёгкой дымчатой ткани, которая словно плыла в воздухе при малейшем движении. Вышивка, в отличие от предыдущего церемониального платья, была более сдержанной — серебряные узоры концентрировались у выреза и на манжетах, создавая элегантное, но не кричащее впечатление.

Арисель с лёгким вздохом взглянула на свои сундуки с привезённой одеждой. Похоже, что человеческие наряды из дома было суждено остаться нетронутыми — подземный мир явно предпочитал видеть в ней дочь Эйлистраи, а не человеческую аристократку.

И тут наконец-то явился Нейрат. Семья Вельенских уже собралась в просторной гостиной дома, Тиран занимал гостей светской беседой. Арисель стояла у одной из колонн, когда верховный жрец вошёл в комнату.

Сегодня на нём не было церемониальных одежд — он был одет в элегантный наряд тёмно-синего цвета с серебряной отделкой, более подходящий для семейного ужина, чем для храмовых обрядов. Его взгляд сразу же нашёл Арисель, задержавшись на её фигуре в лиловом платье дроу.

— Прошу извинить меня за отсутствие, — произнёс он, подходя ближе. — Сейчас много неотложных дел в связи с моим возвращением. Даже Шаэрра не может прийти, но я надеюсь, что вскоре мы продолжим уроки языка и наших обычаев.

— Дом моих родителей совсем недалеко, — сказал Нейрат, предлагая руку Арисель, когда все были готовы к выходу. — Через несколько минут мы будем на месте.

В его голосе звучало спокойствие, но Арисель не могла не заметить, что он сам слегка напряжён — похоже, даже верховный жрец испытывал некоторое волнение перед представлением своей человеческой невесты родителям.

«Недалеко» оказалось действительно рядом — всего через два дома по той же улице. Когда они вышли из дома Нейрата, Арисель увидела целый квартал с похожими величественными строениями, соединёнными изящными переходами и общими садами.

— Наши семьи предпочитают жить близко друг к другу, — пояснил Тиран, заметив её взгляд. — Родители, братья, сёстры, дальние родственники — часто занимают целый район или соседние дома.

Эта традиция семейных кланов, живущих вместе, отличалась от обычаев человеческой знати, где взрослые дети обычно покидали родовые гнёзда, основывая собственные поместья.

Глядя на близко расположенные дома дроу, Арисель внезапно ощутила укол тоски — её родные скоро вернутся на поверхность, и расстояние между ними будет измеряться не кварталами, а целыми мирами. Она бросила быстрый взгляд на отца и мать, безмолвно прощаясь с привычной близостью семьи.

Но затем в её сердце затеплилась робкая надежда — кто знает, может, со временем ей удастся сродниться с семьёй Нейрата? Найти новый круг близких людей… вернее, дроу?

С бьющимся у горла сердцем она ступила на порог отчего дома своего жениха. Этот шаг казался таким же символичным, как и переход через Лунный Мост — ещё один рубеж между прошлым и будущим.

Их уже ждали — едва переступили порог, как навстречу вышла чета дроу. Первое, что поразило Арисель — родители Нейрата выглядели удивительно молодо, внешне казались едва ли не ровесниками своего сына.

Только что-то неуловимое во взглядах — глубина и тяжесть прожитых веков, особая манера держаться, аура спокойной уверенности — создавало впечатление гораздо более зрелого возраста. Глаза отца Нейрата были такими же алыми, как у сына, но взгляд казался древнее самих гор.

Одеты родители Нейрата были в привычные одежды дроу — элегантные, но без излишней помпезности. Тёмные ткани с серебряной вышивкой, несколько родовых украшений — достаточно, чтобы показать высокий статус семьи, но без кричащего богатства.

Чуть позади них стояли ещё двое дроу, которых Арисель не знала — возможно, другие родственники Нейрата. Она с удивлением заметила, что Шаэрры среди встречающих действительно не было, как и предупреждал Нейрат.

Одеты родители Нейрата были в привычные одежды дроу — элегантные, но без излишней помпезности. Тёмные ткани с серебряной вышивкой, несколько родовых украшений — достаточно, чтобы показать высокий статус семьи, но без кричащего богатства.

Чуть позади своих родителей стояли Тиран и Шаэрра. Младший брат выглядел более расслабленным, улыбка играла в уголках его губ, в то время как сестра сохраняла обычную сдержанность жрицы, хотя в домашней обстановке её осанка казалась чуть менее напряжённой.

Родители Нейрата произнесли знакомые церемониальные приветствия на языке дроу, которые Арисель уже научилась понимать. Их взгляд, изучающий человеческих гостей, был привычно оценивающим — они внимательно рассматривали будущую невестку и её семью.

Но в их манере держаться не было той царственной отстранённости, которая отличала Зар'Итила. Они были аристократами, но не правителями — в их поведении читалась уверенность древнего рода, но без королевской надменности.

— Позвольте представить вам моих родителей, — произнёс Нейрат, переходя на Всеобщий язык ради удобства семьи Арисель. — Лорд Ирвитил и леди Эльхана Кинвал'Нойр.

Его родители вежливо склонили головы, когда Нейрат перечислял имена семьи Вельенских. Особенно внимательно они изучали Арисель, когда сын представлял её — их взгляды задержались на серебристой метке, светящейся на её лбу.

— Мы рады приветствовать избранную Эйлистраи в нашем доме, — произнесла мать Нейрата на удивительно хорошем Всеобщем языке с мелодичным акцентом.

— Позвольте представить вам моих родителей, — произнёс Нейрат, переходя на Всеобщий язык ради удобства семьи Арисель. — Лорд Ирвитил и леди Зиндара.

Его родители вежливо склонили головы, когда Нейрат перечислял имена семьи Вельенских. Особенно внимательно они изучали Арисель, когда сын представлял её — их взгляды задержались на серебристой метке, светящейся на её лбу.

— Мы рады приветствовать избранную Эйлистраи в нашем доме, — произнесла мать Нейрата на удивительно хорошем Всеобщем языке с мелодичным акцентом.

А затем взгляд леди Зиндары скользнул по Эльвире, и был столь же внимателен, как и тот, которым она изучала Арисель. Мать Нейрата словно оценивала обеих сестёр, заметив странное сходство у них в глазах, несмотря на разницу в цвете волос.

Эльвира, обычно бойкая и смелая, под этим изучающим взглядом мудрой дроу слегка выпрямилась и инстинктивно приняла более церемонную позу. Нечто в материнском внимании леди Зиндары заставило её почувствовать, что та видит больше, чем показывает.

А затем светская беседа потекла по привычному руслу дипломатических обменов любезностями. Гостей пригласили в просторную столовую, где длинный стол из тёмного полированного камня был уже накрыт к ужину.

Слуги подали самые изысканные блюда подземной кухни — деликатесы, о существовании которых семья Вельенских даже не подозревала, и редкие вина, настоянные на светящихся грибах и подземных ягодах.

Арисель оказалась посажена напротив Нейрата, согласно традиции дроу, разделяющей женихов и невест во время семейных встреч. С правой стороны от неё разместилась Эльвира, с левой — Шаэрра, которая с неожиданной заботой подсказывала, как лучше есть то или иное яство и что стоит попробовать в первую очередь.

— Это блюдо называется “шир'талас”, — тихо пояснила Шаэрра, указывая на странное серебристое желе. — Его едят маленькими ложечками и запивают вот этим напитком.

К концу трапезы Арисель ощущала лёгкое головокружение — похоже, вина дроу, с их необычными подземными ингредиентами, оказались слишком непривычными для человеческого организма. Серебристые пузырьки в бокале создавали удивительное послевкусие, но явно обладали большей крепостью, чем казалось на первый взгляд.

Зато лорд Вельенский, обычно сдержанный и недоверчивый, заметно расслабился после второго бокала. Он вёл оживлённую беседу с отцом Нейрата, рассказывая о собственном поместье с неожиданным энтузиазмом:

— Наши охотничьи угодья простираются на три лиги к западу от главного дома, — с гордостью объяснял он Ирвитилу, который внимательно слушал с искренним интересом.

— А возле дома разбит сад, — продолжал лорд Вельенский, и его голос потеплел, когда он перевёл взгляд на младшую дочь. — Моя Эльвира очень любит заниматься цветами и растениями и многое знает об их выращивании. Видели бы вы, какие розы цветут у нас под окнами! Даже наш садовник изумляется!

В этот момент Тиран, сидевший рядом с отцом, посмотрел на Эльвиру с новым интересом, а Ирвитил наклонился вперёд:

— У нас тоже есть садоводы, хотя наши растения, конечно, другие, — произнёс он. — Леди Эльвира, возможно, вам будет интересно увидеть наши сады светящихся кристальных лоз?

— О! — синие глаза Эльвиры широко распахнулись, загораясь искренним восторгом. — С удовольствием, лорд Ирвитил!

В её голосе звучало неподдельное воодушевление, резко контрастирующее с напряжённой вежливостью начала вечера. Нотки детского энтузиазма в обращении к древнему дроу могли показаться неуместными, но вместо неодобрения на лице Ирвитила мелькнула лёгкая улыбка.

Тиран, не скрывая заинтересованного взгляда, наблюдал за этой сценой, а его мать переглянулась с леди Вельенской — в этом молчаливом обмене читалось взаимное понимание между женщинами, растящими детей независимо от расы.

— Тогда пройдёмте в оранжерею! — лорд Ирвитил поднялся, жестом приглашая всех желающих последовать за ним.

Когда Арисель попыталась встать из-за стола, то неожиданно для себя слегка качнулась, ощущая, как комната плывёт перед глазами. Шаэрра, заметив это, слегка усмехнулась:

— Шал'мирис оказалось слишком крепким для вас, — заметила она без осуждения. — Но скоро хмель пройдёт. Это действие кристальных ягод, они дают недолгое опьянение.

Нейрат, внимательно наблюдавший за своей невестой, немедленно приблизился и галантно подхватил Арисель под руку, обеспечивая надёжную опору.

— Давайте посидим немного тут, — смутилась Арисель, чувствуя, как румянец заливает щёки. — Я бы не хотела причинять никому неудобство.

На самом деле, ей вовсе не хотелось вставать — тело стало неожиданно расслабленным, а веки заметно потяжелели. Эффект от вина был не похож на обычное опьянение — скорее на внезапную волну сонливой неги.

Нейрат, понимающе кивнув, бережно отвёл её к небольшой изящной кушетке, расположенной в нише неподалёку от столовой.

— Мы подойдём позже, — сообщил он остальным, его голос не оставлял места для возражений.

Когда остальные удалились, Нейрат присел рядом с Арисель на кушетке. Его рука осторожно накрыла её ладонь, и она вся затрепетала от этого простого прикосновения — метка на лбу мгновенно отозвалась мягким серебристым свечением.

— Надо было предупредить вас о коварстве наших вин для человека, — проговорил он с оттенком вины в голосе. — Отец выращивает кристальные лозы, лунные ягоды, и это вино — наш семейный рецепт. Дроу пьют его легко, но для вас оно довольно необычно.

В полумраке ниши его алые глаза казались особенно яркими, когда он с беспокойством всматривался в её лицо.

— Что теперь подумают обо мне ваши родители? — пробормотала она расстроенно, опуская взгляд на их соединённые руки.

Несмотря на приятное головокружение, мысль о том, что она произвела плохое впечатление на семью Нейрата в первый же вечер, заставляла её сердце сжиматься от смущения.

— Вы им понравились, — уверенно произнёс он, его пальцы мягко сжали её ладонь. — Более того, им приглянулась и ваша сестра.

Лёгкая улыбка тронула его обычно серьёзные губы:

— Моя семья — начиная с бабушки — отличается довольно продвинутыми взглядами для дроу. Мы стояли рядом с теми, кто готовил свержение старой власти, а это значит немало для древнего рода, который веками чтил старых богов и мрачные традиции.

В полумраке алкова его лицо выглядело более открытым, чем обычно, словно наедине он мог позволить себе отбросить часть своей жреческой сдержанности.

Арисель взглянула на Нейрата из-под полуопущенных век, хмель от вина придал ей неожиданную смелость. И прежде чем она успела что-то сообразить, с её непослушного языка сорвалось то, что она никогда не осмелилась бы спросить в трезвом состоянии:

— А вам я нравлюсь, Нейрат? По-настоящему, а не как Избранная?

Вопрос повис в воздухе, обнажая её самые глубокие страхи и сомнения. В этих простых словах содержалась вся суть её беспокойства — быть ценной лишь как инструмент пророчества, а не как женщина.

Нейрат впился в неё взглядом. Его алые глаза мгновенно потемнели до глубокого бордового оттенка, который Арисель уже научилась узнавать как признак сильных эмоций.

— Определённо вам не стоило подавать это вино, — пробормотал он, но в его голосе не было упрёка — скорее, затаённое волнение.

Его рука тем временем продолжала ласково поглаживать ладонь Арисель, создавая странный контраст между его сдержанным ответом и нежностью прикосновения. В этой мягкой ласке читалось больше правды, чем в любых словах.

— Тогда, в карете, — продолжил её язык, явно живущий сейчас собственной жизнью под влиянием кристальных ягод, — это ведь было по-настоящему?

Она имела в виду их первый поцелуй — тот момент, когда барьеры на мгновение рухнули и возникло нечто большее, чем просто исполнение пророчества.

В её глазах читалась потребность услышать, что она не просто магический инструмент для спасения расы дроу — что для него, лично для него, она значит нечто особенное.

Но прежде чем Нейрат успел ответить на её откровенный вопрос, действие экзотического вина достигло пика. Глаза Арисель внезапно отяжелели и закрылись против её воли. Её голова мягко прислонилась к плечу Нейрата, дыхание стало ровным и глубоким.

Верховный жрец тяжело вздохнул — с облегчением или сожалением, сложно было определить. Он осторожно обнял заснувшую девушку, поддерживая её, а его алые глаза изучали безмятежное лицо Арисель с выражением, которое никогда не позволил бы себе, будь она в сознании.

Но как и обещала Шаэрра, действие вина оказалось недолгим. Примерно через час Арисель почувствовала, как туман в голове рассеивается, и медленно открыла глаза.

Она обнаружила, что лежит, откинувшись на мягкие подушки, которые кто-то заботливо подложил ей под голову. Нейрат всё также сидел рядом на краю кушетки, его алые глаза внимательно изучали её лицо. В них читалась забота, которую он не пытался скрыть.

— Я уснула? — смутилась она, внезапно вспомнив их разговор перед тем, как сознание покинуло её.

Нейрат кивнул, его лицо оставалось серьёзным и задумчивым.

А затем, после краткой паузы, он произнёс:

— Мой ответ — да.

В этих трёх простых словах заключался ответ на её самый важный вопрос, заданный перед тем, как она уснула. Его глаза смотрели прямо и открыто, без дипломатических уловок или жреческой отстранённости — просто мужчина, признающийся женщине, что его чувства к ней настоящие, выходящие за рамки пророчества.

Арисель мгновенно залилась краской — её щёки вспыхнули румянцем от смущения. Она чувствовала себя одновременно пристыженной своими бесстыдными, по её мнению, вопросами, и взволнованной его прямым ответом.

Собственные чувства, бурлящие внутри, казались слишком новыми, слишком огромными для её неопытного сердца. Под его внимательным взглядом она ощущала себя одновременно уязвимой и защищённой.

Все эти переживания были совершенно новыми для молодой аристократки, чья жизнь до встречи с Нейратом была расписана по строгим правилам приличия. Она лишь надеялась, что не выглядит слишком глупо и наивно в глазах древнего существа, прожившего более века.

— Вы — настоящий цветок, Арисель, — произнёс он низким голосом, который, казалось, проникал прямо в сердце. — И не потому, что вы Избранная.

Его рука осторожно коснулась её пылающей щеки:

— Вы нежны, невинны и чувствительны. Женщины дроу редко отличаются такой трепетностью, да и среди людей — во всяком случае, при дворе — не часто встретишь чистую душу. Ваш отец взрастил вас и сестру вдалеке от двора, поверьте, он уберёг вас от многого.

В его словах слышалось искреннее восхищение — не божественной меткой, а самой сутью Арисель, той, которую он узнал за время их знакомства.

— С вами я чувствую себя грубым и диким… — его голос стал ещё ниже, почти хриплым. — Мои желания, мои страсти…

Внезапно он осёкся, словно осознав, что заходит слишком далеко. Его глаза на мгновение потемнели почти до чёрного, прежде чем он сделал заметное усилие, чтобы вернуть самообладание.

— Заглянем лучше в оранжерею, это чудесное место! — резко переменил он тему, поднимаясь и предлагая ей руку. — Ваша сестра должна быть сейчас в полном восторге.

Растревоженная его внезапным порывом и признанием, Арисель подалась ему навстречу, словно цветок, тянущийся к свету. Он бережно помог ей подняться, и на мгновение их тела соприкоснулись — невинный контакт, который послал волну жара по обоим.

Глаза Нейрата вспыхнули яростным алым огнём, его дыхание на миг сбилось. Арисель почувствовала, как напряглись мышцы его руки, словно он боролся с собой, чтобы сохранить дистанцию.

С видимым усилием он восстановил самоконтроль и, сделав глубокий вдох, почтительно, но твёрдо направил их в сторону оранжереи.

Когда они вошли в оранжерею, первой мыслью Арисель было, что она попала в волшебный сад из древних легенд.

Обширное пространство, высеченное прямо в скале и увенчанное прозрачным куполом из неизвестного материала, было наполнено светом — но не солнечным, а исходящим от самих растений. Повсюду росли удивительные создания — цветы с мерцающими лепестками, грибы, светящиеся голубоватым и зеленоватым светом, причудливые лозы, обвивающие каменные колонны и испускающие серебристое сияние.

Каждый шаг открывал новое чудо для изумлённого взгляда.

— Нейрат! — выдохнула она, широко распахнутыми глазами оглядываясь по сторонам.

В этом единственном слове, в том, как она произнесла его имя, содержалось целое море эмоций — изумление, восторг, благодарность за то, что он открыл ей этот чудесный мир.

Нейрат наблюдал за ней с особым выражением — нежность и гордость смешались в его взгляде. Видеть, как человеческая девушка с поверхности искренне восхищается красотой подземного мира, значило для него больше, чем любые слова о союзе между их народами.

Следуя по светящейся тропинке между причудливыми растениями, они вскоре наткнулись на своих родных. В небольшой нише, окружённой особенно яркими цветами, собралась маленькая группа.

Эльвира буквально не могла оторваться от неведомых светящихся растений — она стояла, наклонившись к серебристой кристальной лозе, осторожно касаясь её пальцами с выражением детского восторга на лице. Ирвитил с явным удовольствием демонстрировал свою коллекцию, указывая на особенности разных сортов.

Рядом с ними Тиран что-то оживлённо объяснял, его обычно сдержанное лицо было оживлено искренним энтузиазмом. Остальные слушали с увлечением — даже лорд Вельенский, обычно такой строгий, казался искренне заинтересованным.

При виде приближающихся Нейрата и Арисель обе семьи повернулись к ним, их лица озарились улыбками — хотя и разными по своей природе.

Родители Нейрата и Шаэрра улыбались сдержанно, по обычаю дроу — едва заметное приподнятие уголков губ, лёгкий кивок, одобрительный блеск в глазах. Их эмоции были глубокими, но выражались с культурной сдержанностью, принятой среди аристократии подземного мира.

А вот на лицах семьи Вельенских отразилось откровенное облегчение. Эльвира просияла открытой улыбкой, леди Вельенская не скрывала материнского беспокойства, а лорд Вельенский, хоть и пытался сохранять достоинство, явно был рад видеть старшую дочь оправившейся после действия необычного вина.

— Я рад, что вам понравилось наше вино, леди Арисель, — чуть заметно усмехнулся Ирвитил, в его глазах мелькнул огонёк, подозрительно похожий на человеческую игривость.

Этот неожиданный проблеск юмора от строгого аристократа дроу застал Арисель врасплох. Она не ожидала, что отец Нейрата способен на такую лёгкость в общении, особенно по отношению к человеческой невестке.

— Обязательно подарю вам на свадьбу целый бочонок, — добавил он с заметной теплотой в голосе, и в этот момент Арисель внезапно поняла, в кого пошёл Тиран со своим открытым характером и склонностью к шуткам.

Не в старшего брата с его жреческой сдержанностью, а в отца, который за маской сурового аристократа скрывал неожиданное чувство юмора. Эльвира едва сдержала смешок, а Тиран обменялся с отцом понимающим взглядом, словно разделяя семейную шутку.

И они принялись с неожиданным энтузиазмом рассказывать ей про все эти чудесные цветы, грибы и лианы. Ирвитил, оказавшийся настоящим знатоком подземной флоры, с гордостью демонстрировал редкие экземпляры своей коллекции:

— Это лунная лилия, она цветёт только раз в десятилетие, — указывал он на серебристый цветок с полупрозрачными лепестками, испускающими мягкое сияние.

Эльвира и Тиран стояли рядом с одним из светящихся кустов, увлечённо обсуждая сходства и различия между поверхностными и подземными растениями.

Арисель осознала, что впервые с момента их прибытия в Нар'Шадаар, обе семьи действительно общаются без напряжения и притворства — объединённые искренним восхищением красотой природы, пусть и такой необычной.

Они задержались до поздней ночи по человеческим меркам — хотя для самих дроу день только начинался, их основная активность приходилась на время, когда на поверхности царила тьма.

Прощание вышло гораздо более тёплым, чем встреча. Ирвитил и Зиндара провожали гостей до дверей, а на прощание совершили неожиданный жест дружелюбия — передали лорду Вельенскому ещё одну бутылку знаменитого вина из кристальных лоз и лунных ягод, закупоренную серебряной пробкой.

— Но пейте его очень маленькими глотками, — с лёгкой улыбкой посоветовала леди Зиндара, взглянув на Арисель. — И только по особым случаям.

Едва вернувшись в дом Нейрата, Эльвира, несмотря на позднее для людей время, была полна энергии и восторга.

— Какие чудесные люди! То есть, дроу! — выдохнула она, кружась по гостиной. — А какая у них оранжерея?!

В её голосе звучало искреннее изумление, а глаза сияли, как у ребёнка, получившего долгожданный подарок. От её прежней настороженности к подземному народу не осталось и следа.

Тиран, вызвавшийся проводить их до дома Нейрата, стоял немного поодаль, наблюдая за восторженной Эльвирой с нескрываемой улыбкой. В его янтарных глазах Арисель заметила какой-то затаённый огонь — взгляд, который он не мог или не хотел скрывать, когда смотрел на младшую сестру.

Это открытое восхищение было настолько очевидным, что Арисель удивилась, как родители ещё не заметили особого внимания янтарноглазого дроу к их младшей дочери.

Как бы то ни было, сам Тиран тоже не шёл дальше взглядов и дружеской общительности. Несмотря на очевидный интерес, он держался в рамках безупречного этикета — не позволял себе никаких жестов, которые могли бы быть истолкованы как слишком смелые, не делал двусмысленных комплиментов.

Арисель оценила эту сдержанность — янтарноглазый брат Нейрата демонстрировал то же уважение к человеческим обычаям, что и его старший брат, хотя выражал его по-своему, более открыто и тепло.

Вечер завершился быстро — все почти сразу разошлись по своим покоям. Сказывались усталость минувшего дня, плотный ужин и выпитое вино. Даже неутомимая Эльвира начала зевать, едва закончила свои восторженные рассказы.

Лириэль помогла Арисель раздеться и привести себя в порядок. Дневное платье сменилось на длинную рубашку из шелковистой — по-прежнему тёмной, как любили дроу — ткани. Только она была свободнее и тоньше, чем платья, создавая ощущение лёгкости и прохлады.

Опустившись на прохладные простыни своего каменного ложа, Арисель закрыла глаза, ожидая, что сон придёт быстро после такого насыщенного дня. Но вопреки усталости, сон и не думал к ней приходить — слишком много мыслей кружилось в голове, слишком много чувств переполняло сердце.

Она вспоминала слова Нейрата, его потемневший взгляд, тепло его прикосновений… и ощущала некоторое — всё ещё стыдное, всё ещё смущающее — сожаление, что свои признания он не подкрепил чем-то бо́льшим.

Воспитание твердило, что такие мысли недостойны благородной девушки, что она должна быть благодарна его сдержанности и уважению к её чести. Но какая-то новая, прежде незнакомая часть её существа тайно мечтала, чтобы в тот момент в алькове он всё же преодолел разделяющее их пространство.

Метка на её лбу слабо светилась в темноте комнаты, словно отзываясь на эти непривычные, волнующие мысли.

Арисель повернулась на другой бок, затем снова, желая, чтобы сон поскорее пришёл. Но то ли ворох неугомонных мыслей, то ли недавний короткий сон на кушетке в доме родителей Нейрата по-прежнему не позволяли уснуть.

После почти часа бесплодных попыток она наконец решила прекратить бороться с бессонницей. Арисель тихо поднялась с постели и, накинув лёгкий серебристый халат, бесшумно вышла в коридор.

Вокруг было удивительно тихо и пустынно — в доме Нейрата даже слуги, похоже, подстраивались под дневной ритм людей. Впрочем, для самих дроу ночь была временем активности, и все, кто не был занят обслуживанием человеческих гостей, вероятно, сейчас бодрствовали где-то в городе.

Арисель свернула к спиральной лестнице, ведущей к купальням. Тёплая целебная вода наверняка поможет расслабиться, после чего она наконец сможет уснуть.

Она спустилась по спиральной лестнице во влажную тишину купален. Воздух здесь был тёплым и напоенным минеральными ароматами, а единственным звуком, нарушающим безмолвие, был мягкий плеск воды.

Арисель замерла, осознав, что она не одна — кто-то уже находился в купальнях. Слабые всплески доносились из глубины пещеры, где располагалось большое природное озерцо.

Бесшумно ступая босыми ногами по тёплому камню, она осторожно пробралась чуть ближе, инстинктивно прячась за массивными колоннами. Любопытство пересилило голос разума, который подсказывал немедленно вернуться наверх.

Сквозь клубы пара она различила силуэт в дальней части пещеры, у самого озера. Арисель замерла, боясь быть замеченной, но в то же время не в силах отвести взгляд.

Над зеркальной поверхностью воды показались взмахи сильных рук, время от времени мелькала мускулистая серая спина, а длинные белые волосы подобно серебристым облакам плыли по воде. Кто-то совершал размеренные, мощные движения, рассекая озеро широкими гребками.

Губы Арисель неожиданно пересохли, а сердце забилось так громко, что она испугалась — пловец может услышать его стук даже сквозь плеск воды. Она уже догадывалась, кому принадлежит этот силуэт, и эта догадка заставляла её щёки пылать даже в прохладном подземном воздухе.

Она прижалась к массивной колонне так тесно, будто старалась слиться с ней. Пловец сделал мощный разворот в воде, и теперь Арисель отчётливо видела лицо Нейрата — его острые черты казались смягчёнными в голубоватом свете, белые волосы струились по воде серебристым потоком.

Она выглядывала лишь уголком глаза, надеясь, что остаётся незаметной в тенях и клубах пара. Сердце колотилось так сильно, что его стук отдавался в ушах. Нехорошее осознание пронзило её — даже если она захочет сейчас уйти, уже не выйдет сделать это бесшумно. Любое движение в гулкой пещере может выдать её присутствие.

Она следила за плавными движениями Нейрата со всё возрастающим волнением. Никогда прежде она не видела его таким — естественным, свободным от официальных одежд и жреческого достоинства, просто мужчиной, наслаждающимся водой.

Метка на её лбу начала пульсировать с новой силой, и Арисель в панике прижала к ней ладонь, молясь всем известным ей богам, чтобы предательское сияние не выдало её присутствия. Она чувствовала, как серебристый свет пробивается между пальцами, и это заставляло её сердце биться ещё сильнее.

Тем временем Нейрат подплыл к краю озерца и, опираясь на него крепкими руками, выбрался из воды одним плавным движением. Теперь он стоял спиной к Арисель, и она едва не задохнулась, увидев его полностью обнаженным.

Это был первый раз, когда она видела мужчину без одежды, и хотя воспитание требовало немедленно отвернуться, она не могла оторвать взгляд. Его фигура, проступающая сквозь клубы пара, была подобна скульптуре из тёмного камня — широкая спина с чётко очерченными мышцами переходила в узкую талию, а ниже виднелись крепкие бёдра.

Нейрат был сложен превосходно — сильный и гибкий одновременно. От людей его отличала особая резкость линий тела, которые при этом сочетались с кошачьей грацией движений, когда он потянулся за лежащим неподалёку полотенцем.

Арисель уже горько пожалела о своём решении спуститься в купальни в этот неурочный час. Она изо всех сил зажимала лоб ладонью, пытаясь скрыть предательское сияние, и старалась почти не дышать, вжавшись в колонну.

Нейрат неторопливо обернул полотенце вокруг бёдер, выжимая длинные белые волосы. А затем неожиданно нарушил тишину:

— Можете выходить, Арисель!

Его голос эхом разнёсся по пещере, не оставляя никаких сомнений — он знал о её присутствии. Возможно, всё время знал. Арисель застыла в ужасе, чувствуя, как жар смущения заливает всё её тело.

Прижавшись к колонне, она всё ещё не спешила отлипнуть от неё, словно каменная опора могла защитить от неминуемого конфуза. Сердце колотилось так бешено, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Жар стыда разливался волной от лица до кончиков пальцев, заставляя её дрожать, несмотря на тёплый воздух купален.

Быть пойманной за подглядыванием — ситуация, которую благовоспитанная леди не могла даже представить в самых страшных кошмарах.

Наконец, собравшись с духом, она медленно выступила из-за колонны, не в силах поднять глаз на Нейрата.

— Я… я не могла уснуть, — начала она, голос дрожал от смущения. — Я думала… то есть, хотела искупаться… чтобы расслабиться… я не знала, что вы здесь… я не хотела… я не собиралась…

Слова путались, щёки пылали таким жаром, что, казалось, могли осветить всю пещеру ярче любых кристаллов. Она нервно теребила пояс халата, по-прежнему не решаясь взглянуть Нейрату в лицо.

Он приблизился к ней — уверенный и спокойный, с полотенцем, по-прежнему обёрнутым вокруг бёдер. В его движениях не было ни стыда, ни нарочитой демонстративности — лишь естественная грация существа, для которого нагота была не более смущающей, чем любая одежда.

Арисель замерла, не в силах пошевелиться, когда он остановился перед ней. Почувствовав его ласковое прикосновение к своим волосам — такое нежное, что оно казалось почти невесомым — она наконец решилась поднять глаза.

— Мой нежный цветок, — проговорил он голосом, низким и мягким одновременно.

В этих трёх простых словах было столько тепла и понимания, что Арисель почувствовала, как её смущение тает, уступая место чему-то иному — глубокому и волнующему чувству, которое она пока не могла назвать. Метка на её лбу пульсировала в такт с сердцебиением, создавая вокруг них серебристое сияние.

Он смотрел в её глаза с такой интенсивностью, что Арисель казалось — он видит её душу насквозь. Затем его взгляд медленно опустился к её губам, задержавшись на них с почти осязаемым теплом.

Арисель била мелкая дрожь волнения, колени подкашивались, словно не могли удержать вес тела. Влажный воздух купален, насыщенный минеральными испарениями, казалось, стал ещё более плотным, обволакивающим, создавая вокруг них особый мир, отделённый от реальности завесой пара.

Её взгляд взволнованно блуждал по его лицу, то и дело норовя скользнуть ниже против её воли. Воспитание твердило, что благородная девушка не должна смотреть, но что-то более глубокое и древнее заставляло её замечать детали — его широкую грудь, покрытую мерцающими капельками воды, серую кожу, влажные серебристые волосы, спадающие на плечи.

В животе у неё поднималась волна пульсирующего жара, незнакомого, но властного чувства, которое заставляло дыхание сбиваться, а сердце — биться где-то в горле. Метка на лбу сияла всё ярче, словно откликаясь на это новое, пробуждающееся в ней чувство.

— Невинная искусительница, — его голос упал до шепота, низкого и проникающего в самое сердце.

Кончиками пальцев он бережно провёл по её пылающей щеке, оставляя за собой дорожку мурашек, затем его прикосновение скользнуло ниже, к изящной линии шеи, задержавшись на мгновение у ключиц.

Этот невинный жест, едва ощутимое касание, вызвал в Арисель бурю чувств — как будто её тело впервые пробуждалось к жизни, откликаясь на прикосновение, предначертанное судьбой.

— Нам не стоит спешить до свадьбы, — пробормотал он, хотя его глаза говорили об ином желании. — Я хочу, чтобы вы были готовы к тому, что должно произойти. В нужный момент, в нужном месте…

Его пальцы продолжали нежно ласкать ключицы и шею Арисель, каждое прикосновение было подобно маленькой молнии, пробегающей по её коже. В словах Нейрата звучало почтение к традициям и уважение к ней, но руки его выдавали — каждый жест требовал величайшего самообладания.

Её тело наливалось сладкой истомой, которой она никогда прежде не испытывала. Что-то глубоко внутри просило большего, хотя разум ещё не понимал, чего именно. Метка на лбу пылала ярким серебристым светом, словно маленькая звезда.

— Но если я один раз вас поцелую… — ещё тише пробормотал он, его голос стал хриплым от сдерживаемого желания. — Я так этого желал ещё сегодня вечером, когда вы спали на кушетке.

В его словах звучало признание — даже тогда, глядя на её безмятежное лицо, он боролся с собой, чтобы сохранить почтительную дистанцию.

Он наклонился к ней, следуя своему желанию, его глаза потемнели до глубокого бордового оттенка.

И этот поцелуй не был похож на первый, целомудренный — в нём чувствовался едва сдерживаемый голод долгих лет ожидания. Нейрат бережно, но решительно завладел губами Арисель, его прикосновение было одновременно нежным и требовательным.

Метка на её лбу вспыхнула ослепительным серебристым светом, когда их связь углубилась, окутывая обоих сиянием, подобным лунному. Арисель ощутила, как земля уходит из-под ног — этот момент был одновременно пугающим и самым правильным за всю её жизнь.

Он наклонился к ней, следуя своему желанию, его глаза потемнели до глубокого бордового оттенка.

И этот поцелуй не был похож на первый, целомудренный — в нём чувствовался едва сдерживаемый голод, страсть, которую он больше не мог скрывать. Нейрат бережно, но решительно завладел губами Арисель, его прикосновение было одновременно нежным и требовательным.

Метка на её лбу вспыхнула ослепительным серебристым светом, когда их связь углубилась, окутывая обоих сиянием, подобным лунному. Арисель ощутила, как земля уходит из-под ног — этот момент был одновременно пугающим и самым правильным за всю её жизнь.

Его руки бережно сомкнулись вокруг её хрупкой фигуры, и Арисель оказалась прижатой к его груди. Сквозь тонкую ткань халата она ощущала жар его кожи, твердость мышц, биение сердца, которое, казалось, резонировало с её собственным.

Этот поцелуй лишал её воздуха, но она даже не думала прервать этот контакт. Мысли в эту минуту вообще покинули её голову, растворившись в чистом, глубоком чувстве. Она ощущала лишь жар тела Нейрата, соль его губ и огненную волну, пробежавшую вдоль позвоночника, заставившую выгнуться навстречу его объятиям.

Его руки медленно скользнули вниз по её спине, заставляя каждый нерв трепетать от неизведанных ощущений. Затем его ладони опустились ещё ниже, на мгновение замерли, словно спрашивая позволения, и наконец легко сжали её через тонкую ткань халата.

Этот интимный жест заставил Арисель вздрогнуть от неожиданности и одновременно податься ближе к нему. Никогда прежде она не испытывала такого смешения стыда и желания, неловкости и абсолютной правильности происходящего.

— Это слишком для вас? — прошептал он, с видимым усилием отстранившись от её губ, но не разрывая объятий.

Его глаза, тёмные от желания, внимательно изучали её лицо, ища признаки страха или неуверенности. В этот момент страсть уступила место заботе — несмотря на собственное желание, он был готов остановиться, если она не чувствовала себя комфортно.

Раскрасневшаяся и растревоженная, она не нашла в себе сил дать прямой словесный ответ. Вместо этого Арисель лишь теснее прижалась к Нейрату, безмолвно давая понять, что не хочет, чтобы он останавливался.

Его руки бережно скользнули по её фигуре, изучая каждый изгиб через тонкую ткань. В его прикосновениях чувствовались одновременно благоговение и страсть — словно он исследовал нечто бесконечно драгоценное и хрупкое.

Лишь халат и ночная сорочка служили хрупкой преградой между ними, и Арисель ощущала всю неизбежность происходящего — как предсказанную пророчеством, так и желанную её собственным сердцем.

В её живот уперлось что-то твёрдое, и внезапное понимание природы этого прикосновения промелькнуло в сознании Арисель. Она невольно опустила глаза, затем мгновенно подняла их обратно, щёки её вспыхнули ещё ярче, а тело охватила сильная дрожь — смесь смущения и неожиданного осознания силы своего влияния.

Нейрат бережно отстранился, создавая между ними небольшое пространство. В его глазах читалось пламя, но и железная воля, сдерживающая это пламя.

— Не сейчас, — произнёс он хрипло, словно каждое слово требовало невероятного усилия.

Его дыхание было тяжёлым, взгляд — затуманенным, но в голосе звучала непреклонная решимость. Даже в этот момент, полный страсти и желания, верховный жрец сохранял свою честь и уважение к традициям.

— Не так, не здесь, — добавил он тише, бережно отводя влажную прядь с её пылающего лица. — Вы заслуживаете большего, чем торопливые объятия в купальнях.

— Вам лучше совершить то, для чего вы пришли сюда. Вода успокоит вас, — произнёс он, отступая ещё на шаг, хотя каждое движение от неё, казалось, давалось ему с трудом. — А я вернусь к себе.

В его словах звучало несомненное сожаление, но и твёрдость человека, уважающего не только свои традиции, но и невинность своей невесты. Метка на лбу Арисель всё ещё сияла, соединяя их серебристой нитью, даже когда физическое расстояние между ними увеличивалось.

И он ушёл — быстрыми, решительными шагами, словно опасаясь, что любое промедление сломит его решимость. Арисель осталась одна, и купальни внезапно показались ей огромными и пустыми.

Её тело продолжало пульсировать незнакомыми ощущениями, словно не верило, что всё закончилось. Странная тоска и неудовлетворённость растекались по венам, а кожа всё ещё хранила память о его прикосновениях. Что-то глубоко внутри требовало завершения — чего-то запретного и стыдного, чему у неё даже не было названия.

Со вздохом, полным смешанных эмоций, она медленно сбросила серебристый халат и ночную сорочку, оставив их на каменном бортике, и погрузилась в тёплую воду ближайшей купальни.

Тёплые минеральные воды приняли её в своё объятие, создавая ощущение защищённости. Постепенно жар в теле начал утихать, сменяясь более спокойным теплом. Тревожная пульсация метки тоже замедлилась, когда она позволила себе просто дышать и плавно двигаться в воде.

Когда она вернулась в свои покои, тело ощущалось одновременно расслабленным от тёплой воды и наполненным новыми, непривычными чувствами. Коснувшись постели, Арисель ожидала очередной бессонной ночи, но к её удивлению, сон пришёл почти мгновенно.

Это был глубокий, но беспокойный сон, наполненный яркими образами — сияющие алые глаза, серебристый туман, прикосновения и объятия, которые заставляли её тихо вздыхать во сне. Такие сны, о которых благовоспитанная девушка не должна была даже помышлять.

Когда утренний свет кристаллов постепенно наполнил комнату, Арисель проснулась с горящими щеками. Воспоминания о ночных грёзах вызывали у неё смесь жгучего стыда и тайного, сладкого удовольствия, которое она никогда не признала бы вслух.

Когда она вышла к завтраку, её взгляд невольно искал одно лицо среди присутствующих. Обнаружив, что Нейрата нет за столом, Арисель почувствовала неожиданное разочарование — после событий прошлой ночи ей одновременно хотелось и боязно было встретиться с ним.

— Верховный жрец отбыл в храм с рассветом, — пояснил Тиран, заметив её ищущий взгляд. — Церемония требует тщательных приготовлений.

Однако времени скучать не оказалось. Едва завтрак был закончен, как Лириэль объявила о прибытии портнихи с целой процессией помощниц, нагруженных тканями, лентами и украшениями.

Предсвадебная кутерьма захватила дом полностью — Арисель предстояло примерить несколько церемониальных нарядов, обсудить множество деталей и выучить последовательность ритуальных действий.

Ближе к полудню появилась Шаэрра, её серебристая диадема ярко сверкала в свете кристаллов. Она окинула внимательным взглядом суету вокруг Арисель — портних, снующих с тканями, примерку церемониальных одежд.

— Я вижу, приготовления идут по плану, — одобрительно кивнула жрица, внимательно рассматривая узоры на подвенечном платье. — Но нам нужно продолжить уроки. Церемония требует, чтобы вы произнесли определённые фразы на нашем языке.

В её голосе не было прежней холодности — отношение Шаэрры к будущей невестке заметно смягчилось после семейного ужина, хотя она по-прежнему сохраняла свойственную жрице сдержанность.

Арисель с неожиданным для себя удовольствием вернулась к урокам языка и обычаев дроу. Она обнаружила, что эти занятия не просто увлекают её — каждое новое выученное слово, каждая понятая традиция, словно создавали невидимый мост между ней и миром Нейрата.

Шаэрра оказалась строгой, но терпеливой учительницей, с удивлением отмечая, как быстро человеческая девушка схватывает сложные конструкции древнего языка. День пролетел в учёбе и примерках, а метка на лбу Арисель светилась ровным, спокойным светом, словно одобряя её старания.

Нейрат объявился только к вечеру, когда последние портнихи покидали дом. При виде его высокой фигуры в дверях сердце Арисель сделало предательский кульбит, а воспоминания о ночных событиях в купальнях окрасили её щёки румянцем.

Он задержался на ней взглядом — долгим, наполненным невысказанным напоминанием о прошлой ночи. Их глаза встретились на мгновение, прежде чем он перешёл к делам с обычной жреческой сдержанностью.

— После ужина мы начнём другие занятия, — объявил он, обращаясь к Арисель официальным тоном, хотя в глубине алых глаз плясали тёплые искры. — Пришло время познать природу вашей магии и возможностей, дарованных меткой Эйлистраи.

Шаэрра с интересом наблюдала за этим обменом взглядами, её проницательные глаза не упустили ни румянца Арисель, ни едва уловимого изменения в голосе брата.

Волнение вновь охватило Арисель — не только от предстоящих магических занятий, но и от самого присутствия Нейрата. Внутренний голос задавал беспокойный вопрос — как долго ещё она сможет выносить это постоянное томление вместе с неизвестностью?

Её тело, словно обретшее собственную волю после той ночи в купальнях, жаждало повторения прикосновений Нейрата. Ей хотелось вновь ощутить его близость, почувствовать его кожу под своими пальцами…

Но в этих желаниях, столь новых и пугающих, она не призналась бы ни за что на свете — даже самой себе она с трудом позволяла их осознавать. Воспитание благородной леди боролось с пробуждающейся женской природой, создавая внутри неё настоящую бурю противоречий.

За ужином Эльвира то и дело бросала на Арисель странные, изучающие взгляды. Она замечала, как сестра украдкой поглядывает на Нейрата, как румянец окрашивает её щёки, когда их руки случайно соприкасаются над блюдом с хлебом.

Когда трапеза подошла к концу и Арисель поднялась, чтобы следовать за Нейратом на обещанный урок магии, Эльвира ловко перехватила сестру в дверях. Оглянувшись, чтобы убедиться, что никто не слышит, она быстро зашептала:

— Что у вас происходит? — её синие глаза сверкали любопытством. — Теперь и ты прожигаешь Нейрата взглядом?

— Ничего не происходит, — ответила Арисель, но даже в её собственных ушах эти слова прозвучали неубедительно.

Она отвела взгляд, нервно поправив прядь волос:

— Я просто волнуюсь перед предстоящими занятиями.

Эльвира скептически приподняла бровь, её выразительное лицо ясно говорило: “Ты действительно думаешь, что я поверю в это?” Младшая сестра всегда обладала удивительной способностью читать Арисель как открытую книгу, и сейчас эта способность была особенно некстати.

— Мне пора идти! — быстро добавила Арисель, с явным облегчением заметив, что Нейрат ожидает её у дальней двери.

Она поспешно скользнула мимо сестры, избегая дальнейших расспросов. Эти новые чувства, эти смущающие желания были слишком свежими, слишком личными, чтобы обсуждать их даже с Эльвирой. Возможно, позже, когда она сама лучше поймёт, что происходит с её сердцем и телом… но не сейчас.

Нейрат повёл Арисель через несколько коридоров в часть дома, где она ещё не бывала. Остановившись перед высокими дверями из тёмного дерева с серебряной инкрустацией, он коснулся рунического символа, и двери бесшумно открылись.

Перед Арисель предстала просторная библиотека — но не похожая ни на одну человеческую. Книги и свитки занимали не только традиционные полки, но и располагались в нишах, вырезанных прямо в живой скале стен. Некоторые тома парили в воздухе, удерживаемые невидимой силой, а другие светились мягким внутренним светом.

В центре комнаты располагался большой круглый стол с вырезанными на нём магическими символами, многие из которых напоминали метку на её лбу.

— Здесь мы будем заниматься, — сказал он, и его голос звучал серьёзно и почти официально.

Нейрат переключился из роли жениха в роль наставника — верховный жрец Кинвал'Нойр готовился передать сакральные знания. Его осанка стала ещё более прямой, алые глаза смотрели внимательно и оценивающе, словно воспоминания о прошлой ночи были тщательно отделены от предстоящего обучения.

Арисель послушно опустилась в предложенное кресло у круглого стола, устремив взгляд на Нейрата. Она отчаянно пыталась сосредоточиться на предстоящем уроке, но тщетно — стоило ей посмотреть на его лицо, на его руки, и память услужливо воскрешала ощущения вчерашней ночи в купальне.

Если Нейрату удавалось сдерживать себя, демонстрируя лишь сосредоточенное выражение наставника, то она не могла противостоять предательскому румянцу, разливающемуся по щекам. Метка на её лбу предательски пульсировала, словно тоже помнила близость и разделяла её смущение.

— Природа вашей магии тесно связана не только с богиней, но и со мной, — мягко начал Нейрат, раскрывая перед ней древний фолиант с серебристыми страницами.

Его голос стал глубже, приобрёл те бархатные нотки, которые Арисель уже научилась узнавать:

— Возможно, это связано с моим служением, возможно, откликается на мои чувства или нечто ещё.

Когда он произнёс слово “чувства”, его глаза на мгновение встретились с её взглядом, и Арисель ощутила, как внутри разливается тепло. Даже в самом строгом и официальном контексте обучения, между ними пульсировала невидимая нить, связывающая их сильнее любой магии.

Книга, которую он раскрыл перед ней, была древней — страницы из тонкого, почти прозрачного материала, похожего на серебряную фольгу, но гораздо более прочного. Нейрат бережно перевернул несколько листов и остановился на странице с изображением, точно повторяющим метку на лбу Арисель.

Серебристый лунный цветок, искусно нарисованный неизвестным художником столетия назад, был окружён рунами и символами, часть из которых Арисель уже начинала узнавать после уроков с Шаэррой.

— Знак Эйлистраи, — произнёс Нейрат с благоговением в голосе. — Древний как наш народ и вечный как звёзды.

Книга, которую он раскрыл перед ней, была древней — страницы из тонкого, почти прозрачного материала, похожего на серебристый шёлк, но гораздо более прочного. Нейрат бережно перевернул несколько листов и остановился на странице с изображением, точно повторяющим метку на лбу Арисель.

Серебристый лунный цветок, искусно нарисованный неизвестным художником столетия назад, был окружён рунами и символами, часть из которых Арисель уже начинала узнавать после уроков с Шаэррой.

— Знак Эйлистраи, — произнёс Нейрат с благоговением в голосе. — Древний как наш народ и вечный как звёзды.

— А это молитва Эйлистраи, — он указал на изящные серебристые руны, окружающие центральный символ.

Его длинный палец бережно коснулся древних письмен, а затем он начал читать их — не обычным голосом, а нараспев, мелодичной речитацией, которая, казалось, наполняла библиотеку вибрациями иного мира.

Слова древнего языка, более архаичного даже чем современный язык дроу, которому учила её Шаэрра, текли как музыка. Хотя Арисель не понимала их значения, она чувствовала, как метка на её лбу отзывается на каждый слог, пульсируя серебристым светом в такт ритмичной молитве.

Закончив мелодичную речитацию, Нейрат указал на её лоб, где метка сияла ярким серебристым светом.

— Вот отклик на священный гимн Эйлистраи, — произнёс он с благоговейным уважением. — Он вызывает истечение вашей магии.

Только сейчас Арисель осознала, что во время его пения вокруг неё образовалась тонкая серебристая аура, подобная туману, который она видела в храме. Её собственная магия откликнулась на древние слова, даже без её сознательного участия.

— Если вы разучите эти молитвы и гимны, то сможете пробуждать метку сами, — сказал Нейрат, его голос приобрёл оттенок преподавательского воодушевления. — Хотя бы надо попробовать.

В этих словах содержалось нечто беспрецедентное — жрец дроу предлагал человеческой девушке изучить священные тексты его народа, доступ к которым обычно имели лишь избранные представители их расы. Это предложение показывало, насколько глубоко он верил в её предназначение.

Затем он вновь повернулся к ней, отложив древнюю книгу. Его руки описали в воздухе замысловатый жест, пальцы двигались с отточенной грацией многолетней практики. Нейрат произнёс какое-то слово на языке, который звучал даже древнее молитвы, и над его раскрытой ладонью возник шар голубого пламени.

Магический огонь не обжигал его кожу, а парил над ней, излучая холодный, призрачный свет. Шар медленно подплыл к Арисель, повинуясь едва заметному движению пальцев Нейрата. Когда пламя приблизилось, метка на её лбу снова отозвалась пульсацией — но более спокойной, размеренной, словно приветствуя знакомую силу.

— Она взаимодействует и с моей магией, — добавил Нейрат, наблюдая за реакцией. — Возможно, дело в нашей связи. Я невольно усиливаю вас, но и вы усиливаете меня, только не знаете об этом.

Затем он плавным жестом погасил голубое пламя и вновь повернулся к Арисель. Его лицо стало сосредоточенным, как у учителя, приступающего к важнейшему уроку.

— Арин'тал, — произнёс он отчётливо, выделяя каждый слог странного слова. — Это древнейшее заклинание света, первое, которому учат юных дроу.

Он сделал паузу, внимательно глядя на Арисель:

— Попробуйте повторить его, вкладывая в произношение не только голос, но и ваше намерение. Представьте свет, возникающий из пустоты.

— Арин'тал, — произнесла она, стараясь в точности воспроизвести интонации Нейрата.

Арисель сосредоточилась, как он просил, представляя свет, рождающийся из ничего. Её голос звучал неуверенно, с лёгким человеческим акцентом, но в нём чувствовалось искреннее усилие и концентрация.

Метка на её лбу отозвалась мгновенно — яркий серебристый свет вспыхнул, но вместо маленького контролируемого огонька, который ожидался от простейшего заклинания, внезапно вся комната наполнилась рассеянным серебристым сиянием, исходящим от неё.

— О! — выдохнул Нейрат, его алые глаза широко распахнулись от изумления.

В этом единственном звуке содержались сразу удивление, восхищение и подтверждение — словно он получил окончательное доказательство того, во что всегда верил. Верховный жрец поднялся с места, его фигура, освещённая серебристым сиянием, исходящим от Арисель, казалась одновременно величественной и глубоко потрясённой.

— Сила вашей магии невероятна! — произнёс он, обходя вокруг Арисель, изучая серебристое сияние, окутавшее её фигуру. — Более того, это магия дроу!

В его голосе звучало неприкрытое благоговение. То, что человеческая девушка смогла с первой попытки, без какой-либо тренировки, произвести магический эффект, доступный лишь опытным жрецам дроу, было больше чем просто удивительно — это было окончательным подтверждением её особого предназначения.

Затем он произнёс новое слово, более резкое и отрывистое чем первое:

— Ниш'тарак, — его голос звучал глубже. — А теперь представьте абсолютную тьму, поглощающую свет.

Арисель послушно повторила заклинание, сосредоточившись на образе тьмы, как он просил. Она произнесла слово с тем же усердием, с той же концентрацией — но в этот раз не произошло ровным счётом ничего. Серебристое сияние продолжало окутывать её, не проявляя ни малейшей реакции на попытку призвать тьму.

— Очень интересно, — заметил Нейрат, его тон изменился с благоговейного на исследовательский. — Похоже, что магия тьмы вам недоступна.

Он сделал несколько записей в свитке, лежащем на столе, его лицо выражало сосредоточенный научный интерес.

— Но нам нужно больше проверок. Это многое объясняет о природе вашего дара и его связи с Эйлистраи, богиней света и возрождения.

Он скрылся среди книжных полок и вскоре вернулся с небольшим керамическим горшком. В нём росло бледное растение с широкими листьями — подземный цветок, явно нуждающийся в энергии и жизненной силе.

Нейрат бережно поставил горшок на стол перед Арисель и продолжил объяснения:

— Природная магия — ещё одна сфера, связанная с Эйлистраи, — его голос звучал взволнованно, как у учёного на пороге важного открытия. — Попробуйте сконцентрироваться на росте этого цветка и произнесите вот это слово: “Лор'анталь”.

Арисель сосредоточилась на бледном растении, представляя, как жизненная сила течёт к нему. Произнеся “Лор'анталь” тихим, но уверенным голосом, она почувствовала, как что-то невидимое перетекает из метки на её лбу к цветку.

Через минуту произошло чудо — увядающее растение вдруг налилось соком, его стебель выпрямился, а бледные листья расправились, приобретая здоровый сероватый оттенок. Более того, на верхушке растения неожиданно раскрылся бутон серебристо-голубого цветка, который, по всей видимости, не должен был цвести ещё несколько недель.

Изумлённая силой собственной магии, Арисель захлопала глазами, не веря тому, что видела. Она неуверенно протянула руку к преображённому растению, но тут же отдёрнула пальцы, боясь нарушить чудо, которое сама же создала.

— Я… я не думала, что получится так… — её голос дрожал от волнения и удивления.

— А я подозревал, что так будет, — сказал Нейрат с выражением научного удовлетворения. — Теперь проверим ещё одну догадку.

Он наклонился ближе, его голос стал более серьёзным:

— Заберите жизненную силу у цветка, представьте его засыхающим и произнесите: “Мор'шадис”.

Это слово звучало иначе — резче, с шипящими нотами, вызывающими смутный дискомфорт. Нейрат внимательно наблюдал, очевидно проверяя важную теорию о природе её магического дара.

Арисель с внутренней неохотой попыталась представить цветок засыхающим. Ей было искренне жаль даже ради эксперимента причинять вред растению, которое она только что возродила к жизни.

Она произнесла “Мор'шадис”, стараясь вложить в слова то же сосредоточение, но её голос дрогнул, выдавая внутреннее сопротивление. Серебристое сияние вокруг неё слегка потускнело, но цветок остался таким же цветущим и полным жизни. Ничего не произошло — растение, казалось, даже слегка наклонилось к её руке, словно тянулось к источнику жизненной силы.

— Ваше предназначение — нести жизнь и свет, — проговорил Нейрат с благоговением в голосе. — Именно это подтверждают наши эксперименты.

Он бережно коснулся лепестка преображённого растения:

— В последнее время именно эта магия всё сложнее даётся даже опытным магам дроу, она уходит первой. Способность исцелять, возрождать, творить — именно эти силы покидают наш народ, оставляя лишь разрушение и тьму.

В его словах звучало глубокое понимание трагедии, постигшей его расу.

— Но возможно, она вернётся через вас, Арисель, — его голос смягчился, наполняясь надеждой и чем-то глубоко личным.

Эти слова содержали суть пророчества, истинную причину, по которой Избранная была так важна для народа дроу — не просто как символ или ритуальная фигура, а как буквальное воплощение тех сил, которые их народ утрачивал поколение за поколением.

Метка на её лбу словно отозвалась на эту мысль, испуская ровное, тёплое серебристое сияние, соединяющееся тонкой нитью с расцветшим растением — наглядное доказательство того, что она действительно могла вернуть жизнь туда, где она угасала.

— Есть ещё нечто, что пробуждает вашу силу, — Нейрат отставил цветок в сторону и сделал шаг ближе к Арисель. — Это наше… взаимодействие.

Он выразительно взглянул на неё, и его голос приобрёл более личные, интимные нотки:

— Когда я приближаюсь к вам, касаюсь вас, — произнёс он тихо, — знак проявляет себя особым образом.

Нейрат осторожно поднял руку, не касаясь её, но достаточно близко, чтобы метка на лбу Арисель немедленно отреагировала усилением сияния.

— Но если через молитвы и магию его проявления понятны, их будет легко научиться контролировать, то наш контакт… — он сделал паузу, его алые глаза потемнели. — Я ещё не знаю, к чему он приведёт.

— И узнаем мы это скорее всего опытным путем, — добавил он, его голос приобрёл особую глубину.

В этих словах звучал двойной смысл, понятный им обоим. Формально он говорил о магических исследованиях, но его взгляд, тон его голоса подразумевали нечто более личное — то будущее, которое ждало их после свадебной церемонии.

Метка на лбу Арисель мгновенно отреагировала на эти слова, вспыхнув ярче, словно откликаясь не только на близость Нейрата, но и на скрытый смысл его слов.

— И я бы хотел начать эти исследования прямо сейчас, — вздохнул он, его голос на мгновение утратил жреческую сдержанность.

В его взгляде промелькнуло то же пламя, что Арисель видела в купальнях, но он заметно усилием воли взял себя под контроль. Нейрат отступил на шаг, возвращая между ними подобающую дистанцию.

— Но остановимся пока на молитвах и магии, — добавил он, возвращаясь к роли наставника, хотя это явно требовало от него определённого усилия.

— Вы начнёте изучать письменность дроу, — сказал он, отступая ещё на шаг и переходя к книжному шкафу, где выбрал несколько тонких свитков. — Шаэрра вам поможет.

В его голосе вновь зазвучали ноты верховного жреца — спокойные, авторитетные, профессиональные. Это был сознательный выбор — вернуться к официальному обучению, создать спасительную дистанцию между ними.

— Наши руны не просто буквы, — продолжил он, раскладывая свитки на столе. — Они сами по себе несут магическую силу.

Следующий час прошёл в строгой академической атмосфере. Нейрат с педантичной тщательностью знакомил её с рунической вязью дроу, объяснял значения отдельных символов и показывал, как они изменяются в сочетании друг с другом.

Арисель оказалась способной ученицей — её рука уверенно выводила первые руны серебряным пером на специальной бумаге, а метка на лбу слабо светилась, помогая интуитивно ощущать заключённую в символах магию.

Когда она закончила первую страницу практических упражнений, Нейрат вновь вздохнул, бросив взгляд на кристаллические часы на стене:

— На сегодня достаточно, — в его голосе слышалась лёгкая усталость. — Мы продолжим завтра.

Прежде чем покинуть библиотеку, он остановил Арисель у самых дверей, его рука мягко коснулась её запястья.

— Совсем откладывать исследования нашего взаимодействия всё же не стоит, — пробормотал он голосом, в котором учительские интонации полностью исчезли.

И прежде чем она успела осознать смысл его слов, Нейрат заключил её в объятия — решительные и нетерпеливые, разительно отличающиеся от его сдержанного поведения во время урока. В этом порыве чувствовался долго сдерживаемый голод, внутренний огонь, который он так тщательно скрывал под маской верховного жреца.

“Дикий дроу” все чаще давал о себе знать, и Арисель с удивлением обнаружила, что этот его облик пугал её всё меньше и привлекал всё больше.

Его губы медленно скользнули по её щеке, оставляя за собой дорожку мурашек, а затем остановились на её губах. Дыхание Нейрата обжигало, напоминая о древней, стихийной природе его народа. По позвоночнику Арисель вновь прокатилась огненная волна, а метка на её лбу разгорелась ярким серебряным светом, окутывая их фигуры мистическим сиянием.

Нейрат вовлёк её в глубокий и долгий поцелуй, более смелый и откровенный, чем прежде. Его руки бережно, но уверенно держали её, не позволяя отстраниться, хотя такого желания у Арисель и не возникало. Напротив — она отвечала с неожиданной для себя самой смелостью, и единственным её желанием было, чтобы этот момент не заканчивался.

В какой-то момент, когда их поцелуй достиг наивысшей точки, перед глазами Арисель вновь возникло удивительное видение — всю библиотеку пронизали серебристые линии жизни. Они оплетали книжные полки, струились вдоль стен, соединяли древние фолианты невидимой паутиной энергии.

Но ярче всего эти нити пульсировали между ней и Нейратом — плотное, почти осязаемое сплетение серебристых потоков, соединяющих их сердца, разумы и души. Эти связи казались живыми, пульсирующими в такт их сердцебиению, откликаясь на каждое движение и каждую эмоцию.

— Нейрат, — прошептала она, едва отрываясь от его губ. — Нити жизни…

Он отстранился ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза. Его взгляд был тёмным, полным сдерживаемой страсти, но в нём читалось и понимание чего-то большего, чем физическое влечение.

— Я хочу знать, что будет, если мы продолжим, — произнёс он низким, хриплым голосом. — Но я обещаю вам вовремя остановиться.

В его словах содержалось и желание исследовать глубже их магическую связь, и обещание уважать традиции, не переходя черту до свадебной церемонии. Эта двойственность — жажда познания и самоконтроль — делала его ещё более притягательным в глазах Арисель.

Его губы вновь нашли её, вовлекая в новый, более глубокий поцелуй. Руки Нейрата осторожно, но уверенно скользили по её фигуре, изучая контуры через ткань платья. Каждое его прикосновение было подобно электрическому разряду, пробуждающему в ней новые, неизведанные ощущения.

Арисель чувствовала, как мир вокруг растворяется, оставляя только это мгновение, только их двоих, окутанных серебристым светом её магии. Время словно остановилось в этом уединённом уголке библиотеки, где встречались две судьбы, предначертанные пророчеством, но соединённые настоящим чувством.

Нити жизни не только светились вокруг них — в какой-то момент Арисель заметила удивительное явление. Серебристое свечение, исходящее от неё и Нейрата, начало распространяться дальше, проникая сквозь стены библиотеки и уходя в глубину дома, словно их соединение питало энергией всё вокруг.

Рука Нейрата осторожно, но уверенно скользнула выше, на мгновение задержавшись на её груди — ещё одна откровенная ласка, переступающая границы прежней сдержанности. Арисель ощутила, как желание пульсирует внизу живота, как собирается тепло в груди и концентрируется в метке на лбу, которая сияла ярче чем когда-либо.

Нейрат же не останавливался, его прикосновения становились всё более смелыми, словно он изучал, как далеко простирается магическая реакция на их физическую близость.

Он продолжал ласкать Арисель через ткань платья, его движения становились более уверенными, но по-прежнему сохраняли бережность. Его губы оставили её уста и скользнули ниже, к шее — нежные прикосновения, от которых её кожа покрывалась мурашками, а дыхание сбивалось.

В какой-то момент, словно осознав, что они приближаются к опасной черте, Нейрат отстранился. Он смотрел на неё тёмными, пылающими глазами, в которых читалась смесь желания и железной воли. Его грудь тяжело вздымалась, а руки, всё ещё лежащие на её талии, слегка подрагивали от сдерживаемого чувства.

Вокруг них дрожало и пульсировало серебристое сияние — живое, почти осязаемое. Оно напоминало тонкую вуаль, окутывающую их фигуры и соединяющую их даже в момент физического отдаления. Магические нити вибрировали в такт их сердцебиению, создавая между ними незримый мост, который, казалось, становился только прочнее от их растущей близости.

Это сияние не ограничивалось пространством вокруг них — тонкие серебристые лучи продолжали распространяться по комнате, проникая в стены и пол, словно их соединение питало энергией сам камень древнего жилища.

— Я вижу… — начала Арисель дрожащим от волнения голосом, пытаясь описать удивительное явление. — Серебряные нити повсюду, но теперь они… текут от нас. Проникают в стены, в пол, словно мы питаем всё вокруг.

Её руки невольно поднялись, прослеживая невидимые для обычного зрения потоки энергии:

— Это похоже на… кровеносную систему. Будто наша связь возвращает жизнь самому дому, камню… — она запнулась, пытаясь подобрать слова для описания чего-то, что никогда прежде не видела.

— Я вижу… — начала Арисель дрожащим от волнения голосом, пытаясь описать удивительное явление. — Серебряные нити повсюду, но теперь они… текут от нас. Проникают в стены, в пол, словно мы питаем всё вокруг.

Её руки невольно поднялись, прослеживая невидимые для обычного зрения потоки энергии:

— Это похоже на… корни дерева, расходящиеся во все стороны. Будто наша связь возвращает жизнь самому дому, камню… — она запнулась, пытаясь подобрать слова для описания чего-то, что никогда прежде не видела.

Нейрат снова прижал Арисель к себе, но в этом порыве чувствовалась не только страсть. В его объятии читалось что-то ещё — благоговение, благодарность, осознание глубокого значения того, что они только что обнаружили.

Он держал её так, словно она была самым драгоценным сокровищем во всём подземном мире — не только женщиной, к которой он испытывал влечение, но живым воплощением надежды для целого народа.

— Вы — не только дар для моего народа, вы — дар и для меня, — проговорил он тихо, его голос дрогнул от эмоций, которые редко проявлялись в обычно сдержанном верховном жреце.

В этих простых словах содержалось признание, которого Арисель ждала, хотя сама не осознавала этого — подтверждение того, что для него она значит больше, чем просто избранница пророчества. Что его чувства к ней личные, настоящие, идущие от сердца, а не от обязанности перед народом.

Ничего больше не говоря — слова казались излишними после того, что они только что разделили — они вышли из библиотеки. Серебристое сияние постепенно угасало по мере того, как они удалялись от места своего открытия, но тонкая нить связи между ними оставалась ощутимой.

Нейрат молча проводил Арисель до её покоев, их шаги эхом разносились по тихим коридорам дома. У дверей её комнаты они остановились, и в этот момент тишины между ними словно течение невидимой реки продолжало соединять их сердца.

— Отдыхайте, Арисель, — сказал он только под конец, но в этих простых словах содержалось гораздо больше, чем обычное пожелание доброй ночи.

Его алые глаза удерживали её взгляд ещё мгновение, словно запечатлевая в памяти каждую черту её лица. В них читалось сдерживаемое чувство и обещание того, что их магическое и личное открытие было лишь началом чего-то большего.

Дни полетели стремительно, словно подгоняемые незримым ветром судьбы. День бракосочетания приближался с неумолимой быстротой, и каждый час жизни Арисель был заполнен бесконечной чередой дел.

По утрам портнихи приходили для очередной примерки свадебного платья и ритуальных одеяний, полдни занимали уроки языка и обычаев с Шаэррой, а вечера посвящались магическим занятиям с Нейратом, которые неизменно заканчивались моментами близости, становившимися всё более продолжительными, хотя жрец неизменно останавливался до решающей черты.

Между этими занятиями Тиран организовывал прогулки по Нар'Шадаару, знакомя Арисель и её семью с чудесами подземного царства. Особенно глубокое впечатление на людей произвела главная торговая площадь — огромное открытое пространство под сводами гигантской пещеры, где вокруг фонтана с серебристой водой располагались десятки лавок и магазинов.

Уличные торговцы предлагали диковинные фрукты подземных садов и странные механизмы, изготовленные искусными мастерами дроу, а вывески лавок пестрели рунами, обещающими всё от экзотических тканей до магических артефактов.

На Арисель по-прежнему оборачивались прохожие, и не все взгляды были благоговейными. Некоторые дроу смотрели на неё с той же откровенной враждебностью, что и странный эльф, замеченный ею в наземном поселении.

— Это неизбежно ещё долгое время, — объяснял Тиран после таких встреч. — Наше общество разделено. Многие верят в пророчество и надеются на вас, но есть и те, кто видит в смешении кровей осквернение расы.

За пару дней до свадьбы произошёл случай, после которого эти прогулки пришлось прекратить. Они вновь отправились в торговые ряды — диковинок там было так много, что за один день невозможно было пересмотреть всё.

Эльвира с энтузиазмом изучала садовые лавки, переходя от одной к другой и расспрашивая торговцев, приживутся ли семена подземных растений в её саду на поверхности. Арисель следовала рядом, улыбаясь воодушевлению сестры.

Внезапно краем глаза она заметила вспышку тёмно-фиолетового света. Тиран среагировал молниеносно — сильным движением толкнул её в сторону, и мимо пролетел шар тёмного огня, едва разминувшись с её головой. Магический снаряд лишь слегка задел край платья Арисель, и ткань в этом месте немедленно почернела и начала дымиться.

В толпе мелькнул быстро удаляющийся силуэт дроу в тёмном плаще, прежде чем раствориться среди прохожих.

Стражи, сопровождавшие их инкогнито, мгновенно бросились в толпу, расталкивая ошеломлённых прохожих в попытке догнать нападавшего.

— Арисель! — Тиран немедленно склонился к ней, осторожно исследуя дымящуюся дыру на платье. Его обычно весёлые янтарные глаза стали серьёзными и встревоженными.

— Кожа не задета, — с явным облегчением выдохнул он, убедившись, что смертоносная магия не коснулась её тела. — Это очень дурная магия. Магия тьмы. Даже маленькие ранки трудно излечить от соприкосновения с тёмным огнем, более того, они растут, и если рана значительна — выжить непросто.

Эльвира, побледневшая как полотно, схватила сестру за руку, словно боясь, что её могут отнять в любой момент. Вокруг них собралась толпа местных дроу — одни с ужасом, другие с мрачным удовлетворением наблюдали за происходящим.

— Кто-то очень не хочет видеть Избранную в Нар'Шадааре, — проговорил Тиран, его обычно весёлый голос стал жёстким и напряжённым. — Скорее всего это последователи старых богов.

Он бросил быстрый взгляд на окружающих их дроу, явно оценивая, нет ли среди них других потенциальных угроз. Кое-кто из толпы уже трогал странные амулеты, висящие на шеях — символы тех самых древних божеств, о которых упоминал Тиран.

— Возвращаемся домой, — скомандовал он, выстраивая вокруг сестёр защитную формацию из вернувшихся стражей. — Пока что никаких прогулок больше!

И тут Арисель пришла в голову неожиданная мысль. Она совершенно ни на что не рассчитывала, но попробовать стоило. Отстранившись от защитной хватки Тирана, она замерла на мгновение и тихо произнесла короткую молитву Эйлистраи, которую уже успела выучить на занятиях с Нейратом.

Тотчас метка на её лбу отозвалась — сначала лёгким теплом, затем нарастающим серебристым сиянием. Арисель мысленно обратилась к богине, пока ещё малознакомой и непривычной, прося о помощи и защите.

Подобно тому, как это происходило в присутствии Нейрата, перед её глазами вспыхнули серебристые нити жизни. Но на этот раз она вызвала их сама, без его поддержки — они оплетали всё пространство рыночной площади, соединяя между собой людей, товары, здания.

Но кое-где среди серебристого сияния жизни виднелись знакомые сгустки тьмы — подобные тем, что она заметила у жрецов в храме. Только эти были гуще, темнее, словно концентрированная антитеза сияющим нитям жизни.

И что особенно важно — от места, где её едва не поразил тёмный огонь, тянулся чуть заметный дымный след, подобный тонкой чёрной струйке в серебристом море. Этот зловещий путь вёл именно в том направлении, куда бросились стражи Тирана.

Внезапное понимание озарило её — она могла видеть не только жизнь, но и её противоположность; не только свет, но и тьму, угрожающую ему.

— Идёмте, Арисель, — скомандовал Тиран, его голос не оставлял места для возражений.

Хотя ей хотелось указать на след нападавшего, она подчинилась, понимая, что безопасность сейчас важнее. Всю дорогу до экипажа Арисель продолжала всматриваться в серебристые потоки перед собой, отмечая, как разные дроу в толпе окружены разными оттенками сияния — у некоторых яркими и чистыми, у других — с тревожными тёмными вкраплениями.

Но вскоре, по мере того как волнение утихало, а она отдалялась от места происшествия, её магическое зрение стало блекнуть, пока не вернулось к обычному. Метка на лбу продолжала слабо пульсировать, словно напоминая, что новая способность теперь всегда с ней, нужно лишь научиться её контролировать.

— Я пошлю за Нейратом, — сказал Тиран, когда они вернулись в безопасность дома. В его обычно весёлых янтарных глазах теперь светилась холодная решимость.

Он отдал несколько быстрых распоряжений страже, а затем повернулся обратно к Арисель:

— Если нападавший будет пойман, ему не помогут ни старые боги, ни новые, — в его голосе звучала такая стальная уверенность, что никто не усомнился в серьёзности этих слов.

Эльвира всё ещё не отпускала руку сестры, а лорд и леди Вельенские выглядели потрясёнными — они наконец-то ощутили реальность опасности, которая теперь окружала их старшую дочь.

— Зар'Итил борется с последователями старых культов, — пояснил Тиран обеспокоенной семье Вельенских, его обычно лёгкий тон сменился серьёзностью официального представителя королевского дома. — Столетиями наш народ поклонялся богам крови и тьмы. Именно их магия привела нас на грань вымирания.

Он бросил взгляд на метку Арисель, всё ещё слабо светящуюся на её лбу:

— Арисель нужна нам сейчас как никогда — она символ нашей надежды, символ перемен. Для тех, кто цепляется за старые верования, она представляет угрозу их власти и мировоззрению.

Нейрат прибыл довольно скоро. Когда высокая фигура верховного жреца появилась в дверях, все ощутили волну силы и напряжения, исходящую от него. Его лицо было подобно маске — жёсткой, неподвижной, скрывающей бурю чувств, но алые глаза пылали таким яростным огнём, что многие слуги невольно отступили при его появлении.

Несмотря на очевидный гнев, в каждом движении Нейрата читалась идеальная сдержанность и собранность — взрывная сила, заключённая в рамки железной воли. Он не терял контроля, но было ясно, что кто-то скоро почувствует на себе всю тяжесть его ярости.

— Никаких прогулок больше! — повторил он вслед за Тираном, его голос звучал жёстче, чем когда-либо прежде. — До церемонии вы не покинете этот дом.

Затем он приблизился к Арисель, и его тон мгновенно изменился — холодная ярость уступила место глубокому беспокойству:

— Вы пострадали? — спросил он, алые глаза внимательно изучали её фигуру, словно пытались самостоятельно найти малейший признак ранения или магического воздействия.

Его взгляд задержался на обугленном участке платья, и лицо на мгновение исказилось от гнева, прежде чем вернуться к маске контроля.

— Всё обошлось! — поспешила успокоить его Арисель, инстинктивно протягивая руку к его напряжённому лицу. — Тиран успел оттолкнуть меня, магия лишь задела край платья.

Она говорила спокойно, стараясь своим голосом уменьшить его тревогу, хотя внутри всё ещё ощущала отголоски пережитого страха. Метка на её лбу мягко пульсировала, словно реагируя на его близость и беспокойство.

Стражи вернулись только через несколько часов. Всё это время Нейрат оставался рядом с Арисель, периодически отдавая распоряжения о дополнительной охране дома и подготовке к свадебной церемонии, которая теперь требовала усиленных мер безопасности.

Когда командир стражи наконец вошёл в зал, его лицо было мрачным. Он склонился перед Нейратом в глубоком поклоне:

— Верховный жрец, мы преследовали нападавшего до самого Нижнего квартала, но там след оборвался. Похоже, он использовал порталы старой магии.

Новость была неутешительной — не только потому что преступник избежал наказания, но и потому что использование такой древней магии указывало на серьёзную поддержку его действий.

— Надо связаться с Зар'Итилом, — решительно сказал Тиран, его обычно веселый тон полностью исчез. — Это уже не просто угроза, а открытое нападение на Избранную Эйлистраи. Король должен знать, что последователи старых культов перешли от слов к действиям.

Нейрат медленно кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалось полное согласие с братом:

— Я отправлю ему сообщение немедленно. Возможно, стоит перенести церемонию в Королевский храм — там защита намного сильнее.

Весь оставшийся день прошёл в напряжённых приготовлениях и обсуждениях безопасности. Арисель всё не терпелось рассказать Нейрату о произнесённой молитве и увиденных нитях жизни, но его постоянно отвлекали неотложные дела — посланники от короля, стражники с докладами, жрецы из храма.

Только после ужина, когда большинство домочадцев удалились на отдых, а дополнительная охрана заняла свои позиции по всему дому, Арисель наконец получила возможность остаться с Нейратом наедине в малой гостиной.

— После нападения я произнесла молитву Эйлистраи, — начала Арисель, когда они остались одни. — Ту самую, которую вы меня научили. И метка отозвалась… я снова увидела нити жизни, но на этот раз без вашей помощи.

Нейрат слушал её с непривычной для него напряжённостью, его глаза ни на мгновение не отрывались от её лица.

— И что было самым удивительным, — продолжила она, — я увидела тёмный след, оставленный магией нападавшего. Он тянулся в том направлении, куда убежал колдун.

Понимание медленно отразилось на лице Нейрата, его взгляд стал задумчивым:

— Вы использовали магию самостоятельно, — произнёс он тихо. — Это… значительный прогресс. Быстрее, чем я ожидал.

— Не магию, — мягко поправила Арисель, в её голосе звучала непривычная уверенность. — Дар богини.

Эта маленькая поправка говорила о многом — о том, как изменилось её восприятие собственной роли, как она начала принимать своё предназначение. Ещё недавно она сомневалась в реальности пророчества, а теперь сама указывала на божественную природу своих способностей.

Нейрат посмотрел на неё с новым выражением — не только с гордостью наставника, но и с глубоким уважением к той, кто начинал осознавать свою истинную сущность.

— Но и магию стоит попробовать, — добавила она, в её голосе появилась решимость, которой раньше не было. — Что если магия света и жизни развеет тёмные сгустки?

В этом предложении проявился не только её растущий интерес к собственным способностям, но и желание активно использовать свой дар — не просто быть символом надежды, а стать настоящей силой в борьбе с тьмой, угрожающей народу дроу.

Нейрат внимательно изучал её лицо, словно видел её в новом свете — не только как избранницу пророчества, но как равного партнёра в их общем деле.

— Надо быть очень осторожной, — предупредил Нейрат, впервые обращаясь к ней на «ты», подчёркивая новую интимность их отношений. — Пока ты ещё не умеешь рассчитывать свои силы. Применение заклинаний может быстро истощить тебя.

В его голосе звучала искренняя забота, но также и признание её растущих способностей. Это не был категорический запрет — скорее предостережение опытного мага, понимающего опасности, с которыми сталкиваются новички.

До самого дня бракосочетания Арисель и её родные больше никуда не выходили. Дом Нейрата превратился в маленькую крепость — стражи патрулировали коридоры, а магические защитные барьеры были усилены жрецами из храма Эйлистраи.

Подготовка к церемонии продолжалась внутри дома — портнихи завершали свадебное платье, Шаэрра проводила с Арисель долгие часы, обучая тонкостям ритуала, а Нейрат углублял её знания о магии света и жизни, которые теперь имели не только церемониальное, но и практическое значение.

Последняя примерка накануне свадьбы превратилась в особый момент для женщин семейства Вельенских. Платье было полностью готово и поражало своей неземной красотой.

Оно было соткано из тончайшей серебристой ткани, которая окутывала фигуру Арисель в несколько воздушных слоев, создавая впечатление, что она облачена в застывшее лунное сияние. Верхний слой был почти прозрачным, с вышитыми на нём лунными цветами, точно повторяющими символ на её лбу. Нижние слои имели более насыщенный серебристо-голубой оттенок, придававший глубину и объём всему наряду.

Корсаж платья был украшен крошечными кристаллами, которые мягко мерцали при каждом движении, а широкие рукава, сужающиеся к запястьям, были расшиты серебряными рунами – теми самыми, что Арисель изучала с Нейратом.

Леди Вельенская не могла сдержать слёз, глядя на дочь в этом потустороннем великолепии, а Эльвира вздыхала от восхищения, обходя сестру кругом:

— Ты выглядишь как настоящая богиня, — прошептала она.

Шаэрра, которая наблюдала за примеркой с обычной сдержанностью, не смогла скрыть своего одобрения. Лицо обычно строгой жрицы смягчилось, когда она взглянула на Арисель в полном свадебном облачении.

— Достойно Избранной Эйлистраи, — произнесла она, и в этих простых словах прозвучало больше, чем просто комплимент наряду.

Это был знак окончательного принятия — от сестры Нейрата, от представительницы традиций дроу. Шаэрра подошла ближе и своими руками поправила драпировку на плече Арисель, что для неё было беспрецедентным жестом личного участия.

Церемония была назначена на поздний — для людей — вечер, когда солнце на поверхности уже давно закатилось за горизонт. Для дроу, с их обратным дневным циклом, это время считалось началом активного дня — традиционным временем для важных ритуалов и торжеств.

И как и говорил Нейрат после нападения, провести церемонию решили в Королевском храме — огромном святилище Эйлистраи, расположенном в самом защищённом районе Нар'Шадаара, под непосредственной охраной королевской гвардии и элитных жрецов.

Это было не просто мерой безопасности — выбор главного храма для церемонии подчёркивал историческое значение этого союза для всего королевства дроу.

Свадебный день начался весьма бодро — едва Арисель проснулась и позавтракала, как в дом Нейрата стали прибывать подарки и поздравления от знатных семей и высокопоставленных жрецов Нар'Шадаара.

В просторном холле выросла настоящая гора изысканных шкатулок, сундучков и свёртков, каждый украшен серебряными лентами и символами Эйлистраи. Слуги едва успевали принимать всё новые дары, прибывающие с посыльными.

— Это от семьи Зин'Талар, верховных архитекторов города, — объяснял Тиран, который взял на себя роль комментатора этого парада подношений. — А это от гильдии алхимиков… о, а вот это особенно ценный дар от советников короля!

Арисель с изумлением наблюдала за этим потоком роскоши, внезапно осознавая, сколько дроу уже знало о ней, следило за её появлением в их мире, в то время как она пока знала лишь ближний круг Нейрата.

А ближе к полудню явились родители Нейрата, внеся особое оживление в предсвадебную суету. Лорд Ирвитил лично сопровождал слуг, несущих небольшой, но явно ценный бочонок — то самое вино из кристальных лоз и лунных ягод, которое так сильно подействовало на Арисель во время их первого семейного ужина.

— Как и обещал, — с редкой для дроу улыбкой произнёс отец Нейрата, передавая свадебный дар. — Но на этот раз — с предупреждением о силе напитка для непривычных к нему.

Леди Зиндара, выглядевшая особенно элегантно в серебристом церемониальном наряде, с тёплым вниманием наблюдала за будущей невесткой:

— Сегодня вы войдёте в нашу семью не только по пророчеству, но и по древнему обряду, — произнесла она с неожиданной теплотой.

Арисель почувствовала, как её сердце наполняется ответной теплотой и искренней благодарностью. В этот момент, глядя на родителей Нейрата, которые делали очевидные усилия, чтобы принять её не просто как политическую необходимость, а как настоящего члена семьи, она впервые по-настоящему поверила, что не будет чувствовать себя одинокой в этом странном подземном мире.

Метка на её лбу мягко засветилась, словно в ответ на эти мысли — не ярким светом магического заклинания, а тёплым сиянием принятия и растущей уверенности в её новой жизни.

Когда настало время отправляться в храм, Арисель была уже полностью готова — в серебристом многослойном платье, с уложенными особым образом волосами, украшенными тонкой диадемой, напоминающей ту, что носила Шаэрра.

В просторном экипаже с ней разместились родители Нейрата, Тиран и Шаэрра — семья жениха, сопровождающая невесту к месту церемонии. Её собственные родители и сестра следовали в другой карете сразу за ними.

Подобно многим людским обычаям, дроу ждал свою невесту внутри храма. Нейрат, как верховный жрец Кинвал'Нойр, должен был не только принять участие в церемонии как жених, но и провести часть ритуала, и потому прибыл заранее для необходимых приготовлений.

Королевский храм представлял собой поистине величественное сооружение, поражающее воображение даже после всех чудес подземного мира, которые Арисель уже успела увидеть. Колоссальный фасад был высечен прямо из скалы, создавая впечатление, что храм не построен, а вырос из самой горы.

Множество высоких башен с серебряными шпилями устремлялись вверх, почти касаясь свода гигантской пещеры. Между колоннами из полированного чёрного камня располагались статуи богини в различных её проявлениях, каждая излучала мягкое серебристое сияние.

Ещё более впечатляющим был только королевский дворец, видневшийся немного вдали на природном скальном возвышении — обширный комплекс с многочисленными башнями и террасами, окружённый парящими в воздухе светящимися шарами, создававшими над ним сияющую корону.

На мгновение Арисель застыла перед всем этим великолепием, охваченная внезапным осознанием значимости происходящего. Широко раскрытыми глазами она смотрела на гигантский храм, на бесчисленные серебряные светильники, на вооружённых стражей в парадных доспехах, выстроившихся вдоль пути к главному входу.

В этот момент до неё окончательно дошло — она действительно станет женой верховного жреца подземного королевства, запечатлев союз не просто между двумя людьми, но между двумя народами. Метка на её лбу засияла ярче, словно отвечая на осознание её исторической роли.

При приближении к храму Арисель услышала тихую, проникающую в душу музыку. Это была плавная, почти гипнотическая мелодия, непохожая ни на одну человеческую композицию, которую она слышала прежде.

В ней различались нежные переливы флейт, сделанных из какого-то кристаллического материала, мелодичный перезвон серебряных колокольчиков и низкие, вибрирующие ноты незнакомых струнных инструментов. Мелодия словно звенела жидким серебром, текла и струилась в воздухе, создавая почти осязаемую завесу звуков, окутывающую храм.

У самого храма, в отличие от обычных свадеб, не было толпы любопытных зевак-дроу. Зато стояло немало стражей в полных боевых доспехах и жрецов в церемониальных мантиях, которые лишь на первый взгляд казались просто праздничными.

— Многие жрецы дадут фору воинам, — тихо пояснил Тиран, заметив, как Арисель изучает взглядом фигуры в белых и алых одеяниях. — Под этими мантиями не только церемониальные кинжалы, но и настоящее боевое мастерство.

Стало очевидно, что после покушения безопасность церемонии была продумана до мельчайших деталей — каждый присутствующий жрец был не просто участником ритуала, но и частью защитного периметра.

Они медленно вошли в храм, и первый шаг через порог заставил Арисель затаить дыхание. Внутреннее пространство поражало своими масштабами — потолок терялся где-то в вышине, уходя в темноту, а колонны, поддерживающие его, были толще вековых деревьев.

Центральный неф храма освещался сотнями серебристых светильников и парящими в воздухе магическими огнями, создававшими иллюзию ночного неба, усыпанного звёздами. В самом центре стояла огромная статуя Эйлистраи — та же танцующая фигура с воздетыми руками, что и в меньшем храме, но гораздо более грандиозная.

По мере продвижения вперёд сердце Арисель начало учащённо биться, словно стремясь вырваться из груди. Метка на её лбу стала разгораться сильнее, изливая мягкое серебристое сияние, которое становилось всё ярче с каждым шагом к алтарю.

У алтаря она увидела Нейрата — он стоял, облачённый в церемониальную мантию глубокого серебристо-синего цвета, расшитую рунами и символами лунного цветка. Тонкий серебряный обруч перехватывал его распущенные белые волосы, ниспадавшие почти до пояса. В этом облачении верховного жреца он выглядел одновременно величественным и чужеродным — воплощением всей мистической мощи подземного королевства.

Неподалёку стоял король Зар'Итил в церемониальных одеждах с золотыми элементами и небольшой короной. Рядом с ним выстроились другие знатные дроу — судя по богатству их нарядов и гордым осанкам, это были представители древнейших родов Нар'Шадаара.

Торжественность и богатство церемонии поражали — храм был украшен живыми светящимися цветами, по углам стояли чаши с горящим серебристым пламенем, а над алтарём парил магический символ Эйлистраи, созданный из чистого света.

Но Арисель думала об этом в последнюю очередь. Её внимание полностью захватил взгляд Нейрата, который знакомо обжёг её даже через разделяющее их пространство. Цветок на её лбу засиял ярким серебристым светом, словно отвечая на безмолвный призыв.

Поравнявшись с Нейратом, она улыбнулась — не вежливой улыбкой, которую диктовали приличия, а искренней, идущей от сердца. Эта улыбка была радостной, полной внутреннего света и принятия своей судьбы.

Выходить замуж за дроу ей уже было нестрашно. Почти.

Маленькая тень сомнения, крошечный отголосок человеческих страхов перед неизведанным всё ещё теплился где-то в глубине души, но он уже не имел власти над её решением. За время, проведённое рядом с Нейратом, он из чужака превратился в того, без кого она уже не представляла своей жизни.

Нейрат произнёс церемониальное приветствие на древнем языке дроу — мелодичные, текучие слова разнеслись по огромному пространству храма, отражаясь от стен и создавая почти физически ощутимую вибрацию.

Следом заговорил другой жрец — пожилой дроу, облачённый в такие же серебристо-синие одежды, как у Нейрата. Его белые волосы были заплетены в сложную косу, а на лбу виднелась татуировка, напоминающая метку Арисель, но более стилизованная.

Арисель вспомнила, что Нейрат однажды упоминал о том, что верховных жрецов Кинвал'Нойр — трое, и что он самый молодой из них. Теперь она видела перед собой одного из двух других хранителей пророчеств, чей возраст, вероятно, исчислялся не сотнями, а тысячами лет.

Нейрат произнёс церемониальное приветствие на древнем языке дроу — мелодичные, текучие слова разнеслись по огромному пространству храма, отражаясь от стен и создавая почти физически ощутимую вибрацию.

Следом заговорил другой жрец — величественный дроу, облачённый в такие же серебристо-синие одежды, как у Нейрата. Его белые волосы были заплетены в сложную косу, а на лбу виднелась татуировка, напоминающая метку Арисель, но более стилизованная.

Арисель вспомнила, что Нейрат однажды упоминал о том, что верховных жрецов Кинвал'Нойр — трое, и что он самый молодой из них. Теперь она видела перед собой одного из двух других хранителей пророчеств, чей возраст, вероятно, исчислялся не сотнями, а тысячами лет.

Нейрат произнёс церемониальное приветствие на древнем языке дроу — мелодичные, текучие слова разнеслись по огромному пространству храма, отражаясь от стен и создавая почти физически ощутимую вибрацию.

Следом заговорил другой жрец — величественный дроу, облачённый в такие же серебристо-синие одежды, как у Нейрата. Его белые волосы были заплетены в сложную косу, а на лбу виднелась татуировка, напоминающая метку Арисель, но более стилизованная.

Арисель вспомнила, что Нейрат однажды упоминал о том, что верховных жрецов Кинвал'Нойр — трое, и что он самый молодой из них. Теперь она видела перед собой одного из двух других хранителей пророчеств, чьё лицо светилось глубокой мудростью и духовной силой.

Жрец долго обращался к собравшимся на наречии дроу — торжественная речь текла подобно подземной реке, глубокая и древняя. Арисель понимала пока лишь отдельные слова — “союз”, “пророчество”, “возрождение”, но общий смысл ускользал от неё в сложных конструкциях древнего языка.

А затем жрец перешёл к одной из священных молитв Эйлистраи — той самой, которую Арисель уже изучала с Нейратом и даже использовала самостоятельно после нападения на рынке. Знакомые слова зазвучали с новой силой в акустике величественного храма.

Метка на её лбу немедленно отозвалась волной яркого серебристого свечения, словно пробужденная голосом жреца. И в тот же миг произошло нечто невероятное — лоб огромной статуи богини, возвышающейся над всеми, ответно засветился таким же серебристым светом, создавая зримую связь между каменным изваянием и живой женщиной.

Благоговейные вздохи и возгласы пронеслись по храму — даже король Зар'Итил подался вперёд, а многие дроу опустились на колени при виде этого очевидного благословения богини.

Глаза жреца, ведущего церемонию, засияли алым огнём, и он произнёс уже на Всеобщем языке, чтобы все присутствующие, включая человеческих гостей, могли понять:

— Да пребудет с нами благословение богини! — его голос эхом разнёсся под сводами храма. — Почтим этот священный союз между Нейратом Зин'Велетом Кинвал'Нойром и леди Арисель Вельенской!

Произнесённые в таком контексте, их имена приобрели почти магическое звучание — словно само сочетание звуков скрепляло древний договор между народами, заключённый под взором богини.

Нейрат повернулся к Арисель и взял её за руки — его прикосновение было тёплым и уверенным, создавая ощущение защищённости посреди этого грандиозного ритуала. Их глаза встретились, и в его взгляде читалось нечто глубоко личное среди всей этой официальной церемониальности.

Жрец произнёс ещё одну формулу на древнем языке дроу — слова, звучавшие как заклинание, а не просто ритуальная фраза. В ответ на его слова вокруг соединённых рук Нейрата и Арисель начали формироваться тонкие нити света — серебристо-золотые ленты магической энергии, которые мягко обвили их запястья, соединяя их не только символически, но и магически.

Арисель почувствовала лёгкое покалывание там, где эти полупрозрачные ленты соприкасались с её кожей — странное, но не неприятное ощущение, словно мягкие разряды магической энергии проникали в её тело. Через несколько мгновений покалывание утихло, но ленты остались, пульсируя в такт биению их сердец.

— Священные узы, — тихо пояснил Нейрат, его голос был слышен только ей одной среди величественной церемонии.

Он смотрел Арисель прямо в глаза, даже не обращая внимания на ярко сияющий на её лбу знак — в этот момент для него существовала не Избранная пророчества, а женщина, с которой он связывал свою судьбу. Впервые с начала их знакомства его взгляд был настолько открытым, без тени жреческой сдержанности или дипломатической маски.

Её лицо снова заалело ярким румянцем, и в этот самый момент, словно откликаясь на её эмоции, мир вокруг преобразился — пространство храма наполнилось сияющими серебристыми нитями жизни.

Они оплетали всё здание, соединяли присутствующих тончайшими связями, стягивались к статуе богини и особенно плотно концентрировались между ней и Нейратом — почти осязаемое переплетение судеб, видимое только Арисель.

В отличие от прежних случаев, когда она видела эти нити, сейчас они казались ярче, многочисленнее и гораздо более насыщенными жизненной силой — словно сама церемония пробуждала дремлющую энергию вокруг них.

Но вновь не обошлось без тревожных сгустков тьмы среди сияющего серебра жизни. Более того — вокруг некоторых присутствующих дроу эти тёмные пятна превратились в густые чёрные жгуты, плотно оплетающие их фигуры подобно хищным лианам.

По коже Арисель прошёл холодок страха и осознания. Эти дроу — с виду почтенные гости в дорогих одеждах — были окутаны той же тьмой, что исходила от нападавшего на рыночной площади. Они стояли неподвижно среди толпы, их лица выражали благоговение, но внутри них пульсировало что-то чуждое, опасное и враждебное.

Кровь отхлынула от лица Арисель, оставив его бледным и напряжённым. Эта внезапная перемена не укрылась от внимательного взгляда Нейрата — даже среди всей торжественности церемонии он заметил испуг, промелькнувший в её глазах.

В его алых глазах немедленно зажёгся тревожный огонёк, он слегка сжал её руки, безмолвно спрашивая о причине беспокойства. Священные узы, соединившие их запястья, пульсировали в такт с нарастающим напряжением.

Арисель едва заметно покачала головой и шепнула ему одними губами, так, чтобы никто другой не мог заметить:

— Потом.

Жрец, не подозревающий о напряжении между новобрачными, продолжал читать древние формулы на языке дроу — его голос нарастал и затихал, словно волны в подземном море. Магические символы вспыхивали над алтарём в ответ на его слова, а статуя богини продолжала излучать серебристый свет.

Наконец, завершив последние ритуальные фразы, он поднял руки в торжественном жесте и объявил на Всеобщем языке:

— Милостью Эйлистраи, Танцующей в Лунном Свете, священный союз состоялся! Отныне вы связаны не только клятвами, но и самой магией жизни!

Серебристо-золотые ленты, соединяющие руки Нейрата и Арисель, вспыхнули последний раз ярким светом, а затем словно впитались в их кожу, оставив на запястьях тонкие переливающиеся узоры — видимый знак их союза.

И тут посыпались поздравления. Знатные дроу выстроились в длинную очередь, чтобы принести свои благословения новобрачным. Каждый подходил с глубоким поклоном, произносил строго определённую ритуальную фразу, а затем отходил, уступая место следующему.

Сдержанные выражения лиц, отточенные до совершенства жесты, безупречно формальные слова — всё в этой церемонии поздравлений было строго регламентировано древними традициями дроу.

Именно из-за этой безукоризненной церемонности они показались Арисель ещё более утомительными. Особенно тревожно было принимать благословения от тех дроу, вокруг которых она видела тёмные жгуты — их слова звучали так же, как у остальных, но за ними скрывалась фальшь и опасность.

Но как и подобает дочери дипломата, воспитанной при королевском дворе, Арисель ничем не выдала своих помыслов и опасений. Её лицо сохраняло безупречно вежливое выражение, губы изгибались в учтивой улыбке, глаза излучали благодарность за каждое поздравление — даже когда перед ней склонялись те, кого окутывала зловещая тьма.

В этом искусстве маскировки истинных чувств она ничем не отличалась от самих дроу, веками совершенствовавших искусство скрывать свои намерения. Нейрат время от времени бросал на неё внимательные взгляды, но никто другой не мог заподозрить, что новоиспечённая жрица видит нечто, скрытое от остальных.

Когда поток поздравляющих наконец иссяк, Нейрат и Арисель направились к выходу из храма. Король Зар'Итил и верховные жрецы обменялись с ними последними ритуальными благословениями, после чего новобрачные в сопровождении семей прошли через центральный неф к огромным дверям.

Арисель знала из объяснений Шаэрры, что за публичной церемонией последует лишь небольшой семейный приём — не грандиозный пир для всей знати, как это было бы принято у людей, а закрытое торжество только для ближайших родственников. Сейчас, после всего увиденного в храме, она была этому несказанно рада.

Мысль о том, что скоро она сможет снять церемониальное платье, оказаться в узком кругу уже знакомых лиц и, главное, рассказать Нейрату о тёмных жгутах, была подобна глотку свежего воздуха после долгого пребывания в душном помещении.

На выходе из храма их ожидал усиленный отряд стражей — элитные воины в полном боевом облачении выстроились в две линии, образуя защитный коридор до самых экипажей. Нейрат обменялся быстрыми взглядами с командиром, который едва заметно кивнул — всё спокойно.

Если кто-то из присутствующих и замышлял дурное против новобрачных, сегодня он никак не попытался себя проявить. Видимо, даже самые ярые противники пророчества не решились нарушить священную церемонию в главном храме или были слишком осторожны перед лицом столь внушительной охраны.

Арисель почувствовала облегчение, но не расслабилась полностью — увиденные ею тёмные жгуты вокруг некоторых гостей были слишком тревожным знаком, чтобы полностью отбросить опасения.

В просторную карету, украшенную по случаю торжества серебряными лентами и светящимися кристаллами, кроме молодожёнов сели родители Нейрата, Тиран и Шаэрра. Семья Вельенских следовала за ними в отдельном экипаже.

Несмотря на жгучее желание поделиться своими тревожными наблюдениями, Арисель понимала, что сейчас для этого не время и не место. Нейрат, сидевший рядом с ней, иногда бросал вопросительные взгляды, но она могла лишь едва заметно покачать головой — позже.

Вместо серьёзного разговора пришлось участвовать в чинной беседе о церемонии, принимать комплименты о её безупречном поведении во время ритуала и слушать рассказы о традициях новой семьи.

Когда они вернулись в дом Нейрата, к этим разговорам присоединились и лорд с леди Вельенскими, а также Эльвира. Праздничный ужин был накрыт в главной столовой, украшенной по случаю торжества живыми светящимися цветами и серебряными лентами.

Лорд Вельенский, к удивлению Арисель, находился в необычайно приподнятом настроении. Величественная церемония в королевском храме настолько впечатлила его, что он без умолку рассказывал о деталях, которые привлекли его внимание.

— Никогда не видел ничего подобного! — восклицал он, обращаясь к Ирвитилу. — Эта статуя, внезапно начавшая светиться… Это было настоящее божественное благословение, не так ли?

Арисель с удивлением заметила, что отец, который ещё недавно говорил о возвращении домой сразу после церемонии, теперь не проявлял никакого желания покидать Нар'Шадаар. Он был так захвачен величием увиденного, что, казалось, совершенно забыл о своих прежних опасениях.

В один из редких моментов, когда им удалось перекинуться парой слов вдали от всеобщего внимания, Эльвира с облегчением вздохнула, наклонившись ближе к сестре:

— Похоже, отец и не собирается домой, — прошептала она с едва скрываемой надеждой в голосе, бросив быстрый взгляд в сторону Тирана, который оживлённо беседовал с лордом Вельенским.

В её глазах читалось то, что она не решалась произнести вслух — что задержка родителей в Нар'Шадааре давала и ей дополнительное время в этом удивительном мире.

А затем начался грандиозный ужин — настоящее пиршество, соединяющее традиции двух миров. Слуги внесли множество блюд, каждое из которых представляло собой произведение кулинарного искусства.

Серебряные подносы с деликатесами подземной кухни — изысканные грибные кушанья, мясо редких подземных существ, приготовленное с использованием трав, растущих только в пещерах Нар'Шадаара. Для человеческих гостей были приготовлены более привычные блюда, хотя и они содержали экзотические ингредиенты.

Вино из кристальных лоз на этот раз подавалось с особым предупреждением для человеческих гостей, что вызвало добродушный смех, когда Арисель слегка покраснела от воспоминаний о своём первом опыте с этим напитком.

На протяжении всего ужина Нейрат то и дело бросал на Арисель красноречивые взгляды, в которых смешивались беспокойство и нетерпение. Она лишь улыбалась ему в ответ, продолжая поддерживать светскую беседу и ничем не выдавая своих тревог перед остальными.

Когда десерты были поданы и разговор за столом стал более непринуждённым, Нейрат наконец отставил свой бокал и произнёс с вежливой решительностью:

— Прошу извинить нас. Я бы хотел побыть наедине со своей женой.

Все присутствующие понимающе кивнули — такая просьба была вполне естественной в день свадьбы. Губы Тирана дёрнулись в едва сдерживаемой усмешке, а его янтарные глаза блеснули озорством, которое он не стал облекать в слова.

Они вышли из-за стола, вежливо поклонившись гостям, и Нейрат уверенно направился по знакомому коридору к своим личным покоям. Арисель шла рядом, внезапно осознавая простую, но поразительную истину — эти комнаты теперь станут и её покоями тоже.

Мысль о том, что отныне она будет делить пространство с Нейратом, жить рядом с ним как муж и жена, вызвала странную смесь волнения и трепета. Но даже эти эмоции отступали на второй план перед необходимостью рассказать ему о тёмных жгутах, обвивающих некоторых гостей на церемонии.

Он распахнул перед ней дверь своих личных покоев — жест простой, но исполненный символического значения. Высокие двойные двери из тёмного дерева с серебряной инкрустацией открылись, приглашая её войти в пространство, которое до сих пор было исключительно его, но отныне становилось их общим.

Она вошла и замерла, оглядываясь вокруг с невольным восхищением. Покои Нейрата оказались одновременно величественными и удивительно уютными — большие комнаты, но с продуманным разделением пространства.

Центральная часть представляла собой просторную гостиную с высоким потолком, из которого, казалось, росли изящные кристаллические формы, испускающие мягкий серебристо-голубой свет. Мебель, как и в большинстве жилищ дроу, была изготовлена из камня и металла, но с многочисленными подушками и драпировками из тканей глубоких, насыщенных оттенков.

Одна стена была полностью занята книжными полками, заполненными древними фолиантами и свитками — личная коллекция верховного жреца. Другая представляла собой природную скальную поверхность, по которой струилась тонкая пленка воды, создавая успокаивающий фоновый шум.

Арисель заметила, что покои уже были подготовлены для неё — появились новые предметы, которых явно не было раньше: туалетный столик с зеркалом у окна, ведущего на внутренний балкон, несколько шкафов для её одежды, вазы со светящимися цветами.

А за полуоткрытой дверью виднелась спальня с большим ложем, покрытым серебристыми покрывалами.

Дверь за ними закрылась с мягким щелчком, отделяя их от остального мира. Впервые с начала церемонии они остались по-настоящему наедине.

Нейрат повернулся к Арисель и бережно взял её руки в свои, точно так же, как недавно в храме. Серебристые узоры на их запястьях слабо засветились, соприкоснувшись.

— На всю жизнь, моя дорогая, — произнёс он голосом, полным неожиданной нежности. — Мы связаны на всю жизнь.

В его взгляде читалось нечто большее, чем простая констатация свершившегося обряда — это было признание личной, глубокой связи, которая сформировалась между ними вопреки всем обстоятельствам их встречи.

— Нейрат, мне надо тебе рассказать… — начала она, её голос стал серьёзным, напряжённым.

Дроу не прерывал её, лишь слегка кивнул, давая понять, что внимательно слушает. Арисель глубоко вздохнула и начала рассказывать об увиденном в храме:

— Когда мы стояли у алтаря, я снова увидела нити жизни — как в библиотеке, помнишь? Но среди них были и тёмные сгустки… Вокруг некоторых гостей эти сгустки превратились в чёрные жгуты, полностью оплетающие их фигуры. Точно такой же след я видела после нападения на рынке.

Она пристально смотрела в его глаза:

— Среди гостей был не один и не два человека с такими тёмными жгутами. Они приходили поздравлять нас, улыбались, но внутри них что-то… чужое и тёмное.

Лицо Нейрата мгновенно помрачнело, все следы праздничного настроения исчезли. Он отпустил её руки и прошёл несколько шагов по комнате, его фигура напряглась, как у воина перед сражением.

— Мы это подозревали, — произнёс он низким, напряжённым голосом. — Некоторые дроу из аристократии давно под подозрением.

Он повернулся к ней, его взгляд стал острым, аналитическим:

— Но одно дело — подозрения, и совсем другое — твоё подтверждение. Ты можешь вспомнить, кто именно из гостей был окружён этой тьмой?

— Думаю, что смогу, только я не знаю их имен, — ответила Арисель, слегка нахмурившись. — Я запомнила их лица, некоторые отличительные черты их одежды… но мне не представляли большинство гостей.

Она опустилась в одно из кресел, расправляя тяжёлые складки свадебного платья. Торжественный день, который должен был завершиться совсем иначе, внезапно превратился в военный совет.

— Расскажи всё, что вспомнишь, — сказал Нейрат, опускаясь в кресло напротив неё.

Воздух в комнате, казалось, сгустился от напряжения. Верховный жрец забыл о том, что это их свадебная ночь — сейчас перед ним была не просто жена, а ценнейший союзник, обладающий уникальной способностью видеть скрытую угрозу.

Его алые глаза смотрели на неё с внимательностью опытного стратега, готового принять каждую крупицу информации для защиты своего народа и новообретённой семьи.

Арисель сосредоточилась, пытаясь вспомнить каждую деталь, которая могла бы помочь опознать тех, кого она видела окружёнными тёмными жгутами.

— Один из них носил массивный серебряный амулет в форме паука… Другой — с шрамом через левую бровь и изумрудом в левом ухе… Третий постоянно касался странного кольца на правой руке, когда произносил поздравления…

Она продолжала описывать тех, кого могла вспомнить — их одежду, украшения, манеру держаться. Для неё многие дроу ещё казались очень похожими, сливаясь в памяти в серокожие фигуры с белыми волосами. Но она старалась уловить любые отличительные черты, которые могли бы помочь Нейрату идентифицировать их.

Нейрат внимательно слушал, его лицо становилось всё более мрачным, когда он называл имена, если узнавал кого-то по описанию:

— Дроу с амулетом паука — это лорд Зин'Таэр из дома Ночного Шелка, один из старейших родов… — он на мгновение сжал губы. — Не удивлён, если честно. Его семья всегда тяготела к старым богам.

Когда Арисель описала дроу со шрамом через бровь и изумрудом в ухе, Нейрат резко выпрямился:

— Дрил'Ветар? Военный советник короля? — в его голосе звучало тревожное удивление. — Это гораздо серьёзнее, чем мы думали…

С каждым новым именем его лицо становилось всё более напряжённым — список включал влиятельных представителей аристократии, людей, близких к королевскому двору.

— Надо быстрее переговорить с Зар'Итилом, — сказал он наконец, поднимаясь с решительным видом. — Можно ещё подключить Тирана, больше никому пока доверять не стоит.

Он прошёлся по комнате, его фигура излучала напряжённую энергию воина, готовящегося к бою:

— Надо разобраться с предателями самим и выйти на тех, кто за ними стоит. Особенно тревожит, что среди них есть люди из ближнего круга короля.

Потом он вдруг остановился и посмотрел на Арисель — в её свадебном платье, с уставшим от долгого дня лицом. В его взгляде промелькнуло что-то похожее на сожаление.

— Не так я представлял себе завершение этого дня, — грустно улыбнулся Нейрат. В его алых глазах мелькнула тень сожаления, контрастирующая с решительностью, наполнявшей его всего мгновение назад.

Он подошёл к ней и мягко коснулся её плеча:

— Отдыхайте, Арисель, вы всё равно устали, — его голос снова стал официальным, словно он давал ей пространство и время, понимая, что романтический момент первой ночи безвозвратно упущен из-за угрозы, нависшей над королевством.

Сам он направился к скрытой панели в стене кабинета, которая бесшумно отъехала в сторону, открывая потайной проход — о существовании этого выхода Арисель узнала только сейчас.

— Чем скорее я поговорю с королём, тем лучше будет для всех, — сказал он напоследок, оборачиваясь к ней в проёме тайного хода. — Этот путь ведёт прямо к королевскому дворцу, минуя обычные улицы.

Прежде чем исчезнуть в темноте, он добавил тише:

— Я вернусь так быстро, как смогу.

Панель закрылась за ним, оставив Арисель одну в покоях, которые должны были стать свидетелями их первой ночи как мужа и жены, но вместо этого превратились в место открытия заговора.

Вскоре после его ухода в дверь осторожно постучали, и вошла Лириэль, готовая помочь своей новой госпоже переодеться и подготовиться ко сну.

Спальня Нейрата оказалась неожиданно просторной — высокий потолок с вкраплениями светящихся кристаллов создавал иллюзию ночного неба. В центре комнаты располагалась широкая кровать, устланная мягкими шкурами неизвестных Арисель животных с серебристо-голубым мехом.

Обилие подушек разных размеров, лёгкое покрывало из материала, напоминающего шёлк, но с мерцающими нитями — всё было украшено изысканной узорчатой вышивкой с символами луны и звёзд. У изголовья расставлены хрустальные светильники, излучающие мягкий, приглушённый свет.

Арисель подумалось, что это убранство было скорее приготовлено специально для неё, чем соответствовало характеру сдержанного Нейрата. Она могла представить его спящим на простой постели, а не среди этого роскошного комфорта — кто-то явно постарался сделать спальню более уютной и привлекательной для человеческой невесты.

Заснула она быстро — сказалась усталость минувшего дня, эмоциональное напряжение церемонии и тревожные открытия вечера. Ей казалось, что только закрыла глаза, как уже погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Ночь пролетела быстро, и когда Арисель пробудилась, то в первые мгновения не могла понять, где находится — непривычный потолок с мерцающими кристаллами, мягкое тепло окружающих её шкур… А затем она заметила, что в кровати она уже не одна.

Рядом с ней, поверх покрывала, полулёжа спал Нейрат — всё ещё в церемониальной одежде, лишь сняв верхнюю мантию и обувь. Его лицо во сне выглядело иначе — без обычной маски сдержанности, более открытое и даже ранимое. Похоже, он вернулся очень поздно и, не желая тревожить её сон, просто прилёг рядом, поддавшись усталости.

Она рассматривала его, затаив дыхание. Теперь, когда напряжение церемонии и тревоги вчерашнего вечера отступили, она могла впервые по-настоящему рассмотреть лицо мужчины, ставшего её мужем.

Белые волосы Нейрата разметались по подушке, серебристой волной контрастируя с тёмной тканью. Черты лица, такие острые и выразительные, когда он бодрствовал, сейчас смягчились. Длинные ресницы отбрасывали тени на серые скулы, а губы, обычно сжатые в строгую линию, слегка приоткрылись.

Не хотелось тревожить его сон, столь явно необходимый после ночи политических интриг, и вместе с тем было ещё страшно потревожить — Арисель всё ещё не знала, как вести себя с ним в этой новой, супружеской реальности.

Так она рассматривала его, затаив дыхание, боясь пошевелиться и нарушить этот хрупкий момент близости. Свет кристаллов на потолке постепенно усиливался, имитируя наступление утра в этом подземном мире, и капли этого света, казалось, танцевали на серебристых волосах Нейрата.

Время словно остановилось в этом тихом наблюдении, пока веки Нейрата не затрепетали, предвещая пробуждение. Мгновение невинной тайны подходило к концу — первое утро их совместной жизни по-настоящему начиналось.

Сердце Арисель пропустило удар, когда алые глаза Нейрата открылись — сначала затуманенные сном, а затем, в момент осознания её присутствия рядом, обретшие ясность и глубину. Она смущённо встретила его взгляд, вдруг остро осознавая своё положение — растрёпанные после сна волосы, тонкая ночная сорочка, и эта новая, непривычная близость.

Мгновение тишины растянулось между ними — первое утро супружеской жизни, момент, когда официальные церемонии остались позади, а реальность совместного существования только начиналась.

— Арисель, — пробормотал он, голос ещё хриплый после сна.

Его губы дрогнули в улыбке — не дипломатической или церемониальной, а искренней и немного уязвимой, какой она редко видела на его лице.

— Наше первое брачное утро, — добавил он тихо, словно произнося удивительную истину, которую сам ещё не до конца осознал.

Серебристые узоры на их запястьях, оставшиеся после свадебной церемонии, мягко засветились в утреннем свете, напоминая о магической связи, соединившей их судьбы.

Она почувствовала прикосновение его пальцев к своему лицу — лёгкое, почти невесомое, словно он боялся, что она может исчезнуть. Кончики его пальцев бережно скользнули по её щеке, очерчивая контур скулы, задержавшись на мгновение у виска, где бился пульс.

В этом прикосновении было больше нежности, чем она ожидала от существа, принадлежащего к расе, которую веками считали безжалостной и холодной. Метка на её лбу отозвалась мягким сиянием, словно тоже наслаждаясь этим моментом близости.

— Ты нужна мне, Арисель, — проговорил он голосом, который стал глубже и мягче обычного. — Не ради пророчества или судьбы Нар'Шадаара.

Его пальцы задержались у её подбородка, глаза потемнели до бордового оттенка:

— Я хочу, чтобы ты была только для меня. Сейчас только для меня.

В этих словах содержалось признание, которое значило больше любых ритуальных клятв — что за всеми политическими мотивами, за древними пророчествами и необходимостью спасти целый народ, жило что-то глубоко личное — желание мужчины обрести женщину, которая видела в нём не только верховного жреца или спасителя расы, но просто Нейрата.

Его пальцы скользнули ниже, очерчивая изящную линию её шеи, плавно переходя к плечу. Прикосновения были одновременно осторожными и уверенными, словно он боялся спугнуть момент и в то же время не мог остановиться.

Они задержались у выреза ночной рубашки Арисель, создавая контраст между серой кожей его руки и бледностью её ключиц. Между ними разливалось почти осязаемое напряжение — сложная смесь новизны, доверия и пробуждающегося желания.

Метка на её лбу засияла ярче, а серебристые узоры на их запястьях отозвались пульсацией, словно физическая близость усиливала и магическую связь между ними.

Она смотрела на него, как завороженная, не в силах отвести взгляд. Его прикосновения словно пробуждали что-то глубоко внутри — нечто незнакомое, но притягательное, как древняя магия.

Её охватывало волнение, разливаясь по телу жаркой волной от кончиков пальцев до самого сердца. И одновременно было немного страшновато — страх неизведанного, страх потери контроля, страх перед глубиной чувств, которые он пробуждал.

Серебристый свет метки отражался в её глазах, создавая впечатление, что в них танцуют звёзды. Её дыхание стало прерывистым, а сердце билось так сильно, что, казалось, Нейрат должен был его слышать.

— Скажи мне остановиться, если поймешь, что не готова, — проговорил он тихо, его голос стал глубже, но в нём отчётливо звучала забота и уважение к её чувствам.

Его пальцы нежно ласкали её кожу у выреза рубашки, создавая контраст между серой кожей дроу и бледностью человеческой девушки. В этих прикосновениях читалось сдерживаемое желание, но и бесконечное терпение — он готов был ждать столько, сколько ей потребуется.

Метка на её лбу пульсировала в такт с биением сердца, создавая вокруг них кокон серебристого света, словно отгораживая от всего мира в этот интимный момент истинного единения.

Арисель лишь слегка качнула головой, не в силах произнести ни слова. Ей хотелось испытать больше, почувствовать то необъяснимое, чему она пока не могла дать название. Её влекло к дроу — влекло неудержимо, словно серебристые нити судьбы, видимые ей одной, сплетались всё теснее.

Его ладонь бережно скользнула к её плечу, и он осторожно спустил рукав ночной рубашки. Свободная ткань мягко упала, открывая новую часть её, которую никто прежде не видел. В алых глазах Нейрата промелькнуло восхищение — искреннее и глубокое.

Момент был наполнен хрупкой красотой первого откровения между ними, когда доверие и чувство соединились в единое целое.

Кончиками пальцев он бережно очертил контур её тела, каждое прикосновение было подобно маленькой искре магии. Арисель закусила нижнюю губу, когда ощущения стали острее — сладкая истома растекалась по её телу, словно тёплый мёд, превращая каждый нерв в проводник неведомого прежде наслаждения.

Метка на её лбу засияла ярче, а серебристые нити, видимые только ей, окутали их обоих сияющим коконом, соединяя не только физически, но и на уровне самой сущности — пророчество и личное чувство сливались в единое целое.

А затем Нейрат склонился ближе, и его прикосновения стали более интимными. Арисель задохнулась — и от нахлынувших новых ощущений, и от осознания происходящего между ними.

Волна жара прокатилась по её телу, а метка на лбу вспыхнула ярким серебристым светом, словно одобряя это единение. Мир вокруг них словно растворился, оставляя только это мгновение, только их двоих, соединённых не просто пророчеством, но чем-то гораздо более глубоким и подлинным.

Сознание Арисель словно плыло в опьяняющем тумане, реальность размывалась, оставляя только ощущения и эмоции. Она почти не заметила, как остальные барьеры между ними исчезли, растворившись в нарастающей волне чувств.

Серебристое сияние метки становилось всё ярче, окутывая их единым коконом света. Нити жизни, видимые только ей, переплетались всё теснее, создавая невидимую для других, но осязаемую для неё связь между их сущностями.

В этом единении было нечто большее, чем просто физическая близость — пророчество обретало форму, магия жизни текла между ними, обновляя и преображая обоих.

Когда последние преграды исчезли между ними, Арисель ощутила тепло его тела рядом с собой. Магия их связи становилась всё сильнее — метка на её лбу сияла подобно звезде, освещая всю комнату серебристым светом.

Это единение было одновременно исполнением пророчества и чем-то гораздо более личным — двое существ, преодолевших различия рас и культур, находили друг в друге нечто большее, чем предсказывали древние тексты.

Арисель чувствовала, как их магическая связь укрепляется с каждым мгновением близости, а серебристые нити жизни, видимые только ей, создавали вокруг них кокон чистой энергии, отделяющий их от всего мира.

Их взгляды встретились, создавая новый уровень близости — его глаза были полны тёмного пламени, под которым Арисель плавилась, растворяясь в новых, неизведанных ощущениях.

Стыд и страх исчезли, уступив место чему-то более глубокому и истинному — доверию и соединению, которое выходило далеко за рамки физического. Волны наслаждения уносили её всё дальше, а магия между ними становилась всё сильнее — серебристый свет пульсировал вокруг, отзываясь на каждое движение их сердец.

В этот момент пророчество и личное чувство стали неразделимы — они были и избранными судьбой, и просто мужчиной и женщиной, нашедшими друг друга вопреки всем препятствиям.

Их союз достиг полного единения, и хотя мимолётный дискомфорт напомнил Арисель о её неопытности, он быстро растворился в потоке новых, всепоглощающих ощущений.

Нейрат проявлял удивительную для его страстной натуры сдержанность, но постепенно и он отпустил себя, позволяя их общему ритму стать глубже и интенсивнее.

Магия между ними достигла апогея — метка на лбу Арисель сияла ослепительным светом, серебристые нити жизни соединяли их сердца, души и тела в единое целое. Волна чистой энергии нарастала внутри неё, поднимаясь всё выше, пока не вознесла её на вершину блаженства, о существовании которого она даже не подозревала.

В момент наивысшего единения пророчество обрело завершённость — не просто союз двух рас, но истинное соединение двух существ, нашедших друг в друге нечто большее, чем предсказывали древние тексты.

Постепенно волны магии и ощущений начали затихать, возвращая Арисель в реальность. Нейрат нежно целовал её губы, щёки, виски, пока она приходила в себя, его прикосновения были полны неожиданной для столь могущественного существа бережности.

Серебристое сияние метки медленно успокаивалось, но не исчезало полностью, словно их связь стала постоянной, неразрывной. В этих поцелуях читалось нечто новое — не только страсть или исполнение долга, но глубокая, искренняя нежность.

— Нейрат, — прошептала она, вложив в его имя всё, что не могла выразить словами.

В этом единственном слове содержалось признание, благодарность, удивление и нечто большее — зарождающееся чувство, которому она ещё не готова была дать имя. Её голубые глаза встретились с его алыми, и метка на её лбу мягко пульсировала, словно сердцебиение их новой, общей судьбы.

— Мой нежный цветок, — ласково прошептал он в ответ, его обычно властный голос был пронизан неожиданной нежностью.

В этих простых словах содержалось признание, которое значило для Арисель больше любых торжественных клятв — что для него она была не просто Избранной пророчества, но чем-то бесконечно личным и драгоценным.

Их лица были так близко, что она чувствовала его дыхание на своих губах, а серебристые узоры на их запястьях светились особенно ярко, словно брачные узы, созданные магией храма, укрепились многократно.

Они лежали рядом, всё ещё окутанные серебристым сиянием магии и послевкусием близости, когда Нейрат неожиданно перешёл к делам государственным:

— Зар'Итил приставит шпионов к каждому, кого ты назвала, — проговорил он, хотя его рука продолжала нежно поглаживать её плечо. — Не стоит торопиться с разоблачением, так мы выйдем на кого-то покрупнее.

Этот внезапный переход от интимности к политике демонстрировал двойственную природу их союза — не только муж и жена, но и союзники в борьбе за будущее королевства.

Арисель неожиданно для себя рассмеялась — настолько резким был переход от интимности их первого утра к государственным интригам.

— И это говорит мне мой муж сразу после… — она не закончила фразу, её щёки снова заалели румянцем.

Нейрат улыбнулся, и эта улыбка преобразила его обычно строгое лицо:

— Мой разум привык работать даже тогда, когда сердце занято другим, — произнёс он, проводя пальцем по её щеке. — Но ты права, есть время для государственных дел, и есть время для нас.

В последующие дни они начали узнавать друг друга в новом качестве. По утрам Нейрат обучал Арисель контролировать её растущую магию — особенно способность видеть нити жизни и тёмные жгуты. По вечерам они вместе изучали сведения, которые приносили шпионы Зар'Итила, медленно раскрывая сложную сеть заговора, корни которого уходили глубже, чем кто-либо предполагал.

И каждую ночь их магическая связь становилась всё сильнее, заставляя серебристые узоры на запястьях светиться ярче, а метку на лбу Арисель — пульсировать от растущей силы.

Пророчество начало исполняться, но самым неожиданным образом — через искреннюю связь двух существ, которых соединила судьба.

А лорд Вельенский и не думал возвращаться домой. К всеобщему удивлению, он с головой погрузился в изучение культуры дроу — проводя долгие часы в библиотеках, расспрашивая Ирвитила о традициях подземного королевства и даже пытаясь освоить базовые фразы их языка.

— Это беспрецедентная возможность для налаживания торговых связей, — объяснял он своё решение остаться. — Первый человеческий посол при дворе дроу — это историческая роль!

Но Арисель замечала, как её отец меняется день ото дня — его недоверие к “существам” превращалось в искреннее уважение к древней культуре. А растущая дружба между ним и Ирвитилом становилась предметом добродушных шуток в обеих семьях.

И конечно, никто не упускал из виду, как часто Эльвира оказывалась в обществе Тирана, который с удивительным энтузиазмом взялся показывать ей подземные сады Нар'Шадаара.

Всё шло спокойно — жизнь постепенно обретала свой ритм, семьи сближались, а Арисель осваивала свою новую двойную роль жены и избранной пророчества.

До тех пор, пока однажды утром Эльвира внезапно не пропала.

Первой забила тревогу леди Вельенская — дочь не вышла к завтраку, что было совершенно несвойственно для пунктуальной Эльвиры. Когда служанка отправилась проверить её покои, то вернулась с бледным лицом:

— Комната пуста, госпожа. Постель не тронута… кажется, она вовсе не ложилась спать.

Арисель почувствовала, как холодок страха пробежал по спине — сестра исчезла прямо из дома Нейрата, самого защищённого места во всём Нар'Шадааре, где магические барьеры и стражи должны были обеспечивать безопасность.

Они немедленно послали за Тираном, но к всеобщему удивлению, тот тоже ничего не знал о случившемся. Янтарноглазый дроу, обычно расслабленный и шутливый, вошёл в комнату с лицом, искажённым от тревоги.

— Когда она исчезла? Кто видел её последним? — его голос, лишённый привычной лёгкости, звучал напряжённо.

Услышав о пустой комнате и нетронутой постели, Тиран пришёл в необычайное волнение — его руки сжались в кулаки, а глаза потемнели почти до красного оттенка.

— Надо опросить слуг и охрану! — воскликнул он, уже направляясь к двери. — Она не могла исчезнуть просто так! Незамеченной!

Его реакция была столь сильной, что даже Нейрат бросил на брата удивлённый взгляд — Тиран никогда прежде не терял самообладания.

— Вечером Эльвира была с нами, — медленно вспоминала Арисель, пытаясь воссоздать хронологию событий. — Она поужинала и сказала, что пойдёт спать. Выглядела утомлённой после прогулки по подземным садам.

Тревога на её лице усилилась, когда следующая мысль поразила её:

— Но судя по нетронутой постели, спать она не пошла. Или же… — Арисель перевела взгляд на Нейрата, её глаза расширились от ужаса: — Её похитили?

Лорд Вельенский, услышав последнее слово, побледнел и тяжело опустился в кресло, а леди Вельенская прижала руку ко рту, сдерживая крик.

— Из моего дома? Это невозможно! — произнёс Нейрат с категоричностью, в которой слышалась и уверенность верховного жреца, и гордость хозяина. — Защитные барьеры активируются при любом несанкционированном проникновении, стражи дежурят круглосуточно.

Он задумчиво провёл рукой по серебристым символам на своей мантии:

— Если только она не вышла… незамеченной. По собственной воле.

Эта версия, хоть и менее пугающая, чем похищение, вызвала не меньшее беспокойство. Зачем юной девушке покидать безопасный дом глухой ночью, никому не сказав?

— Могло произойти что угодно! Мы в Нар'Шадааре, — воскликнул Тиран, его янтарные глаза метали молнии. — Дроу не доверяют никому, но Эльвира… — он запнулся, боль промелькнула на его лице, — Эльвиру могли легко обмануть и выманить из дому.

В его словах звучал плохо скрываемый страх — как дроу, выросший в мире интриг и предательств, он лучше других понимал, какие опасности могли поджидать наивную человеческую девушку в подземном королевстве.

— Письмо, поддельное сообщение, иллюзия — существует сотня способов заманить доверчивого человека в ловушку, — его голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций.

— Хватит, Тиран! — резко оборвал брата Нейрат, заметив, как с каждым словом бледнеют Арисель и её мать.

Верховный жрец выпрямился во весь рост, его голос обрёл ту властную силу, с которой он обращался к пастве в храме:

— Мы найдём Эльвиру! — это прозвучало не как обещание, а как непреложная истина. — Я задействую все ресурсы храма и свои личные связи. Никто не причинит вреда сестре моей жены в королевстве Нар'Шадаар.

Он подошёл к Арисель и положил руку ей на плечо — жест поддержки, который говорил больше любых слов.

Арисель привалилась к нему, внезапно обессиленная. Страх за сестру, с которой они никогда прежде не разлучались надолго, подкосил её ноги. Вся её недавно обретённая уверенность избранной пророчества исчезла — в этот момент она была просто старшей сестрой, охваченной ужасом за судьбу младшей.

Нейрат бережно поддержал её, обняв за плечи, и метка на её лбу отозвалась слабым мерцанием — словно даже магия реагировала на её эмоциональное состояние.

Поиски начались немедленно. Нейрат отдал распоряжения страже, а затем своим жреческим перстнем начертил в воздухе сложный символ, который засветился серебристым светом и растворился — магический призыв к другим верховным жрецам.

— Мы проверим каждый уголок Нар'Шадаара, — заверил он. — Никто не может просто исчезнуть в подземном королевстве.

Тиран, всё ещё бледный от тревоги, вызвался лично возглавить поисковый отряд:

— Я знаю места, где… — он замялся, — где я показывал ей город. Возможно, она оставила какие-то следы.

Через несколько часов лихорадочных поисков Арисель, сидевшая в гостиной с матерью, вдруг ощутила знакомое чувство — метка на её лбу начала пульсировать, а в воздухе проявились тонкие серебристые нити жизни.

— Мама, — прошептала она, — я вижу… я могу попробовать найти её с помощью магии.

Арисель закрыла глаза, сосредоточившись на образе сестры. Она вспомнила одну из молитв Эйлистраи, которой научил её Нейрат — ту самую, что позволяла видеть нити жизни более отчётливо.

— Эль'шиндорай вал'антри… — прошептала она, и метка на её лбу вспыхнула ярким светом.

Серебристые нити жизни стали видны отчётливее, некоторые из них тянулись за пределы дома, уходя вглубь города. Одна нить пульсировала особенно ярко — нить, связывающая её с Эльвирой, сестринская связь, усиленная магией.

— Я вижу её, — прошептала Арисель, нервно сжимая руки матери. — Она жива, я чувствую это.

Когда вернулся Нейрат, Арисель рассказала ему о своём открытии. Он принял решение немедленно:

— Ты поведёшь нас. Твоя магия — наш лучший шанс.

Небольшой отряд вышел из дома Нейрата — сам верховный жрец, Тиран, Арисель и несколько элитных стражей. Лорда и леди Вельенских с трудом убедили остаться дома — на случай, если Эльвира вернётся сама.

Арисель шла впереди, следуя за пульсирующей серебристой нитью, видимой только ей. Метка на её лбу светилась ровным светом, направляя их путь через извилистые улицы Нар'Шадаара. Чем дальше они продвигались, тем ниже спускались — в районы города, где Арисель никогда прежде не бывала.

— Нижний квартал, — тихо пояснил Нейрат, когда они миновали границу респектабельных районов. — Здесь живут ремесленники и торговцы.

Нить вела их всё глубже, пока не привела к небольшому зданию, над входом в которое висел знак алхимической лаборатории.

— Что здесь делает Эльвира? — прошептал Тиран, его рука уже лежала на рукояти кинжала.

Нейрат жестом приказал страже окружить здание, а сам вместе с Арисель и Тираном вошёл внутрь.

То, что они увидели внутри, заставило их застыть на пороге…

Внутри лаборатории, среди пузырьков с разноцветными жидкостями, кристаллов и алхимических приборов, стояла Эльвира. Живая, невредимая и… увлечённо помогающая пожилому дроу в создании какого-то сложного зелья.

— Эльвира! — воскликнула Арисель, её голос дрожал от облегчения и растерянности.

Младшая сестра вздрогнула и обернулась, её лицо выражало не страх или тревогу, а скорее смущение, словно ребёнка, застигнутого за шалостью.

— Арисель? Нейрат? Тиран? — она переводила взгляд с одного на другого. — Что вы здесь делаете?

— Что мы здесь делаем? — воскликнул Тиран, его янтарные глаза сверкали от возмущения и облегчения одновременно. — Весь Нар'Шадаар поднят на ноги! Мы думали, тебя похитили!

Пожилой алхимик выступил вперёд, и Нейрат напрягся, готовый к возможной угрозе.

— Простите, верховный жрец, — почтительно склонил голову старый дроу. — Девушка пришла сама, до рассвета. Сказала, что ей нужно особое зелье для выращивания поверхностных растений в подземелье…

Внутри лаборатории они увидели зрелище, от которого кровь застыла в жилах. Посреди комнаты стоял каменный алтарь, окружённый чёрными свечами с неестественным пламенем. Вокруг алтаря расположились пятеро дроу в тёмных одеждах, их лица скрывали капюшоны, но вокруг каждого вилась тёмная аура — те самые зловещие жгуты, которые Арисель видела во время свадебной церемонии.

На алтаре, связанная серебряными цепями, лежала Эльвира. Её глаза были закрыты, но грудь поднималась и опускалась — она была жива, но без сознания.

— Вы опоздали, верховный жрец, — произнёс один из культистов, поворачиваясь к вошедшим. — Кровь сестры Избранной позволит нам призвать силу, способную уничтожить пророчество навсегда.

Нейрат выступил вперёд, его руки уже сплетали магическое заклинание:

— Последователи старых богов, — процедил он. — Вы осмелились поднять руку на семью моей жены.

Тиран без единого слова выхватил два кинжала, его янтарные глаза полыхали таким гневом, которого Арисель никогда прежде не видела.

Время словно замерло, а затем взорвалось в водовороте действий.

Нейрат завершил сложное плетение заклинания, и из его рук вырвался поток серебристого света, рассекая воздух как клинок. Двое культистов отлетели к стене от удара его магии.

Тиран двигался с нечеловеческой скоростью, его кинжалы превратились в размытое серебряное сияние. Он атаковал без предупреждения, без милосердия — янтарные глаза горели такой яростью, что казалось, это уже не тот добродушный Тиран, которого они знали.

Арисель бросилась к сестре, но главный культист преградил ей путь, воздев руки для тёмного заклинания.

— Человеческое отродье, ты не разрушишь наше величие! — прошипел он.

В этот момент метка на лбу Арисель вспыхнула ослепительным светом. Без сознательного усилия, без подготовки, она произнесла слово силы, которое сам Нейрат показывал ей лишь однажды:

— Эль'нарат!

Волна чистого серебристого света хлынула от неё, сметая тёмную магию культиста. Чёрные свечи погасли, а цепи, удерживающие Эльвиру, рассыпались в пыль.

В эту минуту Арисель почувствовала, словно внутри неё поднимается могучая сила. Чужая сила и в то же время близкая и понятная — древняя, как сами горы, но одновременно такая родная, будто всегда была частью её души.

Комната наполнилась серебристым светом, исходящим не только от метки на её лбу, но, казалось, от каждой клеточки её тела. Арисель была словно кем-то иным в эту минуту и вместе с тем оставалась собой — словно давно забытая часть её сущности наконец пробудилась и соединилась с человеческой.

Её руки сами вычерчивали в воздухе символы, о которых она никогда не знала, но каким-то образом понимала их значение — очищение, защита, возрождение. Тёмные жгуты, окутывавшие культистов, отступали перед этим светом, рассеиваясь как дым.

Потрясённые Нейрат и Тиран на мгновение застыли, наблюдая преображение Арисель. Верховный жрец смотрел на свою жену с выражением благоговейного трепета — словно видел не человеческую девушку, а саму богиню, воплотившуюся в смертном теле.

С губ Тирана сорвалась короткая молитва Эйлистраи — древние слова признания божественного присутствия, которые он, казалось, произнёс инстинктивно, падая на одно колено перед сиянием, исходящим от Арисель.

Даже сражённые культисты, те, что ещё оставались в сознании, смотрели с ужасом и невольным благоговением — словно их собственные искажённые верования рассыпались перед ликом истинной божественной силы.

Постепенно ослепительное сияние начало угасать. Арисель почувствовала, как божественная сила медленно отступает, оставляя после себя удивительное ощущение покоя и уверенности. Она покачнулась, внезапно ощутив слабость, и Нейрат мгновенно оказался рядом, поддерживая её.

— Эйлистраи говорила через тебя, — прошептал он, его голос дрожал от благоговения. — Такого не случалось со времён Первого Исхода.

Тиран тем временем бросился к Эльвире, бережно поднимая её с алтаря. Младшая сестра Арисель медленно открыла глаза, дезориентированная, но невредимая.

— Где я? Что… что произошло? — пробормотала она.

— Ты в безопасности, — ответил Тиран, его обычно насмешливый голос был полон нежности. — Твоя сестра только что переписала историю нашего народа.

В последующие дни весть о прямом вмешательстве Эйлистраи распространилась по всему Нар'Шадаару. Те, кто сомневался в пророчестве, теперь не могли отрицать очевидное. Даже самые консервативные дома дроу признали, что произошло нечто беспрецедентное.

Культисты, поверженные божественной силой Эйлистраи, были взяты под стражу элитными воинами, сопровождавшими Нейрата. Тёмные жгуты, окутывавшие их, не исчезли полностью, но заметно ослабли после очищающего света.

Их доставили в королевский дворец, где сам Зар'Итил допрашивал пленников. Допрос продолжался трое суток, и то, что узнал король, заставило его созвать экстренный совет знати.

— Мы раскрыли лишь верхушку заговора, — объяснил Нейрат Арисель вечером после совета. — Культ старых богов глубже проник в наше общество, чем мы предполагали. Есть свидетельства, что даже некоторые из королевского совета причастны.

Публичный суд над культистами состоялся через неделю после инцидента. Они были приговорены к изгнанию в Пустые пещеры — наказание, которое дроу считали хуже смерти. Однако главный культист не дожил до приговора — тёмная магия, которой он служил, поглотила его изнутри, оставив лишь иссохшую оболочку.

Этот инцидент стал переломным моментом в борьбе с последователями старых богов. Многие из тех, кто тайно поддерживал культ, теперь отрекались от него, страшась гнева Эйлистраи. Другие бежали в дальние районы подземного мира, надеясь избежать очищающего света, который, как они теперь верили, могла призвать Избранная.

Но Зар'Итил, как и Нейрат, понимал, что раскрытый заговор — лишь малая часть угрозы. Культ должен был быть уничтожен полностью, вырван с корнем из общества дроу.

— Эти фанатики не остановятся, даже увидев прямое вмешательство Эйлистраи, — говорил король на закрытом совете, где присутствовали только самые доверенные лица, включая Нейрата и Арисель. — Их извращённая преданность старым богам сильнее страха смерти.

Расследование выявило истинную цель культистов — они не просто хотели помешать пророчеству, они стремились использовать кровь сестры Избранной для проведения древнего ритуала призыва. В найденных в лаборатории записях содержались упоминания о “Возвращении Пауковой Королевы и Древних”.

— Они пытались призвать Лолс и других старых богов из их изгнания, — объяснил Нейрат Арисель, его лицо было мрачнее, чем она когда-либо видела. — Если бы им это удалось, Нар'Шадаар был бы лишь началом. Затем пал бы весь подземный мир, а за ним и поверхность.

Понимая всю серьёзность угрозы, Зар'Итил и Нейрат начали масштабную чистку королевства от последних остатков культа — тайные храмы разрушались, запрещённые артефакты изымались, а подозреваемые в связях с культом подвергались допросу с использованием магии истины.

Но Зар'Итил, как и Нейрат, понимал, что раскрытый заговор — лишь малая часть угрозы. Культ должен был быть уничтожен полностью, вырван с корнем из общества дроу.

— Эти фанатики не остановятся, даже увидев прямое вмешательство Эйлистраи, — говорил король на закрытом совете, где присутствовали только самые доверенные лица, включая Нейрата и Арисель. — Их извращённая преданность богам тьмы и хаоса сильнее страха смерти.

Расследование выявило истинную цель культистов — они не просто хотели помешать пророчеству, они стремились использовать кровь сестры Избранной для проведения древнего ритуала призыва. В найденных в лаборатории записях содержались упоминания о “Возвращении Древних” и “Пробуждении Первородной Тьмы”.

— Они пытались призвать древних богов тьмы из их изгнания, — объяснил Нейрат Арисель, его лицо было мрачнее, чем она когда-либо видела. — Если бы им это удалось, Нар'Шадаар был бы лишь началом. Затем пал бы весь подземный мир, а за ним и поверхность.

Понимая всю серьёзность угрозы, Зар'Итил и Нейрат начали масштабную чистку королевства от последних остатков культа — тайные храмы разрушались, запрещённые артефакты изымались, а подозреваемые в связях с культом подвергались допросу с использованием магии истины.

Тем временем, когда первый шок от случившегося начал проходить, лорд и леди Вельенские вспомнили о своих обязательствах на поверхности.

— Мы и так задержались дольше, чем планировали изначально, — вздохнул лорд Вельенский за семейным ужином. — Поместье требует внимания, а король наверняка интересуется, что происходит с его посланником.

Леди Вельенская тревожно посмотрела на младшую дочь:

— После всего случившегося я беспокоюсь за Эльвиру. Возможно, нам стоит забрать её домой, где она будет в большей безопасности.

Тиран, который теперь открыто проявлял заботу о младшей сестре Арисель, покачал головой:

— При всём уважении, леди Вельенская, в Нар'Шадааре будет безопаснее для всех вас. На поверхности вас могут поджидать те же опасности, только контролировать обстановку будет гораздо сложнее. Здесь вы под защитой не только стражи, но и магии Нейрата… и Арисель, — добавил он, глядя на метку, которая теперь почти постоянно светилась на лбу старшей сестры.

А затем, словно обсуждая погоду или урожай грибов, Тиран будничным тоном, как бы между делом, произнёс фразу, заставившую всех за столом замереть:

— И раз уж мы обсуждаем будущее… Я хотел бы просить руки Эльвиры.

Наступила оглушительная тишина. Лорд Вельенский подавился вином, а леди Вельенская выронила серебряную вилку, которая со звоном упала на пол. Нейрат, обычно невозмутимый, поднял брови так высоко, что они почти коснулись линии волос.

Эльвира, единственная, кто, казалось, не был шокирован, смотрела на янтарноглазого дроу с выражением, в котором читались и радость, и тревога одновременно.

— Это… это очень неожиданно, — вымолвил лорд Вельенский, пытаясь восстановить дыхание и аристократическое достоинство одновременно.

Арисель и Нейрат обменялись долгим взглядом — для них, наблюдавших за развитием отношений между Тираном и Эльвирой в течение недель, ничего необычного в этом предложении не было. Особенно после той неистовой ярости, с которой Тиран сражался за спасение младшей сестры Арисель.

Эльвира, чьи щёки залил яркий румянец, опустила глаза, но уголки её губ предательски приподнялись в счастливой улыбке.

— Но… вы же едва знаете друг друга, — продолжил лорд Вельенский, пытаясь найти разумные возражения. — И что скажет король? Один брак между нашими народами был предначертан пророчеством, но второй…

Тиран, сохраняя поразительное хладнокровие, слегка наклонил голову:

— Мы знаем друг друга достаточно, чтобы я был уверен в своём выборе. А что до короля… — он бросил быстрый взгляд на брата, — я полагаю, Зар'Итил увидит в этом союзе только укрепление уже созданных связей.

— Отец, — впервые подала голос Эльвира, её обычно звонкий голос звучал тихо, но решительно, — я хочу этого брака.

Леди Вельенская, первой оправившись от шока, положила руку на плечо мужа:

— Дорогой, похоже, мы становимся законодателями новой моды при дворе. Подумать только — две наши дочери выходят замуж за дроу. Королева будет в бешенстве от зависти.

Эта попытка разрядить обстановку вызвала неожиданный смех Нейрата — редкий звук, который показывал, насколько даже верховный жрец был взволнован происходящим.

— О боги! — только и выдохнул лорд Вельенский, откинувшись на спинку стула.

Его взгляд скользнул по лицам присутствующих, задержавшись на Тиране. В глазах аристократа читалась внутренняя борьба, а затем — неожиданное смирение и даже теплота.

— Ещё недавно я ни за что бы не принял такой союз… — он покачал головой, словно удивляясь самому себе. — Но Тиран… Тиран мне уже почти как сын.

Эти слова, произнесённые человеком, который всего месяц назад с трудом мог находиться в одной комнате с дроу, вызвали удивлённые взгляды. Даже Нейрат посмотрел на своего человеческого тестя с новым уважением.

Тиран, обычно насмешливый и непринуждённый, на мгновение утратил своё янтарноглазое хладнокровие. Его лицо отразило искреннее удивление и глубокую признательность.

— Благодарю вас, лорд Вельенский, — произнёс он с неожиданной серьёзностью. — Я клянусь честью своего рода, что ваша дочь никогда не пожалеет о своём выборе.

Эльвира, не в силах больше сдерживать эмоции, вскочила со своего места и бросилась обнимать отца, а затем мать. Её глаза сияли от счастья, которое она уже не пыталась скрывать.

— Одна свадьба ещё не завершилась толком, а уже планируется вторая, — с улыбкой заметил Нейрат, глядя на брата. — Полагаю, король будет удивлён.

В последующие недели Нар'Шадаар бурлил от новостей. Божественное вмешательство Эйлистраи через Арисель, разгром опасного культа и объявление о второй помолвке между человеком и дроу — всё это создавало атмосферу невиданных перемен.

Магическая сила Арисель продолжала расти под руководством Нейрата. Теперь она могла по собственной воле вызывать видение нитей жизни, а по ночам их с Нейратом спальня наполнялась серебристым сиянием, которое, как заметили слуги, распространялось по дому, заставляя увядающие растения возрождаться, а кристаллы — сиять ярче.

Поиски главных культистов продолжались. Тёмные жгуты, которые видела Арисель, привели к нескольким средним фигурам заговора, но истинные лидеры оставались в тени.

Прорыв произошёл во время очередного королевского приёма. Арисель, теперь официально носившая титул Верховной Жрицы Эйлистраи наравне с мужем, присутствовала на собрании знати. Её метка слабо мерцала, пока она вежливо беседовала с аристократами дроу.

Внезапно, когда в зал вошёл советник короля по имени Зин'Малах, Арисель почувствовала резкое усиление тёмного присутствия. Она сосредоточилась, позволяя магическому зрению проявиться, и увидела не просто тёмные жгуты — вокруг советника клубилась настоящая чёрная буря тьмы.

— Нейрат, — шепнула она мужу, стоявшему рядом, — это он. Главный культист прямо перед нами.

План был разработан за считанные дни. Зар'Итил лично возглавил тайную операцию, пригласив Зин'Малаха и других подозреваемых советников на “особое совещание” в святилище предков — древнее место силы в сердце королевского дворца.

— Мы не можем просто арестовать его, — объяснил король. — Он слишком влиятелен, и его сторонники могут поднять восстание. Нам нужны неопровержимые доказательства.

Арисель предложила план: она использует свою связь с Эйлистраи, чтобы создать магический резонанс, который заставит тёмную магию культистов проявить себя.

В назначенный день ловушка была готова. Святилище предков, древняя пещера с кристаллическими алтарями, была подготовлена Нейратом и другими верными жрецами Эйлистраи. Незаметно для глаз они начертали серебряные руны очищения и раскрытия, которые должны были активироваться при определённом сигнале.

Зин'Малах и другие советники вошли в святилище, не подозревая об опасности. Зар'Итил начал церемонию, посвящённую якобы древнему ритуалу обновления клятв верности. Когда настал момент, король кивнул Арисель.

Она закрыла глаза и произнесла молитву Эйлистраи, которую Нейрат научил её специально для этого момента. Метка на её лбу вспыхнула ослепительным светом, и по святилищу разлилось серебристое сияние, активировавшее скрытые руны.

То, что произошло дальше, превзошло самые страшные опасения. Зин'Малах сначала попытался защититься, но очищающий свет был слишком силён. Его тело выгнулось в неестественной судороге, а затем… начало меняться.

Кожа советника потемнела, пошла трещинами, сквозь которые пробивался пульсирующий красный свет. Его глаза заполнила абсолютная тьма, а голос, когда он заговорил, звучал как хор множества существ:

— ГЛУПЦЫ! — прогремел он. — ВЫ ДУМАЛИ, ЧТО МОЖЕТЕ ОСТАНОВИТЬ ВОЗВРАЩЕНИЕ ХАОСА?

Зин'Малах больше не существовал — его тело и душа стали сосудом для древнего божества хаоса, которому он служил. Арисель с ужасом увидела, как его фигура расширяется, меняется, обретая чудовищные черты существа из кошмаров.

— Малагрим, — прошептал потрясённый Нейрат. — Одно из Забытых Имён… Он должен был остаться за Завесой навеки.

Зар'Итил, не теряя присутствия духа, обнажил свой магический клинок, а другие верные советники последовали его примеру. Несколько культистов, присутствовавших на собрании, пали на колени перед своим божеством, их лица искажало экстатическое благоговение.

Зар'Итил бросился вперёд с древним клинком Воли Предков, легендарным оружием, которое передавалось в королевском роду поколениями. Лезвие, пылающее синим магическим огнём, устремилось к искажённой фигуре Малагрима.

Но когда меч соприкоснулся с аурой божества хаоса, произошло немыслимое — клинок задрожал, покрылся паутиной трещин и рассыпался в пыль прямо в руках короля. Зар'Итил отшатнулся, впервые на его лице отразился неприкрытый ужас.

— ВАШЕ ОРУЖИЕ БЕССИЛЬНО, — расхохотался Малагрим, и от его смеха кристаллы в стенах святилища начали трескаться. — ВАШ МИР УМИРАЕТ, И СКОРО НАСТУПИТ ЭРА ХАОСА!

Одним взмахом чудовищной конечности он отбросил нескольких стражей, бросившихся на защиту короля. Тела воинов ударились о стены с ужасающим хрустом. Нейрат плёл сложное заклинание защиты, но тёмная магия Малагрима разрывала его серебристые щиты быстрее, чем верховный жрец успевал их восстанавливать.

Ситуация стремительно ухудшалась. Несколько предателей-советников обнажили скрытое оружие и напали на верных дроу. Зар'Итил, лишённый своего легендарного меча, сражался кинжалом, но даже его феноменальное боевое мастерство не могло сравниться с силой хаоса, наполнявшей святилище.

— Нейрат! — закричала Арисель, видя, как её муж падает на колени, истощённый попытками сдержать чудовище.

В этот момент времени словно остановилось. Арисель ощутила, как что-то древнее и могущественное пробуждается внутри неё — не просто магия, но сама сущность богини. Её тело начало светиться изнутри, и когда она заговорила, это был уже не её голос:

— ДОВОЛЬНО, МАЛАГРИМ, — прогремел голос Эйлистраи через её уста. — ТВОЕМУ ГОСПОДСТВУ ЗДЕСЬ НЕ БЫВАТЬ.

Свет, исходящий от Арисель, стал ослепительным. Её фигура, казалось, выросла, а за спиной проявились очертания огромных серебристых крыльев. Метка на лбу превратилась в сияющую звезду, от которой во все стороны распространялись волны очищающей энергии.

Малагрим отшатнулся, впервые в его бездонных глазах мелькнуло нечто похожее на страх. Существо, бывшее некогда советником Зин'Малахом, испустило оглушительный рёв и выбросило вперёд потоки чистой тьмы.

— ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ВЛАСТИ ЗДЕСЬ, ТАНЦУЮЩАЯ! — прогремел он. — ЭТОТ МИР УЖЕ ОТРАВЛЕН МОИМ ДЫХАНИЕМ!

Тёмные потоки столкнулись с серебристым светом, исходящим от Арисель. В точке их соприкосновения возникло неистовое бурление энергий — тьма и свет сплетались, боролись, создавая волны магической силы, от которых дрожали стены древнего святилища.

Нейрат, находя в себе последние силы, поднялся на ноги и начал ритуальную песнь — древнейший гимн Эйлистраи, который знали только верховные жрецы. Другие выжившие жрецы подхватили мелодию, и их голоса сплелись в гармонию, усиливающую присутствие богини.

— ЗЛЕЙШИЙ ВРАГ ХАОСА — ЭТО ГАРМОНИЯ, — произнесла Эйлистраи голосом Арисель. — И ОНА ПРОБУЖДАЕТСЯ В ЭТОМ МИРЕ ВНОВЬ.

Серебристые крылья за спиной Арисель распахнулись шире, заполняя святилище светом. Из её вытянутых рук хлынули потоки чистой магии жизни — не просто атакующая сила, но исцеляющий свет, способный восстанавливать саму ткань реальности, поражённую хаосом.

Малагрим извивался, его форма начала распадаться под воздействием этой силы. Он пытался отступить, но обнаружил, что серебряные руны, активированные ранее, образовали замкнутый круг, не позволяющий ему бежать.

— НЕВОЗМОЖНО! — взревел он. — Я ДРЕВНЕЕ ЭТОГО МИРА! Я НЕУНИЧТОЖИМ!

— НЕ УНИЧТОЖИТЬ, НО ИЗГНАТЬ, — ответила Эйлистраи. — ВЕРНУТЬСЯ ЗА ЗАВЕСУ, ОТКУДА ТЫ ПРИШЁЛ.

Руки Арисель/Эйлистраи сложились в сложный мистический жест, и серебристый свет сконцентрировался в точку невыносимой яркости. Этот свет ударил в центр существа, пронзая его насквозь. Малагрим издал крик, полный такой неземной муки, что несколько дроу рухнули на колени, закрывая уши.

Тело, которое он занимал, начало рассыпаться, как песчаная скульптура под порывом ветра. Но вместо того, чтобы исчезнуть полностью, тёмная сущность Малагрима словно сжалась в плотный сгусток, а затем была втянута в разлом, открывшийся за ним — в иное измерение, за Завесу, откуда он был призван.

Последние слова существа эхом разнеслись по святилищу:

— Я ВЕРНУСЬ… КОГДА ЗВЁЗДЫ СНОВА СОЙДУТСЯ…

С оглушительным грохотом разлом закрылся, и наступила звенящая тишина. Серебристое сияние вокруг Арисель постепенно угасало, а крылья за её спиной растворились в воздухе. Её глаза, светившиеся чистым серебром, снова обрели свой человеческий голубой цвет.

— Это… закончилось? — неуверенно спросил один из советников, поднимаясь с пола.

Нейрат бросился к Арисель, подхватывая её, когда её ноги подкосились. Божественное присутствие покинуло её тело, оставив смертельную усталость.

— Он изгнан за Завесу, — прошептала она слабым голосом. — Но печать должна быть укреплена… иначе он найдёт путь назад.

Зар'Итил, израненный, но полный решимости, приблизился к ним:

— Что нужно сделать?

В последующие дни в Нар'Шадааре была проведена беспрецедентная церемония. Тысячи дроу собрались в Главном Храме Эйлистраи, где под руководством Арисель и Нейрата был создан новый Серебряный Барьер — магическая защита, запечатывающая подземное королевство от вторжения существ из-за Завесы.

Арисель, теперь почитаемая не просто как Избранная, но как Воплощение Эйлистраи, стала символом новой эры для дроу. Культ старых богов был окончательно разгромлен. Те, кто ещё оставался верен древним силам хаоса, бежали в дальние уголки подземного мира, опасаясь серебристого света, распространяющегося из Нар'Шадаара.

Через месяц после этих событий состоялась свадьба Тирана и Эльвиры — уже не просто союз двух существ из разных миров, но символ новых отношений между людьми и дроу. Лорд и леди Вельенские, теперь официальные послы человеческого королевства в Нар'Шадааре, гордо стояли рядом со своими дочерьми, принятые обществом дроу как равные.

После всех драматических событий, церемоний и второй свадьбы лорд и леди Вельенские наконец-то собрались в обратный путь. Несмотря на предложения остаться в Нар'Шадааре в качестве постоянных послов, они понимали, что их место — в родовом поместье.

— Наши дочери нашли свой путь, — сказал лорд Вельенский во время прощального ужина, его голос звучал с непривычной мягкостью. — Но поместье не может вечно оставаться без хозяина.

Эльвира, теперь уже леди Эльвира Зин'Велет, крепко обнимала мать, не скрывая слёз:

— Обещайте, что будете приезжать на все важные праздники!

Сборы были недолгими — большую часть вещей семья Вельенских оставляла в Нар'Шадааре, в комнатах, которые отныне всегда будут ждать их. Зар'Итил предоставил особый эскорт и магический портал, сокращающий путь к поверхности.

В день отъезда у ворот собрались все — не только семья, но и многие знатные дроу, пришедшие попрощаться с людьми, которые изменили их понимание поверхностного мира.

На пороге королевства дроу прощание затянулось. Арисель крепко обнимала родителей, а Эльвира не могла сдержать слёз, прижимаясь к матери.

— Мы будем посещать вас так часто, как только сможем, — пообещал Нейрат, вручая лорду Вельенскому небольшой серебряный амулет. — Этот талисман содержит частицу моей магии. Если возникнет опасность, разбейте его, и я узнаю немедленно.

Величественный эскорт, предоставленный Зар'Итилом, включал двадцать элитных воинов и двух магов, которые должны были обеспечить безопасный проход через все земли до самого поместья Вельенских.

— Мы прибудем к Осеннему Равноденствию, — заверила леди Вельенская, целуя дочерей в последний раз. — И привезём все новости с королевского двора.

Караван медленно двинулся вперёд, растворяясь в туннеле, ведущем к поверхности. Арисель и Эльвира стояли рядом, держась за руки, пока последние повозки не исчезли из виду.

Возвращение лорда и леди Вельенских произвело настоящий фурор при дворе. Хотя официально они отбыли как посланники короля для укрепления связей с подземным королевством, никто не ожидал, что две их дочери останутся в Нар'Шадааре в качестве жён высокопоставленных дроу.

Королева немедленно пригласила леди Вельенскую на приватный чай, жаждая услышать все подробности подземного мира из первых уст. Лорд Вельенский был вызван на аудиенцию к королю, где провёл несколько часов, обсуждая возможности торговых соглашений.

— Их металлургия превосходит нашу во многих аспектах, Ваше Величество, — объяснял он, демонстрируя удивительные образцы изделий дроу. — А их магические кристаллы могли бы преобразить наши города, обеспечив их светом без необходимости в масле или воске.

Поместье Вельенских вскоре стало центром новой моды на всё, связанное с культурой дроу. Знатные семьи съезжались из дальних уголков королевства, чтобы услышать рассказы о подземной цивилизации и увидеть привезённые оттуда диковинки.

В саду поместья появился особый уголок, где Эльвира перед отъездом высадила несколько растений из подземных садов Нар'Шадаара. К удивлению садовников, эти странные светящиеся цветы прекрасно прижились, создавая удивительное зрелище в ночное время.

Тем временем в Нар'Шадааре жизнь Арисель обретала новые грани. После изгнания Малагрима её статус изменился кардинально — теперь она была не просто Избранной пророчества, но признанным Воплощением Эйлистраи. Дроу, встречая её на улицах, склоняли головы с искренним благоговением.

Нейрат помогал ей осваивать растущие магические способности. Теперь она могла не только видеть нити жизни, но и влиять на них — исцелять болезни, возрождать увядающие растения, а иногда даже читать отголоски мыслей и эмоций.

Их дом постепенно преображался. Комнаты, прежде оформленные в строгом стиле дроу, теперь наполнились яркими красками, привезёнными с поверхности тканями и мебелью, сочетающей традиции обоих миров.

По вечерам, когда официальные обязанности были выполнены, они часто сидели в своём частном саду, где Арисель высадила растения из поместья Вельенских. Розы и лилии соседствовали с кристаллическими цветами подземелья, создавая удивительную гармонию.

— Никогда не думал, что розы могут так хорошо расти при свете кристаллов, — заметил однажды Нейрат, наблюдая, как Арисель ухаживает за цветами.

— Они растут, потому что чувствуют заботу, — ответила она с улыбкой, и серебристая метка на её лбу мягко засветилась.

Эльвира и Тиран, в отличие от старшей пары, выбрали более активный образ жизни. Янтарноглазый дроу, никогда не стремившийся к жреческому статусу, несмотря на свои способности, получил от Зар'Итила особое поручение — стать главой новой Дипломатической Гильдии, отвечающей за контакты с поверхностным миром.

Эльвира с энтузиазмом помогала мужу, используя свои знания человеческой культуры. Вместе они разработали программу обмена, позволявшую молодым дроу проводить время на поверхности для изучения языка и обычаев.

— Мой отец не поверит своим глазам, когда увидит группу молодых дроу, изучающих этикет за столом в нашем поместье, — смеялась Эльвира, составляя список необходимых навыков для первых студентов программы.

Их дом стал центром культурного обмена, где регулярно устраивались вечера поэзии, музыки и искусства, на которых представители обоих миров могли познакомиться с традициями друг друга.

Королевство дроу преображалось. Серебряный Барьер, созданный Арисель и Нейратом, защищал Нар'Шадаар от влияния сил хаоса, и постепенно начали проявляться удивительные изменения. Кристаллы в пещерах сияли ярче, растения росли быстрее, а самое удивительное — в одной из дальних пещер была обнаружена колыбель с младенцем дроу.

Первый ребёнок за полвека, рождённый в Нар'Шадааре, стал символом новой надежды. Весть о его рождении распространилась по всему подземному миру с невероятной скоростью. Зар'Итил лично посетил семью и объявил неделю празднеств.

— Пророчество исполняется, — шептались дроу в храмах и на рыночных площадях. — Жизнь возвращается в Нар'Шадаар.

Однажды вечером, почти через год после изгнания Малагрима, Арисель почувствовала странное волнение. Её метка внезапно засветилась ярче обычного, а в зеркале она увидела, что её глаза на мгновение приобрели серебристый оттенок.

— Что происходит? — встревоженно спросил Нейрат, заметив её состояние.

Арисель положила руку на живот и улыбнулась:

— Кажется, пророчество получит своё продолжение, — тихо сказала она.

Весть о том, что Воплощение Эйлистраи ожидает ребёнка, стала кульминацией перемен. Никто не знал, каким будет первый ребёнок от союза человека и дроу, но все понимали — это новая глава в истории обоих народов.

А глубоко в тронном зале Зар'Итил рассматривал древний свиток, недавно найденный в забытой библиотеке. На пожелтевшем пергаменте виднелись слова пророчества, которое никто не читал тысячелетиями:

“Когда две крови соединятся, и дитя двух миров увидит свет, откроются врата, запечатанные в начале времён…”

Арисель чувствовала, как её тело меняется с каждым днём. Беременность у дроу обычно длилась дольше человеческой, но никто не знал, как долго продлится её — первой в истории беременности от союза человека и дроу.

Нейрат окружил жену необыкновенной заботой. Он лично подбирал травы для успокаивающих отваров, проводил часы в древних архивах, изучая редкие свитки о магии жизни, и каждую ночь создавал вокруг их спальни защитный круг из серебристого света.

— Ты превращаешься в наседку, — смеялась Арисель, наблюдая, как верховный жрец, грозный и могущественный для всего Нар'Шадаара, взволнованно поправляет подушки на её кресле.

— Я всего лишь забочусь о будущем нашего народа, — отвечал он с притворной серьёзностью, но его глаза светились теплом, которого никогда не видели его подданные.

Весть о беременности Арисель достигла поместья Вельенских с первым же магическим посланием. Не прошло и месяца, как лорд и леди Вельенские вновь прибыли в Нар'Шадаар, на этот раз с внушительным обозом подарков для будущего внука или внучки.

— Ни одна мать не должна готовиться к рождению первенца без своей матери рядом, — заявила леди Вельенская, распаковывая многочисленные свёртки с детскими принадлежностями.

Лорд Вельенский, хотя и пытался сохранять аристократическую сдержанность, выдал свои чувства, заказав у лучших мастеров-дроу колыбель из редчайшего серебристого дерева, украшенную символами обоих народов.

В подземном королевстве происходили удивительные изменения. После рождения первого младенца-дроу новые дети появлялись всё чаще — не часто, как в человеческих поселениях, но впервые за столетия в Нар'Шадааре можно было услышать детский смех.

Зар'Итил созвал Великий Совет, на котором впервые за всю историю присутствовали не только дроу, но и человеческие дипломаты. В своей тронной речи король говорил о новой эре:

— Веками мы считали, что наша сила в изоляции и чистоте крови. Мы отвергали всё иное, боясь потерять себя. Но теперь мы видим — истинная сила в объединении, в принятии новой жизни в любой её форме.

После этих слов король сделал беспрецедентный шаг — публично снял свою корону и возложил её на алтарь Эйлистраи, символически признавая богиню верховной покровительницей королевства.

Тем временем Тиран и Эльвира продолжали свою миссию культурного обмена. Первая группа молодых дроу отправилась на поверхность для обучения, а в Нар'Шадаар прибыли смелые человеческие студенты, жаждущие изучать магию и ремёсла подземного народа.

Эльвира, к удивлению многих, проявила незаурядные способности к языкам дроу и вскоре могла свободно общаться даже на древних диалектах. Её перевод «Книги Серебряных Песен» — священных гимнов Эйлистраи — на человеческий язык стал первым шагом к созданию общего культурного наследия.

На седьмой месяц беременности Арисель начала видеть странные сны. В них она брела по бесконечным коридорам, украшенным символами, которых никогда не видела наяву. В конце пути всегда были огромные двери, запечатанные семью печатями.

— Это не просто сны, — сказал Нейрат, выслушав её рассказ. — Думаю, это видения.

Он привёл Арисель в древнейшую часть Храма Эйлистраи, где на стенах были изображены те же самые символы из её снов.

— Это Врата Рассвета, — объяснил он. — Согласно древнейшим текстам, они ведут в Авалон — священное место, где дроу жили до того, как ушли под землю. Считалось, что Врата запечатаны навеки.

Когда приблизилось время родов, весь Нар'Шадаар замер в ожидании. Зар'Итил приказал украсить улицы серебряными лентами и светящимися кристаллами. Во всех храмах Эйлистраи непрерывно звучали молитвы о благополучном исходе.

Роды начались в ночь полнолуния — хотя под землёй его не было видно, жрецы вели точный календарь лунных циклов. Арисель окружили лучшие целители дроу и человеческие акушерки, приглашённые специально для этого случая.

Нейрат не отходил от жены ни на шаг, поддерживая её своей магией и просто присутствием. Леди Вельенская держала дочь за руку, шепча ободряющие слова.

— Я вижу головку! — воскликнула главная акушерка после многих часов родов. — Ещё немного!

С последним усилием Арисель привела в мир своего ребёнка, и комната наполнилась удивительным серебристым светом, исходящим не только от метки на её лбу, но и от новорождённого.

— Девочка, — прошептала акушерка, передавая запелёнатого младенца Нейрату.

Когда верховный жрец взял на руки свою дочь, его обычно сдержанное лицо озарилось таким счастьем, которое, казалось, осветило всю комнату ярче магических кристаллов.

— Здравствуй, Лунара, — прошептал он, осторожно передавая ребёнка Арисель.

Девочка была удивительным сочетанием обоих родителей — кожа не серая, как у дроу, но и не совсем человеческая — скорее, с лёгким серебристым отливом. Волосы белые, как у отца, но с золотистым оттенком. А когда она впервые открыла глаза, все ахнули — они были фиолетовыми, с серебристыми крапинками, словно звёздное небо.

Но самое удивительное — на её лбу сияла крошечная метка, точно такая же, как у Арисель.

Весть о рождении дочери у Воплощения Эйлистраи и верховного жреца распространилась по Нар'Шадаару со скоростью магического импульса. Улицы наполнились празднующими дроу, а из храмов доносились благодарственные гимны.

Зар'Итил объявил месяц всеобщего празднования и амнистии для всех, кроме последователей культа хаоса. В честь маленькой Лунары были посажены тысячи кристальных цветов, которые распускались только при полной луне.

Но пока Нар'Шадаар праздновал, в глубочайших пещерах, далеко за пределами Серебряного Барьера, происходило нечто странное. Древние руны, высеченные на скалах тысячелетия назад, начали светиться слабым серебристым светом.

В заброшенном храме, погребённом под тоннами камня, огромные двери с семью печатями задрожали, и одна из печатей пошла трещинами.

В ночь после рождения Лунары Зар'Итил посетил покои Нейрата и Арисель. Король принёс не только богатые дары для новорождённой, но и древний свиток, который долго хранился в секретных архивах.

— Я думаю, вам обоим следует это увидеть, — сказал он, разворачивая пожелтевший пергамент.

На нём было изображено дерево с семью ветвями, каждая из которых заканчивалась звездой. У корней дерева стояли две фигуры — человек и дроу, держащие на руках младенца с меткой на лбу.

— “Когда родится дитя двух миров, несущее метку Танцующей, откроется первая печать. Когда исполнится ей седьмая весна, откроется вторая. И так далее, пока все семь печатей не будут сняты, и Врата Рассвета не распахнутся вновь,” — прочитал Зар'Итил древние строки.

— Врата Рассвета… — прошептала Арисель, вспоминая свои сны. — Те самые двери из моих видений.

Нейрат смотрел на спящую дочь с выражением бесконечной любви и тревоги одновременно:

— Значит, наша малышка не просто продолжение пророчества. Она — ключ к чему-то гораздо большему.

В то время как Нар'Шадаар праздновал рождение необыкновенной девочки, далеко на поверхности, в королевском дворце человеческого королевства, происходил странный разговор.

— Вы уверены в этих сведениях? — спрашивал король своего советника.

— Абсолютно, Ваше Величество. Наши источники подтверждают — у дочери лорда Вельенского родился ребёнок от союза с дроу. Ребёнок с необычными способностями.

Король задумчиво смотрел на карту, где красной линией была отмечена граница с древними эльфийскими землями — территорией, которая считалась проклятой уже много веков.

— Возможно, пришло время пересмотреть наше отношение к дроу и… другим древним народам, — задумчиво произнёс монарх.

Тем временем в лесах на севере, далеко от человеческих поселений, впервые за тысячелетия пробудился древний дуб. Его ветви, казалось, тянулись к невидимой луне, а корни глубоко уходили в землю, к забытым пещерам.

Среди его листвы появилась фигура — высокая, стройная, с золотистой кожей и глазами цвета летнего неба. Поверхностный эльф, последний из хранителей древних знаний, открыл глаза после долгого сна.

— Первая печать сломана, — прошептал он. — Они возвращаются.

Первый год жизни Лунары был полон удивительных открытий. К трём месяцам стало очевидно, что девочка растёт быстрее обычных детей, как человеческих, так и дроу. В полгода она уже пыталась говорить, а её первыми словами стали не “мама” или “папа”, а “свет” — произнесённое на древнем языке дроу.

Метка на её лбу становилась ярче, когда она была взволнована или счастлива. А иногда, когда Лунара спала, вокруг её колыбели появлялись крошечные светящиеся бабочки, которые исчезали, стоило кому-то приблизиться.

Нейрат и Арисель не могли нарадоваться дочери, но понимали, какая ответственность лежит на них. Рождение Лунары не просто исполнило древнее пророчество — оно начало новое.

Когда Лунаре исполнился год, Арисель и Нейрат решили, что пришло время посетить поверхность. Лорд и леди Вельенские готовили грандиозный праздник в честь первого дня рождения внучки.

Однако их путешествие оказалось более значимым, чем они ожидали. Когда маленькая Лунара впервые увидела настоящее солнце, из её ладоней вырвался сноп серебристого света, устремившийся в небо.

В тот же момент в древнем лесу, у Священного Дуба, собрались поверхностные эльфы — последние представители народа, некогда разделившегося на тех, кто ушёл под землю, и тех, кто остался наверху.

— Знамение дано, — произнёс старейший из них. — Путь к примирению открыт.

В день, когда Лунаре исполнилось семь лет, в семи местах подземного королевства и на поверхности одновременно произошли удивительные события. Семь древних святилищ, считавшихся утраченными, внезапно проявились, словно выступив из самого камня.

В каждом из них обнаружили одинаковые алтари с изображением дерева с семью ветвями и надписью:

В следующие месяцы жизнь Арисель и Нейрата обрела новую размеренность. Хотя обязанности верховного жреца и его супруги-Избранной оставались многочисленными, они находили время для малых радостей семейной жизни — совместных ужинов в их частных покоях, прогулок по саду, где сочетались растения обоих миров, и тихих вечеров в библиотеке.

Культ старых богов был разгромлен, но работа по восстановлению и обновлению Нар'Шадаара только начиналась. Арисель всё чаще использовала свой дар видеть нити жизни, помогая исцелять не только отдельных дроу, но и сам камень королевства — в местах, где тёмная магия десятилетиями разъедала основание города.

Однажды, проводя церемонию очищения в одном из дальних кварталов вместе с Нейратом, она внезапно почувствовала сильную слабость. Комната словно поплыла перед глазами, а метка на лбу вспыхнула ярче обычного.

— Арисель! — Нейрат мгновенно оказался рядом, поддерживая её. — Что случилось?

— Не знаю, — прошептала она, прижимая руку к виску. — Внезапное головокружение…

Следующие несколько дней подобные приступы повторялись. К ним добавилась странная чувствительность к запахам — аромат кристаллических цветов, раньше казавшийся ей приятным, теперь вызывал тошноту. Утром она едва могла заставить себя съесть хоть что-нибудь, а к вечеру внезапно ощущала волчий голод.

Леди Вельенская, гостившая в это время в Нар'Шадааре и заметившая странное состояние дочери, первой высказала предположение:

— Дорогая, не думаешь ли ты, что можешь быть… в положении?

Арисель застыла, осознавая, что не обратила внимания на самый очевидный признак — задержку. В суматохе восстановительных работ и церемоний она потеряла счёт дням.

Той же ночью, когда Нейрат вернулся с Совета Жрецов, Арисель ждала его в их частных покоях. Она зажгла особые благовония — те, что использовались в храме для важных ритуалов.

— Что случилось? — спросил он, заметив необычную торжественность.

Вместо ответа Арисель взяла его руку и положила себе на живот. Закрыв глаза, она прошептала молитву Эйлистраи — не формальную, храмовую, а особую, личную, которую они создали вместе.

Её метка засветилась, и в то же мгновение Нейрат увидел то, что она показывала ему — крошечную серебристую нить жизни, только начинающую формироваться внутри неё.

— Арисель… — его голос дрогнул, на лице отразилось такое изумление и радость, каких она никогда прежде не видела.

— Мы станем родителями, — тихо произнесла она.

В этот момент что-то изменилось в их связи — она стала глубже, сильнее, словно ребёнок, которого они создали, добавил новую нить в узор, соединяющий их души.

Новость о беременности Арисель решили некоторое время держать в тайне, поделившись только с ближайшими родственниками. Эльвира, узнав, что станет тётей, не могла сдержать восторга:

— Подумать только! Первый ребёнок от союза человека и дроу! Интересно, какого цвета будут его глаза? А кожа? А волосы?

Тиран, стоявший рядом с женой, выглядел не менее взволнованным:

— Это больше, чем просто рождение ребёнка, — заметил он. — Это воплощение пророчества, следующий шаг к возрождению.

Лорд и леди Вельенские, получив магическое сообщение от Арисель, немедленно начали готовиться к новому визиту в Нар'Шадаар. Леди Вельенская уже составляла списки необходимых детских вещей, которые следовало привезти с поверхности.

Беременность Арисель протекала необычно. Целители дроу, никогда прежде не наблюдавшие за вынашиванием полукровки, с изумлением отмечали, как быстро развивается плод. Метка на лбу Арисель стала более чувствительной — она реагировала на эмоции матери и, по-видимому, на состояние растущего ребёнка.

Нейрат был в восторге от каждого нового открытия. Он проводил долгие часы, просто положив руку на живот жены, ощущая, как крошечная жизнь внутри неё связана с ними обоими серебристыми нитями.

— Я чувствую его магию, — сказал он однажды ночью. — Она отличается и от моей, и от твоей — это что-то совершенно новое.

К четвёртому месяцу беременности стало очевидно, что ребёнок обладает необычайной магической силой даже до рождения. Когда Арисель присутствовала на церемониях в храме, серебристое сияние вокруг неё становилось заметно ярче. Растения, к которым она прикасалась, расцветали с невероятной скоростью, а кристаллы в стенах их дома начали излучать более тёплый, живой свет.

Однажды ночью, когда Арисель крепко спала, ей приснился странный сон. Она шла по коридору, стены которого были покрыты древними символами — некоторые из них она узнавала из уроков языка дроу, другие казались совершенно незнакомыми.

В конце коридора виднелись огромные двери, запечатанные семью печатями. От них исходило серебристое сияние, похожее на свет её метки. Во сне Арисель приблизилась к дверям и протянула руку, касаясь первой печати. Та начала медленно растворяться под её пальцами.

Проснувшись, она обнаружила, что метка на её лбу сияет ярче обычного, а комната наполнена серебристым светом. Нейрат уже не спал, с тревогой глядя на неё:

— Ты говорила во сне, — сказал он. — На языке, который я никогда не слышал.

На следующий день Нейрат созвал тайное совещание с участием Зар'Итила и старейших жрецов. Арисель подробно описала свой сон, а также странные символы, которые видела.

Один из древнейших жрецов, чьи волосы давно стали серебряными от возраста, узнал некоторые из описанных символов:

— Это язык Первых, — произнёс он дрожащим голосом. — Старше, чем сами дроу. Я видел подобные знаки лишь однажды, в самых глубоких пещерах, куда не осмеливаемся спускаться даже мы.

Зар'Итил распорядился немедленно начать поиски в королевских архивах любых упоминаний о дверях с семью печатями. Через несколько дней был найден древний свиток, содержащий рисунок, поразительно напоминающий двери из сна Арисель.

— Врата Рассвета, — прочитал Нейрат надпись под изображением. — Согласно этому тексту, эти врата были запечатаны в начале времён, когда дроу решили уйти под землю. За ними, как говорится здесь, лежит “путь возвращения”.

— Возвращения куда? — спросила Арисель.

— Этого не сказано, — ответил Нейрат. — Но есть строки о том, что “когда две крови соединятся, и дитя двух миров увидит свет, первая печать будет сломана”.

Все взгляды обратились к животу Арисель, где рос тот самый ребёнок двух миров.

В течение следующих месяцев беременность Арисель протекала без осложнений, хотя странные сны продолжали посещать её. Теперь она не просто видела двери с печатями, но иногда оказывалась по другую сторону, в месте, наполненном ослепительным светом и музыкой, напоминающей песнь кристаллов, но гораздо более сложную и прекрасную.

Когда наступил седьмой месяц, в Нар'Шадааре начались приготовления к рождению необычного ребёнка. Из всех районов подземного королевства прибывали дары — редкие кристаллы, древние артефакты, магические амулеты для защиты матери и дитя.

Лорд и леди Вельенские вновь прибыли в Нар'Шадаар, на этот раз с огромным обозом вещей для будущего внука или внучки. Леди Вельенская лично привезла колыбель, которая передавалась в их семье из поколения в поколение — её переделали, добавив серебряные руны и символы Эйлистраи.

— Ваш ребёнок соединит два мира, — сказала она, обнимая дочь. — Справедливо, что и колыбель будет сочетать традиции обоих народов.

Когда срок приблизился, Зар'Итил распорядился подготовить особое помещение в Королевском Дворце для родов. Эта комната, отделанная кристаллами, усиливающими магию жизни, была освящена лично Нейратом и другими верховными жрецами.

— Мы не знаем, какие силы пробудятся в момент рождения ребёнка двух миров, — объяснил король. — Лучше быть готовыми ко всему.

В назначенный день — хотя дату предсказать было трудно из-за необычности беременности — Арисель почувствовала первые схватки. Они пришли не с болью, как она ожидала по рассказам матери, а с волнами серебристого света, исходящими от метки на лбу.

Нейрат немедленно перенёс её в подготовленную комнату, где уже ждали лучшие целители дроу и человеческие акушерки, приглашённые специально для этого случая.

Роды длились меньше, чем ожидалось — всего несколько часов вместо обычных многих часов или даже дней. С каждой схваткой метка на лбу Арисель светилась всё ярче, а кристаллы в стенах отвечали таким же сиянием.

В момент, когда ребёнок был готов появиться на свет, произошло нечто удивительное — всё подземное королевство словно замерло. Кристаллы во всех районах Нар'Шадаара одновременно вспыхнули ярким серебристым светом. Даже в самых дальних уголках подземелий дроу ощутили волну тепла и надежды.

С последним усилием Арисель привела в мир свою дочь — маленькую девочку с кожей, которая не была ни серой, как у дроу, ни бледной, как у людей, а имела лёгкий серебристый оттенок. Её глаза, когда она впервые открыла их, оказались удивительного фиолетового цвета с серебристыми крапинками.

Но самым поразительным было то, что на лбу новорождённой ясно виднелась крошечная метка — точно такая же, как у Арисель.

— Лунара, — прошептала Арисель, глядя на дочь. — Её имя будет Лунара.

Нейрат, державший руку жены всё это время, теперь осторожно взял дочь на руки. Когда маленькая Лунара коснулась своего отца, кристаллы в комнате засветились ещё ярче, а метка на лбу девочки отозвалась слабым мерцанием.

Новость о рождении ребёнка двух миров распространилась по Нар'Шадаару со скоростью заклинания телепортации. Улицы наполнились празднующими дроу, а из храмов доносились благодарственные гимны Эйлистраи.

Зар'Итил объявил неделю всеобщих торжеств. Впервые за столетия в подземном королевстве звучала музыка, которая не была частью церемоний или придворных приёмов, а выражала искреннюю радость народа.

Самым удивительным было то, что в день рождения Лунары несколько пар дроу объявили о своих ожиданиях

Прошло несколько месяцев после драматических событий с культистами и изгнания Малагрима. Жизнь в Нар'Шадааре постепенно возвращалась к мирному ритму, если “мирным” можно было назвать полное преображение подземного королевства.

Серебряный Барьер, созданный Арисель и Нейратом, защищал город от влияния хаоса, метка на лбу Арисель уже не вызывала удивления у дроу, а её роль Воплощения Эйлистраи была принята всеми, даже самыми консервативными домами.

Однажды утром, проводив Нейрата на Совет Жрецов, Арисель почувствовала странное головокружение. Комната словно поплыла перед глазами, а к горлу подступила необъяснимая тошнота.

— Госпожа, вам нехорошо? — обеспокоенно спросила Лириэль, заметив, как побледнела её хозяйка.

— Ничего страшного, — ответила Арисель, хотя внутренне была встревожена. — Наверное, вчерашний ужин был слишком… необычным.

Но на следующее утро всё повторилось. И через день. А потом она заметила другие изменения — внезапную чувствительность к запахам, странную усталость по вечерам, и… задержку.

Арисель сидела в своём личном саду, где розы с поверхности причудливо переплетались с серебристыми лианами подземелья, когда осознание пронзило её подобно молнии. Метка на её лбу внезапно вспыхнула, словно отвечая на её мысль.

«Неужели я…?»

Она осторожно положила руку на живот и закрыла глаза, пытаясь почувствовать то, что научилась видеть с помощью метки — нити жизни. И там, внутри неё, едва заметная, но несомненно присутствующая, пульсировала крошечная серебристая искра — новая жизнь, сотканная из двух миров.

Весь оставшийся день Арисель хранила свою догадку в тайне, хотя метка на её лбу светилась ярче обычного, выдавая внутреннее волнение. Она решила подготовить особый вечер для Нейрата, чтобы сообщить ему эту новость.

Когда солнце на поверхности уже давно зашло (хотя под землёй это определялось лишь по часам), Арисель попросила слуг накрыть ужин в их личных покоях. Она выбрала особые благовония — те, что использовались в храме при благословении новой жизни, — и зажгла кристаллы особым образом, создавая в комнате мягкое серебристое свечение.

Нейрат вернулся с Совета позже обычного, его лицо выражало усталость после долгих дебатов о реорганизации храмовой службы.

— Что за особый случай? — спросил он, заметив приготовления и необычный свет.

Арисель молча взяла его за руку и подвела к небольшому алтарю Эйлистраи, который они устроили в своих покоях. Вместо ответа она закрыла глаза и позволила метке на своём лбу полностью раскрыться. Серебристое сияние окутало их обоих, и через эту связь она направила его внимание внутрь себя — к крошечной искре жизни, которая теперь пульсировала там.

Нейрат замер, его алые глаза расширились от понимания. На мгновение весь его жреческий контроль исчез, уступив место чистому, ничем не замутнённому изумлению.

— Арисель… — прошептал он, его голос дрогнул. — Это… это…

Впервые на памяти Арисель верховному жрецу не хватало слов. Вместо этого он осторожно, словно она была сделана из хрупкого кристалла, обнял её, и она почувствовала, как что-то влажное коснулось её щеки — слеза Нейрата, явление столь редкое, что многие дроу сомневались в самой возможности этого.

Последние недели беременности были наполнены предвкушением и тревогой. Арисель всё чаще видела странные сны о дверях с семью печатями и о месте, залитом светом, которого не существовало в подземном мире. Нейрат бережно записывал каждое её видение, сравнивая с древними текстами.

В один из таких дней, когда до предполагаемой даты родов оставалось около недели, Арисель проснулась с ощущением, что метка на её лбу буквально пылает. Серебристый свет заполнил комнату, а затем она почувствовала первую волну — не боли, как ожидала, а странного прилива энергии, прокатившегося от метки к животу.

— Нейрат, — прошептала она, и он мгновенно проснулся, словно не спал вовсе. — Время пришло.

В храме всё было готово. Лучшие целители дроу и две акушерки-человека, тайно доставленные с поверхности, ждали этого момента. Серебряная комната, как её уже называли, сияла от множества защитных рун и кристаллов.

Когда Арисель переступила порог этой комнаты, все кристаллы одновременно вспыхнули ярче, словно приветствуя её. Нейрат не отходил от неё ни на шаг, поддерживая не только физически, но и с помощью тонких потоков магии, которые смягчали боль и укрепляли её силы.

Роды оказались удивительно быстрыми для первенца. С каждой волной метка на лбу Арисель сияла всё ярче, а серебристые нити жизни, видимые теперь не только ей, но и всем присутствующим, оплетали комнату, соединяя её с алтарём Эйлистраи.

Когда Лунаре исполнилось семь лет, произошло то, о чём говорили древнейшие пророчества. В семи местах подземного

В тот вечер, когда Арисель открыла Нейрату свою тайну, произошла удивительная перемена в обычно сдержанном верховном жреце. После первого потрясения его лицо озарилось таким счастьем, которого Арисель никогда прежде не видела.

— Ребёнок… — шептал он, благоговейно касаясь её живота. — Наш ребёнок.

В ту ночь Нейрат не мог уснуть. Он сидел рядом с кроватью, где спала Арисель, и плёл защитное заклинание — тонкую серебристую сеть, которая окутала комнату, оберегая будущую мать и дитя.

Утром она проснулась и обнаружила, что вся спальня украшена светящимися кристаллами редчайших сортов — Нейрат должен был собирать их годами. Они создавали особую атмосферу, наполненную жизненной энергией.

— Для нашего ребёнка только лучшее, — сказал он с необычной для него мягкостью. — Я хочу, чтобы с первых дней в утробе он был окружён гармонией и силой.

В следующие дни слуги дворца с изумлением наблюдали, как верховный жрец, обычно погружённый в государственные и религиозные дела, лично проверял качество пищи для Арисель, приносил редкие свитки о вынашивании детей и даже сам заваривал особые травяные отвары, способствующие здоровому развитию плода.