История про магическую дружбу

Приветствую, путешественник! Перед вами бесконечные возможности. Куда бы вы хотели отправиться? Или, может быть, расскажете, в каком мире хотите начать свое приключение?

Вы находитесь в Велданском королевстве. Вокруг зелёные холмы, каменные крепости и деревушки. Люди преобладают, но в лесах живут эльфы, в горах – гномы, за болотами – орки. Магия редка, но ценна. Где вы начнёте?

Академия Сольфейн возвышается на скалистом утёсе, башни сверкают в лучах солнца. Вы прибыли вчера. Сегодня первый день занятий. Ваша комната скромна, но уютна. Артефакторы ценятся высоко, но учёба сложна. Что делаете?

Ваша соседка — Лина, дочь мельника из восточных провинций. У неё рыжие волосы и веснушки. Она старательно раскладывает учебники.

“Ты дочь ювелира? Везёт! Моя семья копила на моё обучение годами. Я стану великим магом воды!”

Лина широко раскрывает глаза, с восхищением глядя на вас.

“Каннаэра? Мы изучали её на географии! И ты правда частично эльф? Потрясающе! А правда, что каннаэрские ювелиры могут создавать украшения, сохраняющие молодость?”

Она смущённо теребит прядь волос.

Лина понимающе кивает, присаживаясь на край кровати.

“Мой отец тоже был против… Но магия важнее брака! По крайней мере, сначала,” — она подмигивает. “В Сольфейне профессор Дариус лучший в артефакторике. Его занятие сегодня после обеда!”

Колокол вдали звонит на первый урок.

Профессор Тильван стремительно входит в аудиторию. Девушки мгновенно замолкают.

“Профессор Дариус отбыл на Совет Магов. Меня зовут Тильван. У вас будет артефакторика.”

Его золотые глаза сканируют класс.

“Кто опишет принцип сохранения магической энергии?”

Взгляд останавливается на вас, Дайнара.

Тильван приподнимает идеальную бровь. Уголок его губ дёргается в лёгкой усмешке.

“Незнание — не оправдание, мисс…?”

“Дайнара,” — говорите вы.

“Мисс Дайнара из Каннаэры, судя по внешности. Интересно…” — он задерживает на вас взгляд дольше необходимого, прежде чем продолжить урок.

Половина студентов неуверенно поднимает руки. Лина рядом с вами тоже.

“Новички,” — кивает Тильван. “Мастер Витранис суров, но справедлив. Его дополнительные занятия начнутся завтра на рассвете.”

Он окидывает класс взглядом.

“А те, кто считает, что готов к основному курсу… докажете это на практике.”

Тильван внимательно слушает ваш ответ, его взгляд становится оценивающим.

“Нестабильность силы — типичная проблема у новичков с большим потенциалом. Покажите.”

Он подаёт вам простое серебряное кольцо.

“Зарядите защитными чарами. Не бойтесь неудачи — здесь для того и учатся.”

Студенты с интересом наблюдают за вами.

Вы закрываете глаза, сосредотачиваясь. Ваши пальцы покалывает, по коже бегут искры. Кольцо начинает светиться, вибрировать… затем внезапно взлетает в воздух, пульсируя ярким синим светом!

Тильван быстрым движением ловит кольцо, которое начинает излучать защитную ауру.

“Интересно. Силы много, контроля мало. Талант есть, но опасный.”

“Именно так,” — кивает Тильван, внимательно глядя на вас. “Зал Равновесия находится в восточной башне. Посещайте его ежедневно, иначе ваша сила может… причинить вред.”

Некоторые студенты смотрят на вас с уважением, другие — с опаской.

“Продолжим урок.”

После испытаний Тильван задумчиво обводит взглядом класс.

“Интересный набор в этом году. Много силы, мало мастерства. Всем, кто не справился, — обязательные медитации.”

Звонит колокол. Урок окончен.

“Мисс Дайнара, задержитесь,” — произносит эльф, когда все собирают вещи.

Тильван изучает вас с задумчивым выражением лица.

“В Каннаэре маги редки, особенно артефакторы такой силы. Ваш дар необычен.”

Он подходит ближе, держа кольцо, которое вы зарядили.

“Но опасен. Без должного обучения вы станете угрозой. Я буду наблюдать за вашим прогрессом… лично.”

Тильван едва заметно улыбается, словно читая ваши мысли.

“Лёгких путей к мастерству не бывает, особенно для одарённых. До завтра, Дайнара из Каннаэры.”

Вы выходите из класса. Лина ждёт вас в коридоре, глаза полны любопытства.

“Что он хотел? Все только о тебе и говорят!”

Лина присвистнула.

“Личное наблюдение Тильвана? Это… впечатляет и пугает одновременно. Говорят, он редко интересуется студентами.”

Она понизила голос.

“И он строг. Прошлогоднюю ученицу довёл до слёз. Но… если справишься, то с таким наставником далеко пойдёшь!”

Высокий, широкоплечий орк движется против потока студентов. Зеленоватая кожа, массивные клыки, но одет в аккуратную студенческую мантию. Вокруг него образуется пространство — многие инстинктивно отходят.

“Это Грок,” — шепчет Лина. “Первый орк в Сольфейне за десятилетия. Говорят, он удивительно талантлив в стихийной магии.”

Грок останавливается, его жёлтые глаза встречаются с вашими. Подмигивание на его массивном лице с выступающими клыками выглядит почти комично… и определённо необычно.

“О боги,” — Лина тихо хихикает. “Кажется, ты ему понравилась!”

Несколько студентов наблюдают за этим обменом с удивлением.

Высокая блондинка в элегантной мантии с дорогими украшениями смотрит на вас холодно и надменно. Её взгляд скользит от вас к орку и обратно.

“Это Валерия, дочь министра магии,” — шепчет Лина. “Считает всех ниже себя.”

Валерия презрительно усмехается и отворачивается.

Профессор Мирта — пожилая женщина с собранными в пучок седыми волосами — монотонно рассказывает об истоках магии артефактов.

“…так Первые Маги научились связывать энергию стихий с материей…”

Вы делаете записи, борясь с сонливостью. Лина рядом рисует схемы магических потоков. За окнами медленно темнеет.

Вы с Линой покидаете Сольфейн, спускаясь по каменной дороге в город. Таверна “Серебряный кубок” полна студентами. Шум, смех, запах жаркого и эля.

“Лучшее место для ужина,” — объясняет Лина. “И для сплетен. Здесь узнаешь больше, чем на уроках.”

В углу вы замечаете Грока, одиноко сидящего за столом.

Грок удивлённо поднимает глаза, когда вы приближаетесь, его массивные клыки выступают из-под нижней губы.

“Можно присесть?” — спрашиваете вы.

“В Сольфейне многие предпочитают держаться от меня подальше,” — говорит он неожиданно низким, но мягким голосом. “Но… пожалуйста.”

Он жестом приглашает вас за стол, в его жёлтых глазах мелькает благодарность.

“Мой отец — великий шаман клана Кривого Клыка,” — с гордостью рассказывает Грок. “Старшие братья пошли в воины, а я… чувствую магию земли.”

Он смущённо улыбается.

“В племени не понимают моего интереса к книгам. Отец поддержал, но многие считают, что я позорю орков, учась с людьми.”

Он смотрит на вас дружелюбно.

“А твои родители?” — спрашивает Грок, заметив вашу задумчивость.

Вы рассказываете о своём отце и его беспокойстве.

“Нежный цветочек…” — тихо повторяет Грок, а затем неожиданно хохочет. “Прости! Просто… орки так не говорят.”

Лина тоже смеётся, поднимая кружку.

“За родителей, которые никогда не поймут наш выбор!”

Грок наклоняется вперёд, его жёлтые глаза сверкают любопытством.

“Я тоже слышал эти легенды. В моём племени говорят, что каннаэрцы могут жить сто зим!”

Несколько студентов за соседними столами прислушиваются к вашему разговору, когда Лина задаёт вопрос о вашем возможном эльфийском наследии.

“Невероятно!” — восхищённо выдыхает Лина. “Значит, тебе… больше, чем кажется?”

Грок смотрит с нескрываемым интересом.

“У нас разные магии, но все ценят долгую жизнь,” — задумчиво произносит он.

За соседним столом какой-то студент присвистывает.

“Эльфийская кровь… редкость среди людей,” — комментирует он.

“Речные эльфы…” — задумчиво произносит кто-то из студентов. “Они редко общаются с людьми.”

Лина внимательно слушает, очарованная историей.

“И поэтому у тебя такой талант к магии?” — спрашивает Грок. “Эльфийское наследие?”

За дальним столом Валерия смотрит на вас с нескрываемой завистью.

“О, это целая история,” — понижает голос старшекурсник, подсаживаясь к вам. “Тильван здесь по… особым причинам.”

Грок хмурится.

“Говорят, его изгнали из эльфийского королевства,” — шепчет он.

“Чушь,” — возражает старшекурсник. “Он изучает людей. Некоторые считают, что наблюдает за одарёнными студентами для эльфийского совета.”

“И тайна хорошо охраняется,” — кивает старшекурсник, оглядываясь. “Но заметили, как он смотрит на некоторых студентов? Будто оценивает…”

Грок задумчиво потирает подбородок.

“У нас шаманы верят: когда высокий эльф проявляет интерес — жди беды или великой судьбы.”

В таверне зажигают больше свечей. Вечер углубляется.

“Высокомерие — их вторая натура,” — кивает Грок с лёгкой горечью. “Моё племя встречалось с лесными эльфами — там хоть диалог возможен.”

Старшекурсник наклоняется ближе.

“Тильван не просто высокий эльф. Говорят, он из королевского рода.”

Официантка приносит новую порцию еды и напитков.

“Именно!” — старшекурсник щёлкает пальцами. “Королевская кровь, а преподаёт людям. Нечто серьёзное должно было случиться.”

Грок задумчиво хмурится.

“Или ищет что-то… или кого-то.”

За окнами таверны уже совсем стемнело. Многие студенты начинают расходиться, возвращаясь в академию перед закрытием ворот.

Вы поднимаетесь по извилистой дороге к возвышающимся башням Сольфейна. Ночь ясная, звёздная.

В комнате Лина долго шепчется о событиях дня, но усталость берёт своё. Засыпая, вы видите в полудрёме золотые глаза Тильвана и слышите странный шёпот… или это просто ветер за окном?

Наступает утро вашего второго дня в академии.

Мастер Витранис — пожилой человек с длинной седой бородой и добрыми, но строгими глазами. Его класс меньше обычных аудиторий и обставлен проще.

“Контроль — основа всей магии,” — говорит он, расхаживая между новичками. “Без него даже малейшее заклинание опасно.”

Он раздаёт всем простые деревянные кольца.

“Сегодня учимся направлять энергию бережно, как мать ласкает младенца.”

Мастер Витранис спокойно смотрит на пепел в ваших руках, когда другие студенты отшатываются.

“Сила без контроля — как река без берегов,” — говорит он без гнева. “Закройте глаза. Представьте ручей, а не водопад.”

Он кладёт перед вами новое кольцо.

“Дышите глубже. Магия подобна дыханию — плавно вдох, плавно выдох.”

Вы закрываете глаза, дышите медленно, как учил мастер. Ваши пальцы касаются нового кольца. Вместо бурного потока силы вы пытаетесь направить тонкую струйку.

Кольцо мягко светится, но вдруг начинает дрожать. Вы замедляете дыхание ещё больше — дрожь стихает.

“Лучше,” — тихо говорит Витранис. “Не идеально, но прогресс.”

“Ваша сила велика, но неукротима, как молодой конь,” — говорит Витранис, глядя вам в глаза. “Зал Равновесия должен стать вашим вторым домом. Медитация утром и вечером.”

Его взгляд становится мягче.

“Дар подобный вашему встречается редко. Обуздайте его, и вы сможете создавать артефакты, о которых другие лишь мечтают.”

Зал Равновесия встречает вас тишиной. Круглая комната с высоким куполом, через который льётся мягкий свет. Стены из светлого камня покрыты древними рунами.

В центре зала медитирует одинокая фигура — Тильван. Его глаза закрыты, вокруг него медленно вращаются маленькие камни, поднятые невидимой силой.

Он не двигается, будто не замечает вашего прихода.

Вы замираете у входа. Тильван, окружённый плавно кружащимися камнями, кажется существом из другого мира. Солнечные лучи, проникающие через купол, превращают его белые волосы в серебряное сияние.

Внезапно, не открывая глаз, он произносит:

“Входите, Дайнара. Тишина здесь не должна пугать. Она — ваш первый учитель.”

Камни вокруг Тильвана медленно опускаются на пол. Он открывает глаза — золотые, древние, словно хранящие вековую мудрость.

“Ваша сила подобна бурной реке. Она пытается выплеснуться сразу, разрушая сосуд.”

Эльф указывает на камень перед вами.

“Сосредоточьтесь. Почувствуйте не только силу, но и её границы.”

Вы смотрите на камень, пытаясь сосредоточиться. Ваши мысли разбегаются, магия внутри беспокойно пульсирует.

“Не глазами,” — мягко поправляет Тильван. “Чувствуйте камень своей силой. Нежно, как касание пера.”

Вы закрываете глаза, пытаясь дотянуться до камня своей магией.

“Слишком много силы,” — предупреждает эльф. “Тоньше.”

Внезапно вы ощущаете его — тонкий, почти невесомый контакт. Камень словно откликается на ваше прикосновение силы.

“Да,” — тихо говорит Тильван. “Чувствуете? Это диалог, не приказ.”

Камень слегка приподнимается, зависая на миллиметр над полом, окружённый слабым сиянием.

“Удерживайте. Дышите.”

Время теряет значение. Ваш разум соединён с камнем, магия течёт тонкой, контролируемой струйкой. Свет, проникающий через купол, меняет угол — проходят часы.

Тильван неподвижно наблюдает. Когда вы наконец возвращаетесь к реальности, видите: камень всё ещё парит перед вами.

“Первый шаг,” — произносит эльф. “Возвращайтесь каждый день.”

Тильван поднимается одним плавным движением — эльфийская грация в каждом жесте. Его золотой взгляд изучает вас, словно пытаясь заглянуть внутрь вашей души.

“Интересно,” — произносит он почти шёпотом. “Вы пропустили обед и следующее занятие, но нашли то, что важнее.”

Он направляется к выходу.

“Завтра, в то же время.”

Вы идёте по коридорам Сольфейна, чувствуя лёгкую дрожь в кончиках пальцев. Магия внутри вас будто успокоилась, но одновременно стала острее, яснее.

Солнце уже клонится к закату. Студенты спешат на последние занятия.

Странное ощущение не покидает вас — словно что-то пробудилось от прикосновения золотого взгляда Тильвана.

“Дайнара! Где ты пропадала?” — Лина бросается к вам, её рыжие волосы всполохом в лучах заката. “Ты пропустила два урока и обед!”

С ней ещё три девушки-студентки, все с любопытством разглядывают ваше отрешённое лицо.

“Ты в порядке? Выглядишь… странно,” — обеспокоенно замечает Лина.

Лина поднимает брови, другие девушки переглядываются.

“Ты… медитировала всё это время?” — удивляется одна из них.

“Я слышала, что Зал Равновесия странно влияет на некоторых,” — шепчет другая.

Лина внимательно всматривается в ваше лицо.

“Что-то изменилось в тебе… Твои глаза… они будто светятся изнутри.”

Вы берёте маленькое серебряное зеркальце и видите своё отражение. Ваши тёмные глаза действительно странно мерцают, как будто в их глубине танцуют искры магии. Кожа кажется чуть светлее, черты лица — тоньше.

“Медитация меняет ауру,” — говорит одна из девушек с благоговением. “Только один день, а уже заметно…”

“Ты будешь петь?” — удивлённо восклицает одна из девушек.

“Сольфейн высасывает все монеты,” — кивает другая понимающе. “Моя семья продала часть земель, чтобы я могла учиться.”

Вы смотрите на Лину другими глазами — в ней столько решимости и смелости.

“В какой таверне?” — спрашиваете вы. “Мы могли бы прийти поддержать тебя.”

“Золотая луна!” — девушки обмениваются впечатлёнными взглядами.

“Туда ходят дворяне и богатые купцы,” — шепчет одна. “И платят золотом!”

Лина краснеет ещё сильнее.

“Дебют сегодня вечером. Я так волнуюсь…” — она смотрит на вас с надеждой. “Придёшь?”

Глаза Лины распахиваются от удивления, потом наполняются благодарностью.

“Правда? Ты бы… спела со мной?”

Она колеблется, её гордость борется с практичностью.

“Но я не могу брать твою долю. Может… половину?”

Другие девушки наблюдают за вами с восхищением.

“Каннаэрцы…” — с уважением произносит одна из девушек.

Лина крепко обнимает вас.

“Спасибо! Велданцы больше про войну и торговлю, а не искусства,” — вздыхает она. “Начало в седьмом колоколе. Хозяин будет в восторге, когда узнает, что выступать будет настоящая каннаэрка!”

“Золотая луна” поражает роскошью — позолоченные светильники, бархатные занавеси, мраморные столешницы. Таверна заполнена до отказа — богатые горожане, торговцы и… множество студентов Сольфейна!

“Вас двоих пришли послушать?” — Грок указывает на группу учеников академии.

Хозяин таверны подходит к вам, потирая руки.

“Две красавицы! А одна каннаэрка! Сбор будет огромный!”

Хозяин выводит вас с Линой на небольшую сцену. Разговоры стихают, взгляды устремляются на вас.

“Две прекрасные студентки Сольфейна порадуют нас сегодня!”

Лина нервно сжимает руки. Вы ободряюще киваете ей, и она начинает первую балладу дрожащим голосом. Когда вы присоединяетесь, ваши голоса сплетаются в удивительной гармонии.

Таверна погружается в завораживающую тишину, прерываемую лишь вашим дуэтом. Подвыпившие торговцы, обычно шумные, застыли с приоткрытыми ртами.

В дальнем углу вы замечаете группу дворян — их взгляды оценивающие, но почтительные. Один из них, молодой мужчина с надменным лицом, шепчет что-то соседу, не отрывая от вас глаз.

Вельможа не сводит с вас глаз, его взгляд становится всё более жадным. Он что-то говорит слуге, тот кивает и исчезает.

Ваш дуэт с Линой завершается под гром аплодисментов. Монеты звенят, падая на сцену.

Грок у стены напрягается, заметив беспокойство на вашем лице. Магическое чутьё предупреждает вас — что-то не так с этим дворянином.

Таверна погружается в полную тишину. Вы делаете глубокий вдох и начинаете петь a cappella. Ваш голос, чистый и неземной, разносится по залу.

Первые ноты “Лунной лилии” буквально заставляют время остановиться. Даже надменный дворянин замирает, его взгляд меняется с хищного на изумлённый.

В вашем пении слышится что-то древнее, эльфийское.

Каждая нота пропитана ностальгией. Вокруг вас начинает мерцать лёгкая магическая аура — отголосок вашей необученной силы, усиленный эмоциями.

В таверне некоторым кажется, что они видят отблески каннаэрских каналов в воздухе, слышат шелест цветущих деревьев. Ваша тоска по дому создаёт почти осязаемые образы.

Когда последняя нота затихает, зал замирает в благоговейной тишине.

Тишина взрывается оглушительными аплодисментами. Люди вскакивают с мест, кричат и свистят от восторга. На сцену летят не просто монеты, а целые кошельки!

Лина смотрит на вас с изумлением и гордостью. Грок аплодирует так громко, что заглушает двух соседей.

Дворянин встаёт, его взгляд изменился — в нём теперь странная смесь жадности и почти религиозного благоговения.

Грок протягивает огромную руку, помогая вам спуститься. Девушки-студентки окружают вас, взволнованно щебеча. Хозяин таверны считает монеты из мешочка.

“Никогда… никогда такого не видел!” — восклицает он, отсчитывая вам и Лине деньги. “Приходите каждый вечер! Удвою плату!”

Вы замечаете, что дворянин направил к вам своего слугу.

Слуга — худощавый мужчина с бесстрастным лицом — подходит, кланяясь с отточенной почтительностью.

“Мой господин, граф Эдриан Велский, восхищён вашим талантом и приглашает вас на приватную беседу,” — он указывает на богато одетого дворянина.

Граф поднимает бокал в вашу сторону, на его лице играет уверенная улыбка.

Грок подходит ближе к вам, его присутствие ощущается как защита.

Лицо слуги остаётся бесстрастным, но в глазах мелькает удивление — графу редко отказывают.

“Мой господин предлагает обсудить ваш талант в присутствии компаньонки,” — настаивает он.

Вы замечаете, как улыбка графа становится напряжённой. Он явно не привык к отказам.

Лина тихо шепчет: “Он влиятельный человек при дворе…”

“Талант есть талант, независимо от… профессии,” — слуга выбирает слова осторожно. “Граф покровительствует искусствам.”

Граф Эдриан поднимается со своего места и направляется к вам. Его походка выдаёт лёгкое раздражение.

“Возможно, в другой раз,” — он улыбается, но глаза остаются холодными. “Каннаэрские таланты редки в Велдане.”

Граф замирает, заметив приближающегося эльфа. Тильван движется сквозь толпу — посетители расступаются перед ним, как вода перед кораблём.

“Мастер Тильван,” — граф кланяется, его тон меняется. “Какая неожиданность.”

Золотые глаза эльфа холодно сканируют ситуацию. Студенты Сольфейна съёживаются под этим взглядом.

“Граф Эдриан,” — голос Тильвана обманчиво спокоен. “Вы интересуетесь моими студентами?”

“Да, моя студентка,” — Тильван произносит это с ледяным спокойствием. “И весьма перспективная.”

Граф натянуто улыбается.

“Не знал, что в Сольфейне учат… развлекать публику в тавернах.”

Мгновение напряжённой тишины. Эльф слегка наклоняет голову, его глаза сверкают опасным золотым огнём.

“Мы учим… многому, граф. Включая уважение к традициям других народов.”

Граф уходит, оставляя за собой тишину. Тильван поворачивается к вам, его выражение непроницаемо.

“Необычный способ практиковать контроль магии,” — произносит он тихо, чтобы слышали только вы.

Студенты Сольфейна замирают, ожидая вашего наказания. Лина выглядит виноватой.

“Ваша песня… активировала вашу силу. Неосознанно.”

Тильван изучает вас долгим взглядом. В его золотых глазах мелькает что-то, похожее на интерес.

“И то, и другое,” — отвечает он. “Эмоции усиливают магию. Ваша песня… создала временный мост между вашей душой и слушателями.”

Он слегка щурится.

“Талант редкий. Но опасный без должного контроля. Чувства других… могут стать непредсказуемыми.”

Тильван переводит взгляд на Лину, которая буквально съёживается под его золотыми глазами.

“Выступления — не запрещены правилами академии,” — медленно произносит он. “Но…”

Он снова смотрит на вас.

“При условии ежедневных занятий в Зале Равновесия. И без… магических спецэффектов, мисс Дайнара.”

“В особенности — держитесь подальше от графа Эдриана,” — голос Тильвана становится ещё строже, в нём слышатся стальные нотки.

Что-то в его тоне заставляет вас вздрогнуть. Это уже не просто наставление профессора — в его словах чувствуется настоящая тревога.

“Он… опасен?” — тихо спрашиваете вы.

“Для таких, как вы — особенно,” — отвечает эльф.

Тильван бросает на Грока быстрый взгляд.

“Точно подмечено,” — кивает он. “Двоюродный племянник короля. Многие отказывают себе в удовольствии отказать ему.”

Некоторые студенты обмениваются понимающими взглядами.

“Были… инциденты,” — тихо добавляет девушка из старшекурсниц. “С девушками, которые привлекли его внимание.”

На ваши гордые слова Тильван поднимает бровь. Уголок его губ чуть изгибается — намёк на улыбку.

“Храбрость похвальна, мисс Дайнара. Каннаэрская кровь говорит в вас.”

Он становится серьёзнее.

“Но при дворе Велдана прямота может быть опаснее любой магии. Будьте осторожны.”

“Интересно…” — Тильван на мгновение задумывается. “Король редко приглашает иностранных мастеров лично. Ваш отец должен быть исключительно талантлив.”

В его взгляде мелькает понимание.

“Возможно, граф Эдриан знает о вас больше, чем вы думаете. Это… усложняет ситуацию.”

Грок и Лина обмениваются обеспокоенными взглядами.

Глаза Тильвана расширяются в редком для эльфа проявлении удивления.

“Имрас из Аданны… Конечно. Его работы висят в Королевской галерее,” — он смотрит на вас с новым пониманием. “Теперь интерес графа обретает смысл.”

Лина ахает.

“Твой брат — тот самый Имрас? Его картины — легенда!”

“Художник и ювелир при дворе… и дочь с магическим даром,” — задумчиво произносит Тильван.

“Воистину одарили,” — соглашается одна из студенток, глядя на вас с новым уважением.

Тильван становится необычайно задумчив. Его древние глаза словно видят что-то за пределами настоящего момента.

“Дары богов… не всегда благословение,” — тихо произносит он. “Талант привлекает внимание. Не всегда доброе.”

Грок серьёзно кивает, будто понимая глубинный смысл слов эльфа.

Несколько девушек-студенток переглядываются с интересом.

“Художник, любимец двора и сердцеед?” — одна из них хихикает.

Тильван едва заметно хмурится.

“Семейные… достоинства,” — произносит он сухо. “Время возвращаться в академию. Скоро ворота закроют.”

Вы замечаете его странный взгляд — будто ваша семья стала для него загадкой.

“Искусство требует полной отдачи,” — Тильван кивает с редким пониманием. “Истинные мастера редко находят место для… других привязанностей.”

Студенты начинают собираться, понимая, что пора возвращаться.

“Пойдёмте,” — Тильван неожиданно решает сопровождать группу. “Ночной город не всегда безопасен для… талантливых студентов.”

Дни сливаются в ритмичный поток: утренние лекции, практика под строгим взглядом мастеров, медитации в Зале Равновесия.

С каждым днём ваша сила становится послушнее. В Зале Равновесия вы часто встречаете Тильвана — его безмолвное присутствие странно успокаивает.

Вечерами вы с Линой выступаете в “Золотой луне”. Грок часто сопровождает вас, отпугивая слишком настойчивых поклонников.

Однажды вечером, возвращаясь с выступления, вы замечаете дорогой экипаж вдалеке. На мгновение вам кажется, что из окна на вас смотрят холодные глаза.

Студенты шепчутся — граф был замечен вблизи Сольфейна, разговаривал с директором.

Тильван стал внимательнее следить за вашими успехами, его уроки стали интенсивнее.

“Готовность важнее всего,” — говорит он, не объясняя к чему.

Вы замечаете, как меняется ваше сердцебиение, когда Тильван входит в комнату. В Зале Равновесия его движения завораживают вас.

“Ваш контроль улучшается,” — говорит он однажды, наблюдая, как вы заставляете камни кружить в воздухе. “Но ваша концентрация… колеблется.”

Его золотые глаза встречаются с вашими — в них понимание, возможно больше, чем вам хотелось бы.

Другие студентки бросают на вас завистливые взгляды.

Одним утром валерия — высокомерная блондинка — теряет контроль. Её камни взмывают к потолку, а затем начинают хаотично рикошетить по залу.

“Осторожно!” — кричит кто-то, когда камень проносится в сантиметре от вашего лица.

Тильван ловит все камни одним плавным движением руки, его лицо — маска холодного раздражения.

“Концентрация, мисс Валерия. Не эмоции.”

Валерия смотрит на вас, её глаза сужаются.

“Некоторые добиваются… особого внимания разными способами,” — шипит она, когда Тильван отворачивается.

Другие студентки переглядываются — слухи о вашем таланте и особом отношении Тильвана распространились по академии.

“Зависть — худший враг концентрации,” — вдруг произносит эльф, не оборачиваясь. “И я всё слышу, мисс Валерия.”

“Планы?” — вы останавливаетесь посреди коридора.

Лина оглядывается, убеждаясь, что вас никто не слышит.

“Он уделяет тебе столько внимания… А эльфы ничего не делают просто так, особенно Высокие.”

Она прикусывает губу.

“Может, дело в твоём даре? Или в каннаэрском происхождении? Что-то в тебе… привлекает его внимание.”

Лина замечает мимолётную тень на вашем лице и тут же смягчается.

“Ох, прости… Я не то имела в виду,” — она берёт вас за руку. “Просто… эльфы так долго живут, у них всегда какие-то сложные мотивы.”

Она вздыхает.

“А ты… ты особенная, Дайнара. Не только из-за магии.”

Лина смотрит на вас с неожиданным пониманием.

“Ты чувствуешь, что не заслуживаешь своих даров?” — тихо спрашивает она.

Ваши пальцы, разглаживающие мантию, непроизвольно испускают крошечные искры магии.

“А знаешь, дары имеют смысл только когда их используют. Ты здесь, учишься контролировать свою силу. Это и есть твой путь к заслуженности.”

Лина просияла от ваших слов, её веснушчатое лицо озарилось улыбкой.

“Ты добьёшься,” — уверенно говорит она. “Может, однажды в Сольфейне будут изучать артефакты Дайнары из Каннаэры!”

Вы обе смеётесь, и в этот момент вы чувствуете лёгкость, которой не ощущали с начала обучения.

“На алхимию опаздываем!” — внезапно вспоминает Лина, хватая вас за руку.

Мастер Раниша стоит среди разноцветных колб и пузырьков, её тёмная кожа контрастирует с ярко-красным одеянием. Длинные чёрные волосы заплетены в сложные косы с металлическими украшениями.

“Алхимия — искусство превращений,” — её акцент звучит мелодично. “Как и в артефакторике, здесь важно понимать природу вещей.”

Вы замечаете, как она улыбается, когда студенты удивляются внезапной реакции двух жидкостей.

“Алхимия не прощает небрежности,” — голос мастера Раниши становится строже. “Одна ошибка — и вместо лечебного эликсира получите яд.”

Её тёмные глаза внимательно изучают каждого студента.

“Я вижу потенциал… но вижу и лень. Выбор за вами — стать мастером или остаться посредственностью.”

Несколько студентов выпрямляются на своих местах под её пронизывающим взглядом.

Мастер Раниша останавливается, её слух оказывается острее, чем предполагал Трай.

“Господин Трай,” — она произносит это спокойно, но в её глазах вспыхивает огонь. “Как вы создадите артефакт для очищения воды без понимания её состава? Или зачаруете амулет против ядов, не зная их природы?”

Трай краснеет, когда все поворачиваются к нему.

“Узкий ум создаёт узкие возможности,” — заключает она.

Пока мастер Раниша объясняет свойства особой настойки, вы смотрите в окно на башни Сольфейна, задумавшись.

Два года… или целая жизнь? Выйти замуж или стать настоящим мастером?

Вы представляете себя за работой, создающей уникальные артефакты — и эта картина наполняет вас решимостью.

Лина замечает ваш отсутствующий взгляд и легонько толкает локтем.

Лина подавляет смешок, оглядываясь на мастера Ранишу.

“Говорят, рекорд — пятнадцать лет,” — шепчет она. “Но этот студент стал великим архимагом.”

Она задумчиво вертит перо в руках.

“Для меня десять лет — мечта. Чем дольше я здесь, тем дальше от мельницы.”

Её глаза светятся решимостью.

“А ты? Выдержишь отцовское давление?”

Лина улыбается, в её глазах мелькает уважение.

“Настоящая каннаэрка! Упрямая и гордая.”

Мастер Раниша хлопает в ладоши, привлекая внимание.

“Теперь практика! Каждый создаст простейший эликсир ясности мысли.”

Она подходит к вашему столу, задерживая взгляд.

“Интересно увидеть, как каннаэрский талант проявит себя в алхимии.”

Мастер Раниша останавливается перед вашей колбой. Светло-голубая жидкость слегка мерцает. Она берёт колбу, внимательно рассматривает на свет, затем осторожно нюхает.

“Цвет правильный… текстура почти идеальна…” — бормочет она. “Но аромат слишком резкий. Избыток лунного корня.”

Она возвращает колбу с лёгкой улыбкой.

“Для первого раза — достойно. В следующий раз будьте точнее с дозировкой.”

Мастер Раниша, услышав ваше бормотание, неожиданно возвращается.

“Таланты не расцветают в один день, мисс Дайнара,” — она смотрит с пониманием. “Моя первая попытка создала дым, от которого все чихали неделю.”

Некоторые студенты хихикают, а Лина шепчет:

“Видишь? Даже мастерам нужно было время.”

Ваша компания занимает большой стол в таверне. Грок увлечённо рассказывает Лине о шаманских ритуалах, она слушает с восхищением.

Рядом сидят: темноволосая Карин, мечтательно вздыхающая о вашем брате; хохотушка Мира с косичками; серьёзная Элита в очках; и вихрастый Трай, украдкой поглядывающий на Миру.

“Твой брат правда берёт учеников?” — Карин наклоняется к вам с надеждой.

“Кронстад?” — Карин разочарованно вздыхает. “Почему нет девушек? Это несправедливо!”

Мира хихикает.

“Может, он боится влюбиться в ученицу?”

Трай фыркает.

“Или просто знает, что девушки будут больше глазеть на него, чем на холст.”

Карин метает в него сердитый взгляд.

“В Велдане женщина должна быть матерью или женой,” — Элита поправляет очки. “Даже магия для нас — почти дерзость.”

“Поэтому мы все здесь — нарушители,” — улыбается Мира.

Грок задумчиво кивает.

“В моём племени женщины могут быть воинами или шаманами. Странные у людей ограничения.”

Грок расплывается в клыкастой улыбке.

“Это правда! Моя мать однажды остановила разъярённого медведя голыми руками.”

Все смеются, но в глазах орка видна искренняя гордость.

“Сила — это хорошо,” — задумчиво говорит он. “Но ваш путь, изучать магию вопреки традициям — это тоже сила. Иного рода.”

Лина вспыхивает от возмущения, её лицо становится почти такого же цвета, как волосы.

“Эти высокородные… с их грязными мыслями!” — она сжимает кулаки.

Мира кладёт руку на плечо Лины.

“Не обращайте внимания. Всем известно, что Валерия завидует таланту Дайнары и вниманию Тильвана.”

Элита хмурится.

“Но слухи могут быть опасны. Репутация в Велдане ценится выше золота.”

Все на мгновение замирают, а затем взрываются хохотом. Грок притворно рычит, демонстрируя внушительные клыки.

“Надеюсь, это орочий юмор,” — смеётся Трай, “а не реальный план действий!”

“Кто знает,” — подмигивает Грок, отпивая из кружки. “В Сольфейне каждый год кто-нибудь таинственно исчезает.”

Элита закатывает глаза, но улыбается.

“Единственное, что исчезает — это наше время на эти глупые сплетни.”

“Студенты пропадают?” — Мира опасливо оглядывается.

Элита задумчиво поправляет очки.

“Я слышала об исчезновении двух старшекурсников в прошлом году. Администрация сказала, что они просто бросили учёбу…”

“Но их вещи остались,” — тихо добавляет она.

Карин вздрагивает.

“Может, они просто переехали в другую академию? В Морхейме тоже учат магии.”

“Грок!” — восклицает Лина, закрывая ему рот ладонью.

Карин бледнеет, а Мира нервно хихикает.

“И это говорит тот, кого все боялись при поступлении,” — Трай качает головой.

Элита наклоняется вперёд.

“Шутки шутками, но… странного в Сольфейне много. Профессора никогда не рассказывают о подвалах академии. Туда запрещено ходить.”

“Логично,” — кивает Элита. “Но почему тогда просто не поставить стражу или магическую защиту?”

Грок освобождается от руки Лины.

“Может, там что-то опаснее артефактов. Например, древний портал или запечатанный демон.”

Мира вздрагивает.

“Прекратите! Я теперь по коридорам буду бояться ходить.”

“Исключение…” — Лина вздрагивает. “Некоторые студенты из знатных семей могут позволить себе штраф, но для таких, как я…”

Трай задумчиво крутит кружку.

“Говорят, пара лет назад одного почти исключили. Его спасло только вмешательство директора.”

Грок наклоняется ближе.

“А что может быть настолько ценное или опасное, что стоит такого наказания?”

“Типичная каннаэрская осторожность,” — усмехается Трай.

Грок многозначительно прищуривается.

“Или узнаем… Всё зависит от того, насколько сильно хочешь знать.”

Элита поправляет очки.

“Некоторые тайны лучше оставить в покое. Академия существует столетия — наверняка есть причины для таких ограничений.”

“Грок!” — Лина округляет глаза.

Трай смеётся.

“Ты хоть представляешь, что будет, если тебя поймают? Первый орк в Сольфейне за десятилетия — и сразу исключён!”

Элита хмурится.

“Заклинания для вызова демонов — запрещенная магия. Даже в орочьих племенах.”

Грок только пожимает плечами с озорной улыбкой.

Ваша компания моментально затихает. Худощавый слуга графа оглядывает таверну и, заметив вас, направляется прямо к вашему столу.

Грок напрягается, его глаза сужаются. Лина беспокойно хватает вас за руку под столом.

“Госпожа Дайнара,” — слуга кланяется с холодной учтивостью. “Мой господин граф Эдриан передаёт приглашение на приём в его городском особняке послезавтра.”

Вы держите конверт, как будто это ядовитая змея. Печать с гербом графского дома выглядит официально и внушительно.

“Не открывай,” — шепчет Лина. “Это может быть опасно.”

Грок хмурится.

“Помнишь, что сказал Тильван? Держаться подальше от графа.”

Остальные студенты переглядываются с тревогой и любопытством.

Ваши пальцы скользят по гладкой бумаге, но конверт не поддаётся — ни единой складки или надрыва.

“Защитные чары!” — Элита наклоняется ближе. “Довольно сильные.”

Грок недобро ухмыляется.

“Может, огонь попробуем?”

Трай качает головой.

“Граф не просто так наложил защиту. Похоже, он не принимает отказов.”

Элита обеспокоенно поправляет очки, разглядывая конверт.

“Я читала о таких приглашениях. Дворянские семьи используют особые чары… Некоторые могут отслеживать получателя.”

Лина вздрагивает.

“Что если он узнает, что ты игнорируешь приглашение?”

Трай задумчиво хмурится.

“Может, стоит показать его мастеру Тильвану? Он точно знает, как поступить.”

“Решено,” — кивает Элита. “Такие чары может легко снять высокий эльф.”

Грок неохотно соглашается.

“Я бы предпочёл просто сжечь… но Тильван мудрее.”

Вы осторожно убираете конверт в сумку, он будто пульсирует магией.

“Завтра утром покажу ему,” — решаете вы, чувствуя странную тревогу.

Вы просыпаетесь в полной темноте. Лунный свет серебрит пол комнаты через окно. Лина мирно спит на соседней кровати.

Что-то разбудило вас — странное чувство, будто кто-то шепчет ваше имя. Взгляд падает на вашу сумку… Из неё пробивается тонкий золотистый свет.

Конверт. Он светится и пульсирует, словно живой.

Золотистое свечение усиливается, пульсируя в такт вашему сердцебиению. Защитное заклинание бессильно — магия конверта не агрессивна, она… соблазняет.

В голове звучит тихий шёпот: “Открой… узнай…”

Ваши пальцы непроизвольно тянутся к сумке. Конверт словно поёт, обещая тайны и знания. С каждым мгновением сопротивляться становится труднее.

Сконцентрировавшись, вы пытаетесь почувствовать структуру чар на конверте — сложное плетение золотых нитей магии. Ваша каннаэрская кровь даёт интуитивное понимание.

Вы шепчете базовое контрзаклинание из уроков Тильвана. Золотое свечение мерцает, ослабевая, но затем вспыхивает с новой силой.

Заклинание слишком сложное для вашего уровня. Но вы чувствуете его суть — принуждение, смешанное с гламором.

Интуитивно вы чувствуете — потянуть нить опасно. Без должного опыта можно усилить заклинание или изменить его непредсказуемым образом.

Внезапно вспоминаете, что Тильван говорил в Зале Равновесия:
“Магия — это диалог, не приказ”.

Вместо борьбы с чарами, вы пытаетесь успокоить свой разум, как при медитации, и “слушать” заклинание, понимая его природу.

Ваше магическое чутьё не обманывает! За слоем принуждения скрывается пространственная магия — воронка, которая активируется при открытии.

Это действительно портал, настроенный на определённое место. Граф использовал изощрённую магию, чтобы заманить вас к себе против воли.

Тревога нарастает — одно неверное движение, и вы окажетесь в его власти.

Вы закрываете глаза, вспоминая ощущение контроля над камнями. Медленно вы выпускаете тонкие нити собственной магии — синеватые, в отличие от золотых чар графа.

Ваше плетение окутывает конверт, как кокон. Золотое свечение тускнеет, сопротивляясь вашей магии. Возникает напряжение между двумя силами.

Конверт дрожит, чары графа пытаются прорваться сквозь вашу защиту.

Ваша магия удерживает чары конверта в равновесии — золотые нити просвечивают сквозь ваш синий кокон, но больше не тянутся к вам.

Вы обессиленно опускаетесь на кровать. Пот стекает по лбу, руки дрожат от напряжения. Импровизированная магия потребовала огромных усилий.

Конверт пульсирует приглушённо, как загнанный в клетку зверь.

“Что… случилось?” — сонно бормочет Лина, поднимая голову.

Лина сонно моргает, глядя на вас в полутьме. На мгновение ей кажется, что вокруг вас мерцает слабое синее сияние.

“М-м-м… хорошо…” — бормочет она, укладываясь обратно.

Через минуту её дыхание выравнивается — она снова спит.

Вы осторожно помещаете конверт, окутанный вашей магией, в ящик стола. До утра ваш щит должен продержаться… вы надеетесь.

Сольфейн на рассвете кажется другим местом — тихим, почти мистическим. Коридоры пусты, ваши шаги эхом отражаются от древних стен.

Подходя к Залу Равновесия, вы замечаете, что двери приоткрыты. Внутри — золотистый свет восходящего солнца, проникающий через купол.

Тильван сидит в центре зала, глаза закрыты, белые волосы кажутся огненными в утренних лучах. Вокруг него медленно вращаются несколько камней.

Ваши шаги бесшумны, но Тильван, не открывая глаз, слегка наклоняет голову, показывая, что ощутил ваше присутствие.

“Дайнара,” — тихо произносит он. “Слишком рано для обычных занятий.”

Камни медленно опускаются на пол. Золотые глаза открываются, изучая вас — он сразу видит вашу бледность, усталость и тревогу.

“Что-то случилось,” — это не вопрос, а утверждение.

Тильван внимательно слушает, его лицо становится всё более серьёзным. Когда вы заканчиваете рассказ, он встаёт одним плавным движением.

“Покажите,” — коротко говорит он.

Вы достаёте конверт из сумки. Ваше магическое плетение ослабело за ночь — синие нити истончились, золотое свечение пробивается сквозь них.

Тильван смотрит на конверт с холодной яростью.

“Портальная магия без согласия получателя… Это преступление даже по законам Велдана.”

Белое сияние струится с кончиков пальцев Тильвана — чистая, древняя магия высоких эльфов. Она окутывает конверт, проникая сквозь все слои заклинаний.

Золотые чары графа сопротивляются мгновение, затем белый свет поглощает их полностью. Конверт дрожит, мерцает и рассыпается золотистой пылью, которая тут же блекнет.

“Опасная и запрещённая магия,” — произносит Тильван, его глаза сверкают. “Вы проявили исключительную находчивость и силу.”

Тильван замечает вашу усталость. На его обычно бесстрастном лице мелькает что-то похожее на беспокойство.

“Сядьте,” — мягко говорит он, указывая на каменный выступ у стены.

Вы опускаетесь, чувствуя, как дрожат ноги от напряжения и недосыпа.

“Поддерживать такую защиту всю ночь… впечатляет для начинающей,” — произносит эльф, изучая вас внимательнее.

Лёгкое прикосновение Тильвана отзывается трепетом. Белое свечение струится по вашим волосам, проникая глубже — к самой сути вашей усталости.

Тепло разливается по телу, унося истощение и напряжение. Ваше дыхание выравнивается, мысли проясняются.

Золотые глаза эльфа смотрят на вас с непривычной мягкостью. На мгновение время останавливается — древний эльф и юная каннаэрка, связанные магией и чем-то ещё, пока неназванным.

Тильван медленно отнимает руку, ощутив ваше смущение. Его лицо возвращается к привычной бесстрастности, но в золотых глазах остаётся что-то новое, непривычное.

“Граф становится опасен,” — говорит он, меняя тему. “Его интерес к вам… тревожит.”

Он делает шаг назад, вновь становясь профессором, а не… кем-то более близким.

“Будьте осторожны. Не ходите в город одна.”

“Да. Сейчас вам нужен отдых и пища,” — Тильван говорит ровным голосом, возвращаясь к привычной роли наставника.

Он отходит к центру зала.

“Сегодня будьте особенно внимательны на моём уроке. После… случившегося… ваш контроль может быть нестабильным.”

Первые лучи солнца полностью заливают зал. Новый день в Сольфейне начинается.

Лина вскакивает с кровати, её веснушчатое лицо покрывается красными пятнами от возмущения.

“Использовать такую магию! Против студентки академии! Да как он посмел!”

Она сжимает кулаки, шагая по комнате.

“Надо сказать директору! Или…” — её глаза загораются опасным огоньком, — “научиться создавать проклятия. Я слышала, на третьем курсе проходят зелье от облысения…”

Вы не можете сдержать смех, глядя на разъярённую подругу.

“Лысый граф!” — Лина взмахивает руками, имитируя колдовство. “Представляешь его на приёме у короля? Сияющая макушка!”

Она хватает подушку, представляя её графом.

“Сиятельный граф Лысина Велданская! Первый придворный без шевелюры!”

Лина видит вашу улыбку и на мгновение останавливается, её гнев сменяется теплотой.

“Вот именно для этого и нужны друзья,” — она садится рядом, обнимая вас. “Чтобы защищать друг друга. И смеяться над графами.”

В этом простом моменте — сила настоящей дружбы. Среди интриг и опасностей Сольфейна она кажется особенно драгоценной.

“Идём завтракать? Нужны силы для изучения проклятий!”

Тильван объясняет свойства кристаллов, используемых в артефактах, его движения изящны и точны. Валерия откровенно флиртует, поправляя локоны и бросая томные взгляды. Мира робко улыбается, когда эльф смотрит в её сторону.

Вы сидите, уткнувшись в записи, чувствуя, как горят щёки. Каждый раз, когда Тильван проходит рядом, ваше сердце бьётся быстрее.

“Глупости,” — напоминаете вы себе. “Высокие эльфы живут тысячелетиями. Для него люди — мотыльки.”

“Ш-ш-ш!” — вы бросаете на Лину предостерегающий взгляд, ещё больше краснея.

Она беззвучно хихикает, многозначительно поглядывая то на вас, то на Тильвана.

“Мисс Лина,” — вдруг произносит эльф, не оборачиваясь от доски. “Если мои объяснения вызывают такое веселье, возможно, вы уже освоили материал?”

Теперь уже Лина заливается краской, а несколько студентов сдавленно смеются.

Тильван поворачивается, его золотые глаза изучают Лину с выражением, которое трудно прочесть.

“Признание собственного непонимания — первый шаг к мудрости,” — произносит он с едва заметной иронией.

Несколько студентов хихикают. Валерия закатывает глаза.

Вы прячете улыбку за учебником, но внезапно ловите на себе взгляд Тильвана — в его глазах мелькает что-то похожее на… понимание?

Вы стоите в коридоре, Лина взволнованно размахивает руками.

“Госпожа Элидия! Говорят, очень богатая и добрая женщина. Её внуку исполняется шестнадцать,” — Лина сияет. “И платит она золотом! Настоящим золотом!”

Вы не можете не вспомнить недавний случай с конвертом.

“Это не похоже на ловушку,” — быстро добавляет Лина, заметив ваше выражение. “Многие студенты подрабатывают на таких праздниках.”

Грок возникает словно из ниоткуда, его мощная фигура загораживает половину коридора. Он торжественно ударяет себя в грудь, издавая гулкий звук.

“Грок охраняет друзей!” — заявляет он с гордостью. “Никаких больше волшебных ловушек!”

Проходящие мимо студенты с любопытством оглядываются.

“Если кто посмеет вас тронуть…” — орк делает выразительный жест рукой.

Лина смотрит на вас с надеждой, теребя рукав своей простой мантии.

“У меня есть только это и пара простых платьев,” — признаётся она. “А госпожа Элидия из высшего общества.”

Грок скрещивает руки на груди.

“Я буду сопровождать вас за покупками. Может, я ничего не понимаю в платьях, но отлично отпугиваю проблемы.”

“Мира!” — Лина машет рукой, заметив подругу с косичками. “Иди сюда!”

Мира подбегает, её косички подпрыгивают в такт шагам.

“Нам нужны платья для выступления у богатой госпожи,” — объясняет Лина. “Где здесь лучшие магазины?”

Глаза Миры загораются.

“О! На Портновой улице! Там есть лавка 'Серебряная нить' — дорого, но именно то, что нужно!”

Грок тяжело вздыхает, предвидя долгие часы шоппинга.

Вы спускаетесь по извилистым улочкам Сольфейна. Город построен из серого камня — суровые фасады, высокие узкие окна, остроконечные крыши. В вечернем свете всё приобретает янтарный оттенок.

Горожане с интересом оглядываются на вашу необычную компанию, особенно на Грока, который возвышается над толпой.

“Портновая улица!” — объявляет Мира, указывая на узкий проход между домами.

“Серебряная нить” встречает вас изысканным фасадом — витражные окна, украшенные серебряными узорами, демонстрируют роскошные наряды.

Над входом парит светящаяся вывеска — серебряный клубок с иглой, нити которого слегка шевелятся благодаря лёгкой магии.

“Здесь одеваются даже знатные дамы,” — шепчет Мира.

Грок неуверенно переминается у входа, явно чувствуя себя не в своей тарелке среди тонких тканей и кружев.

Лина замирает, её плечи опускаются. Она разглядывает свою потёртую обувь, затем — изысканные манекены в витрине.

“Может, есть место попроще?” — шепчет она.

Вы берёте подругу за руку, поддерживая.

“Ты будешь выглядеть там великолепно,” — говорите вы, кивая на красивое платье в витрине.

Колокольчик мелодично звенит, когда вы входите. Внутри “Серебряная нить” ещё роскошнее — парящие манекены, зачарованные зеркала, показывающие наряды в движении.

Грок пытается протиснуться между стойками, боясь что-нибудь задеть.

Элегантная дама средних лет с безупречной причёской поднимает взгляд от прилавка. Её брови слегка приподнимаются при виде вашей компании, особенно орка.

“Чем могу помочь… юным магам?” — спрашивает она с профессиональной улыбкой.

Владелица окидывает Лину оценивающим профессиональным взглядом.

“Для юной рыжеволосой леди…” — она задумчиво постукивает пальцем по подбородку. “Изумрудный шёлк или глубокий синий велюр. Оба оттенка великолепно подчеркнут вашу красоту.”

Лина краснеет от неожиданного комплимента.

“Позвольте показать несколько моделей,” — продолжает дама, взмахивая рукой. Несколько платьев слетают с вешалок и плавно парят к ним.

Сольфейн погружается в сумерки, когда вы наконец покидаете “Серебряную нить”. Лина прижимает к груди сверток с изумрудно-зелёным платьем, её глаза сияют.

Грок плетётся позади, с видом ветерана, пережившего страшную битву.

“Две… часа…” — стонет он. “Примерять… одно платье… потом другое… снова первое…”

Мира хихикает, видя его страдания.

“Это стоило всех моих сбережений,” — Лина с тревогой смотрит на сверток. “И я потрачу половину платы за выступление, чтобы вернуть долг.”

Уличные фонари начинают загораться магическим светом, окрашивая мостовую в золотистые тона.

“Но ты будешь выглядеть как настоящая леди,” — подбадривает Мира.

“А потом снова превращусь в тыкву,” — вздыхает Лина, улыбаясь.

Глаза Грока неожиданно загораются.

“Орочьи песни?” — он выпрямляется, забыв об усталости. “Мы поём о великих битвах, храбрых предках и духах земли!”

Он задумывается, почёсывая подбородок.

“Хотя… богатым велданцам такое вряд ли понравится. Они сочтут наши боевые кличи слишком… громкими.”

Лина смеётся, представляя реакцию благородной публики на орочье пение.

“Правда?” — Лина подпрыгивает от восторга. “Настоящую орочью песню?”

“Я бы послушала!” — поддерживает Мира.

Грок выглядит смущённым и довольным одновременно. В сумерках его зеленоватая кожа приобретает глубокий изумрудный оттенок.

“Только не здесь,” — он оглядывается на прохожих. “Может, в нашей таверне? Когда будет немного… выпивки.”

“Решено!” — Грок ударяет кулаком о ладонь, скрепляя обещание.

Вы возвращаетесь в академию, чтобы оставить покупки и переодеться к ужину. Сольфейн погружается в вечерние сумерки, башни академии подсвечиваются магическими огнями.

“Никогда не думала, что буду слушать орочьи боевые песни,” — шепчет Мира, глаза её сияют от предвкушения.

Таверна гудит голосами студентов и горожан. Ваш любимый стол в углу освещён мягким светом свечей.

Грок залпом опустошает кружку вина, его клыки блестят в полумраке. Другие студенты с интересом поглядывают на вашу компанию.

“Для храбрости,” — объясняет орк, заметив ваши взгляды.

Лина подбадривающе хлопает его по плечу.

“Мы готовы к настоящей орочьей песне!”

Таверна затихает, когда первые ноты орочьей песни разносятся по залу. Голос Грока — неожиданно мелодичный и глубокий, с вибрирующими низкими нотами — наполняет пространство.

Это боевая песня, дикая и первобытная. Он поёт на орочьем языке, резкие согласные сменяются протяжными гортанными звуками.

Посетители оборачиваются, кто-то с удивлением, кто-то с восхищением.

Глаза Лины расширяются от удивления, затем загораются азартом.

“Боги! Это гениально!” — шепчет она, следя за выступлением Грока. “Люди будут валить толпами посмотреть на поющего орка!”

Она кусает губу, размышляя.

“Хотя некоторые богатые велданцы могут не одобрить… Но остальные заплатят вдвойне из любопытства!”

Грок кланяется под шквал аплодисментов, его клыкастая улыбка сияет от гордости. Даже хозяин таверны одобрительно кивает.

Когда он возвращается за стол, Лина хватает его за руку.

“Грок! Выступай с нами! Будем петь втроём — представляешь, какой успех?”

Орк замирает, его жёлтые глаза расширяются от удивления.

“Я? С вами?” — он непривычно растерян. “Орк… на велданских приёмах?”

Грок задумчиво потирает подбородок, обдумывая предложение.

“Таверны… это разумно,” — кивает он. “Меньше чопорных дворян, больше искренней публики.”

Его жёлтые глаза загораются энтузиазмом.

“Представляете? Каннаэрская магия, велданские баллады и орочьи боевые песни — вместе!”

Несколько студентов за соседними столами уже шепчутся, очевидно обсуждая потенциальное трио.

“Орк, поющий с людьми в тавернах!” — Грок смеётся, качая головой. “Мой отец-шаман решил бы, что меня околдовали.”

Его смех звучит с лёгкой грустью.

“В племени считается, что настоящий орк должен петь только о битвах, и только среди своих.”

Лина сочувственно касается его руки.

“Зато ты станешь первым орком-звездой в Велдане!”

В этот момент что-то объединяет вас троих — особая связь тех, кто решился идти своим путём.

“За нас,” — вы поднимаете кружку. “За тех, кто не боится нарушать правила.”

Лина и Грок присоединяются. Три разных существа из трёх разных миров, нашедшие друг друга.

“За новое трио!” — провозглашает Грок, и кружки звенят в тёплом свете таверны.

Валерия и её подруга Сельма стоят в просторном холле Сольфейна. Мраморный пол отражает свет магических светильников.

“О, вернулись наконец,” — Валерия окидывает вас презрительным взглядом. “Какая… необычная компания.”

Её глаза задерживаются на Гроке.

“Теперь ты водишь орка по тавернам? Твоя репутация становится всё более… специфической.”

Глаза Валерии вспыхивают, её бледные щёки покрываются пятнами гнева.

“Как ты смеешь!” — шипит она.

Сельма, её подруга, выступает вперёд.

“Простолюдинке лучше следить за языком, говоря с дочерью министра!”

Грок скрещивает руки на груди, возвышаясь над всеми как живая крепость.

“А орки советуют не искать проблем там, где их нет,” — произносит он с опасной улыбкой.

Валерия задыхается от возмущения, её лицо искажается гневом.

“Ты… ты пожалеешь об этих словах,” — выдавливает она. “Мой отец…”

“Пойдёмте,” — повторяете вы, разворачиваясь. Грок и Лина следуют за вами.

“Это не конец!” — кричит Валерия вам вслед. “Посмотрим, как ты запоёшь, когда я расскажу директору о ваших… выступлениях!”

Валерия замирает, её губы сжимаются в тонкую линию. Она явно не ожидала отпора.

“Студентки, поющие в тавернах… Какое падение,” — фыркает Сельма.

Лина разворачивается, её рыжие волосы пламенеют в свете магических светильников.

“Лучше честно зарабатывать на учёбу, чем жить на папины деньги и задирать нос!”

Валерия и Сельма отступают, не находя достойного ответа на такую прямоту.

Вы поднимаетесь по лестнице, оставляя Валерию и Сельму позади. Лина смущённо улыбается, когда вы наклоняетесь к ней.

“Но ты не задираешь нос,” — она сжимает вашу руку. “В этом вся разница.”

Грок идёт позади, всё ещё настороженно оглядываясь на благородных студенток.

“Враги повержены, но не побеждены,” — бормочет он с философским видом. “Как говорит мой отец.”

Вы садитесь в кровати, вглядываясь в темноту. Лунный свет рисует бледные квадраты на полу. Лина мирно сопит на соседней кровати.

Шорох… пауза… затем тихий скрежет, словно что-то царапает дверь. Волосы на затылке встают дыбом.

Вы напрягаете магическое чутьё — за дверью ощущается нечто странное… нечеловеческое.

Ваши пальцы ткут синеватое плетение магии в воздухе. Защитные символы мерцают в темноте, когда вы накладываете чары на дверь — древние руны светятся и впитываются в дерево.

Такое же плетение окутывает сначала вас, затем Лину. Она лишь тихо вздыхает во сне, когда защитное сияние опускается на неё словно одеяло.

За дверью царапанье прекращается… а затем раздаётся низкое шипение.

Ваше сердце колотится в груди, когда вы напряжённо вглядываетесь в дверь. Защитные руны мерцают синим, вступая в противоборство с чем-то снаружи.

В лунном свете под дверью движется тень — слишком длинная, слишком изогнутая для человека.

Шипение переходит в тихий скрежет, будто существо пробует прочность ваших чар. Защитная магия вспыхивает ярче в ответ.

Лина безмятежно спит, не подозревая о кошмаре за дверью.

Часы тянутся мучительно медленно. Вы сидите, прислонившись к изголовью кровати, вздрагивая от каждого шороха.

Первые бледные лучи рассвета проникают в комнату. Ваши глаза покраснели от бессонной ночи, но защитные чары всё ещё слабо мерцают на двери.

Лина наконец потягивается, пробуждаясь.

“Доброе утро!” — сонно говорит она, затем замирает, увидев ваше лицо. “Что случилось?”

Лина слушает с расширяющимися от ужаса глазами, её веснушки резко выделяются на побледневшем лице.

“Что-то пыталось… войти?” — она вскакивает, подбегая к двери.

На деревянной поверхности виднеются тонкие царапины, складывающиеся в странный узор. Ваши защитные руны почти выцвели, но всё ещё слабо мерцают.

“Нужно рассказать мастеру Тильвану!” — Лина оборачивается. “Это не обычный шутник!”

Вы собираетесь в столовой академии. Кругом шумно, но ваша группа сидит, сдвинув головы и говоря шёпотом.

Грок хмурится, его жёлтые глаза сверкают тревогой.
“Что-то пыталось добраться до вас…”

Элита задумчиво изучает рисунок странных царапин, который вы нарисовали.
“Символы похожи на древние руны призыва.”

Карин дрожит. “Я ничего не слышала, но Мира…”

“Я проснулась от скрежета!” — подтверждает Мира. “Но думала, это крысы.”

“У меня только базовые защитные чары получаются,” — признаётся Мира. “Не такие сильные, как у тебя, Дайнара. Но они помогли — утром я тоже нашла царапины.”

Элита поправляет очки.
“Два нападения в одну ночь? Это не случайность.”

Трай мрачнеет. “А что если… это как-то связано с теми пропавшими студентами, о которых мы говорили?”

Грок стукает кулаком по столу, заставляя посуду подпрыгнуть.
“Нужно выяснить, кто ещё подвергся нападению.”

“Мастер Тильван обычно проходит через восточное крыло после полуденных занятий,” — замечает Элита.

Лина нервно кусает губу.
“А что если это случится снова сегодня ночью?”

Трай смотрит на часы.
“Первый урок через десять минут. Придётся высидеть лекции, прежде чем мы сможем поговорить с Тильваном.”

Вы оглядываете столовую, замечая перешёптывающихся студентов.
“Кажется, мы не единственные, кто что-то слышал ночью.”

Восточное крыло Сольфейна залито послеполуденным светом, проникающим через высокие витражные окна. Каменные горгульи на выступах наблюдают за вами с вековой неподвижностью.

Вы с друзьями торопитесь по коридору, высматривая белую шевелюру эльфа среди снующих студентов.

“Там!” — шепчет Лина, указывая на высокую фигуру, беседующую с пожилым профессором у арочного окна.

Тильван поворачивает голову, словно почувствовав ваш взгляд.

Золотые глаза Тильвана находят вас среди друзей, и на мгновение весь мир будто замирает. Его взгляд — древний, проницательный — словно видит насквозь, читая все ваши мысли и тревоги.

Странное тепло разливается по вашему телу, сердце бьётся чаще. Лина и другие исчезают из вашего восприятия — есть только этот пронзительный золотой взгляд, соединяющий вас с эльфом через пространство коридора.

Лина выступает вперёд, ваши друзья окружают эльфа.

“Мастер Тильван, прошлой ночью что-то пыталось проникнуть в комнаты студентов,” — выпаливает она.

“Странные царапины на дверях,” — добавляет Мира. “И шипение. Я думала, это крысы, но…”

Выражение лица эльфа становится серьёзным. Его взгляд скользит по вашей группе, снова задерживаясь на вас.

“Покажите мне эти царапины,” — произносит он тихим, но властным голосом.

Вы быстро движетесь по коридорам Сольфейна. Тильван следует за вами, его шаги бесшумны, в отличие от топота студенческих ног.

Дормиторий — восточное крыло, где комнаты студенток отделены от комнат студентов широкой лестницей и общей гостиной.

Вы останавливаетесь перед своей дверью. Странные царапины при дневном свете выглядят ещё более зловещими — переплетающиеся линии, формирующие нечто похожее на печать или символ.

Тильван приближается, его лицо становится мрачным.

Тильван медленно проводит пальцами над царапинами, не касаясь их. Его золотые глаза сужаются, лицо застывает как маска.

“Поисковые руны,” — произносит он тихо. “Древняя и запрещённая магия.”

Он оборачивается к вам, его взгляд напряжён.

“Этот… посетитель искал кого-то конкретного. Или что-то.”

Его белые брови сходятся, создавая глубокую морщину между бровей.

Тильван резко поворачивается к Лине, его золотые глаза вспыхивают.

“Покажите,” — требует он.

Вы все направляетесь к комнате Миры. Царапины на её двери похожи, но не идентичны — словно тот же автор писал другое послание.

Тильван осматривает все двери, его лицо мрачнеет с каждой минутой.

“Это не обычная магия,” — наконец произносит он. “И не обычное существо оставило эти следы.”

Тильван медленно выпрямляется, его древние глаза мерцают от внутренних мыслей.

“Директор будет извещён,” — говорит он сдержанно. “Но сначала я должен проверить кое-что.”

Он проводит рукой над царапинами, бормоча слова на древнеэльфийском. Символы слабо светятся в ответ.

“Сегодня ночью вы все переночуете в общей гостиной. Вместе. Я усилю защиту академии.”

Ваши друзья собираются теснее, когда Трай произносит эти слова шёпотом.

“Подвал?” — Элита поправляет очки. “Тот самый запретный подвал?”

Лина хватает Трая за рукав.
“Кто тебе сказал? Ты уверен?”

“Старшекурсники видели,” — кивает он. “Утром, до рассвета. Несколько профессоров и сам директор спускались туда. Выглядели встревоженными.”

“Согласна,” — шепчет Элита. “Эти символы… я никогда таких не видела в учебниках.”

Лина нервно оглядывается.
“Что, если… что-то выбралось из подвала?”

Грок скрещивает руки на груди.
“Или кто-то пытается что-то найти. Или кого-то.”

Вы все переглядываетесь. Коридор внезапно кажется холоднее, а тени — глубже.

“Орочьи чары?” — Элита вскидывает брови от любопытства. “Шаманская магия?”

Грок важно кивает.
“Мой отец учил меня защитным ритуалам. Они основаны на связи с духами предков, а не на потоках силы, как ваша магия.”

Лина смотрит с надеждой.
“И это сработает?”

“Духи наших предков охраняют сон воинов,” — гордо отвечает Грок. “Даже против демонов.”

Общая гостиная Сольфейна — просторное помещение с камином, мягкими креслами и большими окнами. Сумерки окрашивают комнату в глубокие синие тона.

Грок движется по периметру, его глубокое гортанное пение разносится по воздуху. Он делает резкие жесты руками, словно очерчивая невидимые барьеры.

Постепенно в воздухе появляется лёгкое зеленоватое мерцание — почти незаметное, но ощутимое.

“Духи предков теперь охраняют это место,” — объявляет он.

Сумерки сменяются тьмой, в гостиной разжигают камин. Зеленоватое мерцание орочьей магии едва заметно пульсирует по периметру комнаты.

Лина устраивается на диване, Мира и Карин делят большое кресло. Элита раскладывает книги и подушки на полу, создавая импровизированную постель.

Грок сидит у двери как часовой, Трай нервно поглядывает в окна.

“Остальные так и не поверили,” — шепчет Элита. “Считают, что мы паникуем из-за пустяков.”

“Или им не оставили царапин,” — кивает Лина, натягивая одеяло до подбородка.

Элита задумчиво смотрит в огонь.
“Что если… это существо ищет кого-то конкретного? Или что-то?”

Трай подбрасывает полено в камин.
“Интересно, почему именно наши комнаты?”

Грок сжимает в руках амулет из клыка.
“Скоро узнаем. Ночь только началась.”

“Подвал…” — Мира обхватывает себя руками. “Что вообще там хранят?”

Снаружи доносится странный звук — словно шорох когтей по камню. Все замирают, взгляды устремляются к двери.

Зеленоватая защита Грока пульсирует чуть ярче.

“Что-то бродит по академии,” — шепчет Карин, дрожа.

“Мастер Тильван говорил, что усилит защиту,” — напоминаете вы, но слова звучат не так уверенно, как хотелось бы.

Ваши слова заставляют всех переглянуться с растущим беспокойством.

“Оно охотится на кого-то из нас?” — Элита сглатывает.

Грок напрягается, его желтые глаза сверкают в полумраке.
“Защита держит. Но оно… пробует.”

Шорох становится настойчивее. Под дверью мелькает тень — слишком длинная и извивающаяся для человека.

“Почему именно мы?” — шепчет Лина, прижимаясь к вам.

Мастер Тильван стоит в дверном проёме — его обычно безупречный вид нарушен. Белые волосы растрёпаны, на щеке царапина, мантия порвана на плече. Вокруг него ещё клубятся остатки магической энергии.

За ним в коридоре видны другие профессора — их тени мечутся в свете факелов.

Вы все вскакиваете на ноги, потрясённые его появлением и словами.

“Что это было?” — выдыхает Лина.

Тильван проходит в комнату, его золотые глаза фиксируются на вас.

“Пожиратели редко появляются в наших краях,” — он отряхивает порванную мантию. “Но ваш… необычный магический потенциал привлёк его.”

Студенты с облегчением выдыхают, но всё ещё выглядят напуганными.

“Он охотился на Дайнару?” — спрашивает Лина, её рука сжимает вашу.

Тильван медленно кивает, не отрывая от вас пронзительного взгляда.

Тильван переводит взгляд на Миру.

“Это существо не обладает точным… чутьём,” — поясняет он. “Оно ощущает магию, но не может сразу определить источник. Особенно в академии, где магии повсюду.”

Он делает шаг вперёд, рассматривая зеленоватую защиту Грока с профессиональным интересом.

“Оно проверяло все комнаты, где чувствовало сильный магический след. Вы все контактировали с мисс Дайнарой, на вас остался отпечаток её магии.”

Тильван хмурится, глубокая морщина пересекает его лоб.

“Это… тревожный вопрос,” — он подходит к окну. “Защита Сольфейна стара и могущественна. Пожиратель не мог просто проскользнуть.”

Его пальцы слегка светятся, когда он прикасается к стене.

“Кто-то или что-то могло создать брешь. Или… привести его.”

Тильван резко оборачивается, его золотые глаза пронзительно смотрят на Грока.

“Подвалы?” — его голос становится холоднее. “Откуда такие… предположения?”

Напряжённая тишина повисает в комнате. Студенты переглядываются, не решаясь произнести вслух то, что слышали.

“Мы… видели, как профессора спускались туда утром,” — наконец говорит Трай.

Эльф на мгновение закрывает глаза, принимая решение.

“Есть определённая… связь. Но вам не стоит об этом беспокоиться.”

“Особенно лезть к подвалам,” — его голос становится стальным, золотые глаза сверкают предупреждением. “Это не просто школьное правило. Это вопрос жизни и смерти.”

Студенты невольно отшатываются — редко Тильван проявляет такую суровость.

“Пожиратель пойман, но могут быть… другие опасности. Держитесь подальше от подвалов. От всех подвалов Сольфейна.”

С этими словами Тильван становится прежним — строгим профессором вместо встревоженного воина.

“Мастер Тильван,” — Элита осмеливается спросить. “А… мы можем вернуться в свои комнаты?”

“Можете,” — кивает эльф. “Опасность миновала… на сегодня.”

Он поворачивается к двери, но на мгновение задерживает взгляд на вас.

“Будьте осторожны,” — произносит тихо, и не ясно, обращается он ко всем или только к вам.

Коридоры Сольфейна гудят тихими разговорами. Студенты собираются группками, обмениваясь версиями произошедшего. Истории с каждым пересказом становятся всё драматичнее.

“Говорят, это был демон из подземелий…”
“Нет, существо из иного измерения!”

Валерия, обычно центр внимания, сидит тихо, бледная и напряжённая. Она вздрагивает от громких звуков.

Профессора же словно сговорились — ни один не упоминает ночное происшествие. Они читают лекции, задают вопросы, проверяют упражнения как в обычный день.

“А вдруг я всё забуду?” — Лина нервно разглаживает своё новое изумрудное платье, расправляя невидимые складки. “Госпожа Элидия… там будет настоящая знать!”

Вы сидите с ней в комнате после занятий. Солнечный свет, проникающий через окно, кажется особенно ярким после тревожной ночи.

“Что если я опозорюсь? Упаду, или голос сорвётся…” — Лина кусает губы.

Лина фыркает от смеха, представляя орка, поющего для благородных дам.

“Грок исполняет боевую песню перед госпожой Элидией!” — она хихикает, напряжение покидает её плечи. “Бедные аристократы!”

Она благодарно сжимает вашу руку.

“Спасибо. Не знаю, что бы я делала без тебя. Кажется, после ночных ужасов обычное выступление уже не так пугает.”

Зал Равновесия встречает вас тишиной и прохладой. Утренний свет, проникающий через купол, создаёт причудливые узоры на каменном полу.

Вы опускаетесь на коврик для медитаций, закрываете глаза. Волнение кружится внутри как вихрь — страх перед выступлением, воспоминания о ночном существе, мысли о магии…

“Контроль,” — напоминаете вы себе. “Сегодня нужен идеальный контроль. Без случайных магических проявлений.”

Ваше сознание медленно погружается в состояние покоя. Каждый вдох становится глубже, каждый выдох — медленнее.

Вы чувствуете камни вокруг — их твёрдость, древность, спокойствие. Ваша магия, обычно беспокойная, начинает течь ровнее.

Один из камней чуть приподнимается над полом, затем другой. Они медленно вращаются вокруг вас, подчиняясь не столько вашей воле, сколько гармонии потоков внутри вас.

В этом танце камней вы находите то, что искали — равновесие.

Ваши глаза распахиваются, и вы вздрагиваете от неожиданности. Тильван сидит напротив, скрестив ноги, всего в паре шагов от вас. Его белые волосы сияют в солнечном свете.

Золотые глаза изучают вас с нечитаемым выражением. Камни, кружившиеся вокруг вас, плавно опускаются на пол.

“Ваш контроль значительно улучшился,” — произносит он тихо. “Как долго вы практиковались, даже не замечая моего присутствия?”

Уголки губ Тильвана слегка приподнимаются — редкий намёк на улыбку.

“Два часа,” — отвечает он. “Солнце значительно сдвинулось с тех пор, как вы начали.”

Он поднимает руку, указывая на солнечные лучи, падающие под совершенно другим углом, чем когда вы пришли.

“Потеря ощущения времени — признак истинной медитации. Вы делаете успехи.”

Румянец окрашивает ваши щёки под проницательным золотым взглядом. Между вами повисает странное напряжение — нечто большее, чем просто отношения учителя и ученицы.

Тильван замечает вашу реакцию, его взгляд становится более внимательным. На мгновение его древние глаза словно видят сквозь все ваши защиты.

“Сегодня важный день для вас,” — произносит он, меняя тему. “Выступление.”

Тильван поднимает бровь, в его взгляде мелькает что-то похожее на веселье.

“В Сольфейне мало что остаётся тайной,” — отвечает он. “Особенно когда речь идёт о трио, в котором участвует поющий орк.”

Он встаёт одним плавным движением.

“Госпожа Элидия известна своим покровительством искусствам,” — добавляет он. “Хороший выбор для первого… официального выступления.”

Его рука — изящная, но сильная — протягивается к вам. Вы вкладываете свои пальцы в его ладонь.

В момент соприкосновения между вами словно проскакивает искра — невидимая, но ощутимая. По вашему телу пробегает волна тепла, магия внутри вас резонирует в ответ на его прикосновение.

Тильван замирает на мгновение, его золотые глаза расширяются — он тоже что-то почувствовал. Время словно останавливается, ваши взгляды встречаются.

Секунды растягиваются в вечность. Ваша рука в его ладони — маленькая, тёплая. Его пальцы не отпускают, а словно изучают, ощущая течение магии внутри вас.

Румянец разливается по вашему лицу, сердце бьётся быстрее. Тильван смотрит на вас с возрастающим интересом и… удивлением?

“Необычно,” — шепчет он так тихо, что вы едва слышите. “Ваша магия… резонирует.”

Его золотые глаза вспыхивают. На лице эльфа появляется редкое выражение — почти… растерянность.

“Да,” — произносит он, наконец медленно отпуская вашу руку. “Такое не должно происходить между… разными видами.”

Он делает шаг назад, возвращая привычную дистанцию, но его взгляд остаётся прикованным к вам.

“Ваше каннаэрское наследие… возможно, более значительно, чем вы думаете.”

Тильван рассматривает вас с глубокой задумчивостью.

“Кровь разбавляется поколениями, но магия…” — он делает паузу, словно тщательно подбирая слова. “Магия иногда помнит то, что забыли люди.”

Его взгляд становится отстранённым, будто он видит что-то далёкое.

“В вас сильнее, чем должно быть. Даже для каннаэрки.”

Ваше сердце замирает от его слов. Тильван делает шаг ближе, его взгляд изучающий, но не холодный.

“В изгибе скул,” — он едва заметно жестикулирует рукой, не касаясь вас. “В утончённости черт. В том, как свет отражается в ваших глазах.”

Возникает ощущение, будто он смотрит не просто на вас, а сквозь века — на ваших предков, на кровь, текущую в ваших жилах.

“Интересно,” — произносит он тихо, словно самому себе.

Тильван замечает ваше волнение — магия внутри вас начинает колебаться, отражая эмоции. Его острый слух, вероятно, улавливает участившееся биение вашего сердца.

“Контроль,” — мягко напоминает он, отступая. “Сегодня вечером он вам понадобится.”

Он восстанавливает между вами профессиональную дистанцию, понимая, что его слова взволновали вас.

“Удачи на выступлении, мисс Дайнара. Используйте то равновесие, которое нашли сегодня.”

Вы остаётесь одна в Зале Равновесия. Солнечный свет по-прежнему льётся через купол, но комната кажется холоднее без присутствия Тильвана.

Внутри вас борются противоречивые чувства. Влечение к древнему эльфу, вашему наставнику — чувство столь же волнующее, сколь и невозможное. Высокие эльфы живут тысячелетиями, для них люди — мимолётные создания.

И всё же… тот момент связи, резонанс магии, его взгляд, изучающий ваше лицо…

Ваш голос эхом отражается от стен пустого зала. Вы обхватываете себя руками, качая головой с горькой улыбкой.

“Влюбиться в Высокого эльфа, живущего тысячелетиями. В своего учителя. Просто отлично!”

Ваше отражение в полированном камне пола смотрит на вас — девушка с тёмными глазами, в которых теперь скрыт новый секрет.

Вы глубоко вздыхаете, собирая разбегающиеся мысли. Жизнь продолжается, и сейчас нужно думать о предстоящем выступлении.

Выходя из Зала Равновесия, вы прокручиваете в голове мелодии, которые будете исполнять сегодня. Запоздалая мудрость приходит вместе с грустью — Высокие эльфы смотрят на людей как на мотыльков-однодневок.

“Сосредоточься на реальном,” — напоминаете вы себе. “На том, что действительно возможно.”

Особняк госпожи Элидии поражает роскошью — мраморные колонны, хрустальные люстры, ливрейные слуги встречают гостей у входа.

Вы с Линой выглядите изысканно — каннаэрская элегантность вашего розового платья гармонично дополняется яркой велданской красотой Лины в изумрудном наряде. Грок, массивный и внушительный, неожиданно органично дополняет вашу группу своим экзотическим видом.

Гости оборачиваются, перешёптываясь — орк на светском приёме! Некоторые взгляды осуждающие, но больше любопытных.

Госпожа Элидия — элегантная пожилая дама с проницательными серыми глазами и безупречной осанкой. Её серебристые волосы уложены в сложную причёску, украшенную жемчугом.

“Добро пожаловать,” — улыбается она, изучая вас с интересом. “Я много слышала о таланте каннаэрской певицы.”

Рядом с ней стоит её внук — высокий юноша с серьёзными глазами и напряжённой улыбкой. В его фигуре чувствуется благородство, но и некая скрытая грусть.

“Мой внук, Альрик,” — представляет госпожа Элидия. “Сегодня его день рождения.”

Вы легко поддерживаете беседу, ваши манеры выдают хорошее воспитание. Лина стоит рядом, слегка напряжённая, с застывшей улыбкой. Грок пытается держаться прямо, его огромные руки неловко сложены перед собой.

“Сольфейн поистине удивителен,” — говорите вы госпоже Элидии. “А ваш приём великолепен.”

Гости с интересом наблюдают за вашим трио, особенно за орком.

“Каннаэрская певица, велданская дева и орочий шаман — какое необычное сочетание,” — замечает Альрик, впервые проявляя живой интерес.

Роскошный бальный зал освещён сотнями свечей. Гости расположились полукругом, их лица выражают любопытство и некоторый скептицизм.

Музыканты отходят в сторону, уступая вам место для выступления. Лина бросает на вас нервный взгляд, Грок выпрямляется, становясь ещё выше.

Вы начинаете с нежной каннаэрской мелодии, Лина присоединяется с велданской гармонией. Когда вступает Грок, его глубокий голос заставляет гостей ахнуть — никто не ожидал такой красоты от орка.

Ваш голос парит в воздухе, наполняя каждый уголок зала. Глаза закрыты, вы полностью отдаётесь музыке. Каннаэрские мелодии, древние и таинственные, сменяются страстными велданскими песнями.

Аристократическая публика зачарована. Даже слуги замирают у дверей, забыв о своих обязанностях.

Особенно поражён молодой Альрик — его глаза не отрываются от вас, в них загорается что-то, похожее на пробуждение от долгого сна.

Ваша улыбка, направленная прямо на Альрика, застаёт его врасплох. На его щеках появляется лёгкий румянец — необычное зрелище для аристократа, обученного сдержанности.

Госпожа Элидия замечает этот молчаливый обмен и слегка приподнимает бровь, её мудрые глаза блестят с интересом.

Вы продолжаете петь, но между вами и юношей возникает незримая нить — простая человеческая связь, согревающая холодную формальность приёма.

Аплодисменты заполняют зал. Госпожа Элидия первой поднимается со своего места, давая сигнал остальным гостям.

Альрик выступает вперёд, держа пышный букет из белых и розовых цветов. Его лицо пылает румянцем, но он держится с достоинством.

“Для каннаэрской розы,” — произносит он, протягивая вам цветы.

Лина рядом с вами едва сдерживает улыбку. Грок выглядит удивлённым, но довольным. Госпожа Элидия наблюдает с хитрым блеском в глазах.

Ваше сердце пропускает удар. Граф Эдриан стоит всего в нескольких шагах — элегантный, уверенный, с хищной улыбкой на лице.

“Какой приятный сюрприз,” — произносит он, приближаясь. “Студентка Сольфейна обладает таким удивительным талантом.”

Лина бледнеет, Грок напрягается, его рука инстинктивно движется к кинжалу.

Альрик застывает с букетом, его лицо выражает растерянность. Графы не часто бывают на приёмах знати рангом ниже.

Госпожа Элидия приподнимает бровь.
“Граф Эдриан. Не ожидала видеть вас сегодня.”

Граф Эдриан кланяется госпоже Элидии с отточенной галантностью. Его улыбка безупречна, каждый жест выверен.

“Ваши приёмы всегда славились изяществом, но сегодня вы превзошли себя,” — его голос льётся, как дорогое вино.

Госпожа Элидия слегка смягчается, принимая комплимент.

Вы обмениваетесь быстрыми взглядами с Линой и Гроком. Граф незаметно для других бросает на вас взгляд, от которого холодеет кровь — в нём смесь восхищения и собственнических амбиций.

Граф наклоняется к вам, его губы почти касаются вашего уха. Улыбка не сходит с его лица, но глаза холодны как лёд.

“Вы так и не приняли моё приглашение,” — шепчет он, только для вас. “А я вас так ждал…”

Его слова звучат как угроза, завёрнутая в светскую любезность. Лина побледнела, заметив его близость к вам. Грок выглядит так, будто готов вмешаться, социальные нормы или нет.

Альрик непонимающе хмурится, всё ещё держа букет.

Вы улыбаетесь с напускной вежливостью, отступая на полшага от графа.

“Простите, граф, учёба отнимает почти всё время. Потом ещё выступления…” — ваш голос звучит миролюбиво, но спина прямая, напряжённая.

Граф улыбается, не поверив ни единому вашему слову.

“Учёба, конечно… Как похвально,” — его взгляд скользит по вашему лицу. “Но талант нужно развивать в правильном окружении.”

Госпожа Элидия приближается с королевской грацией. Её проницательные глаза оценивают ситуацию в мгновение.

“Граф Эдриан,” — её голос мягок, но в нём звучит сталь. “Позвольте представить вам других талантливых исполнителей.”

Она элегантно вклинивается между вами и графом, создавая защитный барьер.

“А вы, дорогая,” — обращается она к вам, — “должны уделить внимание имениннику. Он так восхищён вашим талантом.”

Вы с благодарностью принимаете букет у Альрика, который выглядит одновременно взволнованным и счастливым.

Грок делает шаг вперёд, его огромная фигура заполняет пространство между вами и графом. Клыкастая улыбка орка выглядит одновременно дружелюбной и… устрашающей.

“А вы знали, граф, что в орочьих племенах песни передают историю поколений?” — госпожа Элидия берёт Эдриана под локоть, увлекая в сторону. “А юная Лина обладает редким даром сопрано…”

Граф вынужден поддерживать светскую беседу, хотя его глаза то и дело возвращаются к вам.

Вы находите укромный уголок зала, где можно спокойно поговорить. Альрик заметно расслабляется, когда разговор переходит к Сольфейну.

“Я всегда мечтал учиться там,” — признаётся он, его глаза загораются. “Магия, древние знания… Это должно быть удивительно.”

Его искренний интерес подкупает. Вы рассказываете о высоких башнях академии, о старинных книгах и удивительных занятиях.

“У вас есть магический дар?” — спрашиваете вы.

“Совсем небольшой,” — он смущённо улыбается. “Недостаточный для Сольфейна.”

Глаза Альрика расширяются от удивления и надежды.

“Правда? Так поздно?” — он наклоняется ближе, его голос полон воодушевления. “Мне всегда говорили, что если дар не проявился в детстве, то надежды нет.”

Вы видите, как ваши слова зажигают в нём искру — простую человеческую надежду.

“Бабушка хочет, чтобы я занялся управлением поместьями,” — добавляет он тише. “Но я всегда мечтал о большем…”

Лицо Альрика озаряется новой мыслью.

“Частный учитель…” — он произносит это так, словно никогда не рассматривал такую возможность. “Это… это гениально!”

Он смотрит на вас с восхищением, которое выходит за рамки простого восхищения вашим пением.

“Бабушка могла бы согласиться. Не полное погружение в академию, но возможность развивать дар…”

Его пальцы неосознанно касаются ваших в моменте искренней благодарности.

Его слова вылетают торопливо, щёки снова окрашиваются румянцем.

“Приходите к нам ещё! Бабушка может устраивать музыкальные вечера,” — глаза Альрика сияют от воодушевления. “Я был бы очень рад, и заработаете вы больше, чем в тавернах.”

Он бросает взгляд на Лину и Грока.
“Похоже, вашим друзьям нужны деньги,” — добавляет он с искренней заботой.

Предложение звучит заманчиво — выступать в благородном доме выгоднее и безопаснее, чем в тавернах.

“Превосходно!” — Альрик не скрывает радости, его лицо озаряется открытой улыбкой.

“Я поговорю с бабушкой. Она любит музыку и… кажется, вы ей понравились.”

Вдалеке вы замечаете графа Эдриана. Несмотря на светскую беседу с госпожой Элидией, его взгляд то и дело возвращается к вам — холодный, оценивающий.

“Это будет замечательно,” — продолжает Альрик, не замечая напряжения. “Настоящие музыкальные вечера, как в столице.”

Улыбка остаётся на вашем лице, но внутренне вы напряжены, чувствуя взгляд графа, подобный прикосновению льда к спине.

Граф Эдриан — тёмная туча на ясном небе этого вечера. Его присутствие напоминает, что ваш растущий успех привлекает не только благожелательное внимание.

“Что-то не так?” — Альрик замечает мимолётную тень на вашем лице.

“Всё хорошо,” — вы возвращаетесь в настоящий момент. “Просто подумала о расписании занятий.”

Ваше тело цепенеет от непрошеного прикосновения. Граф Эдриан стоит слишком близко, его рука властно обхватывает ваш локоть.

“Позвольте, я украду нашу прекрасную гостью, господин Альрик,” — его голос звучит учтиво, но в нём слышится стальная нотка, не допускающая возражений. “Я тоже устраиваю музыкальные вечера и хотел бы обсудить этот вопрос.”

Альрик выглядит растерянным, его взгляд перемещается между вами и графом. Социальный этикет не позволяет ему открыто возразить человеку такого ранга.

Вы позволяете графу увести вас в сторону, решив наконец прояснить ситуацию. Его пальцы крепко сжимают ваш локоть, когда он ведёт вас к полузакрытой террасе, достаточно близко к залу, чтобы оставаться в поле зрения других гостей.

“Каннаэрка с магическим даром и голосом, способным очаровывать…” — произносит граф, его глаза холодно изучают ваше лицо. “Вы становитесь всё интереснее, мисс Дайнара.”

Вы замечаете, что Грок неотрывно следит за вами через зал, готовый вмешаться.

Глаза графа сужаются, его лицо каменеет. На мгновение маска светской учтивости соскальзывает, обнажая истинную сущность.

“Какие… серьёзные обвинения,” — тихо произносит он, приближаясь. “Похищение — тяжкое преступление. Доказуемое преступление.”

Он изучает вас с холодным расчётом.

“Я лишь хотел пригласить вас в более… подходящее окружение. Где ваш талант можно было бы развить должным образом.”

Граф на мгновение теряет самообладание — его глаза расширяются от удивления, а затем сужаются от гнева.

“Значит, вы распознали чары…” — его голос становится опасно тихим. “И, очевидно, уничтожили мой подарок.”

Он делает шаг ближе, его лицо искажается.

“Маленькая каннаэрка учит меня законам? Меня, кузена короля?”

Вы замечаете, как его рука едва заметно движется, активируя скрытый магический амулет на запястье.

Граф Эдриан буквально белеет от ярости. Его глаза становятся ледяными, амулет на запястье начинает тускло светиться.

“Как смеешь…” — слова сквозь стиснутые зубы. “Ты не понимаешь своего положения.”

Он делает движение рукой, и вы чувствуете странное давление — его магия пытается подчинить вашу волю.

“Законы?” — шипит он. “Законы — инструмент в руках сильных.”

Слова защитного заклинания срываются с ваших губ, но происходит нечто неожиданное. Ваша магия, усиленная гневом, вырывается наружу волной чистой силы.

Синее сияние взрывается между вами и графом, отбрасывая его на несколько шагов назад. Его амулет мерцает, пытаясь противостоять вашей силе, но трескается с звонким хрустом.

Вы сами потрясены мощью собственной магии. На мгновение вокруг вас формируется аура, напоминающая эльфийское плетение — древняя, инстинктивная защита.

Звук треснувшего амулета и магическая вспышка привлекают внимание всех гостей. Музыка обрывается, беседы стихают — все взгляды устремляются на террасу.

Граф Эдриан, пошатываясь, поднимается с колен, его лицо искажено яростью и унижением.

Грок мгновенно оказывается рядом с вами, его массивная фигура встаёт между вами и графом. Лина бежит следом, её изумрудное платье мелькает среди оцепеневших гостей.

“Чародейка!” — выкрикивает кто-то. “Она напала на графа!”

Зал замирает от властного окрика госпожи Элидии. Её слово имеет в этих стенах силу закона.

Она приближается к вам, её серебристые волосы сияют в лунном свете. Когда она заговаривает с вами, её голос меняется — становится мягким, почти материнским.

“Что случилось, дитя?” — спрашивает она, положив руку на ваше плечо.

Граф Эдриан стоит в стороне, сдерживая ярость лишь из уважения к положению хозяйки дома. Его глаза обещают, что это не конец.

Ваш ответ звучит дипломатично, но госпожа Элидия смотрит на вас проницательным взглядом, который говорит, что она читает между строк.

“Магические демонстрации лучше проводить в учебных залах,” — замечает она, слегка сжимая ваше плечо в знак понимания.

Граф Эдриан выдавливает натянутую улыбку, хотя его глаза полны ярости.

“Разумеется… небольшой просчёт,” — процедил он. “Я впечатлён… силой юной чародейки.”

Музыка возобновляется, гости неохотно возвращаются к празднику, поглядывая на вас с любопытством и опаской.

Госпожа Элидия изящно наклоняется к вам, делая вид, что поправляет цветок в вашей причёске. Её губы едва двигаются, голос тих, но отчётлив.

“Осторожнее с Эдрианом, он опасный тип,” — предупреждает она. “Я поняла, что он пристаёт к вам.”

В её глазах читается искреннее беспокойство — женская солидарность, преодолевающая разницу в возрасте и положении.

Госпожа Элидия слегка вздрагивает, но, к вашему удивлению, в её глазах мелькает искра одобрения.

“Я могу свернуть ему шею при случае,” — рычит Грок, его голос низкий, но отчётливый. “Мы, орки, не церемонимся и вежливые беседы с врагами не разводим.”

Его клыки поблескивают в свете свечей, огромные руки сжимаются в кулаки. Странное зрелище среди изысканного бала — примитивная, но искренняя защита.

“Прямолинейное решение,” — задумчиво произносит госпожа Элидия. “Иногда в этом есть мудрость.”

Лина решительно кивает, её обычно мягкие черты приобретают неожиданную твёрдость.

“В некоторых случаях дипломатия бессильна,” — тихо соглашается она, поправляя изумрудное платье.

Госпожа Элидия изучает вашу необычную троицу с растущим интересом — каннаэрка с магическим даром, дочь мельника с голосом ангела и орк-защитник. Союз, не вписывающийся в обычные рамки.

“Вы трое… необычная компания,” — замечает она с уважением.

“Приходите к нам чаще,” — тёплая улыбка преображает лицо госпожи Элидии. “Мой дом всегда открыт для талантливой молодёжи.”

В её словах скрывается больше, чем просто приглашение — это предложение защиты и покровительства.

Альрик подходит ближе, его лицо светится от радости.

“Вы согласитесь?” — спрашивает он с надеждой.

Вы замечаете, что граф Эдриан наблюдает из дальнего угла, его глаза сужены, пальцы сжимают бокал с такой силой, что костяшки побелели.

Вы демонстративно отворачиваетесь от графа, принимая руку Альрика. Несмотря на храбрый жест, внутри разрастается тревога — противостояние с влиятельным аристократом не закончится этим вечером.

Граф Эдриан стоит в тени колонны, его лицо искажено от плохо скрываемой ярости. Сломанный амулет он сжимает в кулаке, шепча что-то — возможно, клятву мести.

Его взгляд преследует вас весь вечер — холодный, расчётливый, обещающий, что это только начало.

Полночь давно миновала, когда вы подходите к Сольфейну. Академия возвышается тёмным силуэтом на фоне звёздного неба, в редких окнах мерцает свет.

Вы трое движетесь по тихим коридорам, вздрагивая от каждой тени после недавнего инцидента с пожирателем. Грок идёт впереди, его массивная фигура успокаивает — с ним рядом опасности кажутся менее страшными.

“Я проверю вокруг,” — шепчет он, когда вы достигаете дормитория. “Убедитесь, что всё спокойно.”

Из тени коридора возникает высокая фигура, заставляя вас вздрогнуть от неожиданности. В воздухе материализуется сфера холодного белого света, освещая строгое лицо Тильвана.

Его белые волосы будто светятся в магическом сиянии, золотые глаза изучают вас с необычной интенсивностью.

“Поздно возвращаетесь,” — произносит он, его взгляд задерживается на вашем бальном платье, потом перемещается к слегка растрёпанному виду.

Ваше сердце пропускает удар — встретить его здесь, сейчас, после всего случившегося…

Лина быстро делает шаг вперёд, её голос звучит почтительно, хотя в нём проскальзывают нотки усталости.

“У нас было выступление,” — объясняет она. “Простите за позднее возвращение. Мы знаем, что по правилам Академии не рекомендуется разгуливать по ночам в замке.”

Тильван поднимает бровь, магический свет отбрасывает резкие тени на его лицо.

“После инцидента с пожирателем безопасность — не просто рекомендация,” — его голос строг, но не холоден.

“Нас ждёт взыскание?” — Лина смотрит на эльфа с тревогой и усталостью.

Вы стоите чуть позади, не в силах произнести ни слова. Присутствие Тильвана, особенно после эмоционального вечера, заставляет ваше сердце биться чаще. Ваши глаза встречаются с его золотым взглядом, и на мгновение вам кажется, что он видит насквозь все ваши чувства.

Тильван делает паузу, его лицо смягчается почти незаметно.

“Не сегодня,” — произносит он наконец. “Но впредь будьте осмотрительнее.”

Золотые глаза Тильвана медленно изучают вас — от шелкового подола платья до растрепавшихся локонов. Его взгляд задерживается чуть дольше необходимого, словно он пытается прочесть историю вашего вечера по мельчайшим деталям.

“Не сомневаюсь, что вечер прошел с успехом,” — произносит он с легкой, почти неуловимой интонацией, которую трудно расшифровать — восхищение? ирония? любопытство?

Что-то в его тоне подсказывает, что эльф чувствует — вечер был богат событиями.

“Спокойной ночи, мастер Тильван,” — тихо произносите вы, опуская взгляд.

Эльф слегка наклоняет голову, его золотые глаза не отрываются от вашего лица.

“Спокойной ночи, мисс Дайнара,” — его голос звучит мягче, чем обычно.

На мгновение возникает странная пауза — словно он хочет сказать что-то ещё, но сдерживается.

Лина и Грок молча наблюдают за этим обменом, замечая невысказанное напряжение между вами.

Тильван исчезает в темноте коридора так же внезапно, как и появился. Магический шар света растворяется, оставляя вас в приглушённом сиянии настенных кристаллов.

“Ну что, я тоже пойду,” — Грок переминается с ноги на ногу, его массивная фигура кажется неуместно большой в узком коридоре. “Вроде всё тихо.”

Его жёлтые глаза внимательно осматривают пространство вокруг, но о странном взаимодействии между вами и эльфом он благоразумно молчит.

Едва дверь комнаты захлопывается за вами, Лина поворачивается, её лицо полно решимости. Даже не сняв изумрудное платье, она упирает руки в бока.

“Что происходит между тобой и Тильваном?” — выпаливает она. “Он странно смотрит на тебя, а ты постоянно краснеешь. Я давно заметила…”

Её глаза изучают ваше лицо с проницательностью, от которой невозможно скрыться. В тишине ночной комнаты её вопрос повисает в воздухе, требуя ответа.

Лина скептически наклоняет голову, её рыжие локоны падают на плечо.

“Ничего?” — она подходит ближе. “Тогда почему ты избегаешь моего взгляда сейчас?”

Она мягко касается вашего плеча, её голос становится тише, понимающий.

“Я видела, как он смотрит на тебя. И как ты краснеешь каждый раз. Это не просто 'студентка-преподаватель'.”

Её глаза полны искреннего беспокойства, а не осуждения.

Лина садится рядом с вами на кровать, лунный свет серебрит ваши силуэты.

“Не стану скрывать, Лина, мне… нравится Тильван,” — ваш голос тих, но в нём звучит освобождение от долго хранимого секрета. “Только никому не рассказывай.”

Лина берёт вашу руку в свою.

“У нас с ним ничего не может быть, и он в жизни не посмотрит на меня… не посмотрит по-особенному,” — добавляете вы с грустной улыбкой.

“Я видела, как он смотрит на тебя,” — тихо отвечает Лина. “И это не взгляд обычного профессора.”

Лина задумчиво смотрит на вас, не отпуская вашей руки.

“Ты повторяешь 'Высокий эльф' как заклинание,” — мягко замечает она. “Как будто это объясняет всё.”

Она вздыхает, глядя в окно на звёзды.

“Может, их традиции строги… Но я видела, как меняется его лицо, когда ты входишь в комнату. Это не просто академический интерес.”

Она поворачивается к вам.

“Возможно, он сам не знает, что делать с этим.”

Мягкая улыбка касается ваших губ, но не достигает глаз. В них читается давняя борьба — между сердцем, жаждущим поверить, и разумом, который воздвиг защитные стены.

“Если бы…” — вы качаете головой. “Лина, я не могу позволить себе надеяться. Это слишком больно.”

Вы встаёте, начиная расстёгивать платье.

“Высокие эльфы живут тысячелетиями. Мы для них как бабочки-однодневки. Мимолётные, быстро увядающие… не стоящие привязанности.”

Лина поднимается и подходит к вам, её глаза загораются внезапным озарением.

“А ведь правда,” — она прищуривается, словно впервые осознавая очевидное. “Тильван не похож на других Высоких эльфов. Они редко покидают свой полуостров, а он живёт здесь, среди людей.”

Она помогает вам с застёжками платья, продолжая размышлять вслух.

“Может, он потому и ушёл от своих… потому что отличается от них? Видит ценность в других народах?”

“Вряд ли мы это узнаем,” — соглашаетесь вы, когда платье соскальзывает к вашим ногам. “Но верно то, что Тильван… необычный.”

Лина помогает вам повесить наряд, в её движениях чувствуется забота.

“Что бы ни привело его в Сольфейн, это сделало его не похожим на других Высоких эльфов,” — она задумчиво распускает свои рыжие волосы. “Может, именно поэтому он и видит в тебе то, что другие эльфы не замечают.”

Утро приходит, рассеивая ночные тени, но не мысли, вызванные разговором с Линой.

Вы смотрите в окно на пробуждающийся Сольфейн, пока Лина ещё сладко спит. Солнечные лучи золотят башни академии, студенты начинают своё движение по двору.

“Необычный…” — слово эхом отдаётся в голове. Мысли о Тильване смешиваются с воспоминаниями о вчерашнем вечере — торжество, музыка, опасная встреча с графом, и наконец — золотые глаза эльфа в темном коридоре.

Дни сливаются в размеренный ритм академической жизни. Залитая солнцем библиотека Сольфейна становится вашим вторым домом — вы с Линой склоняетесь над древними фолиантами, делая бесконечные заметки.

Преподаватели словно сговорились, каждый день добавляя всё больше материала для изучения. Мастер Раниша особенно строга — её алхимические формулы занимают целые страницы.

В редкие передышки вы тихо напеваете Лине каннаэрские мелодии, показываете традиционные мотивы. Она схватывает на лету, музыкальный слух — её природный дар.

Вы наблюдаете за Тильваном во время его уроков, отмечая идеально выверенную дистанцию, которую он поддерживает со всеми студентами. Его манеры безупречны — строги, но справедливы.

Валерия продолжает свои попытки привлечь его внимание — задаёт лишние вопросы, задерживается после занятий. Эльф отвечает ей с той же вежливой отстранённостью, что и всем остальным.

“Видишь?” — говорите вы себе. “Лина ошибалась. Он просто хороший преподаватель.”

И всё же, иногда, когда вы погружены в работу и не смотрите на него — вы чувствуете его взгляд…

Эти моменты застают вас врасплох — внезапная дрожь, пробегающая по позвоночнику, когда вы чувствуете его взгляд. Ваши пальцы замирают над страницей, перо останавливается на полуслове.

Сладкое томление разливается внутри, затрудняя дыхание. Вы не поднимаете глаз, боясь встретиться с золотым взглядом, но ваше тело реагирует помимо воли — щёки теплеют, сердце ускоряет ритм.

“Прекрати,” — приказываете вы себе. “Это бессмысленно.”

Но чувства не подчиняются разуму.

Зал Равновесия встречает вас тишиной и прохладой. Вы занимаете привычное место, закрываете глаза, пытаетесь дышать размеренно.

Камни вокруг вас начинают подниматься, но движутся хаотично — вращаются слишком быстро, то взлетают высоко, то почти падают на пол. Ваши эмоции нарушают привычную гармонию.

“Равновесие,” — напоминаете вы себе, но мысли неизменно возвращаются к золотым глазам, белым волосам, к ощущению его присутствия.

Чем больше вы пытаетесь не думать о Тильване, тем сильнее его образ захватывает ваше сознание.

Общая гостиная Сольфейна наполняется необычными звуками — гортанные орочьи слоги разносятся по залу, сменяясь взрывами смеха.

Грок стоит в центре комнаты, его массивная фигура вырастает ещё больше, когда он демонстрирует традиционные жесты орочьей песни — широкие взмахи руками, ритмичные удары в грудь.

“Кхааа-ГРУ-мак!” — выводит он низким рыком.

“Кхааа-ГРУ-мак,” — пытаетесь повторить вы с Линой, но ваши голоса звучат слишком мелодично для суровых орочьих тонов.

Трай и девушки хохочут до слёз, наблюдая ваши попытки.

“Лучше ты на каннаэрском,” — предлагаете вы с улыбкой.

Вы выпрямляетесь и закрываете глаза, позволяя древней мелодии родиться внутри. Ваш голос наполняет комнату — нежный, текучий, словно прозрачный ручей. Каннаэрские слова звучат как поэзия, даже для тех, кто не понимает их значения.

Грок смотрит на вас с изумлением, его жёлтые глаза широко раскрыты.

“Теперь ты,” — предлагаете вы, закончив фразу.

Орк пытается повторить, но его мощный голос спотыкается о нежные каннаэрские слоги, вызывая новый взрыв смеха.

Мелодичный голос, идеально повторяющий каннаэрские слова, заставляет вас замереть. Вы оборачиваетесь, и ваше сердце пропускает удар.

Мастер Тильван стоит, прислонившись к дверному проёму, его белые волосы отливают серебром в свете камина. Лёгкая усмешка играет на его обычно бесстрастном лице.

Студенты мгновенно затихают, выпрямляются. Даже Грок выглядит пристыженным, словно его поймали за детской шалостью.

“Вы знаете каннаэрский?” — ваш удивлённый вопрос нарушает тишину.

“За свою жизнь мне пришлось немало повидать,” — голос Тильвана звучит мелодично, с той же лёгкостью произнося каннаэрские слова, что и велданские. “Бывал и в Каннаэре. Ещё задолго до вашего рождения, мисс Дайнара.”

В его словах — естественное напоминание о пропасти между вами. Для него целая человеческая жизнь — лишь краткий эпизод в бесконечном течении времени.

Студенты переглядываются, внезапно осознавая древность существа, которое каждый день преподаёт им магию.

Ваша улыбка получается немного грустной — в ней читается понимание непреодолимой дистанции между вами. И всё же, факт, что Тильван владеет вашим родным языком, вызывает тёплое чувство, подобное прикосновению к далёкому дому.

“Каннаэра сильно изменилась с тех пор?” — спрашиваете вы, невольно стремясь продлить этот редкий момент личного разговора.

Золотые глаза эльфа ненадолго теплеют, словно он погружается в воспоминания.

“Реки остались теми же,” — отвечает он на чистом каннаэрском. “Как и песни.”

Замок содрогается от мощного взрыва! Каменные стены дрожат, с потолка сыплется пыль. Хрустальные светильники раскачиваются, создавая пугающую игру теней.

Лина и Мира вскрикивают от ужаса, вы инстинктивно пригибаетесь. Грок выпрямляется, принимая защитную стойку.

Лицо Тильвана мгновенно меняется — исчезает лёгкость, взгляд становится острым как сталь.

“Оставайтесь здесь,” — приказывает он, направляясь к двери. “Никому не покидать комнату!”

“Демоновы подштанники!” — рычит Грок, вскакивая на ноги. “Там что, Сольфейн взрывают?”

Его жёлтые глаза сверкают в полумраке, кулаки сжимаются, готовые к бою.

Снаружи доносятся крики и топот ног. Весь замок словно пришёл в движение — слышны голоса профессоров, отдающих команды.

“Что происходит?” — Элита прижимает руки ко рту. “Нападение?”

Трай выглядывает в окно.
“Южная башня! Там что-то горит!”

“Может, неудачный эксперимент?” — ваш голос звучит почти спокойно, но сердце колотится в груди как безумное.

Трай прижимается к окну, вглядываясь в темноту.
“Слишком мощно для обычного эксперимента…”

“Старшекурсники рассказывали, что однажды алхимическая лаборатория взлетела на воздух,” — вспоминает Карин. “Но не настолько же!”

Снаружи слышны звуки магических заклинаний — отрывистые команды, яркие вспышки света в темноте.

“Тильван велел оставаться здесь,” — напоминает Элита, но её глаза полны страха.

Грок осторожно приоткрывает дверь, его массивное тело заполняет дверной проём.

“А если нужна наша помощь?” — он всматривается в полутёмный коридор.

По длинному проходу бегут преподаватели и старшекурсники, их мантии развеваются. Воздух наполнен магическими искрами и запахом озона от мощных заклинаний.

“Грок, вернись!” — шепчет Лина, хватая его за рукав. “Мы не знаем, что происходит!”

“Но если там кто-то ранен?” — возражает орк. “Я мог бы помочь…”

“В подвале!” — доносится чей-то крик. “Сорван замок!”

Эти обрывки фраз заставляют ваш желудок сжаться, а по спине пробегает холодная дрожь. Тайна подвалов Сольфейна, вокруг которых ходило столько слухов…

Вы встречаетесь взглядами с Линой и Элитой — в их глазах читается то же осознание: то, о чём предупреждал Тильван, то, что держали запертым и запрещённым, вырвалось наружу.

“Боги…” — шепчет Трай. “Что они там держали?”

Вы все прижимаетесь к окну, ваши лица освещаются пульсирующим светом магии.

Южная башня Сольфейна окутана клубами тёмного дыма, но пламя уже потушено. Преподаватели выстроились полукругом вокруг основания башни — вы различаете фигуру директора, мастера Раниши и даже белоснежную голову Тильвана.

Их руки вытянуты, между ними пульсируют потоки магической энергии разных цветов — сплетаясь, они формируют полупрозрачный купол, который постепенно окружает всю башню.

“Они запечатывают её,” — шепчет Элита. “Что-то пытается выбраться.”

Вы напряжённо вглядываетесь в клубящийся дым, который движется странно — не как обычный дым, а словно живое существо, сопротивляющееся защитному куполу.

“Чувствуете?” — ваш голос едва слышен. “Там что-то есть…”

Лина рядом с вами вздрагивает, её глаза расширяются.
“Как… холод внутри,” — шепчет она.

Грок напрягается, его жёлтые глаза сужаются.
“Злое,” — коротко произносит он. “Древнее.”

Остальные студенты недоумённо переглядываются — не все обладают магической чувствительностью, чтобы ощутить зловещее присутствие.

Элита говорит тихо, словно в библиотеке, но её слова перекрывают даже шум снаружи.

“Вы читали об истории нашей Академии?” — она поправляет очки. “Наш замок был построен на месте силы, когда-то тут был древний храм.”

Студенты собираются вокруг неё, временно забыв о страхе.

“Много-много веков назад. Божества, которому поклонялись, уже никто не помнит,” — продолжает она. “Но древняя магия осталась, её направили на укрепление Сольфейна.”

Её взгляд возвращается к окну, где дым принимает почти осознанные формы.

“Магия эта, похоже, не очень дружелюбная,” — Лина обхватывает себя руками, словно от холода.

Вы все снова смотрите в окно. Дым приобретает странные формы под защитным куполом — будто когтистые руки пытаются прорваться сквозь магический барьер.

“Древние боги редко бывают милосердными,” — тихо замечает Грок. “В орочьих легендах говорится о божествах, которых запечатали под землёй за их жестокость.”

Снаружи магический купол пульсирует, удерживая тёмную силу внутри. Вы видите, как несколько профессоров падают на колени от истощения.

“Какой только умник додумался построить Академию на капище кровожадного божества,” — Трай скрещивает руки на груди, его сарказм едва скрывает нервозность.

Элита бросает на него строгий взгляд.
“Древняя сила — это ресурс. Маги всегда строили школы в местах пересечения магических потоков.”

“Да, только обычно сначала убеждаются, что эти потоки не пытаются никого сожрать,” — парирует Трай, вызывая несколько нервных смешков.

Вы продолжаете наблюдать за преподавателями, чьи силы явно иссякают под давлением тёмной магии.

Тишина падает на комнату после слов Лины. Её веснушчатое лицо бледнеет, когда она осознаёт весь ужас собственного предположения.

“Может, те пропавшие студенты… Их того… как раз и сожрали,” — её голос дрожит.

Грок инстинктивно делает защитный жест — древний орочий символ против зла.

“Слишком много совпадений,” — тихо говорит Элита. “Пожиратель магии, запретные подвалы, теперь это…”

Вы кладёте руку на плечо Лины, чувствуя, как она дрожит.

“Наши преподаватели должны справиться,” — ваш голос звучит увереннее, чем вы себя чувствуете. “Среди них почти все сильные маги. И наверняка они знают, с чем имеют дело.”

Ваши слова немного успокаивают группу. Карин робко кивает.

“Мастер Тильван древнее самой академии,” — соглашается она. “Он должен знать старые секреты.”

Вы все снова смотрите в окно, где профессора поддерживают защитный купол, несмотря на усталость. Их решимость вселяет надежду.

Вы замечаете, как дым постепенно теряет свои зловещие формы, становясь обычным серым облаком. Давящее ощущение чужой воли ослабевает, словно нечто отступило обратно в глубины.

“Смотрите!” — Трай указывает в окно. “Они уходят. Значит, всё под контролем.”

Мастер Раниша, её тёмная кожа выделяется на фоне ночи, пересекает двор быстрым шагом. За ней следует Тильван — его белые волосы отражают магический свет, лицо напряжено, но больше не выражает крайней тревоги.

“Они справились,” — выдыхает Лина с облегчением.

“Ну тогда нам можно выходить,” — заявляет Грок с решительностью в голосе.

Не дожидаясь согласия остальных, орк распахивает дверь и выскакивает в коридор, его тяжёлые шаги эхом разносятся по каменным плитам.

“Грок, стой!” — Лина бросается следом. “Тильван велел оставаться здесь!”

Вы переглядываетесь с остальными — страх борется с любопытством. Что именно произошло? Что вырвалось из подвала?

“Я сильно сомневаюсь, что нам это расскажут,” — вы качаете головой, голос полон скептицизма.

Элита задумчиво поправляет очки.
“Такие вещи всегда остаются тайной. Помните, директор никогда не говорил о пожирателе магии.”

Вы направляетесь к двери вслед за Гроком и Линой, но без их порывистости — осторожно и настороженно.

“Они скажут, что это был неудачный эксперимент,” — заключает Трай, следуя за вами. “И предупредят не распространять слухи.”

Следующее утро в Сольфейне — словно ночных событий не было. Студенты собираются в Большом зале, где директор и мастера объявляют официальную версию.

“Неудачный алхимический эксперимент,” — говорит директор. “К счастью, никто серьёзно не пострадал.”

Южная башня закрыта на “ремонт”, а упоминания о подвалах, демонических силах и древних божествах отсутствуют.

Вы обмениваетесь понимающими взглядами с друзьями, стоя в дальнем углу зала.

“Как по нотам,” — шепчет Трай.

“Оно и к лучшему, паника ни к чему. Да и репутации Академии это повредит,” — Элита поправляет очки, её шёпот едва слышен.

Зал полон студентов, многие из которых искренне верят объяснению директора. Их лица выражают облегчение, некоторые даже смеются, обсуждая “неудачный эксперимент”.

“Представь заголовки: 'Сольфейн построен на древнем капище, демон вырвался из подвала',” — шепчет Трай с иронией. “Ни один родитель не отправит сюда ребёнка.”

Жизнь Сольфейна удивительно быстро возвращается к норме. Южная башня обнесена магическими барьерами, но занятия продолжаются в обычном режиме.

Группы любопытных студентов атакуют вопросами преподавателей. Седовласый мастер Витранис терпеливо повторяет историю о “нестабильном алхимическом соединении”. Мастер Лойт, крепкий мужчина с военной выправкой, преподающий боевую магию, лишь хмурится и напоминает о важности защитных заклинаний.

“Все как один твердят одно и то же,” — замечает Лина, когда вы выходите с занятия. “Словно им выдали единый текст для заучивания.”

“Бесполезно спрашивать,” — вы качаете головой, когда вы с друзьями спускаетесь по главной лестнице. “Нам лучше подумать о предстоящем выступлении у госпожи Элидии. Осталось три дня.”

Лина оживляется, её рыжие локоны подпрыгивают.
“Точно! Я уже почти забыла с этими странностями.”

Грок, шагающий рядом, задумчиво трёт подбородок.
“Нужно выбрать что-то впечатляющее после прошлого успеха.”

Жизнь продолжается, тайны Сольфейна остаются нераскрытыми, но другие, более достижимые цели требуют вашего внимания.

Сольфейн погружается в вечерний сумрак, когда вы тихо идёте по пустынным коридорам. Лунный свет проникает через витражные окна, окрашивая каменные полы в синие и серебристые оттенки.

Зал Равновесия встречает вас тишиной и покоем. Купол над головой открывает вид на звёздное небо, первые звёзды уже вспыхивают в тёмной синеве.

Вы опускаетесь на привычное место, закрываете глаза. Внутри — хаос мыслей и чувств: тёмный дым Южной башни, золотые глаза Тильвана, холодный взгляд графа, мелодии для выступления…

Здесь, в тишине, всё это кажется одновременно и ближе, и дальше.

Ваши пальцы ощущают прохладную твёрдость камня, его древнюю неподвижность. Вы закрываете глаза, сосредотачиваясь только на этом простом физическом контакте.

С каждым вдохом ваш разум становится тише. Многочисленные мысли и тревоги постепенно отступают, как волны, уходящие от берега.

Камень под вашими пальцами словно впитывает беспокойство, заземляет вас. В его простоте — мудрость веков, неподвластная времени.

Постепенно дыхание становится глубже, мысли — реже и спокойнее.

Сонливость окутывает вас, как тёплое одеяло. Мраморный пол Зала Равновесия должен быть холодным, но сейчас он кажется удивительно комфортным.

Вы сворачиваетесь калачиком, подложив руку под голову. Звёздный свет, льющийся через купол, создаёт вокруг вас призрачное сияние. Камни, которые вы использовали для медитации, образуют защитный полукруг вокруг вашего тела.

В полудрёме вам кажется, что сам зал обнимает вас, предлагая редкий момент полного покоя в бурном море вашей жизни.

Ваши глаза медленно открываются, встречая утренний свет, льющийся через купол. Зал Равновесия наполнен золотистым сиянием нового дня.

Но не только солнечные лучи разбудили вас — вы ощущаете мягкое, почти невесомое прикосновение к волосам. Чьи-то пальцы осторожно скользят по тёмным прядям с неожиданной нежностью.

Сознание ещё затуманено сном, но ваше сердце уже знает, кто рядом с вами, даже прежде чем вы повернёте голову и увидите знакомые золотые глаза.

Вы лежите неподвижно, балансируя на тонкой грани между сном и явью. Сердце бьётся чаще, но вы контролируете дыхание, не желая прервать этот невозможный момент.

Длинные пальцы Тильвана продолжают осторожно скользить по вашим волосам — прикосновение настолько лёгкое, что оно почти эфемерно. В этом жесте — нежность, которую вы никогда не видели в его обычно отстранённой манере.

Утренний свет превращает его белые волосы в сияющий ореол. Он думает, что вы ещё спите, и позволяет себе то, что никогда бы не сделал в обычных обстоятельствах.

Каждое прикосновение эльфа отзывается в вас волной тепла. Искры невидимой магии словно пробегают под кожей, создавая сладкое томление, которое невозможно игнорировать.

Ваше сердце бьётся так громко, что вы боитесь — он услышит. Время растягивается, превращая секунды в вечность. Утренний свет, мягкие прикосновения, сладкая тайна момента — всё это сливается в единое ощущение невозможного счастья.

Его пальцы на мгновение замирают, словно он ощутил изменение в вашем дыхании или сердцебиении.

Вы медленно поворачиваетесь, ваши взгляды встречаются. Мгновение абсолютной тишины — только ваше дыхание и стук сердца.

Золотые глаза Тильвана смотрят в ваши — без привычной отстранённости, без маски преподавателя. В них читается смесь эмоций: удивление, смущение, что его застали за таким жестом, и что-то глубже — то, что он всегда скрывал.

Его рука замирает в воздухе, не отстраняясь полностью, но и не касаясь вас больше. Утренний свет окружает вас обоих золотистым сиянием, словно вырезая из времени этот момент абсолютной честности.

Ваш взгляд невольно опускается к его губам — тонким, изящно очерченным, словно лук мраморных статуй в дворцах вашей родины. Желание, которое вы так долго подавляли, сейчас невозможно скрыть.

Тильван замечает направление вашего взгляда, его дыхание на мгновение замирает. Что-то меняется в золотых глазах — внутренняя борьба, которую вы никогда прежде не видели.

Он так близко, что вы чувствуете тепло его тела, видите мельчайшие детали его совершенного лица. Время словно застывает в этот хрупкий момент выбора между должным и желаемым.

Несколько мгновений, когда мир замирает на грани… и Тильван медленно наклоняется к вам.

Его прикосновение — едва ощутимое, почти как дуновение ветра. Его губы едва касаются ваших, но даже этот полупоцелуй посылает волну тепла по всему телу.

Время останавливается. Магия, древняя и новая, наполняет пространство между вами, соединяя ваши ауры в единое сияние.

А затем он отстраняется, в золотых глазах — изумление собственным поступком.

Тильван медленно наклоняется вперёд, словно преодолевая невидимый барьер тысячелетних традиций и запретов. В его движении — решительность того, кто осознанно переступает черту, понимая все последствия.

Его губы касаются ваших — легко, почти невесомо, но в этом прикосновении целая вселенная. Древний эльф и юная каннаэрка, учитель и ученица, две души из разных миров.

Время останавливается. Сквозь ваши соединённые губы будто проходит мягкий поток магической энергии — сладкий, головокружительный, невозможный.

Вы подаётесь навстречу, продлевая хрупкий момент. Мир вокруг растворяется в золотом сиянии, словно вы оба оказались в центре магического водоворота.

Ваши магические сущности резонируют, создавая гармонию, которая, казалось, невозможна между эльфом и человеком. Древняя кровь Каннаэры в ваших венах поёт, откликаясь на его прикосновение.

Поцелуй углубляется, в нём больше нет нерешительности — только взаимное притяжение, которое больше невозможно отрицать. Его рука осторожно касается вашей щеки, словно вы — драгоценная хрупкая реликвия.

Тильван целует вас снова и снова — его губы скользят по вашим, отрываются лишь на мгновение, чтобы вернуться с новой нежностью. В каждом прикосновении — веками сдерживаемое чувство.

Утренний свет окутывает вас обоих золотистым сиянием, магическая энергия пульсирует вокруг, откликаясь на ваше единение. Камни медитации вокруг начинают слабо светиться, резонируя с вашими переплетающимися аурами.

Его пальцы нежно касаются вашего лица, очерчивая скулы с благоговением, словно запоминая каждую черту.

Ваши губы разделяются на мгновение. Его лицо так близко, что вы чувствуете тепло его дыхания. Золотые глаза смотрят в ваши с непривычной открытостью.

“Мне кажется, я ждал вас очень долго,” — его низкий шёпот окутывает вас, как бархатная ночь. “Звучит невероятно, но я чувствую именно это.”

В его голосе — удивление собственным признанием. Высокий эльф, проживший сотни лет, признаётся в чувстве, которое не должно существовать между вашими народами.

“И я знаю, что вы чувствуете ко мне то же самое,” — продолжает он, его пальцы нежно касаются вашей щеки.

“Но мне казалось это невозможным,” — ваш голос дрожит от волнения и смущения. “Эльф и человек… Я запрещала себе думать…”

Тильван слегка качает головой, в его глазах — понимание вашей внутренней борьбы.

“Я тоже,” — признаётся он тихо. “Веками мой народ считал подобные чувства… недопустимыми.”

Его лоб касается вашего, создавая мост между двумя мирами, которые всегда казались непреодолимо далекими.

“Но я действительно давно живу — по вашим меркам,” — его голос звучит мягко, с оттенком древней мудрости. “И видел многое, чтобы понять, что утраченные возможности не вернутся, даже если прожить тысячу лет.”

Золотые глаза смотрят в ваши, в них танцуют отблески веков опыта и недавно обретённой решимости.

“А я не хочу сожалеть…” — в этих простых словах — выбор, сделанный вопреки всему, что он знал прежде.

Тильван бережно помогает вам подняться, его руки обхватывают ваши ладони. Даже когда вы оба стоите, он не отпускает их — ваши пальцы переплетаются, создавая физическую связь, отражающую духовное единение.

Вы стоите так близко, что чувствуете тепло его тела сквозь ткань одежды. Ваше сердце бьётся с такой силой, что кажется, его стук эхом разносится по древним стенам Зала Равновесия.

“И ждать я тоже не хочу,” — шепчет Тильван, его золотые глаза не отрываются от ваших, в них пламя, которое вы никогда прежде не видели у хладнокровного эльфа.

Его слова застают вас врасплох. Время словно останавливается, пока вы осознаёте сказанное.

“Я предлагаю вам связать свою судьбу со мной. В храме Агмы этой ночью,” — его голос тих, но решителен. “Это союз заодно сможет защитить вас…”

Храм Агмы — древнее святилище, где даже сейчас проводятся самые священные обряды Велдана. А его последние слова намекают на опасность, которой вы можете не осознавать полностью.

“Храм Агмы…” — шепчете вы, осознавая всю серьёзность его предложения.

Древнее святилище богини мудрости и защиты, где проводятся бракосочетания особого рода — без пышных церемоний и долгих приготовлений. Место, где союзы скрепляются не по законам людей или эльфов, а по более древним принципам.

“Вы… предлагаете мне стать вашей женой?” — ваш голос дрожит, смешивая изумление и надежду.

Лицо Тильвана преображается улыбкой — мягкой, открытой, такой редкой для обычно сдержанного Высокого эльфа. Она смягчает строгие черты его лица, делая его моложе и уязвимее.

“По вашим традициям — да,” — его голос полон тепла. “По нашим — связать наши сущности через древний ритуал, глубже чем любая церемония.”

Золотые глаза сияют непривычной для него эмоцией, тысячелетняя сдержанность уступает место искреннему чувству.

“Я хочу, чтобы вы были рядом со мной, Дайнара. Несмотря на все различия между нами.”

Мир вокруг растворяется в золотистом сиянии, словно ваше решение меняет само течение реальности. Слова слетают с губ быстрее, чем вы успеваете их обдумать — искренние, идущие от самого сердца.

“Я согласна,” — простые слова, изменяющие всё.

Лицо Тильвана озаряется светом, который вы никогда прежде не видели — тысячелетняя сдержанность уступает место чистой, неприкрытой радости. Что-то древнее и могущественное пробуждается в пространстве между вами, словно сам Зал Равновесия благословляет ваш союз.

Золотистое сияние окутывает вас обоих, когда ваш ответ эхом разносится по древнему залу.

“Я согласна,” — слова, идущие из глубины души, меняющие траекторию вашей судьбы.

Тильван бережно притягивает вас ближе, его руки обвивают вашу талию. Магическая энергия пульсирует вокруг, реагируя на мощный эмоциональный всплеск, который нарушает обычное спокойствие Зала Равновесия.

Кажется, будто сами древние камни вибрируют в одобрении, а утренний свет сплетается с вашими аурами, создавая единое сияющее целое.

Его губы находят ваши снова, поцелуй углубляется, наполняясь новым чувством принадлежности друг другу. Вы отвечаете с неожиданной для себя страстью, обнаруживая потребность в его прикосновениях, которую даже не подозревали в себе.

Время теряет значение, границы между вами — древним эльфом и юной каннаэркой — растворяются. Ваши магические сущности сплетаются, создавая гармонию, которая, казалось, невозможна между столь разными существами.

Его пальцы нежно скользят по вашим волосам, шее, плечам — каждое прикосновение оставляет след из искр.

Тильван слегка отстраняется, хотя его руки по-прежнему нежно обнимают вас. Его золотые глаза серьёзны и полны решимости.

“Никто не сможет причинить вам вред, Дайнара,” — в его голосе звучит древняя сила, обещание защиты. “После заключения брака вас будет охранять моя родовая магия.”

Его пальцы ласково касаются вашей щеки.

“Позже — после окончания учебного года — мы отправимся на мою родину, и там совершим свадебный обряд по эльфийским традициям. Дух нашей земли станет питать и вас.”

Тильван слегка хмурится, тень пробегает по его лицу.

“Но я же человек,” — ваш голос выражает беспокойство. “Примут ли меня ваши соплеменники, ваши близкие…”

Его пальцы нежно приподнимают ваш подбородок, заставляя смотреть в его глаза.

“Я… не в лучших отношениях со своим родом,” — признаётся он тихо. “Есть причины, по которым я покинул земли Высоких эльфов.”

Он касается вашей щеки.

“А вы, Дайнара из Каннаэры, больше чем просто человек. Ваша кровь и магия говорят о большем наследии, чем вы можете знать.”

“Но даже будь вы только человеком, ничего бы для меня не изменилось,” — добавляет он с нежной улыбкой, его золотые глаза лучатся теплом.

Его пальцы переплетаются с вашими, создавая физический символ его слов.

“Связь и притяжение душ важнее всех внешних различий.”

В этих простых словах — революция против тысячелетних традиций его народа, против предрассудков, разделяющих расы и виды. В его голосе звучит решимость, которая могла родиться только из глубокого, истинного чувства.

Тильван смотрит вдаль, его лицо открыто как никогда прежде. В этом утреннем свете он делится мыслями, которые, возможно, никогда не высказывал вслух.

“Я долго прожил среди людей и понял, что несмотря на ваш короткий век, ваша жизнь часто протекает куда ярче, чем наше долгое существование,” — его голос полон искреннего восхищения. “Ваши чувства живее, ваши поступки стремительны.”

Он возвращает взгляд к вам, в нём — неожиданная уязвимость.

“Эльф может долго размышлять, прежде чем принять решение. Ему некуда спешить,” — его пальцы нежно касаются вашей щеки. “Звучит странно, но я учился у людей этой решительности. Учился отличать собственные чувства от тех, что культивируются в нашем народе.”

Мягкий смех Тильвана разносится по Залу Равновесия — редкий, драгоценный звук.

“Мы знакомы всего три месяца,” — его голос полон удивления собственной решимостью. “И мне этого было достаточно, чтобы понять, что нет смысла ждать.”

Утренний свет играет в его белых волосах, когда он качает головой с лёгкой иронией.

“Обычные эльфы могут и сотню лет проходить помолвленными, прежде чем пожениться. Часто браки совершаются скорее по доводам рассудка, чем по велению сердца,” — его взгляд становится теплее. “Но даже влюблённый Высокий эльф редко торопится.”

Его слова окутывают вас теплом, непрямое признание в любви проникает глубоко в сердце. Уверенность Тильвана становится вашей, сомнения отступают перед силой этого чувства.

И всё же, одна мысль кружится в вашей голове, вызывая невольную улыбку — вы уже представляете изумлённые лица родителей, когда приведёте домой Тильвана. Вашего эльфийского мужа.

Гордый ювелир из Каннаэры, мечтавший выдать дочь за достойного мастера или торговца, встречает… бессмертного Высокого эльфа.

Ваши губы растягиваются в улыбке, наполовину мечтательной, наполовину озорной.

“Папа будет потрясен. Все будут потрясены,” — вы качаете головой, представляя реакцию семьи. “Да еще и поженимся мы втайне.”

Тильван нежно касается вашей щеки, в его глазах танцуют золотые искорки.

“Хотя в Каннаэре это не такая уж редкость,” — добавляете вы. “Наш народ порывист в своих чувствах, тайная любовь нередко воспевается в стихах.”

Выражение Тильвана меняется, становясь более серьёзным. Тень беспокойства проскальзывает в его золотых глазах.

“Да, пока необходимо держать втайне наш союз,” — он кивает, его голос становится тише. “Не рассказывайте пока ничего даже вашим подругам. Всему своё время.”

В его словах — предупреждение. Несмотря на волшебство момента, реальный мир со всеми его опасностями и предрассудками ждёт за пределами этого зала.

“Вечером приходите в гостиную преподавателей,” — Тильван переходит к практическим деталям, его тон одновременно нежен и настойчив. “Я буду ждать вас там, и в храм Агмы мы отправимся вместе.”

Он бережно сжимает ваши руки, в его глазах читается забота.

“Вы пока что ещё плохо знаете город, а разгуливать одной по улице было бы просто недопустимо.”

В его голосе слышится беспокойство, которое выходит за рамки обычной осторожности. Словно он знает об опасностях, которых вы не осознаёте.

Лёгкая улыбка касается уголков ваших губ.

“Надеюсь, Лина и Грок не захотят составить мне компанию,” — вы вздыхаете, представляя практические сложности. “Да и удивятся они немало, если я отправлюсь в вашу гостиную.”

Тильван задумчиво хмурится.

“Придумайте правдоподобное объяснение. Возможно… дополнительные занятия по артефакторике?” — он на мгновение задумывается. “Ваши друзья преданы вам, но чем меньше людей знает, тем безопаснее для всех.”

Вы едва переступаете порог комнаты, как Лина бросается к вам. Её рыжие волосы растрёпаны после сна, глаза широко распахнуты от беспокойства.

“Ты куда пропала?!” — она почти кричит. “Тебя не было всю ночь! Я проснулась недавно, а твоя кровать пустая.”

Она хватает вас за плечи, внимательно изучая ваше лицо, словно проверяя, не случилось ли чего-то страшного.

“Я уже собиралась сообщить о твоём исчезновении. Думала, тебя демоны украли!”

Ваше лицо приобретает обеспокоенное выражение, хотя внутри вы всё ещё парите в облаках после встречи с Тильваном.

“Прости, Лина, что заставила тебя волноваться. Я всего лишь уснула в Зале Равновесия,” — вы стараетесь звучать виновато. “Пошла туда медитировать перед сном и не заметила, как отключилась.”

Лина начинает успокаиваться, но всё ещё изучает вас с подозрением.

“Потом туда пришёл мастер Тильван и отчитал меня,” — вы изображаете беспокойство. “А потом назначил мне взыскание вечером.”

Лина прищуривается, её проницательный взгляд изучает ваше лицо. Несмотря на все старания, вы не можете полностью скрыть внутреннее сияние радости.

“Ты точно расстроена?” — она скрещивает руки на груди, голова наклоняется набок. “Для человека, которого отчитал строгий эльф и назначил наказание, ты выглядишь… странно.”

Её веснушчатое лицо выражает явное недоверие. Дружба сделала её чувствительной к вашему настроению, и сейчас что-то явно не сходится.

Вы опускаете взгляд, решив поделиться частью правды — этого должно быть достаточно, чтобы отвести подозрения.

“Я рада тому, что увижу его,” — ваши щеки слегка розовеют, и это не притворство. “А расстроена потому, что нарушаю правила Академии. Спать где попало у нас не разрешено.”

Лина изучает ваше лицо несколько долгих секунд, затем её плечи расслабляются. Признание о радости видеть Тильвана звучит правдоподобно, учитывая ваши чувства, о которых она уже знает.

“Ох, Дайнара…” — она качает головой с сочувственной улыбкой.

“Тильван поступил как положено. Выдал мне взыскание,” — вы стараетесь говорить обыденно, хотя сердце бьётся чаще при одном упоминании его имени. “Ещё он сказал, что хочет поговорить по поводу моей учёбы.”

Эта импровизированная деталь звучит достаточно правдоподобно. Лина кивает, принимая объяснение.

“Ну, это не так страшно,” — она подходит к своей кровати, начиная приводить себя в порядок. “Подумаешь, одно взыскание. Зато выспалась в тишине.”

Часы тянутся мучительно медленно. На уроке артефакторики профессор дважды повторяет вам вопрос, прежде чем вы осознаёте, что к вам обращаются.

Ваши пальцы механически делают записи, но разум парит где-то далеко — в храме Агмы, представляя древние стены, тишину святилища и золотые глаза Тильвана, смотрящие на вас в момент принесения клятв.

Лина сидит рядом, периодически бросая на вас обеспокоенные взгляды. Она наклоняется и шепчет:
“Не волнуйся так. Это просто взыскание.”

Его голос прорезает пелену ваших мечтаний, возвращая в реальность. Тильван стоит перед вашей скамьей, его лицо сохраняет обычную преподавательскую строгость.

“Похоже, вы не выспались сегодня, мисс Дайнара,” — в его голосе звучит привычная насмешка, но золотые глаза смотрят на вас совсем иначе.

Класс тихо посмеивается — обычная сцена, профессор отчитывает невнимательную студентку. Но только вы слышите в его словах интимный подтекст, видите в его взгляде тайное послание.

“Простите, мастер Тильван,” — вы опускаете глаза, ваши ресницы отбрасывают тени на щёки.

Эльф выпрямляется во весь рост, его белые волосы сияют в солнечных лучах, проникающих через высокие окна. Для всех в комнате он — воплощение строгого профессора.

“На следующем занятии у нас двойное зачарование,” — его голос звучит почти угрожающе. “Я спрошу с вас первой.”

Класс затихает — всем известно, что двойное зачарование требует исключительной концентрации. Лина сочувственно сжимает вашу руку под столом.

Вы замечаете, как по лицу Валерии пробегает тень удовлетворения. Её идеально уложенные светлые локоны колышутся, когда она энергично поднимает руку.

“Мастер Тильван, позвольте мне ответить на вопрос о принципах двойного зачарования!” — её голос звенит от энтузиазма.

В последние недели её рвение к учёбе заметно усилилось — она первой отвечает на вопросы, задерживается после занятий, приносит идеально выполненные задания. Всё это сопровождается томными взглядами в сторону эльфа.

Тильван кивает Валерии, его лицо сохраняет профессиональную бесстрастность.

“Верно, мисс Валерия. Основные принципы вы изложили точно,” — его голос ровен и сдержан, ни тени особого благоволения.

Валерия сияет от гордости, принимая похвалу как особую привилегию, хотя Тильван говорит точно такими же словами, какими комментировал успехи других студентов.

“Однако важно помнить о резонансе потоков при наложении,” — добавляет он, переводя взгляд на класс, демонстративно не задерживаясь на Валерии дольше необходимого.

За ужином в таверне вы едва притрагиваетесь к еде. Вилка бесцельно блуждает по тарелке, аппетит исчез полностью — каждая мысль о предстоящей ночи посылает трепет по всему телу.

“Ты даже не ешь,” — замечает Лина, её глаза полны сочувствия, но в них мелькает и тень подозрения.

“Это всего лишь взыскание,” — она наклоняется ближе. “Ты ведёшь себя так, словно тебя ждёт испытание огнём.”

“Боюсь опозориться перед Тильваном,” — вы пожимаете плечами, повторяя придуманную историю. “Он так требователен…”

“Даже Валерия делает успехи, а я по-прежнему ошибаюсь,” — вы вздыхаете, придавая лицу огорчённое выражение.

Лина фыркает, отмахиваясь от ваших слов.

“Валерия? Серьёзно? Она просто зубрит всё наизусть, без понимания,” — она берёт вашу руку. “Ты в сто раз талантливее её. Тильван это знает, даже если не показывает.”

Её глаза всё ещё изучают вас с лёгким недоумением.

“Странно только, что ты так переживаешь. Обычно взыскания тебя не пугают.”

Вы тяжело вздыхаете в ответ, не желая углубляться в обман. Молчание кажется меньшим грехом, чем новая ложь.

Спустя несколько минут вы внезапно выпрямляетесь, словно вспомнив о чём-то важном.

“Мне уже пора,” — вы поспешно собираете свои вещи. “Не хватало ещё опоздать на взыскание.”

Беспокойство в вашем голосе теперь звучит искренне — но не из-за страха перед наказанием, а от волнения перед предстоящей церемонией.

Вы принимаете их предложение — в конце концов, до Академии вам действительно нужно дойти.

Когда вы минуете несколько кварталов, из тёмного переулка выступает группа подвыпивших мужчин. Их взгляды задерживаются на вас с Линой дольше необходимого.

“Студенточки гуляют?” — усмехается один.

Грок стремительно выдвигается вперёд, закрывая вас собой. Из его горла вырывается глубокий утробный рык, от которого стынет кровь.

В его массивной ладони вспыхивает огненный шар — орочья боевая магия, дикая и первобытная.

“Демоны вас забери!” — один из пьяниц выругался, отступая в тень. Остальные спешно последовали его примеру, не желая выяснять, насколько хорошо орк контролирует свою магию.

Грок гасит огненный шар, удовлетворённо ухмыляясь.

До величественных ворот Сольфейна вы добираетесь без дальнейших приключений. Башни академии вырисовываются на фоне вечернего неба, в окнах мерцают магические огни.

“Ну вот,” — Лина останавливается у входа. “Теперь точно не опоздаешь.”

Вы быстро прощаетесь с друзьями и устремляетесь к профессорскому крылу, ваше сердце бьётся всё быстрее с каждым шагом.

Дверь в гостиную преподавателей приоткрыта, и вы проскальзываете внутрь. Комната поражает уютной роскошью — старинная мебель, книжные шкафы до потолка, мягкий свет магических светильников.

Тильван стоит у окна, его профиль чётко вырисовывается на фоне вечернего неба. Услышав ваши шаги, он оборачивается, его глаза загораются при виде вас.

У камина в глубоком кресле сидит мастер Витранис, его седая голова склонилась к груди. Кажется, старый маг дремлет или умышленно не замечает вашего появления.

“Пойдёмте, мисс Дайнара. У меня для вас много работы,” — объявляет Тильван достаточно громко, чтобы его слова могли услышать любые невидимые свидетели.

Вы следуете за ним из уютной гостиной в коридор, ведущий к личным покоям преподавателей. Стены здесь украшены старинными гобеленами, изображающими великих магов прошлого.

Длинный коридор освещён мягким светом магических сфер, создающих интимный полумрак. По обеим сторонам расположены резные двери — личные апартаменты мастеров Сольфейна.

Тильван ведёт вас к последней двери в конце коридора. В отличие от других, эта дверь украшена тонкой резьбой с эльфийскими мотивами — изящные лозы и древние руны сплетаются в сложный узор.

Он достаёт изящный ключ, открывает дверь и галантно пропускает вас вперёд, слегка поклонившись.

Вы входите в его личное пространство — комнату, которая одновременно отражает как его эльфийское наследие, так и долгие годы, проведённые среди людей. Высокие потолки, мягкий серебристый свет, воздух наполнен лёгким ароматом неизвестных вам трав.

Вы с любопытством осматриваете комнату Тильвана — книжные шкафы до потолка, странные артефакты, кристаллы, излучающие мягкое сияние, древние свитки на рабочем столе.

“А когда мы пойдём в храм Агмы?” — спрашиваете вы, нервно теребя рукав.

Тильван улыбается — той редкой, тёплой улыбкой, которую вы видели только сегодня утром.

“Сейчас и пойдём,” — он подходит к высокому резному шкафу, заставленному книгами и загадочными предметами.

Его длинные пальцы касаются незаметного символа на верхней полке. Раздаётся тихий щелчок, и часть шкафа медленно поворачивается, открывая узкий тёмный проход.

“Этот ход ведёт из Академии в город,” — объясняет Тильван, предлагая вам руку. “Лучший способ уйти и вернуться незамеченными.”

В проёме виднеется узкая каменная лестница, уходящая вниз. Вдоль стен висят маленькие светящиеся кристаллы, озаряющие путь мягким голубоватым светом.

“Этот проход знают лишь несколько профессоров,” — голос Тильвана становится тише. “Он был создан ещё при основании Сольфейна, на случай… необходимости.”

Каменные ступени спиральной лестницы уводят вас вниз, голубоватый свет кристаллов создаёт загадочные тени на древних стенах.

“А правда, что Академия построена на месте древнего храма?” — ваш голос эхом отражается от каменных стен.

Тильван бросает на вас короткий взгляд, в его глазах мелькает что-то похожее на удивление.

“Это… не просто слухи,” — отвечает он после паузы. “Но не совсем храм. Скорее, место силы, существовавшее задолго до первых человеческих поселений.”

Его голос становится тише.
“Некоторые тайны лучше оставить в прошлом.”

Вы продолжаете спускаться, каменные ступени становятся всё более древними, словно вы путешествуете не только вниз, но и в прошлое.

Тильван молчит несколько долгих секунд, словно взвешивая, сколько вам можно доверить.

“Да, есть,” — наконец признаёт он, его лицо становится серьёзным в голубоватом свете кристаллов. “Когда-то тут совершались тёмные ритуалы — в этом история не лжёт.”

Его пальцы чуть крепче сжимают вашу руку.

“Академию построили, чтобы сдерживать то, что осталось… запечатать древнее зло, а не просто изучать магию.”

Тильван ведёт вас всё глубже по спиральной лестнице, голубой свет кристаллов создаёт призрачное сияние вокруг его белых волос.

“Каждый преподаватель становится хранителем Сольфейна и Академии,” — его голос звучит тихо, словно стены могут подслушивать. “Меня пригласили на работу в качестве преподавателя артефакторики вместо мастера Дариуса.”

Он помогает вам преодолеть особенно крутой поворот лестницы.

“Но вместе с этим все мы должны следить за защитой замка и контролировать уровень магии.”

“Но никому об этом не рассказывайте,” — Тильван слегка наклоняется к вам, его голос падает до шёпота.

Его золотые глаза пристально смотрят в ваши, подчёркивая важность секрета. На мгновение вы чувствуете вес тайны, которую он разделил с вами — не как с обычной студенткой, а как с той, кто вскоре соединит с ним свою судьбу.

“Даже вашим ближайшим друзьям,” — добавляет он мягко. “Некоторые знания… опасны.”

“Я кивнула. Если Сольфейн признают опасным, Академию и закрыть могут.”

Вы решительно киваете, понимая всю серьёзность ситуации. Между вами и Тильваном возникает молчаливое понимание — ещё одна нить, связывающая вас вместе.

“Именно,” — он одобрительно смотрит на вас. “Паника разрушила бы всё, чего мы достигли. И без должной защиты… последствия были бы катастрофическими.”

Проход расширяется, вы видите впереди тускло освещённую комнату — очевидно, промежуточную точку на вашем пути в город.

“За этой комнатой — подземный ход,” — Тильван указывает на арочный проём на противоположной стороне помещения. “Он выведет нас почти к храму Агмы.”

Вы входите в круглую камеру с древними колоннами и мозаичным полом. Здесь туннель разветвляется в нескольких направлениях — карта секретных путей под Сольфейном.

“Осталось ждать недолго,” — его голос смягчается, пальцы ласково сжимают ваши.

В полумраке его лицо кажется моложе, золотые глаза сияют внутренним светом. На мгновение вы видите не строгого профессора, а существо из древних легенд — прекрасное, загадочное, и скоро — ваше.

Вы движетесь по узкому туннелю, достаточно широкому для двоих идущих рядом. Кристаллы вдоль стен освещают древнюю кладку — туннель явно поддерживается в хорошем состоянии, несмотря на его тайный характер.

Тильван уверенно ведёт вас вперёд, а ваше сердце стучит так громко, что, кажется, эхом отражается от каменных стен. Каждый шаг приближает вас к моменту, который изменит всю вашу жизнь.

Вы чувствуете странную смесь страха и абсолютной уверенности, словно идёте навстречу судьбе, которая была предначертана задолго до вашего рождения.

Каждый поворот туннеля, каждый шаг рядом с Тильваном отпечатывается в вашей памяти с кристальной ясностью — как начало истории, которую вы будете вспоминать долгие годы.

Наконец, проход приводит к небольшой каменной двери, почти незаметной в темноте. Тильван останавливается, его длинные пальцы чертят в воздухе сложный символ, светящийся золотистым следом.

Когда его рука касается двери, символ вспыхивает ярким светом, проявляя древние руны, скрытые в камне. Камень беззвучно отодвигается, открывая проход, ведущий наверх.

Вы поднимаетесь по узкой лестнице к ещё одной двери. Тильван снова рисует светящийся символ — отличный от предыдущего, но такой же сложный и изящный.

Дверь бесшумно открывается, и вы оказываетесь в просторной магической лаборатории. Рабочие столы уставлены инструментами, кристаллами и полузавершёнными артефактами. Книжные шкафы до потолка, древние свитки, уютный камин — всё напоминает покои Тильвана в Академии, но здесь больше личных вещей, больше эльфийских элементов.

“Мы в моём доме в Сольфейне,” — поясняет эльф, зажигая дополнительные светильники взмахом руки. “Прежде тут жил Дариус. Уезжая, он оставил мне и своё место, и свой дом.”

“Потом он добавил с неожиданно хитрой улыбкой: - Вскоре он и станет и вашим домом.”

Тильван произносит эти слова с неожиданно игривой, почти мальчишеской улыбкой — выражение, которое вы никогда не видели на его обычно серьёзном лице.

Румянец заливает ваши щёки, когда вы осознаёте полный смысл его слов. Лаборатория, дом, вся его жизнь — скоро всё это станет вашим общим пространством.

Вы выходите из уютного дома Тильвана на тихую улочку Сольфейна. Вечерние тени скрывают вас от любопытных взглядов.

“Но пока я должна оставаться в Академии,” — произносите вы тихо, практичность на мгновение берёт верх над романтикой. “Пока никто не узнает о нас…”

Тильван понимающе кивает, его золотые глаза мерцают в свете уличных фонарей.

“И всё же вы можете сюда приходить,” — он слегка сжимает вашу руку. “Я обучу вас символам прохода.”

За поворотом улицы открывается вид на храм Агмы — не огромный, но исполненный величия и древней силы. Здание из светлого камня с высокими колоннами и арочными окнами, в которых мерцает мягкий свет.

Перед входом возвышается статуя богини — женская фигура с умиротворённым, но проницательным лицом. В одной руке она держит раскрытую книгу, в другой — весы правосудия, символизирующие мудрость и справедливость.

Ночное небо усыпано звёздами, их свет, кажется, концентрируется вокруг купола храма, словно само мироздание благословляет ваш союз.

За поворотом улицы открывается вид на храм Агмы — не огромный, но исполненный величия и древней силы. Здание из светлого камня с высокими колоннами и витражными окнами, в которых мерцает тёплый свет.

Перед входом возвышается статуя богини — женская фигура с мудрым, спокойным лицом. В поднятой руке она держит пылающий факел — символ просвещения и истины, озаряющий путь во тьме.

Факел, высеченный из камня, кажется, испускает настоящее мерцание в ночи — тонкая магия, поддерживаемая жрецами храма.

Вы входите в сумрачное святилище. Высокие своды теряются в полумраке, лишь несколько факелов освещают центральную часть храма. По углам медленно курятся благовония, наполняя воздух тягучим ароматом смолы и трав.

Просторный зал кажется почти пустым — только ваши шаги эхом отражаются от каменных стен. Впереди высится алтарь, освещённый живым огнём. На нём, вопреки сезону, лежат свежие цветы — белые лилии и голубые розы, которые невозможно найти в Велдане в преддверии зимы.

Из тени выступает человеческая фигура — жрец в мантии приглушённого красного цвета, как тлеющие угли в очаге. Его лицо частично скрыто капюшоном, но вы замечаете проницательный взгляд светлых глаз.

Тильван приветствует его лёгким кивком — явный знак предварительной договорённости. Жрец подходит ближе, его движения размеренны и полны достоинства.

Он смотрит на вас долгим, изучающим взглядом, словно читает вашу душу.

“Перед лицом Агмы я готов скрепить ваш союз и стать свидетелем ваших искренних намерений,” — его голос глубок и звучен, наполняя пространство храма. “Агма — богиня истины, союз заключённый в её храме — священен.”

Тильван бережно берёт вашу руку и ведёт к алтарю. Его обычно спокойное лицо преображается в свете факелов — в золотых глазах танцуют отблески пламени, белые волосы сияют в полумраке храма.

Вы поднимаетесь по трём каменным ступеням, ваши пальцы переплетены, шаги синхронны. Аромат загадочных цветов становится сильнее, окутывая вас сладким благоуханием.

Жрец движется перед вами, его тень на древних стенах кажется частью тысячелетнего ритуала, неизменного со времён основания Сольфейна.

Вы стоите перед древним алтарём Агмы, сердце бьётся так сильно, что, кажется, его стук эхом разносится под сводами храма.

Жрец встаёт напротив вас, его фигура выглядит величественной в свете факелов. Он берёт вашу руку и руку Тильвана, соединяя их вместе — ваша ладонь покоится в эльфийской, а сверху жрец накрывает их своей.

“Пусть Агма, хранительница истины и мудрости, благословит этот союз,” — его голос наполняет пространство. “Пусть её священный огонь осветит ваш путь и защитит от лжи и обмана.”

Жрец поднимает взгляд, его глаза встречаются сначала с вашими, затем с глазами Тильвана.

“Готовы ли вы связать свои судьбы перед ликом богини?”

“Согласен,” — голос Тильвана звучит уверенно и глубоко.

“Согласна,” — ваш голос сливается с его, создавая гармоничное эхо.

В момент произнесения этих простых слов происходит нечто удивительное — ваши соединённые руки начинают светиться изнутри, словно кожа стала прозрачной. Золотистое сияние струится от пальцев Тильвана, синеватое — от ваших, и там, где они встречаются, образуется серебристо-лиловое свечение.

Магический поток поднимается спиралью вверх, окутывая ваши запястья, оставляя невидимые для обычного глаза, но ощутимые магией символы — древние знаки соединения судеб.

Магический свет мерцает вокруг ваших соединённых рук, когда жрец произносит финальные слова церемонии.

“Что освящено богиней, не разрушить никому из смертных и малых бессмертных,” — его голос звучит с древней силой, запечатывая священный союз.

Фраза о “малых бессмертных” — почтительное, но твёрдое напоминание о том, что даже Высокие эльфы с их тысячелетними жизнями — не равны настоящим божествам.

Тильван слегка склоняет голову, принимая это древнее знание — даже для него, принадлежащего к гордому народу, законы богини нерушимы.

Магическое свечение вокруг ваших рук медленно угасает, впитываясь в кожу, оставляя невидимую, но нерушимую связь. Жрец делает шаг назад, его плечи слегка опускаются, словно проведение священного ритуала забрало часть его сил.

“Вы женаты,” — произносит он уже обычным, человеческим голосом, в котором слышится усталость. “Да осветит ваш путь истина!”

Вы стоите у алтаря Агмы, соединённые не просто словами или законом, но древней магией, превосходящей человеческое понимание. Тильван смотрит на вас — не как учитель на ученицу, а как муж на жену.

Волна жара приливает к вашим щекам, когда осознание произошедшего наконец полностью охватывает вас. Вы только что вышли замуж за древнего эльфа, своего учителя, в тайной церемонии, о которой никто не знает.

Тильван по-прежнему держит вашу руку — теперь не просто как спутник, а как супруг. Его пальцы переплетены с вашими, и там, где вы соприкасаетесь, иногда вспыхивают тончайшие искры — отголосок магической связи, установленной ритуалом.

Вы выходите из храма под ночное небо, усыпанное звёздами. Ваша жизнь изменилась навсегда, и ночной город кажется совершенно иным.

Городские улицы остаются позади, когда вы снова входите в дом Тильвана — теперь и ваш дом тоже.

Едва дверь закрывается за вами, отделяя от внешнего мира, Тильван поворачивается к вам. Его обычная сдержанность исчезает, уступая место чувствам, которые он так долго скрывал.

Он бережно привлекает вас к себе, одна рука на вашей талии, другая — нежно касается лица. Золотые глаза встречаются с вашими на мгновение, прежде чем он наклоняется и целует вас — уже не осторожно, как в Зале Равновесия, а глубоко и страстно, как муж, наконец обретший жену.

Мир вокруг исчезает, растворяясь в золотистом тумане чувств. Тысячелетняя сдержанность эльфа уступает место неожиданной страсти. Его поцелуи — глубокие, неистовые, совершенно не похожие на ту осторожную нежность, что он проявлял раньше.

Ваше тело отзывается на каждое прикосновение, наполняясь сладким, тягучим желанием. Вы никогда не представляли, что можно так целоваться — словно две половины единого целого наконец нашли друг друга через разделяющие их века и расы.

Магическая связь, установленная ритуалом, усиливает каждое ощущение, создавая между вами невидимый мост, по которому текут эмоции и чувства.

Тильван отрывается от ваших губ, но не отстраняется — его лицо всё ещё так близко, что вы чувствуете его тёплое дыхание. Золотые глаза смотрят в ваши с нежностью и глубиной, которые невозможно притворить.

“Дайнара,” — шепчет он, его голос низкий, интимный. “Мы теперь одно целое. Никто не сможет причинить тебе вред, во всяком случае, сделать это будет непросто.”

Его пальцы нежно касаются вашей щеки, скользят ниже к шее, оставляя за собой дорожку мурашек.

“А как только наш союз станет завершённым, ты станешь связана с эльфийской родовой магией ещё сильнее.”

“Я бы хотел, чтобы это произошло сейчас,” — его голос становится глубже, с хрипотцой, которую вы никогда прежде не слышали.

Его руки скользят по вашему телу с уверенностью и нежностью, изучая контуры сквозь ткань одежды. Прикосновения Тильвана — это откровение, смесь эльфийской грации и неожиданной человеческой страсти.

“Но тогда в Академию ты вернёшься только утром,” — он на мгновение прижимается лбом к вашему, словно собирая силы для самообладания.

Воздух между вами словно наэлектризован, каждый вдох даётся с трудом, каждая секунда разделения кажется вечностью.

“Лина замучает меня вопросами. Она и так что-то подозревает,” — вы вздыхаете, слова даются с трудом, когда всё существо стремится к продолжению близости.

Ваши тела по-прежнему прижаты друг к другу, его руки ласкают вас сквозь ткань, оставляя огненные следы на коже. Каждое прикосновение Тильвана отзывается глубоко внутри, ваше тело тает под его ладонями, сердце бьётся так сильно, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Отрываться от него кажется невыносимым, противоестественным, но разум ещё борется за последние крупицы благоразумия.

Тильван глубоко вздыхает, собирая всю свою тысячелетнюю волю. С видимым усилием и сожалением он делает шаг назад, разрывая физический контакт между вами.

“Иди, Дайнара,” — его голос хриплый, глаза всё ещё темны от страсти. “У нас ещё будет время побыть вдвоем.”

Холодный воздух врывается в пространство между вами, и вы остро чувствуете потерю его тепла. Его лицо выражает борьбу — страсть мужа и благоразумие наставника, желание и ответственность.

Вы идёте по подземному ходу, освещённому тусклым светом магических кристаллов. Тильван держит вашу руку, его пальцы переплетены с вашими, но между вами теперь больше расстояния — необходимость разлуки уже ощущается.

С каждым шагом к Академии внутри нарастает противоречие — сердце тянет назад, в уютный дом, к продолжению только что начавшейся супружеской жизни. Разум же напоминает о реальности — о Лине, которая уже наверняка беспокоится, о неизбежных вопросах, на которые придётся отвечать.

Тильван периодически бросает на вас взгляды, в которых читается та же борьба.

В личных покоях Тильвана в Академии, когда дверь закрывается, отделяя вас от внешнего мира, эльф снова притягивает вас к себе. Его объятия крепкие, уверенные — объятия мужа, а не учителя.

“Это может произойти и здесь,” — его шёпот касается вашего уха, посылая волну дрожи по всему телу.

В его золотых глазах пляшут отблески пламени камина, белые волосы сияют в приглушённом свете. Воздух между вами наэлектризован, каждый вдох становится глубже, каждое прикосновение — значимее.

Его поцелуи становятся глубже, настойчивее. Руки скользят по вашему телу с возрастающей страстью, каждое прикосновение Тильвана разжигает огонь внутри вас.

Вы таете в его объятиях, отвечая с такой же силой чувств. Внутренний голос подсказывает — если он сейчас остановится, если прервёт это восхитительное погружение в новые ощущения, то до утра вам не сомкнуть глаз от жажды его прикосновений.

Время и пространство теряют значение — есть только вы двое, новообретённые муж и жена, и древняя магия, соединившая ваши судьбы.

Тильван с видимым усилием отрывается от поцелуя, его дыхание сбивчиво. Он бережно обрамляет ваше лицо ладонями, заставляя встретиться с его взглядом.

“Я не хочу спешить,” — его голос хриплый от сдерживаемого желания. “Первая ночь особенная не только у людей, но и у эльфов.”

Его пальцы нежно касаются вашей щеки, золотые глаза смотрят с глубокой серьёзностью.

“Соединятся не только наши тела, объединится наша магия. Это будет… необычно,” — он подбирает слова с осторожностью. “Тем более для вас, поскольку моя магия распознает ваше эльфийское наследие. Даже если в ваших венах всего одна капля эльфийской крови, этого уже достаточно, чтобы отзываться на мою магию.”

Тильван берёт вашу руку в свою, нежно переворачивая ладонью вниз. Его длинный палец медленно скользит по тыльной стороне вашей ладони, оставляя за собой тонкий след.

К вашему изумлению, на коже появляется золотистая светящаяся линия — магия Тильвана, проявляющая себя видимым образом. Но внутри золотого сияния мелькают синие вкрапления — ваша собственная магия, отвечающая на его прикосновение.

“Видишь?” — шепчет он, его глаза не отрываются от вашей руки. “Мы уже начинаем соединяться.”

Золотистая линия с синими искрами пульсирует на вашей коже, словно живое существо. По всему телу разливается сладкое, почти болезненное томление — жажда близости к Тильвану становится почти невыносимой, как будто каждая клеточка вашего существа стремится к нему.

Тильван смотрит на вас, в его золотых глазах отражается понимание вашего состояния.

“Наша магия хочет быть слитой,” — произносит он тихо, наблюдая, как вы дрожите под его прикосновением. “Это древнее знание эльфов — когда две магические сущности предназначены друг другу, они стремятся к соединению.”

Неожиданная шутка срывается с ваших губ, разряжая напряжение момента.

“Скажу Лине, что до утра драила ваш кабинет,” — вы выдыхаете с лёгкой улыбкой. “Кто бы мог подумать, что Высокие эльфы так нечистоплотны…”

Сделав свой выбор, вы решительно прижимаетесь к Тильвану. Ваше тело льнёт к нему, преодолевая последние барьеры сомнений.

Губы эльфа изгибаются в редкой улыбке — смесь нежности и озорства, которую вы никогда не видели на его обычно серьёзном лице.

Тильван легко подхватывает вас на руки — в этом движении сочетаются эльфийская грация и мужская сила. Ваши руки обвиваются вокруг его шеи, сердце бьётся в унисон с его.

Он несёт вас через комнату к алькову, где обнаруживается широкая кровать, застеленная шелковыми покрывалами с эльфийскими узорами. Мягкий свет камина создаёт вокруг вас золотистый ореол, словно благословение вашему союзу.

В его глазах — бесконечная нежность и трепет перед священным моментом соединения не только тел, но и душ, магии, судеб.

Прикосновения Тильвана невесомы и умелы — его пальцы скользят по вашему телу с почти магической грацией. Время растворяется в золотистом сиянии, окутывающем вас обоих.

Словно в мистическом танце, одежда уступает место кожа к коже, превращаясь в мягкие очертания в полумраке алькова. Вы не замечаете момента перехода, лишь ощущаете нарастающую силу магической связи.

С каждым прикосновением между вами разгорается не только физическое пламя, но и магическое сияние — золотой и синий свет, переплетающийся в прекрасном союзе.

“Ты прекрасна,” — его шёпот касается вашей кожи, посылая волны трепета.

В мягком свете огня вы впервые видите Тильвана целиком — его эльфийская красота завораживает. Светлая кожа словно светится изнутри, стройное тело сочетает в себе утончённую элегантность и неожиданную силу. Под гладкой кожей перекатываются тугие мускулы — напоминание о том, что за столетия жизни он был не только учёным, но и воином.

Его движения полны грации и уверенности древнего существа, познавшего множество тайн мира. В полумраке алькова вы видите не просто мужчину, а воплощение эльфийского идеала — сухого, гибкого, невероятно красивого.

Когда Тильван бережно разводит ваши бедра, в вас нет страха — лишь трепетное ожидание. Ваше каннаэрское наследие проявляется и в этом — понимание красоты и естественности физической любви, запечатлённой в искусстве вашего народа.

В Каннаэре любовь почиталась во всех её проявлениях — в стихах воспевались прикосновения возлюбленных, художники и скульпторы увековечивали красоту соединения двух существ. Хотя целомудрие охранялось традициями, страсть признавалась священным даром.

В этот момент соединяются не просто ваши тела, но культуры — эльфийская древность и каннаэрская страстность, создавая уникальную гармонию.

Краткий момент физического дискомфорта быстро растворяется под бережными ласками Тильвана. Его поцелуи и прикосновения исцеляют и преображают, превращая первые мгновения в преддверие чего-то гораздо более глубокого.

С каждым мягким движением вы поднимаетесь всё выше, ваше тело словно плавится в огне новых ощущений. Внезапно, по вашей коже начинает проступать тонкий светящийся узор — изящное сплетение золотых и синих нитей, древние руны, символы соединения душ.

К вашему изумлению, точно такой же рисунок проявляется на теле Тильвана — ваши магические сущности находят идеальное отражение друг в друге, сплетаясь в единый узор судьбы.

Волна неописуемого наслаждения накатывает, подобно огненному потоку, захлестывающему всё ваше существо. Никогда прежде вы не испытывали ничего подобного — это больше, чем физическое удовольствие, это слияние душ и магий.

Ваше тело непроизвольно выгибается, пальцы судорожно сжимают шелковые простыни. Магические узоры на вашей коже пульсируют в такт биению сердца, усиливая каждое ощущение, преобразуя обычный опыт в нечто трансцендентное.

Тильван смотрит на вас с благоговением, словно наблюдая чудо, в создании которого участвует сам.

“Моя Дайнара, моя любовь,” — слова Тильвана срываются с губ как древнее заклинание, его голос полон чувства, которое накапливалось веками.

В момент наиболее глубокого соединения магические узоры на ваших телах вспыхивают ослепительным светом. Границы между вами размываются — физически, духовно, магически. Вы чувствуете его сущность внутри себя, его магия сливается с вашей, создавая нечто совершенно новое.

Кажется, будто сами стены комнаты исчезают, и вы парите среди звёзд, соединённые древней магией, превосходящей время и пространство.

Волны экстаза постепенно затихают, возвращая вас в реальность. Тильван склоняется к вам, осыпая лицо нежными поцелуями — лоб, веки, щёки, губы.

Ваши тела всё ещё соединены, окутанные угасающим магическим сиянием. Золотые и синие узоры постепенно тускнеют, впитываясь в кожу, оставляя невидимый, но нерушимый след — свидетельство свершившегося союза.

На губах Тильвана играет тонкая, удовлетворённая улыбка — выражение абсолютного счастья, которое вы никогда прежде не видели на его обычно сдержанном лице. В золотых глазах плещется бесконечная нежность.

“А теперь спи,” — шепчет Тильван, нежно отводя прядь волос с вашего лица. “Я разбужу тебя рано.”

В его голосе слышится лёгкая игривость, золотые глаза мерцают теплом.

“Твою подружку придётся хорошенько убедить, что твой строгий преподаватель тебя замучил на взыскании.”

Он притягивает вас ближе, укрывая шелковым покрывалом. Ваша голова покоится на его плече, тело блаженно расслаблено. Последние искорки магии растворяются в воздухе вокруг вас, но их отголосок продолжает пульсировать в соединённых душах.

Первые лучи рассвета проникают через окно, когда вы начинаете пробуждаться. Сквозь дрёму вы чувствуете на себе чей-то взгляд и, медленно открывая глаза, встречаетесь с золотыми глазами Тильвана.

Он лежит рядом, приподнявшись на локте, и смотрит на вас с той редкой, нежной улыбкой, которая теперь принадлежит только вам. Его белые волосы, обычно идеально уложенные, сейчас свободно рассыпаются по плечам.

“Доброе утро, жена моя,” — тихо произносит он, и в этих простых словах звучит столько тепла, сколько вы никогда не слышали от строгого преподавателя артефакторики.

“Доброе утро, муж мой,” — слова звучат одновременно странно и правильно на ваших губах.

Румянец снова заливает ваши щёки, несмотря на близость, которую вы разделили ночью. Девическое смущение смешивается с новым опытом и осознанием произошедших перемен.

Тильван нежно проводит пальцем по вашей покрасневшей щеке, в его глазах читается удивительное для древнего эльфа восхищение.

“Каждый раз, когда ты краснеешь, твоя магия вспыхивает ярче,” — замечает он с лёгкой улыбкой. “Это… очаровательно.”

Вы лежите рядом с Тильваном, наслаждаясь его близостью, но в вашем взгляде появляется задумчивость. Мысли перескакивают от сегодняшних объяснений с Линой к более отдалённому будущему.

“Помимо мыслей о Лине я думаю, как и когда сообщить родителям о внезапном бракосочетании,” — признаётесь вы, слегка прикусывая губу.

Представить выражение лица вашего отца — гордого ювелира, который наверняка имел собственные планы на замужество дочери — несложно. А ещё ваш брат, родственники…

Неожиданная нотка юмора в голосе Тильвана заставляет вас улыбнуться. Его лицо озаряется самоуверенной, почти мальчишеской улыбкой, которую вы никогда не видели раньше.

“Все привыкнут,” — он отбрасывает назад прядь белых волос. “И потом, я умею быть очаровательным!”

Это признание звучит так комично из уст обычно строгого и сдержанного эльфа, что вы не можете сдержать смех. Тильван-муж оказывается совершенно иным, чем Тильван-профессор — более лёгким, игривым, открытым.

Улыбка медленно исчезает с лица Тильвана. Его золотые глаза на мгновение туманятся, словно смотрят сквозь века.

“А твоя семья? Уж они-то точно не обрадуются,” — ваш вопрос осторожен, но затрагивает что-то глубоко личное.

Тильван садится на постели, его профиль в утреннем свете выглядит ещё более благородным и древним.

“Моя семья…” — произносит он задумчиво. “У меня больше нет семьи в традиционном понимании этого слова. Есть род, клан… но я давно отделён от них.”

“Постепенно я расскажу тебе всё,” — добавляет он тихо, его взгляд возвращается к вам.

В его глазах читается смесь старой боли и новой надежды. Он протягивает руку, нежно сжимая вашу ладонь — жест, обещающий открытость и доверие, которых он, возможно, не проявлял ни к кому веками.

“Теперь ты — моя семья,” — простые слова несут глубокий смысл, когда произносятся существом, которое может прожить тысячелетия.

Вы торопитесь по пустынным коридорам Сольфейна, ваше сердце наполнено счастьем, а в мыслях всё ещё звучат слова Тильвана. Замок только начинает пробуждаться — лишь редкие слуги снуют по дальним переходам, но никто не встречается вам на пути.

Дверь в вашу комнату поддаётся с едва слышным скрипом. Вы затаиваете дыхание, осторожно заглядывая внутрь — Лина мирно спит, свернувшись клубочком под одеялом, её рыжие волосы разметались по подушке.

С облегчением вы проскальзываете в комнату, быстро сбрасываете одежду и забираетесь в собственную постель — словно и не покидали её всю ночь. Но блаженная улыбка никак не хочет исчезать с ваших губ.

Несмотря на бурную ночь, вы погружаетесь в глубокий, сладкий сон. Мир грёз окутывает вас, продолжая дарить отголоски недавнего счастья.

Внезапно реальность врывается в виде Лины, энергично трясущей вас за плечо.

“Проснись, опоздаем на алхимию!” — её встревоженный голос прорывается сквозь дрёму.

Вы открываете глаза, на мгновение дезориентированные — где вы? что происходит? — пока сознание не возвращается, напоминая о необходимости играть роль обычной студентки, а не новобрачной.

Вы быстро умываетесь и начинаете натягивать учебную мантию, а Лина не сводит с вас любопытного взгляда.

“Ты поздно вернулась?” — в её голосе смесь беспокойства и подозрительности. “Когда я легла, тебя ещё не было.”

Она пристально наблюдает за вами, пытаясь заметить малейшие признаки необычного. Приходится старательно контролировать выражение лица, скрывая переполняющее вас счастье.

“Этот Тильван… он реально так долго тебя держал?” — продолжает Лина, собирая учебники.

“Да, здорово меня загрузил! Я очень устала,” — вы стараетесь придать голосу нотки изнеможения, что не так уж сложно после бессонной ночи.

Лина окидывает вас оценивающим взглядом, её веснушчатое лицо выражает сомнение.

“Это заметно,” — отвечает она, наблюдая, как вы пытаетесь привести в порядок волосы.

Вы замечаете своё отражение в зеркале — несмотря на усталость, глаза сияют странным светом, а кожа словно светится изнутри. Последствия эльфийской магии или просто счастье новобрачной?

“У нас через два дня выступление,” — Лина застёгивает свою учебную мантию, собирая книги. “Не забыла? У госпожи Элидии.”

Её слова возвращают вас к реальности — жизнь продолжается, несмотря на кардинальные перемены в вашей личной жизни. Теперь каждое выступление, каждое появление в обществе будет скрывать тайну — вы уже не просто студентка Сольфейна, но и жена Высокого эльфа.

“Надо ещё с Гроком порепетировать,” — добавляет Лина, закидывая сумку на плечо.

“Как я могу забыть? Позанимаемся сегодня после занятий,” — вы киваете, механически проверяя содержимое своей сумки.

Хотя внешне вы отвечаете на вопросы Лины и готовитесь к учебному дню, ваше сознание блуждает далеко. Перед глазами возникают образы прошедшей ночи — золотые глаза Тильвана, магические узоры на коже, его шёпот и прикосновения.

Лина хватает вас за руку, выводя из задумчивости.
“Эй! Ты слушаешь? Пошли уже, мастер Раниша ненавидит опоздания!”

Класс алхимии полон концентрированных лиц студентов, склонившихся над котлами. Мастер Раниша, величественная в своих алых одеждах, ходит между рядами, наблюдая за процессом с критическим взглядом.

Вы стоите над своим котлом, механически добавляя ингредиенты, но мысли ваши далеки от зелья стабилизации, которое нужно приготовить. Вместо подсчёта капель эссенции шалфея, вы мечтательно вспоминаете прикосновения эльфийских пальцев…

Внезапно ваш котёл начинает булькать слишком активно. Зелье пенится, поднимается и, прежде чем вы успеваете среагировать, выплёскивается через край, растекаясь по столу зелёной шипящей массой.

“Мисс Дайнара!” — строгий голос мастера Раниши возвращает вас к реальности.

Мастер Раниша возвышается над вашим столом, её тёмное лицо выражает не гнев, а разочарование, что каким-то образом ощущается даже хуже.

“Вы сегодня рассеяны, мисс Дайнара,” — она указывает на растекающуюся зелёную массу. “В магической работе это совершенно непозволительно.”

Её голос звучит строго и авторитетно, заставляя вас почувствовать себя непослушной ученицей. Студенты вокруг замирают, наблюдая за сценой.

“Отвлечение внимания — первый шаг к магической катастрофе,” — продолжает она, изучая ваше лицо. “Что бы ни занимало ваши мысли, оставьте это за порогом моего класса.”

Слова мастера Раниши действуют как холодный душ, возвращая вас к реальности. Вы глубоко вдыхаете, собираясь с мыслями, и решительно киваете.

“Простите, мастер Раниша. Больше это не повторится.”

Вы берёте тряпку и начинаете вытирать зелёную жидкость, ваши движения становятся уверенными и точными. В голове формируется чёткое решение — предаваться мечтам о Тильване можно позже, а сейчас нужно учиться контролировать не только магию, но и свои эмоции.

Мастер Раниша замечает перемену в вашем поведении и слегка кивает, прежде чем продолжить обход.

Когда звонок возвещает окончание алхимии, ваше сердце начинает биться чаще. Следующий урок — артефакторика с мастером Тильваном.

Вы медленно собираете учебные принадлежности, пытаясь успокоить дыхание. Как теперь смотреть в эти золотые глаза перед всем классом? Как сохранять невозмутимость, когда каждое его движение будет напоминать о прошедшей ночи?

Лина замечает ваше волнение, но интерпретирует по-своему.
“Не переживай, Тильван не будет тебя наказывать дважды за одно и то же,” — подбадривает она, думая, что вы боитесь гнева строгого профессора.

Класс артефакторики наполняется студентами. Ваше сердце замирает, когда дверь открывается и входит Тильван — высокий, величественный, в своей привычной тёмной мантии преподавателя.

К вашему удивлению, он ведёт себя точно так же, как и всегда. Его голос строг и академичен, движения отточены и элегантны. Он рассказывает о свойствах кристаллов горного хрусталя с той же сдержанностью, что и вчера.

Единственное отличие — он редко смотрит в вашу сторону и ни разу не вызывает вас отвечать. Валерия зато несколько раз поднимает руку, и Тильван спокойно принимает её ответы, не выказывая ни особого одобрения, ни неприязни.

По мере того как урок продолжается, напряжение в вашей груди постепенно ослабевает, сменяясь пониманием и благодарностью. Вы наблюдаете за Тильваном с новым осознанием — он делает всё, чтобы защитить вас.

Его отстранённость, редкие взгляды, отсутствие вопросов — это не холодность, а забота. Он сознательно выбрал тактику, которая не поставит вас в неловкое положение и не даст повода для сплетен.

Некоторые девушки по-прежнему бросают на него восхищённые взгляды, Валерия продолжает старательно привлекать его внимание, а вы сидите тихо, храня секрет, который связывает вас крепче любых публичных проявлений.

Звонок возвещает об окончании урока. Студенты начинают собирать книги и пергаменты, стул скрипят по каменному полу.

Тильван стоит у своего стола, складывая магические артефакты, использованные для демонстрации. Кажется, он полностью поглощён этим процессом.

Но в последний момент, когда вы уже почти достигаете двери, он поднимает голову и бросает в вашу сторону короткий, едва заметный взгляд.

Всего секунда — но в золотых глазах столько скрытого огня, что вас мгновенно обдаёт жаром. Этот взгляд говорит больше тысячи слов, напоминая о ночных признаниях и обещая их продолжение.

В этот момент внутри вас вспыхивает почти непреодолимое желание — броситься через класс, обвить руками его шею, прижаться к губам, которые ночью шептали слова любви.

Ваше тело даже делает невольное движение в его сторону, пальцы сжимаются, удерживая себя от необдуманного поступка.

С огромным усилием воли вы заставляете себя отвернуться и быстро выйти из класса, чувствуя, как щёки пылают, а сердце колотится где-то в горле.

После занятий и обеда вы с Линой возвращаетесь в общую гостиную Сольфейна — просторную комнату с мягкими креслами и большим камином. Несколько часов свободного времени — идеальная возможность для репетиции.

Грок уже ждёт вас там, его массивная фигура кажется неуместно большой в кресле, предназначенном для человеческих размеров. Окна гостиной пропускают мягкий послеполуденный свет, создавая уютную атмосферу.

“Я готов петь!” — заявляет орк, поднимаясь при вашем появлении. “Госпожа Элидия должна быть поражена нашим выступлением!”

“*Рядом примостился Трай, в руках у него была лютня, которую он неизвестно где раздобыл. Он весело помахал мне: ”Я вам помогу с музыкальным сопровождением. Я немного играю и знаю кое-какие из баллад.“

На уютном диване с потёртой обивкой расположился Трай, его вихрастые волосы как обычно торчат в разные стороны. В руках он держит старинную лютню, отполированную до блеска многолетним использованием.

”Я вам помогу с музыкальным сопровождением,“ — он приветственно машет вам, широко улыбаясь. ”Я немного играю и знаю кое-какие из баллад.“

Его пальцы проходятся по струнам, извлекая приятную мелодию. Лина хлопает в ладоши от восторга.

*”Это замечательно! С настоящим аккомпанементом наше выступление будет ещё лучше!"

Камерная репетиция быстро превращается в настоящее представление. Проходящие мимо студенты слышат музыку и пение, останавливаются в дверях, а затем один за другим входят в гостиную.

Всего через пятнадцать минут комната заполнена до отказа — первокурсники сидят прямо на полу, старшекурсники занимают все доступные кресла и диваны, некоторые стоят, прислонившись к стенам.

“Спойте 'Балладу о сломанном клинке'!” — выкрикивает кто-то из толпы.

“Нет, лучше 'Песнь морского ветра'!” — возражает другой голос.

Ваш маленький ансамбль внезапно оказывается в центре всеобщего внимания, словно на настоящем концерте.

“Наша академия превращается в театр,” — смеётся Лина, её глаза сияют от восторга и удивления.

Она стоит рядом с вами, рыжие волосы сверкают в лучах солнца, пробивающихся через окна. Эта неожиданная популярность приводит её в восторг — дочь мельника, ставшая центром внимания в престижной магической академии.

Студенты подпевают, некоторые отбивают ритм, создавая настоящую праздничную атмосферу. Среди толпы вы замечаете несколько профессоров, наблюдающих с любопытством, но не вмешивающихся.

Среди лиц в толпе внезапно мелькает пара золотых глаз. Ваше сердце замирает на мгновение — Тильван стоит в дверном проёме, частично скрытый в тени, наблюдая за выступлением.

Почти инстинктивно вы поворачиваетесь в его сторону, продолжая петь. Ваш голос не дрожит, но приобретает новую глубину, словно теперь каждое слово древней песни адресовано только ему.

Никто из присутствующих не замечает этой безмолвной связи между вами. Для них вы просто талантливая студентка, поющая красивую мелодию. Но в этот момент ваши взгляды соединяются поверх десятков голов, создавая мост между публичными ролями и тайной реальностью.

Последние ноты песни растворяются в воздухе, уступая место аплодисментам. И в этот момент, когда все взгляды устремлены на вас, Тильван делает едва заметный, но изящный поклон — жест, который можно интерпретировать как профессиональное признание таланта студентки.

Но вы видите в его золотых глазах больше — тихую гордость, скрытую нежность, обещание. Тонкая улыбка касается его губ на мгновение, прежде чем он отступает в тень коридора.

Никто, кроме вас, не придал значения этому моменту. Для остальных это просто мимолётное появление строгого профессора.

Вечер выступления наступает неожиданно быстро. У главных ворот Сольфейна вас ожидает сюрприз — элегантная карета с гербом дома Элидии, запряжённая парой лошадей с начищенной до блеска сбруей.

“Госпожа Элидия прислала за вами,” — сообщает ливрейный лакей, открывая дверцу кареты и склоняясь в поклоне.

Вы переглядываетесь с друзьями — такой почести вы не ожидали. Лина едва сдерживает восторженный визг, Грок выглядит смущённым, а Трай присвистывает, разглядывая роскошный экипаж.

“Как для знатных персон,” — шепчет Лина, когда вы устраиваетесь на мягких бархатных сиденьях.

Карета плавно движется по вечерним улицам Сольфейна, направляясь к особняку госпожи Элидии. В мягком свете фонарей вы разглядываете друг друга, преображённых нарядными одеждами.

Лина выглядит поразительно в своём голубом шёлковом платье — подчёркивающем её стройную фигуру и прекрасно оттеняющем рыжие волосы, уложенные в элегантную причёску.

Ваше тёмно-вишнёвое платье, насыщенного глубокого оттенка, придаёт вам царственный вид. Каннаэрский крой подчёркивает ваши тёмные глаза и волосы, делая их ещё выразительнее.

Грок, затянутый в традиционную орочью одежду из мягкой кожи с металлическими украшениями, выглядит внушительно и экзотично. Человеческая одежда на его массивной фигуре смотрелась бы нелепо, но национальный костюм придаёт ему достоинство.

Карета останавливается перед величественным особняком госпожи Элидии, освещённым десятками фонарей и факелов. Едва лакей открывает дверцу, вы видите, что на мраморных ступенях вас ожидает Альрик.

Молодой человек выглядит элегантно в тёмно-синем камзоле с серебряной вышивкой. Его лицо озаряется искренней улыбкой, когда он видит вас.

“Добро пожаловать!” — он спускается по ступеням, чтобы лично приветствовать группу. “Бабушка в восторге, что вы согласились снова выступить. Все гости только и говорят о чудесных исполнителях из Сольфейна.”

Его взгляд на мгновение задерживается на вас в вишнёвом платье, прежде чем он галантно предлагает руку, чтобы сопроводить в дом.

Радость от тёплого приёма быстро омрачается неприятным открытием. Среди элегантных гостей, собравшихся в просторном зале, вы замечаете знакомую фигуру — граф Эдриан беседует с хозяйкой дома, госпожой Элидией.

Рядом с ним та же высокая дама, что и в прошлый раз — величественная женщина средних лет, буквально сверкающая от обилия драгоценностей. Её шея, запястья и пальцы украшены камнями такой стоимости, что на них можно было бы купить небольшое поместье.

Ваше сердце пропускает удар. Встреча с графом после того случая не предвещает ничего хорошего, особенно учитывая его влияние и характер.

Альрик замечает направление вашего взгляда и понимающе вздыхает. Его плечи слегка опускаются, энтузиазм уступает место смирению.

“Да,” — говорит он с нескрываемым огорчением. “Бабушка приглашает нашу родственницу, а граф в свою очередь приходится родственником её покойному мужу.”

Он бросает оценивающий взгляд на пару, хотя старается делать это незаметно.

“Он помогает ей с делами в поместье, насколько я знаю, и она ему полностью доверяет.”

В голосе Альрика слышится нотка сомнения, словно он не разделяет этого доверия.

Альрик замечает тревогу в ваших глазах и мягко касается вашей руки в успокаивающем жесте.

“Не обращайте на него внимания,” — говорит он с искренней заботой. “Наслаждайтесь праздником, а мы вскоре насладимся вашим выступлением, госпожа Дайнара.”

Он произносит ваше имя с особой теплотой и уважением. Несмотря на его молодость, в его манерах чувствуется аристократическое воспитание, смягчённое природной добротой.

В его глазах читается надежда развеять облако беспокойства, появившееся при виде графа Эдриана.

Только вы начинаете расслабляться и наслаждаться атмосферой вечера, как граф Эдриан разрушает это хрупкое спокойствие. Его пронзительный взгляд выхватывает вас из толпы, на лице появляется неестественно широкая улыбка.

“О, наши удивительные таланты из Сольфейна!” — его голос слишком громок, привлекая внимание окружающих.

Он оставляет свою бриллиантовую компаньонку и целенаправленно движется через зал к вашей группе. В его походке чувствуется напряжение, скрытое за маской светской учтивости.

Граф Эдриан останавливается перед вами, склоняясь в безупречном светском поклоне. Его лицо выражает искреннее раскаяние, но глаза остаются холодными и расчётливыми.

“*О прошлой ссоре он даже и не вспоминает. Лишь заметил как бы между делом: *”Прошу прощения не неприятные мгновения, что я вам доставил в прошлый раз. Я очень сожалею."

Его слова звучат достаточно громко, чтобы окружающие гости могли услышать это публичное извинение, но достаточно расплывчато, чтобы никто не понял, о чём конкретно идёт речь.

Вы выпрямляете спину, придавая лицу выражение вежливой сдержанности. Лёгкий кивок — достаточный ответ на его слова, но не более того.

“Благодарю за извинения, граф Эдриан,” — ваш голос спокоен и холоден, как горный ручей.

Вы держите дистанцию, не шагая навстречу и не протягивая руку. Внешне — безупречная вежливость, но внутри — готовность к любому повороту событий.

Грок незаметно приближается, его массивная фигура служит молчаливым напоминанием о последствиях любых недружественных действий.

Граф Эдриан не проявляет ни малейших признаков обиды или злопамятности. Он продолжает разговор, словно прошлый конфликт был не более чем незначительным недоразумением.

“Ваша каннаэрская манера исполнения совершенно потрясающа, госпожа Дайнара,” — он рассыпается в комплиментах. “А ваше сопрано, мисс Лина, заставляет задуматься, почему вы обучаетесь магии, а не в консерватории!”

Он даже оборачивается к Гроку с широкой улыбкой:
“И какая глубина у вашего голоса! Впервые слышу орочьи баллады, исполненные с таким мастерством!”

Эта внезапная любезность кажется более настораживающей, чем открытая враждебность.

Любезный граф Эдриан оказывается гораздо более сложной проблемой, чем его прежняя грубая версия. С непрерывным потоком изысканных комплиментов и светской беседы он словно окутывает вашу группу невидимой паутиной, из которой невозможно вырваться без нарушения этикета.

Каждая попытка отойти встречается новым вопросом или очередным восхищением. Отвергнуть такое внимание на глазах всего высшего общества значило бы выставить себя в невыгодном свете.

Лина бросает на вас беспомощный взгляд, Грок выглядит как зверь в ловушке — его орочья прямота совершенно не подготовила его к таким изощрённым социальным играм.

Спасительный момент наступает, когда госпожа Элидия звонит в серебряный колокольчик, объявляя начало выступления.

“Прошу прощения, граф, нам пора готовиться,” — вы произносите эти слова с едва скрываемым облегчением.

Вы устремляетесь к импровизированной сцене в большом зале, словно к спасительному берегу после шторма. Возвышение, украшенное цветами и несколькими музыкальными инструментами, кажется оазисом безопасности вдали от изысканных светских ловушек.

Лина почти бежит рядом с вами, Грок и Трай следуют позади. Знатные гости уже занимают места на изящных стульях, расставленных полукругом.

Первые ноты мелодии наполняют зал, и мир вокруг преображается. Граф Эдриан, его ухищрения, социальные игры — всё исчезает, словно смытое волной музыки.

В вашем воображении возникает совсем другой образ — золотые глаза, смотрящие с любовью и гордостью, тонкая улыбка, которую видели лишь вы. Тильван не присутствует здесь физически, но его присутствие ощущается в каждой ноте, которую вы поёте.

Ваш голос обретает новую глубину, эмоциональность, богатство оттенков — вы поёте не для знатной публики, а для единственного слушателя, который важен вашему сердцу.

Когда ваш голос затихает, сцену наполняет чистое, звонкое пение Лины. Её хрустальный голос взлетает к потолку, отражаясь от стен и заставляя задержать дыхание даже самых искушённых гостей.

Перед изысканной публикой стоит не робкая дочь мельника, а настоящая артистка. В элегантном голубом платье, с гордо поднятой головой и сияющими глазами, она выглядит так, словно родилась для подобных сцен.

С каждым выступлением её голос становится увереннее, техника — совершеннее. Месяцы репетиций и нескольких предыдущих выступлений преобразили застенчивую девушку в артистку, способную заворожить знатную публику.

Наблюдая за блистательным выступлением Лины, вы невольно задумываетесь о будущем. Вопрос возникает сам собой — как долго удастся балансировать между двумя мирами?

С одной стороны — Сольфейн, учёба, магические науки, требующие полной отдачи. С другой — эти волшебные вечера, аплодисменты, восхищение публики, растущая популярность вашего необычного трио.

А теперь ещё и брак с Тильваном добавляет новое измерение в вашу жизнь, требуя времени и внимания.

Гости аплодируют Лине, не подозревая о сложных мыслях, проносящихся в вашей голове.

Могучий голос Грока разносится по залу, когда орк начинает свою балладу. Глубокий, гортанный бас наполняет пространство, рассказывая древнюю историю его народа.

Орочья баллада — длинная, эпическая, совершенно непривычная для изысканных ушей велданской знати. В ней переплетаются рассказы о битвах и героях, о духах земли и великих испытаниях.

По мере того как история разворачивается, зал погружается в почти трансовое состояние. Богато одетые аристократы сидят, завороженные экзотическим звучанием, таким чуждым и одновременно притягательным. Некоторые слушатели машинально раскачиваются в такт мощным ритмам.

После мощного выступления Грока вы вновь выходите в центр импровизированной сцены. Вишнёвое платье мерцает в свете свечей, придавая вашему образу мистический ореол.

Ваша очередь сменяется выступлением Лины, затем вы объединяетесь для дуэта. В некоторых композициях участвуют все трое — ваши голоса переплетаются, создавая уникальное звучание, где каннаэрская мелодичность, велданская страстность и орочья мощь сливаются в гармоничное целое.

Каждая мелодия отточена многочисленными репетициями, каждый переход отработан до совершенства. Вы чувствуете друг друга, как давние партнёры по сцене, хотя выступаете вместе лишь несколько месяцев.

Последняя нота затихает, и зал взрывается аплодисментами. Благородная публика поднимается со своих мест, выражая восхищение вашему необычному трио.

Госпожа Элидия делает знак слугам, и к сцене подходят ливрейные лакеи, несущие изысканные букеты. Зимние цветы — редкость в Велдане, говорящая о богатстве и уважении хозяйки.

Ваши руки наполняются ароматными белыми лилиями. Лина получает голубые розы, идеально сочетающиеся с её платьем. Её глаза широко раскрыты от изумления — дочь мельника никогда не держала в руках таких роскошных цветов.

Для Грока приготовлен особый букет из экзотических красных горных цветов — знак уважения к его культуре.

После выступления гостей приглашают в просторную столовую, где слуги уже приготовили торжественный ужин. Длинный стол, украшенный цветами и серебряными канделябрами, ломится от изысканных блюд.

Госпожа Элидия настаивает, чтобы вы и ваши друзья заняли почётные места рядом с ней и Альриком. Такая честь для простых студентов вызывает шепотки среди некоторых аристократов, но хозяйка непреклонна.

Грок, никогда прежде не сидевший за столом велданской знати, осторожно обращается с хрупким фарфором и серебряными приборами. Лина старается скопировать манеры окружающих дам, а Трай с любопытством разглядывает многочисленные бокалы разных форм.

Вы замечаете, что граф Эдриан расположился на противоположной стороне стола, откуда может наблюдать за вами весь вечер.

Несмотря на изысканные блюда, ваш аппетит быстро исчезает под неприятным взглядом графа Эдриана. Он наблюдает за вами через стол, не скрывая своего интереса.

Его серые холодные глаза изучают вас с нескрываемой жадностью, скользя от лица к декольте вишнёвого платья. В этом взгляде нет уважения или восхищения — только холодная оценка, словно вы не человек, а желанный предмет для коллекции.

Вы отодвигаете едва тронутое блюдо, чувствуя тошноту. Никто из окружающих, увлечённых беседой и едой, не замечает этого молчаливого противостояния.

К концу роскошного ужина каждая минута кажется вечностью. Серебряные приборы звенят слишком громко, смех гостей кажется фальшивым, а тяжелый взгляд графа преследует вас, куда бы вы ни повернулись.

Ваши пальцы нервно теребят салфетку, часы на стене словно замедлили свой ход. Вы ловите себя на мысли, что никакие золотые монеты, никакие аплодисменты не стоят этого чувства уязвимости.

Сольфейн — его каменные стены, защитные чары и, конечно, присутствие Тильвана — манит вас как никогда прежде. Там вы чувствуете себя не просто в безопасности, но и дома.

Несмотря на внутренний дискомфорт, вы каким-то чудом поддерживаете светскую беседу. Ваши губы формируют вежливые улыбки, голос звучит мелодично и заинтересованно, руки грациозно жестикулируют — настоящее мастерство самообладания.

Альрик расспрашивает вас о Каннаэре, его юное лицо светится искренним интересом к вашей родине. Госпожа Элидия вежливо интересуется вашей учёбой в Сольфейне, проявляя удивительную осведомлённость о магических науках для немага.

Даже другие аристократы, поначалу державшиеся отстранённо, теперь обращаются к вам с искренним уважением — ваше выступление изменило их отношение к “простым студентам”.

Вечер тянется нескончаемо долго. Когда ужин наконец завершается, слуги быстро освобождают пространство в центре зала, и музыканты начинают играть танцевальную мелодию.

Альрик первым подходит к вам с галантным поклоном.
“Могу я просить вас о танце, госпожа Дайнара?”

Его искренняя улыбка и уважительное отношение делают невозможным отказ. Один танец сменяется другим — пожилой аристократ, вспоминающий свои путешествия в Каннаэру, занимает вас беседой о вашей родине.

Когда мелодия завершается, вы решаете, что выполнили свой социальный долг и можно откланяться. Но внезапно перед вами появляется граф Эдриан, его рука властно обхватывает вашу талию.

“Позвольте пригласить вас,” — это звучит не как просьба, а как приказ. Прежде чем вы успеваете возразить, он уже увлекает вас в танец, держа неприлично близко.

Граф наклоняется слишком близко, его дыхание касается вашего уха. Вы чувствуете запах дорогого вина и едва уловимые ноты каких-то экзотических духов.

“Не отталкивайте меня, мисс Дайнара,” — его голос звучит тихо, но настойчиво. “Я могу вам дать многое.”

Его хватка на вашей талии становится крепче, пальцы впиваются в ткань платья. Вы поддерживаете соответствующую танцу дистанцию, но он постоянно пытается сократить расстояние между вами.

Через зал вы замечаете обеспокоенные взгляды Лины и Грока, следящих за каждым движением графа.

“Деньги, власть, успех,” — граф продолжает, его голос становится почти гипнотическим. “Вы пленили меня своей красотой, заворожили голосом…”

Его глаза холодны, несмотря на страстные слова. В них читается не любовь, а жажда обладания, словно вы — редкая драгоценность для его коллекции.

“Я готов добиться вас любой ценой,” — в этих словах звучит не романтическое обещание, а скрытая угроза.

Его пальцы сжимаются ещё сильнее, когда музыка замедляется, заставляя вас оставаться в его объятиях дольше, чем вы хотели бы.

Вы глубоко вдыхаете, собирая всю свою внутреннюю силу. Ваш подбородок приподнимается, в глазах появляется стальной блеск, несмотря на вежливую улыбку.

“Благодарю вас за оказанное внимание, граф,” — ваш голос звучит сдержанно, но твёрдо. “Но мне и моим друзьям уже пора. Завтра рано вставать — мы всего лишь простые студенты, но меня это совершенно устраивает.”

Вы деликатно, но решительно высвобождаетесь из его хватки, создавая между вами расстояние. Граф на мгновение застывает, явно не привыкший к отказам и сопротивлению.

Граф делает резкое движение, пытаясь схватить вас за запястье. Его пальцы почти смыкаются вокруг вашей руки, но происходит нечто неожиданное.

В момент прикосновения между вашей кожей и его ладонью вспыхивает тонкое золотистое плетение линий — подобное тому, что связало вас с Тильваном прошлой ночью, но теперь оно действует как защита.

Граф Эдриан резко отдёргивает руку с выражением шока и боли, словно прикоснулся к раскалённому металлу. На его ладони на мгновение проступает красноватый след.

“Что это?!” — его шёпот полон ярости и недоумения.

“Одинокой девушке нужна защита,” — вы произносите это спокойно, с достоинством каннаэрской аристократки, хотя внутри вас бушует ураган эмоций.

Прежде чем граф успевает ответить, вы разворачиваетесь и быстро направляетесь через зал к своим друзьям. Каждый шаг уверенный, спина прямая, хотя вы ощущаете, как его взгляд прожигает вашу спину.

Лина и Грок встречают вас с явным облегчением. По их лицам видно, что они заметили что-то необычное, но здесь не место для расспросов.

Госпожа Элидия и Альрик лично провожают вас до кареты, которая ожидает у мраморных ступеней. Лакеи в ливреях выстроились в почётный коридор, держа факелы, освещающие путь.

“Вы оказали нам честь своим выступлением,” — говорит пожилая аристократка, пожимая вашу руку. “Сольфейн может гордиться такими студентами.”

Альрик помогает вам и Лине сесть в карету, его лицо выражает искреннее сожаление о вашем отъезде.

Вы украдкой бросаете взгляд на балкон особняка — там, в тени колонн, вы замечаете силуэт графа Эдриана. Даже на расстоянии чувствуется его холодная ярость.

Когда карета трогается, унося вас от особняка с его опасностями и интригами, вы погружаетесь в свои мысли. Картина складывается в вашей голове с кристальной ясностью.

“Теперь мне понятно, почему Тильван так спешил,” — произносите вы тихо, глядя на своё запястье, где недавно вспыхнуло защитное заклинание.

Брачный обряд в храме Агмы, спешность союза, его слова о защите — всё обретает новый смысл. Тильван предвидел опасность и действовал, чтобы защитить вас древней эльфийской магией, связавшей ваши судьбы.

По мере удаления от особняка напряжение покидает ваше тело, сменяясь волной облегчения и нежности. Вы прикасаетесь к запястью, где проявилась защитная магия, и улыбка невольно озаряет ваше лицо.

Все мысли сосредотачиваются на одном — увидеть Тильвана как можно скорее. Поблагодарить его, прикоснуться к нему, рассказать обо всём произошедшем.

Эта внезапная тоска по нему настолько сильна, что вы едва замечаете вопросительные взгляды Лины и Грока. Карета мчится слишком медленно, каждая секунда кажется вечностью на пути к белокурому эльфу, который теперь связан с вами нерушимыми узами.

Несмотря на горячее желание увидеть Тильвана, реальность вносит свои коррективы. Карета доставляет вас к Сольфейну глубокой ночью, когда большинство окон уже темны.

Вы прощаетесь с друзьями в главном холле, обещая обсудить всё завтра. Сейчас нет возможности незаметно встретиться с Тильваном — это вызвало бы слишком много вопросов.

В комнате вы механически снимаете вишнёвое платье, умываетесь и готовитесь ко сну. Лина тоже быстро собирается спать, слишком уставшая даже для расспросов.

Едва ваша голова касается подушки, усталость берёт своё. Последняя мысль перед погружением в сон — о золотых глазах и защитном плетении, спасшем вас сегодня.

Солнечный свет проникает через окно, возвещая о начале нового учебного дня. Академия Сольфейн пробуждается к привычному ритму — звенят колокола, коридоры наполняются студентами, спешащими на утренние лекции.

Вы занимаете своё место в классе алхимии, где мастер Раниша уже расставляет ингредиенты для сегодняшнего урока. Рядом Лина зевает, всё ещё чувствуя последствия вчерашнего выступления.

Перья скрипят по пергаменту, котлы булькают, студенты шепчутся — знакомая учебная рутина охватывает вас. Но внутри вы чувствуете себя совершенно другим человеком, хранящим тайну, которая изменила всю вашу жизнь.

День проходит в бесконечной череде занятий, перерывов и домашних заданий. Вопреки вашему горячему желанию встретиться с Тильваном, академическая рутина создаёт непреодолимые преграды.

Вы видите его мельком в коридоре, окружённого студентами. В библиотеке он погружён в важный разговор с другими профессорами. На занятии артефакторики — строгий и недоступный, как всегда.

Каждый раз, когда ваши взгляды ненадолго встречаются, вы ощущаете молчаливое понимание и обещание будущей встречи. Но момент для этого всё не наступает — то кто-то просит вашего внимания, то Лина не отходит ни на шаг, то необходимо спешить на следующее занятие.

В то время как встреча с Тильваном остаётся недостижимой мечтой, Валерия становится всё более навязчивой и враждебной. Её светлые волосы мелькают за каждым углом, голубые глаза следят за каждым вашим движением.

На уроке артефакторики она демонстративно указывает на вашу ошибку. В библиотеке “случайно” роняет чернильницу на ваши записи. В столовой громко обсуждает с подругами “студенток, которые поют в тавернах для сомнительной публики”.

“Каннаэрка думает, что она особенная,” — её шёпот достаточно громок, чтобы вы услышали, проходя мимо. “Но некоторые из нас знают настоящую цену таким талантам.”

С каждой новой выходкой Валерии сохранять спокойствие становится всё труднее. Вы проходите мимо её шепотков с высоко поднятой головой, но внутри нарастает раздражение.

“Просто игнорируй её,” — советует Лина, когда вы вытираете чернила с испорченных конспектов.

Вы киваете, хотя в глубине души растёт желание преподать высокомерной блондинке урок. Иногда, в моменты особого раздражения, вы замечаете, как ваши пальцы начинают слегка светиться синим — теперь, после союза с Тильваном, ваша магия стала сильнее и отзывчивее к эмоциям.

Это требует ещё большего контроля — не только над магией, но и над собственными чувствами.

В то время как Валерия продолжает свои мелкие интриги, ваша музыкальная карьера неожиданно набирает обороты. Через госпожу Элидию о вас узнают другие представители велданской знати.

Однажды утром во время завтрака к вашему столу подходит посыльный в ливрее, доставляя запечатанный конверт с гербом маркиза Северных Земель. Следом прибывает изящное приглашение от баронессы Лаувинд.

Лина едва сдерживает восторженный визг, когда третий посланник доставляет письмо от самой герцогини Велдорской — тётки короля, известной покровительницы искусств.

“Мы становимся знаменитыми?” — Грок выглядит одновременно обрадованным и слегка испуганным такой перспективой.

Лина рассматривает роскошные приглашения, радость на её лице сменяется беспокойством.

“Когда же нам учиться?” — она кусает губу, её веснушчатое лицо выражает внутренний конфликт. “Я хочу стать настоящим магом воды, а не только певицей…”

Её пальцы нервно перебирают пергамент с золотым тиснением. Мечта выбраться из бедности через выступления сталкивается с первоначальной целью — получить магическое образование.

“Если я провалю экзамены, отец никогда не простит таких трат. Да и сама я… я ведь правда хочу научиться магии.”

“Мы не сможем принять все приглашения,” — вы решительно киваете, собирая разбросанные конверты в аккуратную стопку.

Ваш голос звучит спокойно и рассудительно, внося порядок в нарастающий хаос возможностей.

“Нужно выбрать самые важные,” — продолжаете вы. “Те, что не будут мешать учёбе, но помогут нам построить репутацию.”

Грок и Лина смотрят на вас с облегчением — в хаосе соблазнов и возможностей ваша практичность становится спасительным якорем.

“У тётки короля выступим,” — Грок стукает пальцем по письму с гербом герцогини Велдорской, его решение неожиданно практично и стратегически верно.

Его жёлтые глаза смотрят с несвойственной орку расчётливостью.

“Одно выступление — максимальная выгода. Герцогиня близка к трону, её благосклонность стоит десяти обычных лордов.”

Лина смотрит на него с удивлением, а затем уважительно кивает.

“Ты прав! К тому же, это наименьшие потери времени для учёбы — одно выступление вместо трёх-четырёх.”

“И у нас будет время подготовиться — выступление будет приурочено ко дню зимнего солнцестояния,” — вы внимательно перечитываете изящно выведенные строки приглашения.

Грок задумчиво кивает:
“Три недели… Достаточно для репетиций и не в ущерб учёбе.”

Лина прищуривается, прикидывая что-то в уме:
“К тому же, к солнцестоянию закончится большинство экзаменов первого семестра.”

День зимнего солнцестояния — один из главных праздников года, особенно значимый для магов и чародеев. То, что герцогиня выбрала именно эту дату для выступления, говорит о важности, которую она придаёт вашему трио.

После завтрака, собрав приглашения и ответив на возбуждённые вопросы друзей, вы находите подходящий момент для ухода.

“Мне нужно в Зал Равновесия,” — объясняете вы Лине с деланным спокойствием. “После всех волнений стоит восстановить баланс.”

Она понимающе кивает, не подозревая об истинной цели вашего ухода.

Вы идёте по коридорам Сольфейна, сердце бьётся всё быстрее при мысли о встрече с Тильваном. Сначала вы направляетесь к его кабинету, затем — к учебным аудиториям. Спрашивать напрямую о нём нельзя, это вызвало бы подозрения.

Поиски приводят вас к учебному классу артефакторики во время перерыва между занятиями. Вы осторожно заглядываете в приоткрытую дверь и видите его — Тильван стоит у окна, изучая какой-то древний манускрипт.

Солнечный свет обрамляет его белые волосы золотистым ореолом. Он один в классе, все студенты ушли на перерыв.

Вы тихо входите и закрываете за собой дверь. При звуке защёлкивающегося замка Тильван оборачивается, его золотые глаза мгновенно находят вас.

Между вами возникает невидимая связь — муж и жена, вынужденные играть роли профессора и студентки на глазах у всего мира.

Спокойный, сдержанный Тильван внезапно преображается. На его обычно серьёзном лице появляется хитрая, почти мальчишеская улыбка.

Не говоря ни слова, он стремительно сокращает расстояние между вами. Его руки обхватывают вашу талию, мягко, но властно прижимая к только что закрытой двери.

Его губы находят ваши с неожиданной страстью. Это не осторожный поцелуй Зала Равновесия, не нежное прикосновение брачной ночи — это выплеск сдерживаемых эмоций и желания.

Ваши колени подгибаются от интенсивности момента, тело плавится в его объятиях. Мир сужается до этого запретного поцелуя в пустом классе — опасного, волнующего, совершенно необходимого.

Между поцелуями вы пытаетесь выразить беспокойство:
“Нас могут… застать…”

Тильван на мгновение отрывается от вас, но лишь для того, чтобы начертить сложный светящийся символ на двери. Руны вспыхивают золотистым светом и впитываются в дерево — древняя эльфийская магия запирания, намного сильнее обычного заклинания.

“У меня нет сейчас занятий,” — его шёпот обжигает вашу кожу, когда он возвращается к прерванному занятию. “Ты зашла очень вовремя.”

Его руки скользят по вашей спине, притягивая ближе, золотые глаза смотрят с нескрываемым желанием и любовью.

Время и пространство теряют значение. Класс артефакторики, обычно наполненный строгостью и дисциплиной, становится местом, где рушатся все барьеры.

Его руки, обычно демонстрирующие сложные магические жесты студентам, теперь с нежностью и страстью исследуют ваше тело. Прикосновения становятся интимнее, когда он мягко приподнимает вашу мантию.

“Я скучал по тебе,” — шепчет он между поцелуями. “Каждая минута порознь кажется вечностью.”

Вы отдаётесь моменту, забывая о школе, о студентах, о своей тайной жизни. Есть только вы и он, муж и жена, наконец-то нашедшие возможность для уединения.

Ваши тела сливаются в едином ритме, забывая о мире за дверью. Его прикосновения становятся более смелыми, исследуя изгибы вашего тела с благоговением художника, восхищающегося своим шедевром.

Каждый поцелуй глубже предыдущего, каждое прикосновение разжигает пламя, начавшееся в храме Агмы. Между вами вновь возникает тонкое сияние — золотистые и синие нити магии, соединяющие ваши сущности.

Классная доска, учебные артефакты, строгие парты — всё это исчезает из вашего восприятия. Существует только этот момент единения, украденный у судьбы, спрятанный от любопытных глаз.

Мир сужается до единой точки соприкосновения. Ваши тела сливаются в древнем танце, который старше всех магических ритуалов. Магия брачного союза вспыхивает вокруг вас с новой силой, соединяя не только физически, но и на уровне сущностей.

Золотистое сияние эльфийской магии переплетается с вашей синей аурой, создавая вокруг вас кокон света, скрывающий от посторонних глаз. Каждое движение усиливает эту связь, каждый вздох делает её глубже.

Голос Тильвана звучит на древнеэльфийском — слова любви, существующие тысячелетия, но никогда не звучавшие с такой искренностью.

Когда огонь страсти постепенно затихает, вы обнаруживаете, что ноги едва держат вас. Тильван с нежной заботой помогает вам привести себя в порядок — поправляет смятую одежду, убирает выбившиеся пряди волос.

Заметив вашу слабость, он без слов ведёт вас к своему рабочему столу и усаживает к себе на колени. Его объятия нежны и заботливы, совсем не похожи на недавнюю страсть.

“Лучше?” — шепчет он, когда вы устраиваетесь в кольце его рук, прижимаясь спиной к его груди.

В этот момент между вами устанавливается новый вид близости — тихая, спокойная, домашняя. Уже не учитель и ученица, не просто любовники, а настоящие супруги, нашедшие минуту покоя в хаосе тайн.

Уютно устроившись в объятиях Тильвана, вы наконец вспоминаете о первоначальной цели своего визита. Румянец всё ещё играет на ваших щеках, но разум постепенно проясняется.

“Я же пришла к тебе с новостью,” — вы выпрямляетесь, вспоминая о пергаменте, который оставили в сумке.

Тильван с лёгкой улыбкой наблюдает, как вы тянетесь к своей сумке, извлекая элегантное приглашение с королевской печатью.

“Нас пригласили выступить у герцогини Велдорской на праздник зимнего солнцестояния,” — объясняете вы, передавая свиток ему в руки.

Тильван внимательно изучает приглашение, его брови слегка поднимаются при виде герцогской печати.

“Герцогиня Велдорская…” — его голос становится задумчивым. “Впечатляюще. И опасно.”

Он аккуратно возвращает вам пергамент, его пальцы на мгновение задерживаются на ваших.

“Её двор — центр интриг и политических игр,” — продолжает он. “Там будут все влиятельные люди Велдана, включая, возможно, и нашего общего знакомого графа.”

В его золотых глазах мелькает беспокойство, но также и гордость за ваши достижения.

“Будь осторожна, но не упускай эту возможность. Такое приглашение — признание вашего таланта на высшем уровне.”

“И мне бы очень хотелось пойти с вами,” — Тильван произносит эти слова тихо, почти с грустью.

В его взгляде читается искреннее желание быть рядом, защищать вас, гордиться вами открыто. Но оба вы понимаете сложность такого шага — профессор Сольфейна, сопровождающий студентку на высшее общественное мероприятие, привлёк бы слишком много нежелательного внимания.

“Возможно, я найду способ присутствовать,” — добавляет он, задумчиво касаясь вашей щеки. “Герцогиня иногда приглашает мастеров магии для демонстрации редких артефактов.”

Вы обвиваете руками его шею, прижимаясь ближе. В этом объятии — всё, что не выразить словами: желание, чтобы он был рядом на важном для вас событии, страх перед придворными интригами, простая человеческая потребность в поддержке любимого.

Тильван отвечает на объятие, его руки бережно поддерживают вас. Его дыхание касается ваших волос, когда он шепчет:
“Я найду способ. Обещаю.”

Солнечный свет заливает класс, создавая вокруг вас золотистый ореол — словно благословение вашему тайному союзу, вашей надежде на будущее, где не придётся скрываться.

Момент нежности и мечтаний плавно переходит в повседневность. Тильван слегка отстраняется, его лицо приобретает знакомое профессорское выражение, хотя глаза всё ещё сияют теплом.

“Но вернёмся к учёбе,” — произносит он деловым тоном, словно вы действительно пришли обсудить академические вопросы. “Ты делаешь успехи, Дайнара.”

Уголок его рта приподнимается в едва заметной улыбке.

“Не хочу тебя перехваливать, но на прошлой неделе ты испортила в два раза меньше учебных артефактов, чем обычно.”

Этот переход от страстного мужа к строгому профессору вызывает у вас улыбку — ваши отношения теперь существуют в двух параллельных реальностях.

Ваша улыбка исчезает, сменяясь обеспокоенным выражением. Вы отводите взгляд, смотря в окно на башни Сольфейна.

“Недавно я получила письмо из дома,” — вздыхаете вы, ваш голос становится тише. “Отец спрашивает, как учёба, не пора ли уже вернуться домой.”

Эти слова мгновенно меняют атмосферу. Тильван напрягается, его лицо становится серьёзным. Теперь перед вами встаёт новая проблема — как объяснить семье не только продолжение учёбы, но и совершенно изменившуюся жизненную ситуацию.

“И это ещё он не знает про наши выступления,” — добавляете вы с унылой улыбкой, представляя реакцию отца на новость о дочери, поющей в тавернах и особняках знати.

Вы опускаете голову, разглаживая складки на мантии.

“Он думает, что я здесь только чтобы научиться контролировать магию. Что я возьму несколько уроков и вернусь домой… к подобающей для дочери ювелира жизни.”

Невысказанное “к замужеству, которое он планирует” повисает в воздухе между вами.

Тильван берёт ваши руки в свои, его прикосновение успокаивает и придаёт сил.

“Всё произойдёт в своё время,” — Тильван ободряюще сжимает ваши руки, его голос наполнен спокойной уверенностью древнего существа, пережившего сотни человеческих драм.

Его золотые глаза смотрят прямо в ваши, передавая силу и решимость.

“Я буду защищать тебя, и твоя семья не сможет устоять,” — в его словах звучит не угроза, а обещание.

В этот момент, несмотря на все сомнения, вы чувствуете, что всё действительно возможно. Высокий эльф, связавший с вами свою судьбу, не отступит перед недовольством ювелира из Каннаэры.

С тяжёлым сердцем вы покидаете класс артефакторики, прощаясь с Тильваном только взглядом — никаких лишних жестов, никаких слов, которые могли бы выдать вашу тайну.

Просторный тренировочный зал мастера Лойта значительно отличается от других учебных помещений Сольфейна. Здесь нет рядов парт — только широкое открытое пространство, стены усилены защитными чарами, а в специальных стойках хранятся различные магические оружие и артефакты.

Мастер Лойт — крепкий мужчина средних лет с военной выправкой и шрамом через левую щёку — демонстрирует студентам различные боевые посохи. Его голос гремит под сводами зала:

“Для артефакторов особенно важно понимать взаимодействие наступательной и защитной магии! Жезл, не уравновешенный правильно, может взорваться в руках своего владельца!”

Мастер Лойт окидывает класс суровым взглядом бывалого боевого мага, видевшего настоящие магические сражения.

“Сегодня вы покажете, чему вы научились за минувшие три месяца,” — его голос не предполагает возражений.

По рядам студентов проносится волна паники — вытягиваются лица, некоторые украдкой перебирают в памяти заклинания, другие нервно переглядываются.

Заметив их реакцию, мастер Лойт довольно ухмыляется, шрам на его щеке изгибается.

“А вы что думали? Никакой подготовки перед проверочными занятиями. Вы либо учитесь, либо отправляетесь по домам. И хорошо если только по домам, а не к целителям или на кладбище.”

Его слова отрезвляют класс — магия действительно опасна, особенно боевая. Одна ошибка может стоить жизни.

Мастер Лойт медленно обводит взглядом застывших студентов, наслаждаясь их напряжением. Его глаза, холодные и оценивающие, скользят от одного лица к другому, словно выбирая первую жертву.

“И начнём мы…” — он делает драматическую паузу.

Класс замирает, никто не хочет быть первым. Внезапно взгляд боевого мага останавливается на Валерии, стоящей с идеально прямой спиной и высоко поднятой головой.

Надменное выражение сползает с её лица, сменяясь плохо скрытым испугом. Несмотря на своё происхождение и связи, здесь она просто студентка, которой предстоит доказать свои способности.

“С вас и начнём,” — мастер Лойт решительно кивает Валерии, жестом приглашая её выйти в центр тренировочного зала.

Валерия делает несколько неуверенных шагов вперёд. Её обычная надменность сменяется плохо скрываемой тревогой. Белокурые локоны, обычно безупречно уложенные, слегка дрожат вместе с её руками.

“Защита от огненного шара,” — коротко командует мастер Лойт. “Продемонстрируйте.”

Валерия сглатывает, вскидывая руки в защитную позицию. Её статус дочери министра магии здесь не имеет значения — только реальные навыки и скорость реакции.

Валерия глубоко вдыхает, сосредотачиваясь. Её руки описывают сложную дугу, пальцы двигаются в точной последовательности заклинания защиты.

Вокруг неё вспыхивает полупрозрачный голубоватый щит — мерцающий купол энергии, окружающий её с головы до ног. Магические руны проступают по его поверхности, усиливая защитные свойства.

Мастер Лойт хмыкает, оценивая технику исполнения — не впечатлён, но и не разочарован. Без предупреждения он резко выбрасывает руку вперёд, и от его ладони срывается компактный, но мощный огненный шар, устремляющийся прямо в Валерию.

Огненный шар врезается в защитный купол Валерии с громким шипением. Голубой щит потрескивает и дрожит от удара, поверхность идёт рябью, но структура остаётся целой.

Мастер Лойт удовлетворённо кивает, видя, что защита выдержала его атаку.

“А теперь вы,” — он делает шаг в сторону, принимая оборонительную стойку. “Нападайте!”

На лице Валерии мелькает улыбка — в атакующей магии она чувствует себя увереннее. Её глаза загораются азартом, когда она опускает защитный щит и начинает складывать пальцы в новую конфигурацию.

Валерия резко меняет траекторию движения — вместо того, чтобы атаковать мастера Лойта, она направляет заклинание прямо на вас!

Шар белого огня, ослепительно яркий и смертоносно быстрый, срывается с её пальцев и устремляется через зал. В её глазах мелькает злорадство и застарелая зависть.

Вы едва успеваете отскочить в сторону, инстинктивно вскидывая руки. Но прежде чем вы успеваете произнести защитное заклинание, происходит нечто неожиданное — вокруг вас мгновенно формируется защитный кокон из переплетающихся синих и золотых нитей.

Класс застывает в шоке. Мастер Лойт выглядит ошеломлённым — не столько атакой Валерии, сколько необычной природой защиты, возникшей вокруг вас.

Белый огненный шар касается вашей защиты и словно растворяется в ней. Синие и золотые нити мгновенно впитывают враждебную магию, поглощая её без малейшего следа. Вы стоите внутри кокона, ощущая лишь лёгкое тепло — никакой боли, никакого воздействия.

Лицо Валерии искажается от недоумения и ярости — её атака, достаточно мощная, чтобы причинить серьёзный вред, просто исчезла, не оставив следа.

Мастер Лойт делает шаг вперёд, его глаза сужаются, изучая необычное магическое плетение.

“Что это за защита?” — его голос звучит напряжённо. “Это не стандартный щит Сольфейна.”

“Э-э…” — вы запинаетесь, лихорадочно подбирая правдоподобное объяснение появлению защиты, связанной с вашим браком.

Класс замирает в ожидании, Валерия смотрит с подозрением, мастер Лойт — с профессиональным интересом боевого мага.

“Это родовая магия,” — наконец произносите вы, стараясь звучать уверенно. “В Каннаэре некоторые семьи передают защитные чары через поколения.”

Защитное плетение медленно растворяется вокруг вас, последние синие и золотые искры угасают в воздухе.

“Родовая магия,” — мастер Лойт задумчиво повторяет ваши слова, его мозолистые пальцы потирают заросший щетиной подбородок.

Шрам на его лице кажется глубже, когда он прищуривается, оценивая угасающее защитное плетение с профессиональным интересом боевого мага, повидавшего сотни различных заклинаний.

“Очень интересно,” — в его голосе слышится неподдельное любопытство. “Не часто встречаешь фамильную защиту такой… необычной структуры.”

Валерия стоит в стороне, её лицо искажено от злости и разочарования. Попытка унизить вас публично обернулась демонстрацией вашей необычной магической силы.

После инцидента с Валерией занятие продолжается согласно плану мастера Лойта. Класс разбивается на пары, воздух наполняется вспышками магии разных цветов и интенсивности.

“Сдерживайте силу атак!” — командует мастер Лойт, расхаживая между студентами. “Мы тренируемся, а не пытаемся отправить друг друга к целителям!”

Вы обмениваетесь заклинаниями с Линой, чувствуя на себе оценивающий взгляд профессора. Когда особенно сильная атака приближается к вам, вокруг снова вспыхивает характерное сине-золотое плетение, поглощая заклинание без следа.

Валерия, работающая с партнёром в дальнем углу зала, не скрывает своей агрессии — её атаки значительно превышают учебный уровень, заставляя её напарника отчаянно защищаться.

Вы с Линой отступаете в сторону, переводя дыхание между атаками. Пот струится по вашим лицам, руки слегка подрагивают от магического напряжения.

“Валерия — сильный маг,” — замечает Лина, бросая взгляд через зал, где светловолосая аристократка продолжает обрушивать на своего партнёра заклинание за заклинанием. “Жаль, что она такая дура.”

В её словах — невольное признание таланта соперницы, смешанное с разочарованием от того, как Валерия этим талантом распоряжается. Способности без нравственности опасны, особенно в магии.

После двух часов интенсивной практики класс выглядит измотанным. Некоторые студенты едва держатся на ногах, другие массируют затёкшие от сложных магических жестов пальцы.

Мастер Лойт выстраивает всех в линию для финальной оценки. Его суровое лицо непроницаемо, когда он переходит от студента к студенту.

“Мейн — недопустимо слабая защита. Если не улучшите к экзаменам, не сдадите.”
“Трай — приемлемо, но медленно. Ускорьте реакцию.”
“Валерия — хорошо, но слишком агрессивно и неконтролируемо.”

Дойдя до вас, он лишь слегка кивает:
“Дайнара — приемлемо.”

Эта сдержанная похвала от придирчивого мастера стоит больше, чем восторженные комплименты от других.

Когда все начинают расходиться, его голос останавливает вас:
“Мисс Дайнара, задержитесь на минуту.”

Лина бросает на вас обеспокоенный взгляд, но кивает и нехотя выходит в коридор. Дверь закрывается за последним студентом, и внезапно просторный тренировочный зал кажется слишком пустым и гулким.

Вы останавливаетесь перед мастером Лойтом, ощущая, как сердце начинает биться быстрее. Его лицо, испещрённое шрамами от многолетних магических дуэлей, остаётся совершенно непроницаемым.

“У вас есть жених, мисс Дайнара?” — вопрос звучит прямо и неожиданно, словно удар клинка.

Вы замираете, не зная, что ответить. Как боевой маг с огромным опытом, мастер Лойт, вероятно, распознал уникальную природу защитного плетения, возникшего вокруг вас.

Мастер Лойт делает шаг ближе, его голос становится тише, но не менее проницательный взгляд остаётся прикованным к вашему лицу.

“Плетение двухцветное,” — он указывает на место, где недавно мерцала защита. “Одна магия — ваша, а другая… другая принадлежит тому, с кем вы связали свою судьбу. Жених, супруг…”

Он на мгновение отводит взгляд, словно понимая деликатность ситуации.

“Я понимаю, что это не моё дело — задавать такие вопросы, но вы моя ученица. И я бы хотел знать, чтобы лучше представлять, как с вами обращаться и как обучать.”

В его тоне звучит искреннее профессиональное беспокойство, а не праздное любопытство.

Вы стоите перед мастером Лойтом, чувствуя, как жар заливает щёки. Мысли хаотично мечутся — сказать правду? Солгать? Умолчать?

Боевой маг видит ваши внутренние метания — его глаза, привыкшие оценивать противника в доли секунды, легко читают эмоции на вашем лице.

“Мне не нужны имена,” — он смягчает свой обычно суровый тон, давая вам выход. “Просто кивните, если я прав.”

Секунда колебания — и вы медленно киваете, признавая истину.

Этот простой жест — крохотное, но значимое доверие между учителем и ученицей, маленькая частица правды в море секретов.

“Ваш избранник — тоже маг,” — произносит мастер Лойт. Это не вопрос, а утверждение, основанное на его опыте и наблюдениях.

Он делает ещё один шаг вперёд, его взгляд становится более проницательным, словно пытается разглядеть нити магии, связывающие вас с неназванным супругом.

“И он разделил с вами не только магию.”

Вы непонимающе смотрите на Лойта, не вполне осознавая, что именно он имеет в виду. Насколько много ему известно? Что именно он увидел в структуре защитного плетения?

Мастер Лойт внимательно изучает ваше искреннее недоумение. Его взгляд смягчается, когда он осознаёт, что вы действительно не понимаете, о чём он говорит.

“Похоже, вы и сами не знаете,” — он тяжело вздыхает, потирая шрам на щеке задумчивым жестом. “А мне, наверное, не стоит в это лезть.”

В его голосе слышится смесь профессионального любопытства и уважения к вашей частной жизни. Что-то в структуре вашей магической связи привлекло его внимание, но он решает не развивать эту тему.

Внутри вас бурлят десятки вопросов — что именно увидел мастер Лойт? Что он знает о вашей связи? Что значат его слова?

Но инстинкт самосохранения берёт верх. Вы сжимаете губы, решив не произносить ни слова, которое могло бы выдать больше информации. Любой вопрос рискует раскрыть вашу неосведомлённость и подтолкнуть к дальнейшим расспросам.

Вы опускаете взгляд, сохраняя сдержанное молчание. В этой ситуации любое произнесённое слово может оказаться лишним, может направить разговор в опасное русло или выдать имя Тильвана.

Вы выходите из тренировочного зала с ощущением, будто только что избежали серьёзной опасности. Лина ждёт в коридоре, её лицо выражает неприкрытое беспокойство и любопытство.

“Что он хотел?” — она буквально набрасывается на вас с вопросом, едва дверь закрывается.

“Интересовался моей родовой магией,” — отвечаете вы, стараясь звучать непринуждённо. “Видимо, в Велдане такие защитные заклинания не распространены.”

Это почти правда — достаточно близкая к реальности, чтобы не чувствовать себя предательницей дружбы, но достаточно расплывчатая, чтобы сохранить тайну вашего брака.

Лина кивает, принимая ваше объяснение без дополнительных вопросов. По коридору вы идёте в сторону столовой, она задумчиво теребит рыжую прядь.

“Да, это так,” — соглашается она с лёгким вздохом. “У меня вообще нет никакой родовой магии. У нас и магов-то в роду не было, я неизвестно в кого такая уродилась.”

В её голосе слышится смесь гордости и растерянности — девушка, открывшая в себе дар, которого не было у предков, одновременно уникальная и оторванная от семейных традиций.

Вы уже почти добираетесь до спасительной тишины общей гостиной, как в коридоре перед вами возникает Валерия. Её светлые волосы безупречно уложены, мантия дорогого покроя идеально сидит — внешне она выглядит как обычно надменной, но в глазах пылает плохо скрываемая ярость.

Рядом с ней, как всегда, её верная свита — Сельма и ещё две девушки из знатных семей, готовые поддержать любую выходку своей предводительницы.

“Какая… необычная защита,” — произносит Валерия, растягивая слова, её голос сочится ядом. “Интересно, где простая каннаэрка научилась таким трюкам?”

Вы останавливаетесь перед Валерией, и неожиданно для себя ощущаете не страх или раздражение, а странное удовлетворение. Месяцы её придирок и насмешек, попытки унизить вас перед другими студентами — и вот теперь она стоит перед вами, разъярённая тем, что её план атаковать вас на глазах всего класса потерпел фиаско.

“Что такое, Валерия?” — вы позволяете себе лёгкую улыбку. “Расстроена, что твоя атака не сработала?”

Лина бросает на вас удивлённый взгляд — обычно вы предпочитаете избегать конфронтации, но сегодня что-то изменилось. Может быть, новообретённая магическая защита придала вам уверенности, а может, вы просто устали отступать.

Удовлетворение и уверенность растут внутри вас, как пламя, подпитываемое месяцами сдержанности. Слова срываются с губ, словно вы открыли шлюзы многомесячного молчания.

“Знаешь, Валерия, меня всегда интересовало — почему ты так одержима мной?” — ваш голос звучит спокойно, но каждое слово попадает в цель. “Боишься, что дочь каннаэрского ювелира затмит дочь министра магии? Или дело в том, что некоторые профессора ценят талант выше происхождения?”

Лина смотрит на вас с восхищённым изумлением, а группа студентов, проходивших мимо, останавливается, привлечённая неожиданной конфронтацией.

Вы делаете шаг вперёд, внезапно заметив на Валерии изящные серебряные серьги с бледно-голубыми камнями. Ваш взгляд задерживается на них, и улыбка становится шире.

“А знаешь ли ты, что твои серьги — работа моего отца?” — ваш голос звучит с нескрываемым удовлетворением. “Нравятся? Я везде узнаю его руку.”

Валерия инстинктивно касается серёжек, её лицо бледнеет. Сельма и другие девушки из её свиты обмениваются растерянными взглядами — это неожиданное откровение разрушает тщательно культивируемое презрение к вашему “низкому” происхождению.

Собравшиеся студенты не скрывают улыбок — ирония ситуации очевидна для всех.

“Сам король Велдана пригласил Бенарда из Аданны,” — вы произносите имя вашего отца с заслуженной гордостью, которую раньше скрывали. “И знать готова биться за возможность приобрести вещь, созданную моим отцом.”

Эффект ваших слов подобен удару молнии. Некоторые из студентов, явно знакомые с репутацией знаменитого ювелира, ахают от удивления.

Валерия выглядит так, словно земля уходит из-под ног. Всё её высокомерие, основанное на благородном происхождении, рассыпается, когда становится ясно, что она всё это время насмехалась над дочерью мастера, чьи работы украшают королевский двор и чьё искусство ценится выше многих древних титулов.

Вы делаете заключительный удар, ваш голос звучит почти небрежно, но словно кинжал попадает точно в цель.

“А может, ты мечтаешь о портрете руки Имраса из Аданны? Мечтаешь ведь?” — в коридоре становится абсолютно тихо при упоминании имени знаменитого художника. “Но мой брат не очень любит змей.”

Это последняя капля. Лицо Валерии покрывается пятнами гнева и унижения. Имрас из Аданны — придворный художник, чьи портреты ценятся на вес золота среди аристократии. И он — ваш брат.

Сравнение с змеёй, произнесённое публично, граничит с открытым оскорблением. Студенты вокруг не могут сдержать восхищённых взглядов — скромная каннаэрка внезапно оказывается связанной с двумя самыми прославленными мастерами Велдана.

Внезапно вся благородная сдержанность Валерии исчезает. Её лицо искажается от ярости, аристократическое воспитание отступает перед примитивной злобой.

“Жалкая выскочка!” — она буквально выплёвывает слова, её голос переходит на шипение, невольно подтверждая вашу характеристику. “Где бы были твой отец и брат без богатых покровителей? Вы бы так и сидели у себя в каннаэрской грязи!”

Студенты, собравшиеся вокруг, втягивают воздух сквозь зубы — такая откровенная враждебность к другому королевству, да ещё и публично, выходит за рамки допустимого даже для дочери министра.

Вы делаете глубокий вдох, отказываясь опускаться до уровня оскорблений и криков. Ваш голос звучит тихо, но каждое слово разносится по притихшему коридору с кристальной ясностью.

“Не там грязь, которая в простом происхождении. Грязь в душе, отравленной завистью.”

Эти простые слова, произнесённые с достоинством и без крика, производят более сильное впечатление, чем любая ярость. Студенты вокруг понимающе кивают — в этот момент вы демонстрируете истинное благородство, никак не связанное с происхождением.

Валерия замирает, слова застывают у неё на губах. Всё её тело напряжено, как у загнанного в угол животного.

Валерия сжимает кулаки с такой силой, что костяшки белеют. Её идеально выверенная аристократическая осанка искажается под давлением чистой ненависти.

“Ты ещё заплатишь за то, что встала у меня на пути,” — каждое слово звучит как клятва, пропитанная ядом и обещанием мести.

Она разворачивается с драматической резкостью, её мантия взметается и опадает подобно крыльям хищной птицы. Сельма и другие девушки из её свиты спешат следовать за ней, бросая на вас испуганные и недоумевающие взгляды.

Коридор наполняется шепотками, студенты обмениваются взглядами, полными удивления и уважения к вам.

Когда Валерия и её свита скрываются за поворотом, коридор наполняется приглушёнными разговорами. Студенты собираются маленькими группами, обмениваясь информацией и впечатлениями.

“Имрас из Аданны… Бенрад из Аданны…” — имена вашего брата и отца передаются от уст к устам, как драгоценные камни, переходящие из рук в руки.

“Тот самый Имрас, чей портрет герцогини висит в парадном зале?”
“Бенрад, чьи ювелирные изделия королева носит на официальных приёмах?”

Некоторые студенты бросают на вас любопытные взгляды, заново оценивая девушку, которую привыкли считать обычной каннаэрской студенткой со способностями к магии.

Волна шепотков прокатывается по коридору, расходясь концентрическими кругами от места вашей конфронтации с Валерией.

“Имрас из Аданны… Бенард из Аданны…” — имена звучат с благоговением и удивлением.

Студенты из знатных семей особенно впечатлены — для них эти имена ассоциируются с высочайшим искусством и доступом к королевскому двору. Девушки обсуждают портреты Имраса, юноши восхищаются искусством ювелира, чьи работы носит сама знать.

Лина стоит рядом с вами, её веснушчатое лицо выражает смесь гордости за подругу и лёгкого замешательства.

“Кажется, тебя ждёт совсем другое отношение с завтрашнего дня,” — тихо замечает она.

К вечеру Лина уже посмеивается над внезапно изменившейся ситуацией. Как она и предсказала, ваша популярность среди студентов Сольфейна взлетела с головокружительной скоростью.

Студенты, прежде едва замечавшие ваше существование, теперь находят всевозможные поводы заговорить. Девушки, которые раньше перешёптывались за вашей спиной, теперь улыбаются и приветливо машут. Юноши, никогда не проявлявшие интереса, вдруг предлагают помощь с учебниками.

“Дайнара, не хочешь присоединиться к нашей учебной группе?”
“Я слышала, ты из Каннаэры? Расскажи подробнее!”
“Можно попросить автограф твоего брата, когда будешь писать ему?”

“Как думаешь, твой брат написал бы мой портрет?” — этот вопрос звучит снова и снова, с едва скрываемым расчётом.

Особенно настойчивы дочери аристократов, для которых портрет кисти Имраса из Аданны — не просто произведение искусства, но и символ статуса, признание их красоты и положения.

“Мой отец щедро заплатит!”
“Я могла бы позировать в любое время…”
“Говорят, он пишет только самых красивых…”

Вы наблюдаете за этой внезапной волной внимания с тихой иронией. Ещё вчера эти же студенты едва замечали ваше существование или, хуже того, поддерживали насмешки Валерии. Теперь же они улыбаются и льстят, надеясь получить доступ к таланту вашего брата.

Поток льстивых улыбок и корыстных предложений дружбы, кажется, не иссякнет никогда. К счастью, на помощь приходят настоящие друзья.

Грок вклинивается в толпу новоявленных поклонников, его массивная фигура создаёт физический барьер между вами и навязчивыми студентами. Его оскал, демонстрирующий внушительные орочьи клыки, мгновенно охлаждает энтузиазм многих.

“Дайнаре нужно готовиться к экзаменам,” — его низкий голос не допускает возражений. “Портреты и драгоценности подождут.”

Лина, стоящая рядом, окидывает группу “друзей” насмешливым взглядом:
“Удивительно, как дружба расцветает, когда узнаёшь о родственниках человека, правда?”

“Я хмыкнула в ответ. Люди везде одинаковы.”

Вы позволяете себе понимающую усмешку, стоя в защитном кругу настоящих друзей. Годы жизни в Каннаэре, а затем при дворе Велдана научили вас видеть истинную природу людей — как они тянутся к силе, богатству, связям.

“Спасибо,” — тихо говорите вы Лине и Гроку, ваша благодарность относится не только к нынешнему спасению от толпы, но и к их верности, которая не зависела от вашего статуса.

“Для чего ещё нужны друзья?” — пожимает плечами Грок, с подозрением наблюдая за разочарованно расходящимися студентами.

Вечер заканчивается мирно — вы с Линой готовитесь ко сну, обсуждая невероятные события дня. Наконец свет гаснет, и вы погружаетесь в долгожданный отдых.

Глубокой ночью, когда луна высоко в небе, вас выдёргивает из сна леденящий кровь звук — то самое зловещее царапанье за дверью, которое вы уже слышали раньше.

Вы резко садитесь на кровати, сердце колотится в груди. Звук отчётливый и настойчивый — когти или лезвия, медленно скользящие по древесине, словно ища вход.

“Но как?” — проносится в вашей голове. “Тильван же говорил, что оно поймано…”

“Лина! Лина, проснись!” — вы решительно трясёте подругу за плечо, ваш голос срывается на шёпот.

Она сонно ворочается, пытаясь отмахнуться, но зловещее царапанье становится громче, настойчивее. Это наконец пробуждает её полностью.

“Что… что происходит?” — Лина резко садится, её глаза широко распахиваются, когда она слышит жуткий звук.

“Оно вернулось,” — шепчете вы, глядя на дверь, где в лунном свете видны странные движущиеся тени под дверной щелью.

Вы обе замираете, прижавшись друг к другу на кровати Лины. Ваш браслет начинает слабо светиться золотисто-синим светом, реагируя на опасность.

Вы соскальзываете с кровати, стараясь двигаться бесшумно, и приближаетесь к двери. Ваши пальцы начинают плести в воздухе защитные символы — древние руны, которые вы изучили в Сольфейне, накладываются одна на другую.

Но на этот раз что-то изменилось. С каждым движением ваших рук от пальцев тянутся не только синие, но и золотистые нити магии — наследие вашего союза с Тильваном.

Защитные руны впитываются в дерево, образуя барьер, значительно более мощный, чем в прошлый раз. Дверь начинает светиться изнутри, пульсируя синим и золотым светом.

Царапанье на мгновение прекращается, словно существо за дверью удивлено неожиданным сопротивлением.

Лина съёживается на кровати, её веснушчатое лицо побледнело в синевато-золотистом свечении защитных рун. Её глаза, расширенные от ужаса, прикованы к двери, где продолжают пульсировать магические символы.

“Что… что это за магия?” — шепчет она дрожащим голосом. “Я никогда не видела таких защитных чар…”

Ваша подруга не только напугана зловещим ночным посетителем, но и озадачена необычной природой вашей магии. Её взгляд переходит от мерцающей двери к вашим рукам, всё ещё окутанным слабым золотистым сиянием.

“Оно сильнее, чем в прошлый раз,” — продолжает она, обхватывая колени руками. “Но Тильван говорил, что они поймали это существо…”

“Может, это другое?” — произносите вы, не отрывая глаз от двери, где продолжается настойчивое царапанье. “Похоже, подвалы не так уж защищены, как нам сказали. Или то, что в них скрыто, становится сильнее.”

Вы подходите обратно к кровати, присаживаясь рядом с Линой. Защитные руны продолжают светиться, но сквозь них всё равно слышится зловещий звук.

“Сколько их там?” — Лина обхватывает себя руками, её голос дрожит. “И что они вообще такое?”

В вашей голове мелькают обрывки разговора с Тильваном о древних силах под Сольфейном, о том, что академия была построена, чтобы сдерживать нечто опасное, запечатанное веками.

“Нам остаётся только ждать,” — говорите вы с вынужденным спокойствием, хотя внутри вас всё сжимается от тревоги.

Вы берёте одеяло и накидываете его на плечи дрожащей Лины. В лунном свете, проникающем через окно, её лицо выглядит бледным и напряжённым.

Защитные руны на двери пульсируют мягким сине-золотым светом, отбрасывая причудливые тени на стены комнаты. Царапанье то затихает, то возобновляется с новой силой — словно существо ищет слабое место в вашей защите.

Вы прислушиваетесь к звукам за пределами комнаты, надеясь услышать шаги профессоров или стражи, но только тишина ночной академии отвечает вам.

Минуты складываются в часы, но зловещее царапанье за дверью не стихает. Если что-то и изменилось, то только настойчивость неведомого существа — оно словно чувствует, что барьер можно преодолеть.

С растущей тревогой вы замечаете, что защитные руны, ранее ярко сиявшие на двери, начинают тускнеть. Синее и золотое свечение постепенно меркнет, словно магическая энергия истощается под непрерывным давлением внешней силы.

“Дайнара,” — шепчет Лина, тоже заметившая изменение, — “они слабеют…”

Вы инстинктивно прижимаетесь ближе друг к другу на кровати, глядя на дверь, где тень под щелью кажется темнее и плотнее, чем раньше, словно существо снаружи набирает силу.

Вы поднимаетесь с кровати, решительно направляясь к двери. Руки снова выплетают защитные символы в воздухе, призывая синие и золотистые потоки магической энергии.

“Я помогу,” — Лина встаёт рядом с вами, её голос дрожит, но в нём появляется решимость.

Она повторяет ваши жесты, и от её пальцев начинают струиться нити медного цвета — природная магия воды, которой она обучается в Сольфейне. Тёплое медное сияние её заклинаний переплетается с вашими сине-золотыми потоками.

Дверь вновь начинает светиться, теперь уже тройным светом — сине-золотисто-медным. Защитный барьер усиливается, слой за слоем наращивая мощь.

Всю ночь вы держите бдительное дежурство, регулярно обновляя защитные заклинания, когда они начинают ослабевать. Лина, несмотря на страх, стойко остаётся рядом с вами, объединяя свою магию с вашей.

Первые лучи рассвета наконец проникают сквозь окно, окрашивая комнату в нежные розовые и золотистые тона. Как по волшебству, с появлением солнечного света зловещее царапанье за дверью прекращается.

Вы обе сидите прямо на полу, спиной прислонившись к кровати — измученные, с тёмными кругами под глазами, но живые. Магические руны на двери постепенно тускнеют в утреннем свете, словно растворяясь в воздухе.

Перед тем как открыть дверь, вы собираете последние крохи магической энергии. Ваши движения замедлены усталостью, глаза слипаются после бессонной ночи.

“Нельзя выходить незащищёнными,” — бормочете вы, чертя защитные символы сначала над головой Лины, затем над собой.

Синие и золотистые нити магии возникают вокруг вас, но они заметно тоньше и бледнее, чем ночью — ваши силы почти истощены. Тем не менее, даже слабая защита лучше, чем никакой.

Лина стоит рядом с вами перед дверью, её лицо бледно от страха и усталости.

“Готова?” — спрашиваете вы, кладя руку на дверную ручку.

Вы глубоко вдыхаете, сжимаете дверную ручку и медленно открываете дверь. Петли тихо скрипят, отзываясь эхом в напряжённой тишине.

Дверь распахивается, впуская поток утреннего света из коридора Сольфейна. Вы обе замираете на пороге, ожидая увидеть нечто ужасное, но коридор пуст и спокоен — обычное утро в академии.

Единственное свидетельство ночного кошмара — глубокие борозды на внешней стороне двери. Острые параллельные царапины, оставленные чем-то с невероятно твёрдыми когтями, покрывают деревянную поверхность от верха до низа.

“Боги…” — выдыхает Лина, проводя пальцами по отметинам. “Что это было?”

“Пожиратель магии,” — пробормотали вы, всматриваясь в глубокие борозды. “Наверное. Надо сообщить Тильвану и директору.”

Лина кивает, её лицо выражает смесь страха и решимости.

“Но они же говорили, что поймали его,” — она оглядывается на пустой коридор, словно боясь, что существо может скрываться поблизости. “Либо их больше, либо… оно как-то вырвалось.”

Вы обе выглядите измождёнными после ночного противостояния — волосы растрёпаны, глаза красные от недосыпания, но в них горит решимость найти ответы.

“Я решаю идти прямо к Тильвану. Прямо в личные покои,” — вы принимаете решение, несмотря на риск быть замеченной у дверей профессора в столь раннее время. “Ещё совсем рано, но ждать, пока все встанут, слишком тревожно.”

Лина смотрит на вас с удивлением, но не возражает — ситуация действительно чрезвычайная.

“Я пойду с тобой,” — решительно говорит она, хотя в её глазах мелькает вопрос, почему вы выбрали именно Тильвана, а не ближайшего профессора или охрану.

Вы выходите в коридор, осторожно оглядываясь. Сольфейн ещё спит — большинство студентов пользуются возможностью поспать в ранние утренние часы. Путь к профессорскому крылу сейчас должен быть пустынным.

Вы спешите по тихим коридорам к покоям Тильвана, каждый шаг отдаётся эхом в утренней тишине академии. Когда вы наконец достигаете его двери, вы поднимаете руку для стука, но не успеваете даже коснуться дерева.

Массивная дверь открывается сама, и на пороге возникает Тильван — полностью одетый, несмотря на ранний час, его лицо выражает тревогу и напряжение.

“Дайнара,” — произносит он, взгляд мгновенно оценивает ваше состояние и состояние Лины. “Что-то случилось.”

Это не вопрос, а утверждение. Он словно уже знает о ночном происшествии, возможно почувствовав через вашу магическую связь.

Вы быстро и сжато пересказываете события ночи — как вас разбудило знакомое царапанье, как вы с Линой накладывали защитные чары, как существо настойчиво пыталось проникнуть всю ночь, и как с рассветом атака прекратилась.

“Но вы же говорили, что поймали пожирателя магии,” — ваш голос дрожит от усталости и беспокойства. “Это другой? Или тот же самый сбежал?”

Пока вы говорите, Тильван слушает с нарастающей тревогой. Его золотые глаза темнеют, белые брови сходятся на переносице. Он бросает короткий взгляд на Лину, очевидно оценивая, насколько открыто можно говорить в её присутствии.

Тильван на мгновение задумывается, взвешивая сказанное. Когда он наконец отвечает, его голос звучит сдержанно, но в нём слышится скрытая тревога.

“Войдите, обе,” — он отступает в сторону, пропуская вас в свои покои — необычный жест для профессора по отношению к студенткам, но ситуация явно чрезвычайная.

Когда дверь закрывается, он наконец произносит:

“То существо действительно было поймано и надёжно заперто. Но я опасался, что может быть… не одно.”

Он делает паузу, его взгляд становится отстранённым.

“Ситуация серьёзнее, чем мы говорили студентам. События в подвалах… нарушили древние печати.”

“Печати? Как такое случилось? Что происходит?” — ваши с Линой голоса сливаются в единый вопрос, страх и усталость уступают место тревожному любопытству.

Тильван подходит к камину, в котором тихо потрескивает огонь. Его покои выглядят строго, но изысканно — стеллажи с древними книгами, зачарованные артефакты на полках, карты звёздного неба на стенах.

“Сольфейн был построен не просто как школа магии,” — начинает он, его профиль в утреннем свете кажется высеченным из камня. “Академия возведена над древним местом силы… и заточения.”

Он поворачивается к вам, золотые глаза мерцают в полумраке комнаты.

“Под нами запечатано нечто, что не должно вырваться наружу. Поколения магов поддерживали эти печати. До недавнего времени.”

“Я слышала, что тут капище древних богов. Древних и жестоких,” — произносит Лина, её голос звучит неуверенно в пространстве профессорских покоев.

Она заметно смущена, находясь в личных комнатах Тильвана. Её взгляд беспокойно перемещается от роскошной обстановки к вам, затем к эльфу, словно она ощущает некое напряжение или неявную связь между вами, которую не может объяснить.

Тильван слегка наклоняет голову, изучая Лину с новым интересом.

“Не совсем капище,” — отвечает он, тщательно подбирая слова. “Скорее место заточения. То, что древние велданцы принимали за богов, часто было… чем-то иным. Более древним. Более опасным.”

“Что это было?” — Лина распахивает глаза, её природное любопытство побеждает страх и смущение.

Вы же чувствуете, как усталость накатывает всё сильнее после бессонной ночи, полной магического напряжения. Ваше тело словно наливается свинцом, глаза слипаются, несмотря на тревожную ситуацию.

Тильван замечает ваше состояние, в его взгляде мелькает беспокойство, которое он пытается скрыть от Лины.

“Древняя сущность,” — отвечает он, жестом приглашая вас обеих сесть в кресла у камина. “Не божество, но нечто, что древние велданцы принимали за бога Ночной Охоты. Существо из другого плана бытия, питающееся магической энергией.”

Внезапно Тильван прерывает свой рассказ, внимательно изучив ваше измождённое состояние. Он поднимается с грациозной плавностью и приближается к высокому резному шкафу в углу комнаты.

Его длинные пальцы извлекают небольшой хрустальный флакон с янтарной жидкостью. Затем он достаёт два изящных серебряных кубка, тщательно отмеряя в каждый по несколько капель из флакона.

Дополнив содержимое кубков рубиновым вином из графина, он перемешивает смесь серебряной палочкой. По комнате разносится тонкий аромат трав и специй.

“Выпейте,” — он подносит кубки вам и Лине. “Это поможет восстановить силы после магического истощения.”

Вы делаете осторожный глоток. Вино оказывается сладким и тёплым, но под этим вкусом скрывается нечто более сильное — магический эликсир мгновенно разливается по вашему телу, прогоняя усталость и возвращая ясность мыслей.

Лина тоже заметно оживает — её щёки розовеют, глаза проясняются, напряжённость покидает плечи.

“Что это?” — спрашивает она с удивлением, глядя на остатки жидкости в кубке.

“Эликсир восстановления. Древний эльфийский рецепт,” — Тильван забирает опустевшие кубки. “Сегодня для вас никаких занятий. Я поговорю с директором и другими преподавателями.”

Его тон не допускает возражений — это не просто совет, а распоряжение учителя.

Когда эликсир возвращает ясность мыслей, ваше природное любопытство берёт верх над осторожностью.

“Что это за печати?” — спрашиваете вы, удобнее устраиваясь в кресле.

Тильван задумчиво смотрит на вас, явно взвешивая, сколько информации можно раскрыть. Его взгляд на мгновение перемещается к Лине, которая с удивлением наблюдает, как непринуждённо вы общаетесь с грозным профессором.

“Магические барьеры древней конструкции,” — наконец отвечает он. “Созданные задолго до основания Сольфейна, усиленные поколениями магов.”

Он подходит к книжной полке, извлекает древний том в потёртом переплёте.

“Они сдерживали… нечто… веками. До недавнего времени.”

“Печати разрушились? Почему?” — вы наклоняетесь вперёд, полностью поглощённая разговором.

Тильван открывает древний том, перелистывает хрупкие страницы, покрытые руническими символами и сложными диаграммами.

“Не разрушились… ослабли,” — он останавливается на странице с изображением семи концентрических кругов. “Печати такой древности требуют постоянного поддержания. Но что-то… нарушило их равновесие.”

В его глазах мелькает тень, словно он не договаривает нечто важное.

“Есть предположение, что недавние магические эксперименты одного из мастеров могли… резонировать с древними силами внизу.”

“О ком вы говорите? Какие эксперименты?” — ваши голоса звучат почти в унисон, изумление и тревога переплетаются.

Тильван медленно закрывает древний том, его пальцы задерживаются на потёртой обложке. Он бросает взгляд на дверь, словно проверяя, действительно ли вы одни.

“Некоторые вещи опасно обсуждать даже в этих стенах,” — его голос становится тише. “Но скажу так: в Сольфейне есть те, кто занимается исследованиями, выходящими за рамки одобренных Советом Магов.”

Он подходит к окну, глядя на просыпающуюся академию.

“Недавно были замечены… необычные магические всплески. Особенно в Южном крыле, рядом с лабораторией мастера Крезуса.”

“А что преподаёт мастер Крезус? У нас с ним нет уроков,” — вы обмениваетесь удивлёнными взглядами с Линой, пытаясь вспомнить, слышали ли вы когда-нибудь это имя.

Тильван медленно отворачивается от окна, его лицо приобретает задумчивое выражение.

“Неудивительно, что вы о нём не знаете,” — отвечает он. “Мастер Крезус преподаёт только на старших курсах. Теоретическую трансмутацию и межпространственную магию — дисциплины, требующие фундаментальных знаний.”

Он делает паузу, словно размышляя, стоит ли продолжать.

“Но его истинная страсть — исследование древних энергетических потоков. Особенно тех, что протекают под Сольфейном.”

“И что теперь делать? После этих экспериментов?” — вы задаёте вопрос, который беспокоит вас больше всего.

Тильван подходит обратно к креслам, его шаги бесшумны на толстом ковре. Он опускается на резной стул напротив вас, складывая длинные пальцы в задумчивый жест.

“Совет мастеров уже предпринимает меры,” — отвечает он. “Мы усиливаем защитные барьеры академии, особенно вокруг подвалов. Директор временно ограничил доступ в Южное крыло.”

Он бросает на вас короткий, но значительный взгляд.

“А что касается вас… носите с собой защитные амулеты. Не ходите поодиночке, особенно ночью. И немедленно сообщайте о любых странностях.”

“Ясно,” — вы обе синхронно киваете, принимая серьёзность ситуации и необходимость предосторожностей. “Спасибо, мастер Тильван.”

Тильван поднимается, подходит к небольшому сундучку на полке и достаёт два маленьких серебряных амулета на тонких цепочках.

“Носите эти защитные символы,” — он передаёт по одному каждой из вас. “Они не остановят пожирателя магии, но предупредят о его приближении.”

Когда амулет ложится в вашу ладонь, вы чувствуете мимолётное тепло — серебро словно узнаёт вашу магию, связанную с Тильваном.

Когда амулет ложится в вашу ладонь, вы поднимаете глаза, встречаясь с золотым взглядом Тильвана. Этот молниеносный обмен взглядами длится едва секунду — слишком короткий, чтобы Лина заметила, поглощённая рассматриванием своего амулета.

В этом мимолётном контакте — целый разговор без слов. Ваши глаза выражают благодарность и нечто большее, более личное. Его ответный взгляд теплеет, уголки губ приподнимаются в едва заметной, затаённой улыбке, предназначенной только для вас.

Это мгновение — крошечный островок интимности в море необходимой публичной сдержанности, невидимая нить, связывающая мужа и жену посреди официальной беседы.

Едва дверь личных покоев Тильвана закрывается за вами, Лина не выдерживает. Она останавливается посреди пустынного утреннего коридора, скрещивая руки на груди и пристально глядя на вас.

“Почему мне кажется, что вы с Тильваном слишком на короткой ноге?” — её веснушчатое лицо выражает смесь любопытства, подозрения и лёгкого замешательства.

Она вертит в пальцах полученный амулет, не сводя с вас проницательного взгляда.

“Он смотрит на тебя… иначе. И ты держишься с ним не как студентка с профессором.”

“Мы нередко пересекаемся в Зале Равновесия,” — вы небрежно пожимаете плечами, стараясь звучать естественно. “Мы почти подружились уже.”

Эта полуправда даётся вам с трудом — говорить “почти подружились” о человеке, с которым вы связаны магическими узами брака, кажется почти кощунственным. Но полная истина всё ещё слишком опасна и сложна.

Лина прищуривается, её проницательные глаза изучают ваше лицо.

“Подружились. С Тильваном,” — повторяет она с явным недоверием. “С тем самым Тильваном, о котором ходят слухи, что он за сотни лет ни с кем в Сольфейне не 'дружил'.”

“Ну в Сольфейне он не сотни лет, а всего лишь лет 10,” — поправляете вы, используя факты как щит. “И он давно уже живёт среди людей, поэтому он отличается от остальных эльфов.”

Лина слушает ваше объяснение, медленно кивая. В её глазах мелькает что-то похожее на понимание — не того, что вы говорите, а того, что вы не договариваете.

“Возможно,” — она наконец произносит, решив не давить дальше. “В любом случае, нам повезло, что у нас есть прямой доступ к одному из сильнейших магов академии.”

В её тоне слышится принятие — она чувствует недосказанность, но уважает ваше право на тайны. Дружба иногда требует не только честности, но и мудрой сдержанности.

К вечеру новость о ночном происшествии распространяется по Сольфейну, словно магический ветер. Хотя вы не делились подробностями широко, история о втором появлении пожирателя магии просачивается из профессорского крыла и обрастает фантастическими деталями.

В столовой вокруг вас с Линой собирается небольшая толпа студентов, засыпая вопросами.

“Вы правда видели его?”
“Говорят, он оставил следы от когтей на вашей двери?”
“Как вы смогли выжить всю ночь?”

Валерия наблюдает издалека, её обычное высокомерие сменилось нервным беспокойством — даже она понимает, что древние магические угрозы не делают различий между знатью и простолюдинами.

“Защитные чары нам помогли,” — отвечаете вы, стараясь говорить спокойно и конструктивно. “Стандартные заклинания из учебника Айрона по защитной магии.”

Лина кивает, добавляя:
“Мы усилили дверь несколькими слоями. Любой может это сделать, если будет уделять достаточно внимания на уроках мастера Лойта.”

Вы обводите взглядом обеспокоенные лица студентов.
“Советуем всем поступать также. И держитесь группами, особенно по ночам.”

Ваш практичный подход успокаивает паникующих сверстников. Некоторые начинают обсуждать конкретные защитные чары, которые стоит использовать.

“Я бы наведался в эти подвалы,” — неожиданно произносит Грок, его низкий голос разносится по притихшей столовой.

Студенты вокруг вас замирают, глядя на орка со смесью ужаса и восхищения его безрассудной храбростью. Кто-то нервно хихикает, решив, что это шутка.

“Ты с ума сошёл?” — шепчет Лина, глядя на друга расширенными от ужаса глазами. “Это запрещено! И смертельно опасно!”

Грок пожимает массивными плечами, его жёлтые глаза светятся орочьим упрямством.

“В моём племени говорят: хочешь победить демона — найди его логово.”

“И оно сразу же сожрёт каждого из нас, кто туда полезет,” — мрачно отвечает Лина, скрестив руки на груди.

Её обычно веснушчатое лицо бледнеет при одной мысли о встрече с существом лицом к лицу, без защитной двери между ними. Воспоминания о ночном ужасе всё ещё слишком свежи.

“Там не просто запретная зона, Грок,” — её голос дрожит от беспокойства за друга. “Там что-то древнее и голодное. Оно охотится на магов.”

Студенты вокруг стола заметно отодвигаются, словно сама тема разговора притягивает опасность.

“Нам лучше никуда не лезть,” — в разговор вступает Элитта, поправляя свои очки с характерной рассудительностью. “Наши маги со всем справятся.”

Её спокойный, рациональный голос действует на взволнованных студентов как бальзам. Элитта всегда славилась своим аналитическим умом и доверием к установленной системе.

“Профессора Сольфейна — одни из сильнейших магов Велдана,” — продолжает она, раскрывая книгу, которую держала в руках. “Они столетиями удерживали эти силы под контролем. Наше вмешательство только усложнит ситуацию.”

Грок медленно качает головой, его массивная шея напрягается, выражая несогласие. Желтые глаза смотрят с типичным орочьим упрямством.

“Ждать и надеяться — не орочий путь,” — его голос звучит тихо, но с глубоким убеждением. “В моём племени учат: если опасность пришла к твоему порогу дважды, не жди третьего раза.”

Он обводит взглядом лица друзей, задерживаясь на каждом.

“Взрослые маги держат нас в неведении. Мы даже не знаем, с чем сражаемся.”

“И что ты предлагаешь?” — вы наклоняетесь вперёд, ваш голос звучит с нотой раздражения. “Ты действительно хочешь спуститься в подвал? Да там всё наглухо закрыто и заклинаний наложена куча!”

Грок встречает ваш скептический взгляд без тени смущения. Его широкие плечи расправляются, когда он понижает голос до почти шёпота, заставляя студентов придвинуться ближе.

“Не сразу в главный подвал,” — он демонстрирует неожиданную для орка тактическую хитрость. “Сначала узнать больше. В библиотеке есть секция старых планов академии. Найти другие входы, коридоры, которые могли забыть.”

Трай нервно барабанит пальцами по столу.
“Если существа могут выходить оттуда, значит, есть и другие пути внутрь.”

“Если маги с ними не справляются, представьте, что будет с нами,” — ваш голос дрожит от воспоминаний о ночном кошмаре. “Эти царапины на двери… Это существо часами пыталось добраться до нас.”

Ваши слова заставляют многих студентов поёжиться. Даже самые смелые предложения теряют привлекательность перед лицом реальной опасности.

“Мы всего лишь ученики,” — продолжаете вы. “Наша магия недостаточно сильна. Мы не знаем, с чем имеем дело.”

Грок хмурится, но в его жёлтых глазах мелькает тень сомнения — даже орочья отвага не безгранична.

Грок ударяет кулаком по столу, заставляя подпрыгнуть кубки и тарелки. Его клыкастая улыбка сочетает ухмылку с угрозой.

“Ночь я проведу в гостиной,” — объявляет он с типичной орочьей бравадой. “Хочу посмотреть, заинтересует ли эту пакость один недовольный орк.”

Студенты за соседними столами оборачиваются на громкое заявление. Лица друзей выражают смесь восхищения и беспокойства.

“Ты с ума сошёл?” — шепчет Трай. “А если оно действительно придёт?”

Грок хрустит костяшками пальцев с угрожающим звуком.
“Тогда мы узнаем, любят ли пожиратели магии орочье мясо.”

Бравада Грока не осталась пустым хвастовством. Когда вечер опускается на Сольфейн, все видят, как решительный орк устраивает настоящий лагерь в общей гостиной — расстилает тюфяк у камина, раскладывает амулеты и защитные руны по периметру пространства.

“Ты действительно это делаешь,” — Лина качает головой, наблюдая за его приготовлениями.

Грок лишь кивает, устанавливая небольшой ритуальный барабан — часть орочьей магии, которой он обучался у отца-шамана.

“Одинокий дозор — давняя традиция моего клана,” — он говорит с неожиданной серьёзностью. “Если что-то выходит на охоту, пусть найдёт того, кто готов встретить его.”

“Мы не можем тебя оставить одного,” — ваш решительный тон не допускает возражений. В голове вы уже перебираете защитные заклинания, которые необходимо наложить на гостиную.

Лина немедленно кивает, становясь рядом с вами в молчаливой солидарности.

“Втроём у нас больше шансов,” — говорит она, хотя её голос дрожит от страха. “Моя магия воды, твои защитные чары, орочьи ритуалы Грока…”

Грок выглядит одновременно тронутым и обеспокоенным.

“Я не хочу подвергать вас опасности,” — его обычно грубый голос звучит необычно мягко.

“Друзья не бросают друг друга перед лицом опасности,” — вы встречаете его взгляд. “Вместе мы сильнее.”

“К тому же нас всё равно не отговорить,” — добавляете вы с тёплой улыбкой, в которой читается упрямство и верность.

Грок смотрит на вас с Линой, и его обычно суровое лицо смягчается. В его жёлтых глазах мелькает что-то похожее на благодарность — орки редко выражают такие эмоции открыто.

“Тогда нам нужно подготовиться как следует,” — он кивает на свой тюфяк. “Приносите подушки и одеяла. Будем дежурить по очереди.”

Другие студенты, наблюдающие за вашими приготовлениями, начинают предлагать помощь — кто-то приносит дополнительные свечи, кто-то делится защитными амулетами.

Когда ваши приготовления к ночному бдению почти завершены, дверь общей гостиной распахивается, заставляя всех обернуться. На пороге стоят трое: мастер Лойт с его военной выправкой, мастер Тильван, чьи золотые глаза сразу находят вас, и незнакомый профессор.

“Что здесь происходит?” — голос Лойта разносится по внезапно притихшей комнате.

Незнакомый маг выступает вперёд. Это высокий, худощавый мужчина с аскетичным лицом и глубоко посаженными тёмными глазами, горящими странным внутренним огнём. Его седеющие волосы собраны в строгий хвост, а чёрная мантия украшена серебряными символами.

“Мастер Крезус,” — представляет его Тильван, и по гостиной проносится шёпот узнавания. Это тот самый преподаватель, о котором они только что говорили!

“Собираемся ночевать,” — отвечает Грок со свойственной оркам прямолинейностью, не делая попыток скрыть очевидные приготовления к ночному бдению.

Он стоит прямо, расправив плечи, словно готовый защищать своё решение против любого авторитета. Рядом с ним тюфяк, ритуальный барабан и несколько орочьих амулетов.

Брови мастера Лойта ползут вверх, шрам на его щеке искривляется от удивления такой откровенностью.

Тильван и Крезус обмениваются быстрыми взглядами, в которых читается нечто большее, чем просто удивление — словно они оценивают ситуацию с разных точек зрения.

Неожиданная реакция профессоров заставляет студентов обменяться недоумёнными взглядами. Вместо ожидаемого запрета — согласие и даже нечто большее.

“Мы составим вам компанию,” — медленно произносит Крезус, его глубокий голос звучит словно из глубин колодца. “Чем больше магов в одном месте, тем выше концентрация магии. Желанная наживка для того, кого нам надо поймать.”

В его горящих глазах мелькает что-то похожее на… предвкушение? Тильван внимательно наблюдает за своим коллегой, в его золотых глазах читается настороженность.

“Вы хотите использовать нас как приманку?” — Лина не может сдержать изумления.

“Спокойно,” — Крезус поднимает руку в успокаивающем жесте, но его тонкие губы изгибаются в странной полуулыбке. “Если эта тварь появится, у неё нет шансов.”

Его уверенность имеет почти гипнотический эффект на студентов. Даже ваш здоровый скептицизм ослабевает перед лицом такой непоколебимой убеждённости.

Мастер Лойт начинает расставлять по периметру комнаты небольшие серебряные диски — боевые артефакты, активирующиеся при контакте с враждебной магией.

Тильван не сводит глаз с Крезуса, его золотой взгляд внимателен и настороженен. Когда он проходит мимо вас, вы замечаете, как его пальцы незаметно для остальных чертят защитный символ в вашу сторону.

Ваши пальцы инстинктивно касаются серебряного амулета, висящего на шее — подарка Тильвана, который должен предупредить о приближении опасности. Холодный металл под пальцами странным образом успокаивает.

Лина замечает ваш жест и повторяет его, касаясь своего собственного амулета. В её глазах читается немой вопрос и тревога — она чувствует, что в происходящем есть нечто большее, чем ей известно.

Мастер Крезус наблюдает за вами обеими с пристальным вниманием, его тёмные глаза задерживаются на ваших амулетах. Что-то в его взгляде заставляет вас поёжиться — словно он оценивает вас не как студентку, а как часть какого-то эксперимента.

“Он меня пугает,” — Лина наклоняется к вашему уху, её горячий шёпот едва слышен даже вам.

Вы незаметно киваете, не решаясь ответить вслух. В странных горящих глазах мастера Крезуса есть нечто глубоко тревожащее — словно он смотрит не на вас, а сквозь вас, изучая нечто недоступное обычному взгляду.

Крезус расставляет по комнате странные приборы с кристаллами, которые периодически вспыхивают пульсирующим светом. Его тонкие пальцы двигаются с удивительной точностью, настраивая какие-то невидимые потоки.

Тильван, замечая ваш с Линой обмен шёпотом, делает едва заметное движение, размещая себя между вами и Крезусом, словно создавая защитный барьер.

Среди возрастающего напряжения Грок опускается на колени возле камина, прижимает к себе орочий барабан и начинает выстукивать медленный, гипнотический ритм. Его толстые зеленоватые пальцы двигаются с удивительной деликатностью по натянутой коже инструмента.

“Тум-тата-тум… Тум-тата-тум…” — звук нарастает и затихает, создавая странный резонанс с магическими приборами Крезуса.

Мастер Лойт бросает заинтересованный взгляд на орка, его боевой опыт позволяет ему распознать защитный шаманский ритуал. Крезус же слегка морщится, очевидно считая примитивную орочью магию недостойной высших магических искусств.

Тильван внимательно наблюдает, его золотые глаза замечают, как с каждым ударом барабана в воздухе формируется тонкая зеленоватая дымка — орочья магия становится видимой.

Зеленоватая дымка орочьей защитной магии растекается по полу гостиной, заползая в углы и щели, создавая непрерывный барьер. Она переплетается с серебристыми потоками заклинаний Лойта и вашей сине-золотой защитой.

Крезус наблюдает за этим процессом с растущим раздражением. Его лицо искажается в недовольной гримасе.

“Избыток защиты нам ни к чему,” — его голос холоден и резок. “Оставьте брешь. Подальше от девушек.”

Он бросает в вашу с Линой сторону взгляд, в котором читается явная досада, словно ваше присутствие — нежелательное осложнение.

“Мы должны позволить ему войти, чтобы поймать,” — добавляет он, обращаясь к Тильвану и Лойту.

Пока Крезус и Лойт спорят о стратегии, Тильван незаметно перемещается ближе к вам. Со стороны его движение выглядит как обычное перемещение профессора, наблюдающего за подготовкой, но вы чувствуете истинную причину.

Он останавливается совсем рядом, не касаясь вас, но достаточно близко, чтобы вы ощущали тепло его присутствия. Его белые волосы слегка светятся в полумраке гостиной, золотые глаза периодически скользят по вашему лицу, проверяя, все ли в порядке.

Вам хочется раствориться в его объятиях, найти спасение от страха в его руках, но даже это незримое присутствие рядом дарит странное спокойствие. Между вами словно натянута невидимая нить, соединяющая вас крепче физического контакта.

Последние лучи солнца покидают высокие стрельчатые окна Сольфейна, уступая место синим сумеркам. Академия погружается в ночь — в коридорах зажигаются магические светильники, студенты разбредаются по комнатам, неохотно шепчутся о странных событиях последних дней.

В гостиной общее напряжение нарастает с каждой минутой темноты. Крезус завершает настройку своих кристаллических приборов, которые теперь испускают слабое пульсирующее сияние. Мастер Лойт проверяет боевые амулеты, размещённые по периметру.

Грок продолжает мерно выстукивать защитный ритм, зеленоватая дымка орочьей магии клубится у пола. Лина прижимается к вам, её пальцы нервно теребят защитный амулет.

Тильван стоит неподвижно, его профиль в свете камина напоминает древнюю статую, но глаза внимательно следят за каждым движением Крезуса.

Несмотря на напряжённую атмосферу и опасность, усталость берёт своё. Вы устраиваетесь в мягком кресле у камина, и тепло от огня в сочетании с прошлой бессонной ночью неумолимо затягивает вас в сонное состояние.

Лина расположилась в соседнем кресле, её рыжая голова периодически опускается, а затем она вздрагивает, пытаясь бороться с наступающим сном. Её веки тяжелеют с каждой минутой.

“Пусть отдохнут,” — тихо произносит Тильван, обращаясь к коллегам. “Мы разбудим их при необходимости.”

Крезус бросает на вас оценивающий взгляд, его тонкие губы изгибаются в непонятной улыбке.
“Молодость… Даже перед лицом опасности способна уснуть.”

Сон поглощает вас, сознание затуманивается, погружаясь в блаженную темноту. Время растворяется, реальность Сольфейна уступает место сновидениям.

Внезапно острое ощущение жара на коже вырывает вас из забытья. Вы резко просыпаетесь, рука инстинктивно хватается за горло — амулет Тильвана пульсирует жаром и тревожным свечением, почти обжигая кожу.

В полутьме гостиной возникает напряжённое движение. Крезус застыл над своими приборами, его глаза горят нечеловеческим блеском. Мастер Лойт обнажил боевой жезл, на кончике которого формируется заклинание.

Тильван уже стоит рядом с вашим креслом, его лицо напряжено.

“Оно здесь,” — шепчет он, глядя в сторону двери, где в щель под порогом просачивается странная темнота, гуще обычной ночной тени.

Лина просыпается вслед за вами, её глаза широко распахиваются от ужаса, когда она чувствует жар амулета. Её рука сжимает серебряный символ так сильно, что костяшки белеют.

В инстинктивном жесте защиты она подтягивает ноги к груди, сжимаясь в кресле и делая себя меньше перед лицом надвигающейся опасности.

Все взгляды устремлены на дверь гостиной, где под порогом сочится неестественная тьма — не просто отсутствие света, а нечто живое, активное, ищущее вход.

Крезус жадно всматривается в происходящее, его руки готовы к заклинанию. Мастер Лойт принимает боевую стойку, а Тильван незаметно для других создаёт дополнительную защиту вокруг ваших кресел.

Тьма медленно расползается по полу гостиной, нарушая линии защитных заклинаний и преодолевая зеленую дымку орочьей магии. Она движется целенаправленно, словно разумное существо, ищущее добычу.

Вы чувствуете её сущность даже на расстоянии — первобытный, необузданный голод, смешанный с яростью существа, которое долго находилось в заточении. Эти эмоции настолько сильны, что кажутся почти осязаемыми.

В критический момент, когда тень почти достигает центра комнаты, приборы мастера Крезуса внезапно активируются. Кристаллы вспыхивают ослепительным светом, и из них вырываются тонкие лучи серебристой энергии. Они пронзают сгусток тьмы, который издаёт беззвучный крик, ощутимый скорее душой, чем слухом.

Лучи формируют пятиконечную фигуру, прибивая извивающуюся тьму к полу, словно насекомое, приколотое к доске.

Лицо мастера Крезуса преображается в момент пленения тени. Его всегда горящие глаза вспыхивают нечеловеческим блеском, зрачки расширяются до неестественных размеров, поглощая радужку. Губы растягиваются в улыбке, больше похожей на оскал хищника.

“Наконец-то,” — шепчет он с интонацией, которая больше подошла бы влюблённому при встрече с возлюбленной, чем магу, поймавшему опасное существо.

Его руки движутся в сложном рисунке, управляя серебристыми лучами, удерживающими тень. С каждым движением его пальцев сгусток тьмы то сжимается, то расширяется, явно испытывая мучения.

Тильван и Лойт обмениваются быстрыми взглядами. В глазах боевого мага читается настороженность, а золотые глаза эльфа сужаются в растущем подозрении.

Крезус поднимает руки над пойманной тенью, его лицо искажается от концентрации. Из его уст начинают изливаться странные слова — не на языке Велдана или древнеэльфийском, это нечто гораздо более древнее и чуждое.

Слоги резкие, угловатые, они словно режут воздух, заставляя его вибрировать от напряжения. Каждое слово заклинания кажется физически болезненным для слуха.

“Нарбук-тах… крадаш-мхорт… элтерибэй…”

Пойманная тень извивается в пентаграмме всё отчаяннее, словно понимая, что её ждёт. Внезапно она вспыхивает ослепительным тёмно-фиолетовым светом — парадоксальное сочетание тьмы и сияния.

Вспышка заставляет всех зажмуриться на мгновение, а когда вы открываете глаза — на полу нет ничего. Ни тени, ни следов. Словно ничего и не было.

“Получилось!” — Крезус воздевает руки к потолку в триумфальном жесте. “Наконец-то получилось!”

Его глаза полыхают неестественным огнём, словно в них заключены миниатюрные костры. Лицо искажено выражением экстаза и безумия, граничащего с одержимостью. Пот струится по его вискам, собираясь в капли на кончике длинного носа.

Вы наблюдаете за ним с растущей тревогой, внутренне отмечая, что маг, похоже, повредился умом от своих исследований. Вам вспоминаются истории о магах, которые слишком глубоко погружались в свои эксперименты, постепенно теряя связь с реальностью.

Мастер Лойт и Тильван обмениваются настороженными взглядами. Лойт кладёт руку на рукоять своего боевого посоха, готовый к любым неожиданностям.

Крезус внезапно останавливается, замечая настороженные взгляды и руку Лойта на оружии. Он разражается резким, колючим смехом, который эхом отражается от стен гостиной.

“О нет,” — его голос становится почти снисходительным. “Если бы я мечтал подчинить эти силы, я бы нашёл иной способ. Но меня интересует совсем другое!”

Его руки быстро движутся над кристаллическими приборами, которые начинают собирать какие-то невидимые энергетические остатки от исчезнувшей тени.

“Понимание природы! Взаимодействие энергетических потоков!” — он говорит с возбуждением учёного на пороге великого открытия. “То, что для других угроза, для истинного исследователя — возможность!”

“Это существо из иного мира. И магия его иного свойства,” — Крезус расхаживает по комнате, размахивая руками в возбуждении. “Его можно задержать нашими заклятьями, но не изгнать навсегда.”

Его глаза всё ещё горят почти лихорадочным блеском, а руки подрагивают от избытка магической энергии и эмоций.

“Сегодня я в этом убедился! И — смею надеяться — смог отправить его туда, откуда оно явилось. Окончательно.”

Тильван наблюдает за коллегой с нечитаемым выражением, но в его золотых глазах мелькает что-то похожее на сомнение. Мастер Лойт выглядит более открыто скептичным, его шрам искривляется, когда он прищуривается.

“Мы сможем изгнать эту… силу из Сольфейна?” — мастер Лойт задаёт практичный вопрос, его тон выдаёт военного человека, привыкшего к конкретным решениям и четким планам.

Он стоит, расставив ноги в устойчивой позиции, шрам на лице кажется глубже в тенях ночной гостиной. Его вопрос — не академический интерес, а прямое беспокойство о безопасности академии и её обитателей.

Крезус замирает, его глаза сужаются в расчётливом выражении.

“Это… сложнее,” — он переводит взгляд на свои приборы. “То, что заперто под Сольфейном, существует там веками. Оно часть самой структуры академии.”

Лина вздрагивает, а Грок тихо произносит что-то на орочьем языке, похожее на защитную молитву.

“Но я могу поставить в подвалах мои приборы. Их только надо будет доработать,” — Крезус увлечённо жестикулирует, словно уже видит будущую защитную систему. “И тогда всякая иномирная тварь будет отправлена обратно, едва она выползет. Не пройти и самому…”

Он внезапно осекается, словно сказал слишком много. Его глаза быстро перемещаются в вашу сторону, оценивая, насколько внимательно вы слушаете.

“В любом случае, это требует дальнейших исследований,” — быстро добавляет он, меняя тон.

Тильван и Лойт обмениваются многозначительными взглядами. Что-то в словах Крезуса заставило их насторожиться ещё больше.

“Обратного пути всё равно нет,” — Крезус устало разводит руками, внезапно показывая свою истинную озабоченность ситуацией. “Печати больше не справляются. Нужно искать иные решения.”

В этом простом признании звучит тревожная правда — то, что держалось в тайне от студентов, теперь высказано вслух. Ситуация с подвалами Сольфейна серьёзнее, чем кто-либо признавал до сих пор.

Лина сильнее вжимается в кресло, а Грок прекращает выстукивать ритм на барабане. В наступившей тишине слова Крезуса повисают зловещим пророчеством.

Лойт хмурится, его военный ум уже просчитывает варианты защиты и эвакуации. Тильван же сохраняет внешнее спокойствие, хотя его взгляд становится задумчивым и тяжёлым.

Внезапная тишина нарушается низким, уверенным голосом Грока. Орк поднимается на ноги, его массивная фигура выпрямляется во весь рост.

“Я могу спуститься в подвалы вместе с вами?” — это не просто вопрос, а предложение помощи, неожиданное и смелое.

Реакция профессоров мгновенна и разнообразна. Мастер Лойт приподнимает бровь с выражением удивлённого уважения — боевой маг ценит храбрость, даже если считает её неразумной.

Глаза Крезуса вспыхивают с новым интересом, в них мелькает расчётливое выражение, словно он оценивает потенциальную полезность орка для своих целей.

Тильван делает едва заметное движение головой — отрицательный жест, предназначенный для вас, молчаливое предупреждение держаться подальше от подвалов и планов Крезуса.

Три голоса звучат почти одновременно, но с совершенно разными интонациями, отражающими сущность каждого из профессоров.

“Нет,” — ответ Тильвана краток и категоричен, его золотые глаза не допускают возражений. В этом простом слове — забота наставника, не желающего подвергать студента смертельному риску.

“Возможно,” — Крезус тянет слово с задумчивой интонацией, его горящие глаза изучают Грока как потенциальный инструмент или подопытный образец.

“Лет через 10 тренировок,” — практичный ответ мастера Лойта сочетает уважение к храбрости с реалистичной оценкой готовности студента к такой опасности.

Грок выглядит разочарованным, его широкие плечи слегка опускаются, но в жёлтых глазах всё ещё горит решимость.

“Расходимся,” — Тильван берёт на себя инициативу, его голос звучит с привычным профессорским авторитетом, возвращая ситуацию в русло нормальности после сверхъестественного происшествия.

Он поворачивается к вам и Лине, в его золотых глазах на мгновение мелькает особое выражение, заметное только вам.

“Вам — спать,” — он указывает на вас обеих. “А нам ещё к директору надо зайти.”

Крезус уже собирает свои приборы, бормоча что-то под нос и делая пометки в маленькой книжке. Мастер Лойт деактивирует боевые артефакты, расположенные по периметру комнаты.

Вы с Линой и Гроком послушно поднимаетесь, собирая свои вещи. Усталость накатывает с новой силой теперь, когда адреналин схватки начинает спадать.

В дверях вы оборачиваетесь на мгновение. Крезус увлечённо изучает показания своих приборов, полностью поглощённый исследованием. Лойт методично осматривает комнату, проверяя, не осталось ли следов существа.

Тильван стоит, глядя вам вслед. В его золотых глазах читается невысказанное обещание защиты и предупреждение об осторожности. Этот взгляд длится лишь секунду, но передаёт больше, чем могли бы сказать слова.

Вы трое молча идёте по тёмным коридорам Сольфейна, каждый погружённый в собственные мысли о том, чему только что стали свидетелями.

Вы медленно продвигаетесь по полутёмным коридорам академии, только магические светильники освещают ваш путь призрачным голубоватым светом. Молчание, наконец, нарушает Лина, чей голос звучит приглушённо, словно она боится, что стены могут услышать.

“Крезус очень странный,” — она обхватывает себя руками, хотя в коридоре не холодно.

Её веснушчатое лицо выглядит бледным в призрачном свете, глаза всё ещё широко раскрыты от пережитого.

“Видели, как он смотрел на эту тень? Почти с… восхищением.”

Грок мрачно кивает, его массивная тень на стене делает его похожим на чудовище из детских страшилок.

“Похоже, Тильван ему не очень доверяет. Ожидает подвоха. Или перебора с экспериментами,” — произносите вы задумчиво, вспоминая настороженные взгляды, которыми эльф награждал своего коллегу.

Вы идёте между Линой и Гроком, инстинктивно держась ближе друг к другу в тёмных коридорах Сольфейна. Ночная академия кажется совсем другим местом — каждая тень подозрительна, каждый скрип заставляет вздрагивать.

“Он постоянно наблюдал за его действиями,” — соглашается Грок. “И всегда держался между Крезусом и нами.”

Лина кивает, прижимая к груди защитный амулет, словно талисман.

“Крезус кажется одержимым своими исследованиями,” — ваш голос снижается до заговорщического шёпота. “Тильван сказал, что это он и растревожил древние силы. Не уверена, что он не сделал это нарочно.”

Ваше предположение заставляет Лину и Грока остановиться посреди коридора. Лунный свет, проникающий через высокое окно, падает на ваши лица, подчёркивая серьёзность момента.

“Нарочно?” — Лина прикрывает рот рукой. “Ты думаешь, он мог специально…”

Грок хмурится, его жёлтые глаза сужаются.

“В моём племени, когда шаман становится одержим силами, которые изучает, его изгоняют. Или…”

Он не заканчивает фразу, но смысл ясен.

“С другой стороны, Крезус утверждает, что нашел способ изгнать эти силы,” — вы продолжаете размышлять вслух, стараясь рассмотреть ситуацию со всех сторон. “Вы видели, что произошло с Пожирателем магии?”

Вы продолжаете движение по коридору, жесты вашей руки рисуют в воздухе воспоминание о серебристых лучах и вспышке.

“Он действительно уничтожил его… или отправил обратно,” — Лина кивает, хотя сомнение всё ещё читается в её глазах.

Грок задумчиво почёсывает подбородок.
“Да, но какой ценой? И что за заклинание он использовал? Я не понял ни слова, а мой отец учил меня распознавать большинство магических языков.”

“Вопросов больше, чем ответов,” — вы тяжело вздыхаете, усталость наконец полностью накрывает вас после всех пережитых событий. “Пойдёмте спать.”

Вы доходите до развилки коридоров, где ваши пути должны разойтись — девушки в одно крыло дормитория, Грок — в другое. Вы все трое останавливаетесь, словно не желая расставаться после того, что пережили вместе.

“Завтра поговорим,” — Грок кивает, его обычно грозное лицо смягчается. “И держите амулеты при себе.”

Лина нервно оглядывается на тёмный коридор.
“Думаешь, могут быть ещё такие… существа?”

“Не знаю. Но если кто-то и есть, мы их почувствуем раньше, чем они появятся,” — вы уверенно касаетесь серебряного амулета на шее, ощущая его теплоту и скрытую силу Тильвана, заключённую в металле.

В этом простом жесте — не только практичный расчёт на защитные свойства, но и тайная связь с тем, кто создал эту защиту специально для вас. Прикосновение к амулету словно соединяет вас с эльфом даже на расстоянии.

Грок и Лина тоже дотрагиваются до своих амулетов, видя вашу уверенность.

“До завтра,” — Грок разворачивается и уходит по тёмному коридору, его тяжёлые шаги постепенно стихают.

Вы с Линой просыпаетесь от солнечных лучей, проникающих через окно. За ночь не произошло ничего странного — ни шорохов, ни царапанья, ни теней. Амулеты остались прохладными на коже, не вызывая тревоги.

Академия Сольфейн за окном выглядит так, словно никаких сверхъестественных происшествий не было — студенты спешат на занятия, профессора степенно шагают по дорожкам, солнце ярко освещает древние башни.

В столовой Грок уже ждёт вас, поглощая огромную порцию мяса.
“Ничего?” — спрашивает он между укусами, и вы обе качаете головами.

Странно, как быстро возвращается обыденность, словно вчерашняя ночь была просто тревожным сном.

День течёт с удивительной обыденностью. Мастер Витранис как всегда дремлет на своей лекции, бородатый профессор Харвик излагает теории магических потоков с привычной занудностью, а боевые тренировки мастера Лойта столь же изнурительны, как всегда.

Никто из профессоров не упоминает о прошлой ночи. Крезус не появляется на публике, а Тильван на своих занятиях сдержан и отстранён, как обычно.

Когда вы с Линой приходите на последний урок дня — алхимию с мастером Ранишей — ваши взгляды инстинктивно ищут массивную фигуру Грока. Но его место за лабораторным столом пустует.

“Где он?” — шепчет Лина, нервно оглядываясь.

Тревога, почти забытая днём, снова поднимается внутри вас.

Солнце медленно опускается за горизонт, окрашивая башни Сольфейна в тревожные оттенки алого. Послеобеденные часы тянутся мучительно медленно, но Грок так и не появляется.

Вы с Линой обыскиваете привычные места — его комнату в мужском дормитории, общую гостиную, библиотеку, даже проверяете лазарет — но орка нигде нет. Его соседи по комнате сообщают, что не видели его с утра.

“Что-то случилось,” — Лина нервно теребит защитный амулет. “Грок никогда не пропускает занятия без предупреждения.”

С наступлением сумерек ваша тревога только усиливается. Вы замечаете, что и некоторые профессора выглядят встревоженными, перешёптываясь в коридорах. Когда вы проходите мимо кабинета директора, оттуда доносятся приглушённые, но явно напряжённые голоса.

Вы замедляете шаг, проходя мимо массивной дубовой двери кабинета директора. Лина тоже останавливается, когда вы поднимаете руку, призывая к тишине.

Прижавшись к стене, вы вслушиваетесь в приглушённый разговор за дверью. Большинство слов неразборчиво, но два отчётливо выделяются среди прочих:

“…подвалы…” и “…глупый орк…”

Ваш взгляд встречается с взглядом Лины. Её лицо бледнеет, веснушки выделяются тёмными пятнами на белой коже.

“Он не мог…” — шепчет она с ужасом. “Неужели он действительно пошёл туда? После всего, что мы видели?”

“Как он туда попал! Они же заперты!” — ваш шёпот полон изумления и тревоги.

Вы обе отходите от двери, опасаясь быть обнаруженными, и торопливо движетесь по коридору, склонив головы для приватного разговора.

“Грок упрямый, но не глупый,” — Лина нервно оглядывается. “Он бы не полез туда просто так, без плана.”

Вы вспоминаете его вчерашние слова о библиотеке и планах академии. Возможно, он действительно нашёл какой-то забытый вход или проход?

“Если он там…” — вы не заканчиваете мысль, но в вашем голосе звучит осознание опасности. Подвалы, древние печати, пожиратели магии — и Грок, спустившийся в самое сердце этого кошмара.

“Они же пойдут его искать?” — Лина останавливается посреди коридора, её голос дрожит. Она поднимает на вас глаза, полные отчаянной надежды и страха.

В сгущающихся сумерках её лицо кажется особенно уязвимым — не дочь мельника, привыкшая к трудностям жизни, а просто испуганная девушка, которой страшно за своего друга.

“Должны,” — отвечаете вы, хотя в вашем голосе нет полной уверенности. “Тильван не оставит студента в беде.”

Но другая мысль остаётся невысказанной — что если Крезус как-то связан с исчезновением Грока? Что если орк узнал что-то, чего не должен был знать?

“Демоновы подштанники!” — ругательство вырывается у вас неожиданно резко, эхом отражаясь от каменных стен.

Ваши руки сжимаются в кулаки, лицо принимает решительное выражение, которое Лина хорошо знает — такой взгляд появляется у вас, когда вы готовы действовать, невзирая на опасность.

“Где эти подвалы?” — ваш голос звучит твёрдо, без тени колебания.

Лина смотрит на вас расширенными от удивления и страха глазами. Несколько секунд она переваривает ваши слова, а затем неуверенно произносит:

“Ты… ты хочешь пойти туда? После всего, что мы видели?”

“Надо посмотреть, что там. Если наши защитные чары удерживали пожирателей, справимся и в подвалах,” — вы говорите с решительностью, которой сами не вполне чувствуете, мысленно добавляя “если повезёт”.

Вы инстинктивно касаетесь защитного амулета на шее, ощущая скрытую в нём магию Тильвана. Эта связь придаёт вам дополнительную уверенность.

Лина сглатывает, её глаза всё ещё широко раскрыты от страха, но затем её лицо принимает решительное выражение.

“Я иду с тобой,” — она крепче сжимает свой амулет. “Грок никогда не бросил бы нас.”

Вы обмениваетесь понимающими взглядами — два друга, готовые рискнуть ради третьего, зная, что он сделал бы то же самое.

“Вход где-то недалеко от Южной башни,” — Лина оглядывается, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то их разговор. “Но я не сомневаюсь в том, что он наглухо запечатан.”

Вы обе направляетесь к южной части академии, где недавно произошёл загадочный “пожар”. По мере приближения замечаете усиленную охрану — не только магические барьеры, но и двух старших студентов, стоящих на посту.

“Видишь?” — шепчет Лина. “Туда просто так не пройти.”

Вы пытаетесь разглядеть следы недавнего происшествия — почерневшие камни, следы магического огня, — но всё выглядит подозрительно чисто, словно кто-то тщательно устранил все свидетельства того, что действительно случилось.

“Надо искать другой путь,” — вы отступаете в тень, увлекая за собой Лину, пока ваш разум лихорадочно перебирает возможности.

Внезапно вас осеняет воспоминание — подземный ход из покоев Тильвана, ведущий в город. Тоннель с множеством ответвлений, часть древней сети под академией.

“На ум приходит…” — вы осекаетесь, почти выдав свой секрет. “То есть, я думаю, что должны быть и другие проходы. Может, какой-то ход ведет в подвалы.”

Вы закусываете губу, осознавая проблему.
“Но без Тильвана нам туда не попасть.”

Лина смотрит на вас с лёгким недоумением, не понимая, почему вы так уверены в существовании тайных ходов.

“Надо как-то убедить эльфа пойти с нами,” — вы понижаете голос до едва слышного шёпота, оглядываясь по сторонам.

Это решение кажется очевидным, но несёт в себе собственные сложности. Вы знаете, что у вас есть особое влияние на Тильвана, но не можете объяснить Лине почему.

“Убедить Тильвана нарушить правила академии?” — Лина смотрит на вас с сомнением. “Он же самый строгий из всех профессоров!”

Вы отворачиваетесь, чтобы скрыть мимолётную улыбку. Если бы она только знала, как изменилось ваше восприятие “строгого” эльфа за последние дни.

“У меня есть… особый подход к нему,” — говорите вы осторожно. “Думаю, он выслушает нас.”

“Терять нечего. Пока мы будем искать тайный ход, Грока сожрут или ещё чего похуже…” — Лина нервно заправляет рыжую прядь за ухо, её голос дрожит от беспокойства. “А будут ли его искать — мы не знаем.”

Она опускает плечи в жесте смирения с неизбежным риском.

“Может, мастер Тильван согласится помочь,” — она тяжело вздыхает, явно сомневаясь в успехе, но не видя другого выхода.

Коридоры академии становятся всё темнее, магические светильники создают островки света в растущей ночной тьме. Время работает против вас — каждая минута увеличивает опасность для Грока, если он действительно в подвалах.

Вы решительно направляетесь к профессорскому крылу, Лина следует за вами с выражением нервного напряжения на лице. Узкая винтовая лестница приводит к коридору, где расположены личные покои преподавателей.

Достигнув знакомой двери с эльфийскими символами, вы поднимаете руку и стучите — сначала осторожно, затем настойчивее. Тишина. Лишь ваш стук эхом разносится по пустынному коридору.

“Похоже, Тильван ещё не вернулся,” — шепчет Лина, нервно оглядываясь. “Может, он с другими профессорами…”

“Я буду ждать, сколько потребуется,” — ваш голос полон решимости. Вы опускаетесь на каменную скамью напротив двери, готовая к долгому ожиданию.

Время течёт мучительно медленно. Магические светильники в коридоре уже приглушили своё сияние, сигнализируя о позднем часе. Студенты давно разошлись по комнатам после ужина, который вы пропустили в своём упрямом ожидании.

Когда мягкие шаги наконец раздаются в тишине коридора, вы обе вскакиваете. Из полумрака появляется Тильван — его белые волосы словно светятся в темноте, создавая вокруг головы серебристый ореол.

Увидев вас, он останавливается. В его золотых глазах мелькает целая гамма эмоций — тревога, удивление, мимолётная нежность, быстро скрытая за привычной преподавательской строгостью.

“Что случилось на этот раз?” — его голос звучит официально, но вы улавливаете в нём нотки личного беспокойства.

Не тратя времени на формальности, вы сразу переходите к сути:

“Грок пропал. Мы думаем, он спустился в подвалы,” — ваш голос тих, но наполнен срочностью. “Весь день его никто не видел. Мы слышали разговор у кабинета директора про 'подвалы' и 'глупого орка'.”

Лина нервно кивает, подтверждая ваши слова.

“Мы боимся, что с ним что-то случилось,” — продолжаете вы, глядя прямо в золотые глаза Тильвана, передавая невысказанное сообщение: вы знаете о подземных ходах и нуждаетесь в его помощи.

“Если он там, нужно действовать немедленно,” — в вашем голосе слышится не просьба, а утверждение.

“Крезус и Лойт уже отправились туда,” — отвечает Тильван, его голос звучит с осторожным спокойствием человека, который пытается не вызвать панику. “Они найдут Грока… Попытаются найти.”

Последняя оговорка не ускользает от вашего внимания. В голове мгновенно вспыхивают истории о пропавших студентах, которые циркулировали по Сольфейну с вашего прибытия — шёпотки о тех, кто исчез без следа.

Все эти исчезновения… Подвалы… Древние печати… Картина постепенно складывается в вашем сознании, и она пугающая. Возможно, Грок не первый, кто спустился туда и не вернулся. Возможно, история с “переводом в другие академии” была лишь удобной ложью.

“Тильван, пожалуйста, помоги нам,” — ваш голос смягчается, становясь более личным. Вы опускаете формальное обращение “мастер”, чего никогда не делали публично прежде.

Лина бросает на вас удивлённый взгляд, но вы продолжаете, глядя прямо в золотые глаза эльфа:

“Крезусу я не доверяю, мы должны попытаться…”

В вашем тоне звучит не просто просьба студентки к профессору, а нечто более глубокое — призыв к тому, с кем вас связывают особые узы. Вы не умоляете, а обращаетесь как равная, показывая, что доверяете ему больше, чем официальным спасателям.

Тильван внимательно смотрит на вас, в его глазах отражается внутренняя борьба между долгом профессора и личными чувствами.

После долгого мгновения внутренней борьбы из груди Тильвана вырывается тяжёлый вздох. Его плечи слегка опускаются — жест капитуляции, который вы никогда прежде не видели у гордого эльфа.

Он открывает дверь своих покоев и жестом приглашает вас внутрь, быстро оглядывая коридор на предмет свидетелей.

“От меня не отходить ни на шаг,” — его голос звучит твёрдо, когда дверь закрывается за вами. “Поддерживать защитные чары, выполнять мои приказы беспрекословно.”

Не тратя времени, он направляется к высокому резному шкафу, изучая лица книг и артефактов.

Лина оглядывается с растущим изумлением, особенно когда Тильван касается невидимого механизма, и часть шкафа бесшумно поворачивается, открывая тёмный проход.

“Что… как…” — она переводит ошеломлённый взгляд с тайного хода на вас, явно недоумевая, почему вы не выглядите удивлённой.

“Никаких вопросов!” — резко обрывает её Тильван, его голос приобретает командную твёрдость, которую редко слышат даже на самых строгих занятиях.

Лина вздрагивает от неожиданной резкости, её вопрос обрывается на полуслове. Она инстинктивно отступает на шаг, встречаясь с пронзительным взглядом золотых глаз.

“И никому ни слова о том, что вы здесь увидели и узнали,” — добавляет он, активируя какой-то механизм, зажигающий светящиеся кристаллы вдоль стен тайного прохода.

Вы понимаете необходимость этой строгости — ситуация слишком опасна для любопытства и промедлений. Тильван берёт с небольшой полки три маленьких светящихся сферы и раздаёт каждой из вас по одной.

Тильван касается кристалла на стене, и потайная дверь мягко закрывается за вами. Перед вами открывается спиральная лестница, ведущая в подземный коридор, выложенный древним камнем.

Для вас этот путь уже знаком — те же кристаллы, мерцающие голубоватым светом, те же изгибы и повороты, по которым вы следовали с Тильваном в ночь вашего тайного венчания в храме Агмы. Странное чувство дежавю охватывает вас, только обстоятельства теперь совсем иные.

Лина же озирается с нескрываемым изумлением. Её глаза широко раскрыты, она осторожно касается стен, прослеживая древние узоры, высеченные в камне.

“Как давно…” — начинает она шёпотом, но осекается, вспомнив о запрете на вопросы.

На развилке Тильван уверенно выбирает левый туннель — не тот, что ведёт к городу и храму Агмы, а новый проход, уходящий глубже под академию. Коридор постепенно наклоняется вниз, древние камни становятся влажными от подземных вод.

Вы идёте в напряжённом молчании. Тильван впереди — его белые волосы слабо светятся в магическом свете сферы, создавая ориентир для вас. Сосредоточенная Лина замыкает вашу маленькую процессию.

Ваше сердце гулко стучит в груди. Беспокойство за Грока перемешивается с острым чувством вины перед Тильваном. Каждый шаг уводит вас глубже в запретную территорию, подвергая опасности не только себя, но и того, кто согласился помочь вопреки своему долгу и здравому смыслу.

На стенах появляются странные символы, которых не было в коридоре, ведущем в город — древние знаки, значение которых вам неизвестно.

Чем глубже вы спускаетесь, тем тусклее становится свет кристаллов на стенах. Подземная влага усиливается, воздух становится тяжёлым и затхлым, насыщенным запахом древности и минералов.

Странные символы на стенах становятся всё более частыми и сложными, некоторые из них слабо пульсируют собственным светом — неестественно голубоватым, совсем не похожим на тёплое сияние магических светильников Сольфейна.

После особенно крутого поворота туннель внезапно обрывается перед массивной каменной дверью. Она выглядит невероятно древней — высеченная из цельного куска тёмного гранита, покрытая затейливыми символами, которые кажутся старше самого Велдана.

Тильван останавливается, поднимая световую сферу выше, чтобы осветить дверь полностью. Его лицо становится напряжённым, когда он изучает символы.

“Защитные чары!” — командует Тильван, его голос эхом отражается от древних стен.

Вы с Линой незамедлительно начинаете плести защитные заклинания. Ваши пальцы двигаются в сложном танце, формируя невидимые узоры в воздухе. Вокруг вас троих возникает тонкое сияние — синеватое от магии Лины, золотисто-синее от вашей.

Но вы замечаете нечто странное — часть ваших защитных линий самопроизвольно тянется к Тильвану, словно притягиваемая невидимым магнитом. Эти нити переплетаются с его собственными защитными чарами, создавая единую, значительно более мощную структуру защиты.

Лина не замечает этого явления, сосредоточенная на своих собственных заклинаниях, но Тильван бросает на вас краткий понимающий взгляд — ваш магический брак создаёт связь, которая проявляется даже в таких напряжённых обстоятельствах.

Ощущение магической связи с Тильваном приносит неожиданное спокойствие — словно часть его древней силы и мудрости перетекает к вам через объединённые защитные чары.

Эльф делает шаг вперёд, приближаясь к двери. Его пальцы касаются центрального символа, и он начинает произносить странные слова — резкие, угловатые слоги, которые кажутся чуждыми даже для древнеэльфийского языка.

Вы вздрагиваете, узнавая интонации и звучание — это напоминает язык, которым пользовался Крезус во время изгнания пожирателя магии. Эта неожиданная связь между двумя столь разными магами заставляет вас нервно переглянуться с Линой.

Символы на двери начинают светиться в ответ на заклинание Тильвана, узоры проступают один за другим, складываясь в сложную светящуюся сеть.

Последний слог заклинания срывается с губ Тильвана, и наступает момент напряжённой тишины. Затем глубоко в недрах камня раздаётся низкий, гулкий звук — словно просыпается древний механизм, не использовавшийся столетиями.

Пыль осыпается с краёв двери, мелкие камешки падают к вашим ногам. Массивная каменная плита начинает очень медленно сдвигаться в сторону, скрежеща по полу. Движение происходит с мучительной неторопливостью, словно сама дверь сопротивляется открытию.

Из-за неё струится тяжёлый, затхлый воздух, наполненный запахом древности и чего-то неопределимого, но тревожного. Тильван напрягается, его рука инстинктивно движется в защитном жесте.

В образовавшуюся щель пока ничего не видно, кроме непроглядной тьмы, которая кажется гуще обычного мрака.

“Боги, я уже жалею, что вас послушал,” — выдыхает Тильван, но несмотря на эти слова, решительно делает шаг вперёд, первым вступая в зловещую темноту.

Его фигура на мгновение задерживается в дверном проёме — высокий силуэт с развевающимися белыми волосами, окружённый защитным сиянием. В этот момент он выглядит как древний воин из эльфийских легенд, спускающийся в царство теней.

Вы следуете за ним, чувствуя странное смешение страха и решимости. Связь между вами и Тильваном становится почти осязаемой, когда вы пересекаете порог древней двери.

Лина замыкает вашу маленькую процессию, её лицо бледно от страха, но она храбро шагает вперёд, сжимая в руке светящуюся сферу так крепко, словно это единственная связь с безопасным миром.

Вы продвигаетесь глубже в просторное помещение, где ваши световые сферы едва разгоняют тьму. Постепенно вырисовываются очертания древнего зала с массивными колоннами, поддерживающими высокий потолок.

“Отыскать Грока — если он ещё жив — будет очень непросто,” — тихо произносит Тильван. Его слова эхом отражаются от древних стен, придавая им зловещее звучание.

“Скорее всего мы вернёмся ни с чем, и вернёмся очень скоро,” — продолжает он, его голос звучит с профессиональной сдержанностью, скрывающей беспокойство. “Но я попытаюсь сделать, что возможно.”

Он останавливается в центре зала, поднимая руки.

“Думайте о нём, представляйте как можно отчетливее,” — и с этими словами эльф начинает произносить новое заклинание, его пальцы плетут сложные узоры в воздухе.

Пока Тильван плетёт заклинание, воздух вокруг начинает сгущаться, мерцая странными цветами. Ваша сосредоточенность на образе Грока становится почти физически ощутимой — вы представляете его массивную фигуру, клыкастую улыбку, жёлтые глаза.

Внезапно прямо перед вами из тьмы материализуется призрачная фигура — полупрозрачный, зеленоватый силуэт Грока, словно соткан из тумана и магии. Это не сам орк, а скорее его магический отпечаток, визуализация вашего коллективного воспоминания.

Фантом зависает в воздухе несколько мгновений, его черты размыты, но узнаваемы. Затем, словно подхваченный невидимым течением, призрак начинает медленно двигаться вперёд, углубляясь в тёмные лабиринты подземелья.

“Следуйте за ним,” — шепчет Тильван, его голос напряжён от усилия поддерживать сложное заклинание. “Он приведёт нас к Гроку… или к тому месту, где он был последний раз.”

Вы устремляетесь вслед за призрачным проводником, углубляясь всё дальше в запретные территории под Сольфейном. Прозрачный зеленоватый Грок плывёт впереди, то ускоряясь, то замедляясь, словно повторяя путь своего реального прототипа.

Древние залы сменяются узкими коридорами, расширяются в просторные пещеры с потолками, теряющимися во тьме. Ваши световые сферы выхватывают из мрака жуткие детали — странные барельефы на стенах, изображающие существ, не похожих ни на людей, ни на известных магических созданий; алтари неясного назначения; руны, от которых рябит в глазах.

Воздух становится всё тяжелее, наполняется странным гудением на грани слышимости. Защитные чары вокруг вас троих пульсируют, реагируя на невидимые волны энергии, пронизывающие подземелье.

Тильван движется с настороженной грацией, его глаза непрерывно сканируют окружающее пространство, готовые уловить малейшую опасность.

Чем глубже вы продвигаетесь, тем более неестественной становится окружающая реальность. Воздух словно загустевает, наполняясь чуждой магией такой концентрации, что каждый вдох требует усилия. Эта энергия кажется инородной, не принадлежащей вашему миру — она давит на сознание, искажает чувства.

В мерцающем свете ваших сфер очертания стен начинают странно плыть и изгибаться, словно наблюдаемые сквозь колеблющуюся воду. Иногда коридор, который должен идти прямо, внезапно изгибается, хотя вы не помните поворота. Углы комнат кажутся одновременно острыми и закруглёнными — противоречие, невозможное в нормальном пространстве.

Вы изо всех сил концентрируетесь на защитных чарах и образе Грока, стараясь не позволить искажённой реальности влиять на ваш разум. Позади вы слышите тяжёлое, прерывистое дыхание Лины — она бледна, на лбу выступает испарина. Её рука, сжимающая световую сферу, заметно дрожит.

Внезапно, посреди очередного искажённого зала, вас охватывает неприятное ощущение чужого присутствия. Не просто страх темноты или воображаемая опасность — а совершенно отчётливое чувство чужого взгляда, внимательно следящего за каждым вашим движением.

Холодок пробегает по вашему позвоночнику, волоски на затылке встают дыбом. Вы инстинктивно оглядываетесь, но в окружающей темноте не видно ничего конкретного — только тени, которые, кажется, движутся не совсем синхронно с вашими световыми сферами.

Тильван замечает вашу реакцию и едва заметно кивает, подтверждая ваши ощущения — вы действительно не одни в этих древних коридорах. Что-то наблюдает за вами, изучает, возможно, оценивает как потенциальную угрозу… или добычу.

Внезапно призрачный образ Грока, который вёл вас через лабиринт подземелий, начинает терять чёткость. Зеленоватая фигура дрожит, словно отражение в потревоженной воде, контуры размываются и теряют определённость.

Тильван резко останавливается, его лицо напрягается от усилия удержать заклинание. Золотые глаза эльфа сужаются, когда он пытается восстановить призрачного проводника.

“Что-то мешает заклинанию,” — шепчет он, его руки двигаются в воздухе, укрепляя ослабевающие магические нити. “Либо мы приближаемся к Гроку… либо входим в зону, где магия искажается ещё сильнее.”

Фантом мерцает, как гаснущая свеча, его очертания становятся всё менее различимыми.

По мере исчезновения призрачного проводника, невидимое присутствие вокруг вас становится почти осязаемым. То, что раньше было лишь ощущением наблюдения, теперь превращается в ощутимое давление — словно сама тьма приобретает вес и форму, постепенно сжимая кольцо вокруг вас.

Защитные чары, окружающие вашу маленькую группу, внезапно начинают дрожать и колебаться. Голубое и золотистое сияние пульсирует неравномерно, в некоторых местах истончаясь до прозрачности. На поверхности магического щита появляются рябь и волны, как на водной глади под порывами невидимого ветра.

“Оно… пробует нашу защиту,” — шепчет Лина, её глаза расширены от ужаса.

Тильван быстро усиливает свою часть защитного плетения, но даже его древняя магия затрудняется противостоять странной силе, окружающей вас в этих глубинах.

“Оно поглощает магию,” — голос Тильвана звучит с тревожным осознанием. “Подобно пожирателю. Только это что-то похуже.”

В его золотых глазах мелькает нечто, редко видимое у древнего эльфа — настоящий страх. Тысячелетний опыт подсказывает ему масштаб угрозы, с которой вы столкнулись.

Вокруг защитного барьера сгущается тьма, но это не обычная темнота — она кажется живой, пульсирующей, голодной. Там, где эта тьма касается вашей защиты, магическое сияние тускнеет, словно выпитое невидимым ртом.

Призрачный образ Грока почти полностью исчез, лишь слабое зеленоватое мерцание указывает направление, в котором он вёл вас.

Лина прижимается ближе к вам, её магия сливается с вашей в отчаянной попытке укрепить истончающуюся защиту.

“Тогда не лучше ли отказаться от магии?” — ваш голос звучит отчаянно, вы сами не верите в то, что произносите. Для мага предложить такое — почти кощунство.

Тильван горько хмыкает, его лицо искажается от внутренней борьбы.

“Я уже думал об этом,” — он смотрит на свои руки, где пульсирует древняя эльфийская магия. “Но магия — часть нас, наших душ…”

Он не заканчивает мысль, но вы понимаете невысказанное — отказаться от магии означает отдать часть своей сущности, оставить себя беззащитными не только физически, но и духовно. Для существ, чья жизнь неразрывно связана с магическими потоками, это равносильно частичной смерти.

Без слов Тильван снова устремляется вперёд, следуя за едва заметным зеленоватым мерцанием — последним следом фантома Грока. В этом отчаянном положении у вас нет иного выбора, кроме как продолжать движение.

Вы следуете за эльфом, увлекая за собой Лину, чья рука судорожно сжимает вашу. Парадоксальная ситуация становится всё очевиднее с каждым шагом — защитные чары, окружающие вас, одновременно и сдерживают тьму, и питают её своей энергией.

Зловещее присутствие следует за вами неотступно, как хищник за раненой добычей. Где ваша магия сильнее, там и тьма концентрируется плотнее, вытягивая энергию тонкими нитями, видимыми лишь краем глаза.

Древние залы и коридоры сменяют друг друга в пугающей последовательности, которая, кажется, не подчиняется обычным законам пространства.

“Это… вытягивает мои силы,” — голос Лины звучит неожиданно слабо и надломленно. Её фигура заметно оседает, колени подгибаются, световая сфера в руке тускнеет, грозя погаснуть.

Тильван мгновенно оказывается рядом с ней, его движения размыты от скорости. Белые волосы развеваются, когда он делает резкий жест руками, направляя поток своей древней магии к защитному барьеру девушки.

Защитное поле вокруг Лины истончилось до прозрачности, и жадные щупальца тьмы уже почти касаются её кожи. Вы с ужасом замечаете, как тени переместились, концентрируясь вокруг самого слабого из вас троих — словно хищник, выбирающий наиболее уязвимую жертву.

Золотистая магия Тильвана обволакивает Лину, временно усиливая её защиту, но даже мощь древнего эльфа не бесконечна.

“Мы уже не сможем вернуться,” — голос Тильвана звучит с неожиданной усталостью. Даже бессмертный эльф начинает чувствовать истощение от постоянного магического напряжения и атак тьмы.

Его обычно идеальная осанка слегка сгорбилась, лицо напряжено от усилия поддерживать защиту всех троих.

“Но можем попытаться найти другой выход из подземелья,” — он бросает взгляд в ту сторону, где растворился призрачный образ Грока. “А Грок… Вряд ли тьма осталась равнодушной к орку.”

В его голосе звучит горечь — профессор, потерявший студента, воин, оставивший товарища. Невысказанная мысль очевидна: если даже трое магов с трудом сопротивляются этой древней силе, у одинокого орка-шамана было мало шансов.

Вокруг вас пространство снова начинает колебаться и искажаться — углы комнаты изгибаются невозможным образом, расстояния между стенами то сокращаются, то увеличиваются, создавая ощущение морской болезни.

Тильван медленно поворачивается, его золотые глаза внимательно изучают древние стены. Он вглядывается в загадочные письмена, высеченные в камне — символы, не принадлежащие ни к одному из известных языков Велдана или эльфийских королевств.

Его пальцы осторожно касаются одного из узоров, словно читая их тактильно. Лицо эльфа становится задумчивым, брови сходятся к переносице в сосредоточенном выражении.

“Здесь описан… проход,” — шепчет он. “Не физический. Что-то вроде портала между… слоями реальности.”

“Как нам это поможет?” — ваш голос звучит слабо, магическое истощение начинает сказываться и на вас.

Тильван медленно отворачивается от древней стены, его лицо выражает мрачное понимание.

“Никак,” — отвечает он после долгой паузы. “Это проход не в Академию.”

Его взгляд скользит по искажающимся стенам зала, где тени движутся с почти разумной целеустремлённостью.

“Эти символы описывают переход в… иной мир. Источник того, что мы ощущаем здесь,” — он говорит с неохотой, словно само произнесение этих слов делает опасность более реальной. “Место, откуда приходят пожиратели магии и… нечто худшее.”

“Этот проход был запечатан,” — добавляет Тильван, его голос звучит с тяжестью древнего знания. “Пока печати не ослабли.”

В этих простых словах раскрывается ужасающая правда о Сольфейне — академия была построена не просто над древним святилищем, а как печать, сдерживающая нечто невообразимо чуждое и опасное.

Тильван осторожно проводит рукой вдоль символов, где заметны разрывы и повреждения в некогда непрерывном узоре.

“Поколения магов поддерживали барьер между мирами,” — продолжает он. “Но теперь что-то нарушило равновесие. Возможно… эксперименты Крезуса.”

“Правда, Крезус утверждает, что можно уничтожить сам проход,” — Тильван произносит это с явным скептицизмом, его брови сходятся в тревожной складке. “Но если он ошибается…”

Эльф качает головой, не заканчивая фразу. В этом жесте — глубокое беспокойство о последствиях, которые могут оказаться катастрофическими не только для академии, но и для всего королевства… или мира.

Защитные чары вокруг вашей маленькой группы едва заметно мерцают, истончившись до предела. Голубое сияние Лины почти полностью погасло, ваша сине-золотая аура дрожит и пульсирует неравномерно. Даже древняя магия Тильвана тускнеет под постоянным давлением тьмы.

Тьма продолжает сжимать своё кольцо вокруг вас, становясь всё плотнее и агрессивнее. Вы чувствуете, как вместе с магией из вас вытягивается сама жизненная энергия — конечности тяжелеют, разум затуманивается, дыхание становится поверхностным и частым.

Отчаяние холодными пальцами сжимает сердце — выхода, кажется, нет.

И вдруг… сквозь давящую тишину пробивается странный звук. Отдалённый, но отчётливый — ритмичный стук, повторяющийся с механической точностью. По стенам и полу проходит лёгкая вибрация, синхронизированная с этим звуком.

Ваш затуманенный разум цепляется за что-то знакомое в этом ритме… Что-то, что вы недавно слышали…

“Барабан…” — шепчет Лина, её глаза приоткрываются. “Это… орочий барабан…”

Собрав последние крохи сил, вы устремляетесь на звук барабана. Каждый шаг даётся с огромным трудом — словно вы движетесь сквозь густую патоку. Защитные чары, окружающие вас, уже почти исчезли, превратившись в тусклое, прерывистое свечение.

Но ритмичная вибрация, проходящая сквозь камень, пробуждает что-то глубинное, первобытное в вашей сущности. Это не просто звук — это зов, древний как сам мир, противостоящий тьме.

Тильван поддерживает полубессознательную Лину, вы идёте рядом, вцепившись в его мантию, чтобы не отстать. Пространство вокруг искажается всё сильнее, коридоры изгибаются невозможным образом, но барабанный бой становится громче, ведя вас вперёд.

“Это шаманский ритм изгнания,” — шепчет Тильван с внезапным пониманием. “Орочья магия… она отличается от нашей.”

Коридор внезапно обрывается, переходя в небольшой круглый зал с низким сводчатым потолком. В тусклом свете вашей последней работающей полусферы вы видите невероятное зрелище.

В центре зала сидит Грок, скрестив ноги и ритмично ударяя в свой шаманский барабан. Его мощные зелёные пальцы двигаются с удивительной точностью, выбивая сложный узор звуков. Вокруг орка клубится слабое зеленоватое сияние — совсем не похожее на вашу магию, но определённо защитное.

Вид у Грока изнурённый — лицо осунулось, глаза запали, на лбу блестит испарина. Однако, несмотря на очевидное истощение, орк держится удивительно хорошо — ни следа той выматывающей слабости, которая сковала вас троих.

При вашем появлении жёлтые глаза Грока расширяются от удивления, но он не прекращает свой ритм ни на секунду.

“Демоновы подштанники,” — вырывается у Грока, его клыкастый рот искривляется в изумлении. “Что вы тут делаете?”

Несмотря на шок от вашего появления, его руки продолжают выбивать ритм без единой заминки. Вы замечаете, как тьма, преследовавшая вас, словно отступает от зеленоватого свечения, окружающего орка.

Лина слабо поднимает голову, её глаза фокусируются на друге.
“Мы… пришли за тобой,” — произносит она слабым голосом.

“Твоя магия… она не питает тьму,” — Тильван смотрит на орка с новым уважением и пониманием. “Шаманская связь с духами работает по другим законам.”

“Я пока не собирался уходить,” — отвечает Грок с невозмутимостью, заставляющей вас от изумления приоткрыть рот. “Я ещё не закончил.”

Эти слова, произнесённые с типичной орочьей прямолинейностью, совершенно не соответствуют ситуации спасательной миссии. Вместо испуганного студента, нуждающегося в помощи, перед вами сидит сосредоточенный шаман, намеренно выполняющий какую-то задачу.

Тильван вскидывает белые брови, его усталое лицо выражает смесь удивления и невольного уважения.

“Что именно ты делаешь?” — спрашивает эльф, внимательно изучая зеленоватую магию, окружающую орка.

“Я пришёл проверить то, о чём говорил Крезус,” — Грок продолжает барабанить, не сбиваясь с ритма. “Нашёл старый план академии в библиотеке. Там был проход.”

Его жёлтые глаза сверкают в полумраке, пока он объясняет:

“Тьма здесь питается обычной магией. Но шаманская магия иная — она идёт от духов предков. Другой источник.”

Он кивает на свой барабан.

“Древний ритм изгнания. Мой отец учил, что некоторые существа могут проникать через слои миров. Этот ритм запечатывает разрывы между мирами. Здесь есть такой разрыв.”

Он указывает подбородком на стену позади себя, где в тусклом свете виднеется странное мерцание, словно воздух там колеблется и искажается.

“Проход,” — задумчиво произносит Тильван, его золотые глаза изучают мерцающее искажение на стене с профессиональным интересом древнего мага.

В присутствии Грока и его шаманской магии вы все ощущаете неожиданное облегчение. Тяжесть, давившая на ваши тела и разум, постепенно отступает. Дышать становится легче, мысли проясняются, даже магическое истощение не ощущается так остро.

Тьма, преследовавшая вас по пятам, словно отходит на почтительное расстояние, затаиваясь в углах зала. Она всё ещё присутствует — вы чувствуете её выжидающее внимание — но пока не пытается вытягивать из вас силы.

Лина постепенно приходит в себя, её веснушчатое лицо приобретает нормальный цвет вместо пугающей бледности.

“Что тут происходит?” — резкий, властный голос разрезает воздух, заставляя вас буквально подпрыгнуть от неожиданности.

В проёме, через который вы вошли минуту назад, стоит мастер Крезус. Его мантия развевается, словно от невидимого ветра, тёмные глаза горят лихорадочным блеском. За его спиной виднеется массивная фигура мастера Лойта с боевым посохом наготове.

Крезус окидывает взглядом сцену — измождённые вы с Тильваном и Линой, Грок в центре с его шаманским барабаном, мерцающий разрыв на стене. Его лицо постепенно меняется от гнева к чему-то похожему на… восхищение?

“Шаманская магия…” — он делает шаг вперёд, его глаза не отрываются от зеленоватого сияния вокруг Грока. “Конечно! Как я не подумал об этом раньше!”

“А что тут делают наши студентки? Тильван?” — голос мастера Лойта звенит от едва сдерживаемого гнева. Шрам на его щеке кажется темнее в полумраке подземелья, глаза сужаются в осуждающем взгляде.

Боевой маг выглядит почти разгневанным — его военная выправка становится ещё более жёсткой, пальцы крепче сжимают боевой посох. В его взгляде читается не только возмущение нарушением правил, но и искреннее беспокойство за безопасность студентов.

Тильван выпрямляется, его усталое лицо принимает спокойное выражение.

“Они пришли за другом,” — отвечает эльф просто. “Как и мы с тобой.”

Крезус тем временем почти не обращает внимания на этот разговор, его взгляд прикован к шаманской магии Грока и мерцающему разрыву на стене.

Не обращая внимания на разговор между Лойтом и Тильваном, Крезус погружается в свои действия с маниакальной сосредоточенностью. Из многочисленных складок своей объёмной чёрной мантии он извлекает странные устройства — те самые кристаллические приборы, которые использовал для поимки пожирателя магии.

С аккуратностью хирурга, готовящегося к сложной операции, тёмный маг расставляет их на полу в определённом геометрическом порядке. Кристаллы разных размеров и оттенков соединяются тонкими серебряными проводами, формируя сложную конструкцию, направленную на мерцающий разрыв.

Тильван наблюдает за действиями коллеги с нескрываемым подозрением, его золотые глаза сужаются.

“Что ты собираешься делать?” — спрашивает эльф, делая шаг к Крезусу.

“Уберу пространственный разрыв. А Грок мне поможет,” — отвечает Крезус с уверенностью человека, полностью погружённого в свою идею.

Его руки продолжают настраивать кристаллическую конструкцию, глаза горят лихорадочным энтузиазмом учёного на пороге великого открытия.

“Его шаманская магия создаёт идеальный противовес нашей традиционной магии,” — поясняет он, не поднимая глаз от работы. “Разные источники силы, разные плетения… вместе они могут полностью запечатать разрыв.”

Грок не прекращает свой ритм, но его жёлтые глаза внимательно следят за Крезусом. В них читается настороженность, но и профессиональный интерес шамана к необычному магическому эксперименту.

Тильван и Лойт обмениваются тревожными взглядами — оба понимают рискованность подобных экспериментов в такой нестабильной зоне.

Завершив расстановку своих загадочных приборов, Крезус выпрямляется. Теперь кристаллические устройства образуют идеальный пятиугольник, направленный на мерцающий разрыв в стене. Каждый кристалл начинает пульсировать своим собственным светом — рубиновым, сапфировым, изумрудным, янтарным и аметистовым.

Тёмный маг замирает в центре своей конструкции, его взгляд устремляется на мерцающий разлом. В горящих глазах Крезуса читается смесь научного восторга и почти религиозного экстаза.

Стена с разрывом реагирует на кристаллический резонанс — мерцание становится более интенсивным, волны искажения распространяются дальше, воздух вокруг начинает дрожать и переливаться странными цветами.

Тильван и Лойт напрягаются, готовые вмешаться при первых признаках опасности. Вы с Линой инстинктивно делаете шаг назад, чувствуя нарастающее магическое напряжение.

В центре нарастающего магического хаоса Грок остаётся островом невозмутимости. Его мощные зелёные пальцы без единого признака усталости продолжают выбивать древний шаманский ритм — постоянный, гипнотический, уходящий корнями в эпохи, когда орки ещё кочевали по диким равнинам.

Пот струится по его лицу, мускулы напряжены, но ритм не сбивается ни на мгновение. Барабан отвечает глубоким, вибрирующим звуком, который, кажется, резонирует не только с воздухом, но и с самим камнем подземелья.

Зеленоватое сияние шаманской магии усиливается, переплетаясь с многоцветными лучами кристаллической конструкции Крезуса. Там, где эти две магические системы встречаются, образуются странные завихрения энергии — ни зелёные, ни цветные, а какого-то нового, не существующего в природе оттенка.

Тьма, притаившаяся по углам зала, внезапно приходит в движение. Она колеблется, закручивается в вихри и спирали, словно пойманная в невидимый водоворот. С нарастающим ужасом вы наблюдаете, как чёрные щупальца тени тянутся к кристаллическим приборам Крезуса.

В момент, когда тьма почти касается первого кристалла, происходит ослепительная вспышка. Пять разноцветных лучей света вырываются из устройств, соединяясь в воздухе и пронзая колеблющуюся тень. Это выглядит точно так же, как вчерашнее уничтожение пожирателя магии в гостиной.

Тьма буквально пригвождена к месту этими лучами, она извивается и пульсирует, словно живое существо, испытывающее боль. От неё исходит беззвучный крик, который вы ощущаете скорее душой, чем слухом.

После ослепительной вспышки тьма не просто отступает — она полностью истаивает, буквально испаряясь в воздухе без единого следа своего существования.

Кристаллические приборы Крезуса начинают сиять всё ярче и ярче, их свет становится почти невыносимым для глаз. Разноцветные лучи, соединённые в воздухе, теперь направляются к мерцающему разрыву в стене.

Удивительная трансформация происходит на ваших глазах — стена с разрывом постепенно теряет свою “нестабильность”, мерцание ослабевает, искажения пространства становятся менее заметными. Создаётся непреодолимое впечатление, что приборы Крезуса буквально высасывают иномирную магию, питаясь ею, как пожиратели питались вашей обычной магией.

Лицо тёмного мага освещено торжеством, его глаза сверкают в отражённом свете кристаллов.

“Вот оно!” — голос Крезуса звенит от триумфа, разносясь эхом по древнему залу.

Его лицо искажено почти маниакальным восторгом, руки воздеты вверх в жесте победы. Тёмные глаза мага отражают многоцветное сияние кристаллов, которые пульсируют с нарастающей интенсивностью.

Разрыв в стене продолжает сжиматься, его края словно стягиваются к центру, как рана, затягивающаяся на глазах. Искажения пространства вокруг становятся всё менее заметными, воздух очищается от странного мерцания.

Грок не прекращает свой ритм, хотя на его лице читается крайняя степень усталости — он поддерживает шаманский барабанный бой уже много часов. Зеленоватое сияние его магии переплетается с кристаллическими лучами, создавая уникальный магический симбиоз.

Последняя мерцающая трещина на стене мигает и погасает, словно звезда, исчезающая с рассветом. Древний камень выглядит теперь обычным, массивным и непроницаемым — ничто не выдаёт, что минуту назад здесь зиял разрыв между мирами.

В момент закрытия последней щели зал наполняется голосом Крезуса — он снова читает заклинание на том же неизвестном наречии, которое использовал против пожирателя магии. Резкие, угловатые слова режут воздух, создавая почти физический дискомфорт в ушах.

“Варкат-хеш… мабрату-зхар… элтебриус-вокт…”

Тильван напрягается, его золотые глаза сужаются — он явно пытается расшифровать язык заклинания, но это нечто настолько древнее или чуждое, что даже тысячелетний эльф не может его распознать.

Последний слог заклинания срывается с губ Крезуса, и мир вокруг внезапно погружается в абсолютную тишину.

Стены перестают дрожать. Искажения пространства исчезают. Давящее ощущение чуждой магии, которое сопровождало вас всё это время, растворяется без следа. Даже воздух становится легче, словно невидимая тяжесть снята с ваших плеч.

Кристаллические приборы Крезуса постепенно тускнеют, их многоцветное сияние угасает до слабого мерцания. Барабан Грока замолкает — орк наконец позволяет своим рукам опуститься, его плечи поникают от чудовищной усталости.

В зале воцаряется странная, почти сюрреалистическая нормальность — будто ничего сверхъестественного здесь никогда не происходило. Только ваше коллективное истощение и понимающие взгляды служат доказательством пережитого кошмара.

В абсолютной тишине подземного зала отчётливо раздаётся полушёпот Лины:

“Наверное, мне лучше посвятить себя пению…”

Её слова, такие обыденные после пережитого сверхъестественного ужаса, создают момент неожиданного комического облегчения. На измождённых лицах появляются слабые улыбки, даже Тильван позволяет себе лёгкую усмешку.

Грок, всё ещё сидящий на полу с барабаном на коленях, поднимает взгляд и хрипло отвечает:
“Я буду аккомпанировать… но только наверху.”

Эта простая человеческая реакция — юмор перед лицом опасности — словно окончательно возвращает вас всех в нормальную реальность.

“Ты запечатал проход?” — Лойт задаёт вопрос Крезусу, его голос звучит с профессиональной настороженностью боевого мага, привыкшего к точным формулировкам.

Крезус медленно качает головой. Экстатический блеск в его глазах уже угас, тёмные зрачки снова стали непроницаемыми, как бездонные колодцы.

“Не запечатал, Лойт,” — отвечает он с неожиданной холодностью. “Прохода больше нет.”

Тонкое, но критическое различие в этих словах не ускользает от внимания Тильвана. Эльф бросает острый взгляд на стену, затем на кристаллические приборы Крезуса, которые всё ещё слабо пульсируют странным внутренним светом.

“Что ты будешь делать… с этим?” — Тильван задаёт вопрос с видимой осторожностью, его длинный палец указывает на кристаллические приборы Крезуса.

Многоцветные кристаллы, хотя и приглушённые по сравнению с моментом кульминации, продолжают излучать слабое, пульсирующее сияние. Но теперь в этом свете есть что-то новое — чуждый, неестественный оттенок, напоминающий искажения пространства вокруг закрытого разрыва.

“Они излучают странную магию…” — добавляет эльф, его золотые глаза сужаются в профессиональной подозрительности мага, слишком хорошо понимающего опасность необычных энергий.

Крезус уже собирает свои приборы, аккуратно укладывая их в специальные футляры, скрытые в складках его мантии.

“Буду изучать,” — Крезус пожимает плечами с поразительной небрежностью для человека, чьи приборы только что поглотили энергию из другого измерения.

Его тёмные глаза встречаются с золотым взглядом Тильвана — в этом молчаливом противостоянии отражается фундаментальное различие их подходов к магии. Крезус — исследователь, готовый рисковать ради знания; Тильван — хранитель, осознающий опасность необдуманных экспериментов.

“Всё, что мы запечатали, теперь находится там,” — Лойт кивает на кристаллы, его голос звучит с едва сдерживаемым беспокойством.

“Не всё,” — отвечает Крезус с тонкой улыбкой. “Лишь малая часть. Но достаточная для исследования.”

Внезапно Крезус поворачивается к Гроку. Его тёмные глаза фокусируются на измождённом орке с неожиданным интересом.

“Пойдёшь в мои личные ученики?” — вопрос звучит резко и неожиданно, разрывая напряжённую тишину зала.

Все присутствующие застывают в изумлении. Лойт приоткрывает рот, но не находит слов. Тильван приподнимает белые брови в выражении искреннего удивления. Вы с Линой переглядываетесь, не веря своим ушам.

Грок, всё ещё сидящий на полу с барабаном, поднимает голову. Его жёлтые глаза изучают Крезуса с осторожностью и недоверием, но также и с плохо скрываемым интересом. Предложение стать личным учеником высокопоставленного мага — невероятная честь для студента-орка.

Тишина в подземном зале становится почти осязаемой, пока все ждут ответа Грока.

Орк медленно поднимает глаза, измученные долгими часами ритуального барабанного боя. Его массивное тело выпрямляется, несмотря на очевидное истощение. Жёлтые глаза встречаются с горящим взглядом Крезуса.

После долгого, напряжённого момента Грок решительно кивает.

“Пойду!” — одно слово, произнесённое с типичной орочьей прямолинейностью, но содержащее в себе решение, которое может изменить всю его судьбу.

Вы с Линой обмениваетесь встревоженными взглядами. Тильван слегка хмурится, его древние глаза изучают Крезуса с плохо скрытым подозрением.

“Хорошо подумай, молодой орк,” — Крезус усмехается, и в этой улыбке есть что-то тревожное — нечто, выходящее за рамки обычного наставнического предупреждения.

Его тёмные глаза сверкают странным блеском, который теперь кажется особенно зловещим после поглощения иномирной энергии кристаллами.

“Путь, который я предлагаю… он не для всех,” — продолжает он, аккуратно укладывая последний кристалл в складки своей мантии. “Есть знания, которые изменят тебя навсегда.”

Грок выпрямляется, его зелёное лицо выражает твёрдую решимость, несмотря на следы изнеможения.
“Орки не боятся изменений,” — отвечает он просто.

“Хорошо,” — Крезус удовлетворённо кивает, словно заключив важную сделку. “Позже мы обсудим этот вопрос. Сейчас пора выбираться из этого подземелья.”

Он поворачивается к выходу, его чёрная мантия взметается драматичным движением. Кристаллы, теперь спрятанные в её складках, придают ткани странное внутреннее свечение, едва заметное в полумраке.

Грок поднимается на ноги, бережно укладывая свой шаманский барабан за спину. Его статус в группе заметно изменился — теперь он не просто студент-орк, а будущий личный ученик могущественного мага.

Лойт и Тильван обмениваются быстрыми, обеспокоенными взглядами, но сейчас не время для дальнейших дискуссий. Приоритет — безопасно вывести всех из опасных подземелий.

Обратный путь оказывается удивительно быстрым. Крезус уверенно ведёт вашу группу по коридорам, о существовании которых вы даже не подозревали. Вместо долгого блуждания по извилистым туннелям, вы поднимаетесь по крутым лестницам и проходите через узкие проходы.

Внезапно одна из стен отодвигается, и вы оказываетесь в просторном помещении, заполненном покрытыми пылью столами и шкафами — старая, давно заброшенная лаборатория в северном крыле замка Сольфейн.

Ваши ноги едва держат вас, каждый шаг даётся с трудом. Магическое и физическое истощение наложились друг на друга, создавая почти непреодолимую усталость. Лина выглядит не лучше — её веснушчатое лицо бледно, она опирается о стену, чтобы не упасть.

“Отдыхайте,” — привычным профессорским тоном говорит Тильван, хотя усталость слышна даже в его обычно безупречном голосе.

Вы замечаете нечто особенное в его золотых глазах, когда он бросает взгляд в вашу сторону — тихая тоска и беспокойство, понятные только вам. На его лице ясно читается желание забрать вас с собой, окружить заботой и защитой в безопасности своих покоев.

Но окружающие студенты и профессора делают это невозможным. Ваш тайный союз должен оставаться скрытым, даже когда всё, чего вы оба хотите — это быть вместе после пережитой опасности.

Когда вы, Лина и Грок отделяетесь от профессоров и направляетесь в сторону студенческого крыла, вы собираете последние крохи сил, чтобы задать мучающий вас вопрос.

“Ты серьёзно решил учиться у Крезуса?” — ваш голос звучит обеспокоенно, несмотря на усталость.

Грок поворачивается к вам, и на его измождённом зелёном лице появляется неожиданно хитрая ухмылка, обнажающая внушительные клыки.

“Да,” — отвечает он с типичной орочьей прямолинейностью, но затем добавляет тише: “А заодно присмотрю за этим магом. Странный он. Приглядывать точно надо, а то опять какая-нибудь беда произойдёт.”

В его жёлтых глазах мелькает неожиданная проницательность, напоминающая, что за грубоватой внешностью орка скрывается острый ум.

“Тогда мы спокойны,” — выдыхаете вы с Линой почти в унисон, напряжение покидает ваши плечи.

Несмотря на изнуряющую усталость, в этот момент между вами тремя возникает чувство глубокого единения и доверия. Три совершенно разных существа — каннаэрская студентка с тайной жизнью, дочь велданского мельника и орк из далёких племён — связанные общим испытанием и общим решением защищать друг друга и академию.

Грок слегка наклоняется, создавая своеобразный защитный круг вокруг вас троих.

“Орки никогда не бросают своё племя,” — говорит он тихо. “А мы с вами теперь одно племя.”

“Вы пошли спасать меня, хотя вам могло стоить это жизни,” — голос Грока становится необычно мягким для орка. В его жёлтых глазах мелькает редкая для его расы эмоция — искренняя благодарность.

Он делает паузу, словно понимая важность следующих слов:
“И мастер Тильван — тоже моё племя теперь.”

В орочьей культуре такое признание значит больше любых клятв или обещаний. Назвать кого-то своим племенем — значит поставить его жизнь и благополучие выше собственных. Это высшая форма уважения и преданности, которую может выразить орк.

Вы чувствуете, как к горлу подступает ком. Несмотря на все различия между вами, в этот момент вы понимаете друг друга глубже, чем когда-либо прежде.

В коридоре Сольфейна, освещённом теплыми лучами вечернего солнца, происходит нечто необычное — трое студентов из совершенно разных миров крепко обнимаются.

Массивная зелёная фигура Грока обхватывает вас обеих, его руки, способные легко сломать кости, сейчас бережно поддерживают ваши измождённые тела. Лина прижимается к вам с другой стороны, её рыжие волосы смешиваются с вашими тёмными локонами.

В этом молчаливом объятии — больше, чем просто дружба. Это связь, выкованная в огне общей опасности, скреплённая взаимным доверием и уважением.

Вы с Линой буквально падаете на свои кровати, едва переступив порог комнаты. Магическое и физическое истощение настолько велико, что даже мысль о том, чтобы раздеться, кажется непосильной задачей. Вы просто лежите, не двигаясь, глядя в потолок и ощущая, как разум постепенно затуманивается.

Лина рядом уже балансирует на грани сна, её веки тяжелеют с каждой секундой. В полудрёме она поворачивает голову, чтобы взглянуть на вас в последний раз перед тем, как уснуть.

“Между тобой и Тильваном что-то есть,” — её голос звучит сонно, но в нём ясно слышится уверенность. “Не отрицай, я точно знаю. Но я никому не скажу…”

Последние слова превращаются в едва слышный шёпот, когда сон окончательно поглощает её.

Вы просыпаетесь от солнечных лучей, проникающих через окно. Тело ощущается тяжёлым и неповоротливым, мышцы ноют от вчерашних испытаний. Вы всё ещё в вечернем платье, которое теперь помято и покрыто пылью подземелий.

Приподнявшись на локте, вы видите, что Лина находится в не лучшем состоянии — рыжие волосы спутались, на щеке отпечаток от подушки, одежда выглядит так, словно её носили неделю в пыльном подвале.

Часы на стене показывают, что вы проспали завтрак и первое занятие. Сон, однако, не принёс полного восстановления — магическое истощение всё ещё ощущается как глубокая пустота внутри, словно часть вашей сущности была высосана тьмой в подземелье.

С колоссальным усилием вы заставляете своё тело двигаться. Каждый мускул протестует, суставы словно заржавели. Сползая с кровати, вы едва не падаете — ноги подкашиваются от слабости.

Ваше отражение в зеркале заставляет вас поморщиться — волосы спутаны и покрыты серой пылью подземелий, на лице грязные разводы, вечернее платье выглядит так, словно в нём ползали по пещерам… что, в сущности, правда.

Лина продолжает спать, её дыхание глубокое и ровное — организм отчаянно пытается восстановиться после магического истощения.

Вы медленно направляетесь к умывальнику, мечтая о горячей ванне и чистой одежде. Жизнь постепенно возвращается в нормальное русло, хотя воспоминания о пережитом ужасе всё ещё свежи.

Вы решаете не будить Лину — она заслужила отдых после вчерашних испытаний, да и первые занятия уже всё равно пропущены.

Кое-как умывшись холодной водой, вы смываете видимые следы подземного приключения. Каждое движение требует усилий, но постепенно оцепенение отступает. Вы переодеваетесь в чистую учебную мантию, с облегчением избавляясь от пыльного платья.

Тихо, чтобы не разбудить Лину, вы выскальзываете в коридор. Солнечный свет кажется непривычно ярким после мрачных подземелий. Студенты спешат на занятия, переговариваются, смеются — обычная жизнь академии продолжается, совершенно не подозревая о том, что происходило под её фундаментом.

Несмотря на усталость, ноги сами несут вас знакомым маршрутом к профессорскому крылу. Внутренний компас словно настроен на Тильвана, и после всего пережитого потребность увидеть его становится почти физической необходимостью.

Вы помните его расписание — в этот час у него не должно быть занятий. Есть шанс застать эльфа в его покоях, обсудить произошедшее вчера и… просто побыть рядом, ощутить безопасность его присутствия.

Студенты, встречающиеся по пути, не обращают на вас особого внимания, хотя некоторые бросают удивлённые взгляды на вашу бледность и следы усталости, которые не смогло скрыть даже умывание.

Вы оглядываетесь по сторонам, убедившись, что коридор пуст. В профессорском крыле тихо — большинство преподавателей проводят занятия или работают в библиотеке.

Ваша рука, всё ещё слабая от магического истощения, поднимается к знакомой двери с эльфийскими узорами. Стук получается негромким, почти неуверенным — три коротких удара, которые кажутся слишком громкими в тишине коридора.

Сердце бьётся чаще от смеси эмоций — надежды увидеть его, страха быть замеченной другими профессорами, глубокой потребности в утешении после всего пережитого. Вы чувствуете себя одновременно сильной — ведь вы пережили испытание в подземелье — и невероятно хрупкой.

Дверь открывается почти мгновенно, словно Тильван ожидал вас. Его золотые глаза вспыхивают теплом при виде вас, маска строгого профессора мгновенно исчезает.

Истощение последних суток наконец берёт верх — ваши ноги подкашиваются, и вы буквально падаете вперёд. Тильван реагирует с эльфийской грацией и скоростью, его руки подхватывают вас, привлекая в крепкие объятия.

Дверь быстро закрывается за вами, отсекая внешний мир со всеми его опасностями и условностями. В безопасном коконе его покоев вы наконец можете быть не студенткой и профессором, а мужем и женой. Его руки бережно держат вас, как самое драгоценное сокровище, и впервые со вчерашнего дня вы чувствуете, что можете по-настоящему выдохнуть.

Тильван бережно ведёт вас к мягкому креслу у камина, где усаживает с такой заботой, словно вы сделаны из хрупкого стекла. Его движения полны тихой тревоги, золотые глаза внимательно изучают ваше измождённое лицо.

Не говоря ни слова, он направляется к резному шкафчику и достаёт знакомый хрустальный флакон с янтарной жидкостью — тот же эльфийский эликсир, которым он поил вас и Лину после ночного происшествия с пожирателем.

Тильван аккуратно наливает переливающуюся жидкость в серебряный кубок и подносит к вашим губам, поддерживая затылок свободной рукой.

“Пей,” — мягко говорит он. “Это восстановит магический баланс быстрее, чем обычный отдых.”

Эликсир разливается теплом по вашему телу, постепенно возвращая силы. Вы чувствуете, как магическая пустота внутри начинает заполняться, хотя полное восстановление потребует времени.

“Всё теперь закончилось?” — ваш голос звучит тихо, с надеждой и тревогой одновременно. “Сольфейн в безопасности?”

Тильван садится напротив, его лицо серьёзно. Он берёт ваши руки в свои, большие пальцы нежно поглаживают ваши ладони.

“Непосредственная угроза устранена,” — отвечает он осторожно. “Разрыв закрыт… или поглощён, если верить Крезусу.”

Он делает паузу, его древние глаза отражают беспокойство, которое он не может полностью скрыть от вас.

“Но я не уверен, что всё закончилось. Особенно с кристаллами Крезуса, наполненными энергией из другого мира.”

“А эта энергия… она может вырваться наружу?” — ваш голос едва слышен, но в нём звучит понимание всей серьёзности ситуации.

Тильван медленно наклоняется вперёд, его лицо становится более напряжённым. Он выглядит не просто как обеспокоенный профессор, но как древнее создание, видевшее цивилизации, разрушенные магическими катастрофами.

“Может,” — отвечает он с прямотой, которую позволяет себе только с вами. “Крезус играет с силами, которые не полностью понимает. Я видел такое раньше… в другие эпохи.”

Его пальцы слегка сжимаются вокруг ваших рук.

“Меня беспокоит, что Грок теперь будет его учеником. Шаманская магия орка оказалась эффективной, но в руках Крезуса…”

“Грок сказал, что собирается присматривать за Крезусом,” — ваш голос приобретает более уверенный тон, когда вы пересказываете вчерашний разговор с орком.

Облегчение медленно проступает на лице Тильвана, морщинки вокруг золотых глаз разглаживаются по мере того, как вы пересказываете хитрый план Грока.

“'Странный он. Приглядывать точно надо, а то опять какая-нибудь беда произойдёт' — так и сказал,” — завершаете вы пересказ.

Тильван откидывается в кресле, на его губах появляется лёгкая улыбка — первая с начала вашего разговора.

“Орки… их часто недооценивают,” — задумчиво произносит он. “За внешней простотой и прямолинейностью скрывается удивительная мудрость и интуиция.”

“А ещё он сказал, что мы его племя теперь,” — добавляете вы, и в вашем голосе слышится особая теплота при упоминании этих слов.

Тильван замирает, его древние глаза широко раскрываются в искреннем удивлении. Как эльф, живущий тысячелетиями и глубоко понимающий различные культуры, он осознаёт всю важность этого заявления в орочьей традиции.

“Его племя…” — повторяет он тихо, и на его обычно сдержанном лице проступает редкое выражение тронутости. “Это… значительное признание. Орки не разбрасываются такими словами.”

В эльфийской культуре, где связи формируются веками и часто остаются формальными, простая искренность орочьей преданности представляет что-то почти забытое.

“А ещё Лина догадалась, что между нами что-то есть,” — вы произносите это осторожно, наблюдая за реакцией Тильвана. “Но обещала хранить секрет.”

Выражение лица эльфа мгновенно меняется — удивление сменяется настороженностью, затем расчётливым принятием новой реальности. Его тысячелетний опыт позволяет быстро анализировать ситуацию.

“Ваша дружба… глубокая,” — задумчиво произносит он после паузы. “Ты доверяешь ей?”

В этом вопросе нет упрёка, только практическая оценка риска. Его пальцы по-прежнему нежно держат ваши, но вы чувствуете, как его разум просчитывает возможные последствия.

“Доверяю,” — отвечаете вы уверенно, зная Лину достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в её верности. “Да и рань или поздно все равно все узнают.”

Эта простая правда повисает между вами. Тильван слегка наклоняет голову, признавая неизбежность того, о чём вы говорите. Секреты редко остаются таковыми навечно, особенно в замкнутом пространстве академии.

“Ты права,” — соглашается он после долгой паузы. “Вопрос лишь в том, когда и как это произойдёт.”

Его взгляд становится задумчивым, в золотых глазах отражается свет утреннего солнца.

“До окончания учебного года желательно сохранить тайну. После этого…” — лёгкая улыбка касается его губ. “После этого мы сможем быть более открытыми.”

Воспоминание внезапно всплывает в вашем сознании — странные слова мастера Лойта в подземелье. “Он разделил с вами не только магию,” — сказал тогда боевой маг, а Тильван не стал развивать эту тему дальше.

Вы набираете воздух в лёгкие, собираясь с духом для важного вопроса.

“Тильван,” — начинаете вы осторожно. “В подземелье мастер Лойт сказал странную вещь… что ты разделил со мной нечто большее, чем магию. Что он имел в виду?”

Эльф замирает, его лицо становится непроницаемым — древняя маска, которую он использует, когда сталкивается с чем-то, о чём не готов говорить. Но в золотых глазах мелькает понимание — он знает, о чём вы спрашиваете.

Тильван не отвечает сразу. Вместо слов, он нежно обхватывает ваше лицо ладонями — прикосновение, полное бесконечной заботы. Его длинные пальцы едва ощутимо касаются ваших скул, словно вы сделаны из драгоценного хрусталя.

Он наклоняется и мягко целует вас — не страстно, а с глубокой, тихой нежностью, которая говорит больше любых слов. В этом поцелуе — обещание защиты, верности и чего-то более древнего, чем человеческое понимание.

Когда он отстраняется, его золотые глаза смотрят прямо в ваши, без привычных барьеров и защит.

“В храме Агмы,” — начинает он тихо, “когда мы соединили наши судьбы… произошло нечто большее, чем обычный брачный обряд.”

“И когда мы соединились,” — продолжает он, его голос становится глубже, наполняется древними интонациями, редко слышимыми вне эльфийских лесов, — “Я разделил свою судьбу с твоей. Свою душу и свою жизнь.”

Он делает паузу, пальцы легко касаются вашей щеки, словно проверяя реальность вашего присутствия.

“Век людей короток, а век эльфов долог. Но без тебя мне не нужна почти бессмертная жизнь…”

В этих простых словах скрыто нечто настолько огромное, что вашему разуму трудно охватить всю глубину их значения. Тильван не просто женился на вас — он связал свою бессмертную сущность с вашей человеческой душой, переплел ваши судьбы на уровне, недоступном обычному пониманию.

“Ты проживёшь долго, Дайнара,” — его голос становится почти шёпотом, наполненным и радостью, и виной одновременно. “Может, мне следовало спросить тебя, но я боялся, что ты откажешь…”

Его золотые глаза смотрят на вас с древней грустью существа, видевшего, как одно поколение смертных сменяет другое.

“Проживёшь дольше своих родных, их детей и даже внуков…”

Осознание того, что он вам открывает, накатывает волной. Эльфийское долголетие — не просто легенда, а реальность, связанная с их сущностью, с их душами. И часть этого дара — или проклятия — теперь передана вам через ваш союз.

“Ты отдал мне часть своей жизни? Утратил бессмертие?” — ваш голос дрожит от потрясения, когда значение его слов наконец полностью достигает вашего сознания.

Тильван смотрит на вас с выражением, в котором смешиваются любовь и тихая решимость — взгляд существа, сознательно выбравшего свой путь, невзирая на цену.

“Не совсем,” — он нежно берёт ваши руки в свои. “Я разделил его с тобой. Моя жизнь стала короче, твоя — длиннее. Наши судьбы теперь связаны не только обетами, но и самой сущностью.”

Его пальцы слегка сжимают ваши ладони.

“Для Высокого эльфа нет большего дара и жертвы. Древние говорят: 'Разделить бессмертие — значит обрести смертность, но и победить одиночество вечности'.”

“Я живу очень давно,” — Тильван говорит медленно, его голос звучит с глубиной веков. “Рано или поздно любой эльф устаёт от такого существования.”

Его взгляд становится отстранённым, устремлённым куда-то за пределы комнаты, возможно, сквозь столетия.

“Мы не умираем — в прямом смысле этого слова — мы растворяемся в сущности бытия. Но до этого момента может пройти много времени…”

Он возвращается к вам, его золотые глаза вновь фокусируются на вашем лице, и в них светится нечто, что делает древнего эльфа удивительно человечным — настоящая, глубокая эмоция.

“К чему мне столько без тебя, без всего того, что я обрёл именно среди людей?”

Невероятная тяжесть и глубина его признания оставляют вас без слов. Ваши губы приоткрываются, но ни один звук не срывается с них — какими словами можно ответить на исповедь существа, прожившего тысячелетия и добровольно отказавшегося от части своей вечности ради вас?

В вашем взгляде смешиваются потрясение, благодарность, страх, вина, любовь — калейдоскоп эмоций слишком сложный, чтобы облечь его в слова.

Тильван не торопит вас с ответом. Он смотрит с тихим пониманием существа, которое пережило бесконечные циклы смены империй и цивилизаций. Его пальцы мягко гладят ваши руки, давая время осознать всю значимость произошедшего.

Слова бессильны перед глубиной момента. Ваше сердце переполнено эмоциями, которые невозможно выразить человеческой речью. Единственный ответ, который кажется достойным его жертвы — это прикосновение души к душе.

Вы подаётесь вперёд и целуете Тильвана, вкладывая в этот поцелуй всё, что не можете сказать — благодарность, преданность, обещание, что его жертва не напрасна, что каждый подаренный год вашей удлинённой жизни будет наполнен любовью.

Обратного пути действительно нет — ни для вас, ни для него. Ваши судьбы переплетены теперь не только клятвами в храме Агмы, но и самой сущностью ваших душ, изменённых магией древнее самого Сольфейна.

После этого глубоко личного, меняющего жизнь момента, повседневность возвращается с удивительной обыденностью. Время в Сольфейне вновь течёт своим привычным руслом — дни складываются в недели, заполненные лекциями, практикой и подготовкой.

Вы с Линой проводите вечера, репетируя для выступления у герцогини Велдорской. Грок появляется реже — большую часть времени он теперь проводит в лаборатории Крезуса, изучая странный симбиоз шаманской и традиционной магии.

Жизнь в академии продолжается, словно в её подземельях не таились древние ужасы, словно вы не пережили столкновение с иными мирами. Студенты готовятся к экзаменам, Валерия бросает на вас неприязненные взгляды, профессора задают всё больше домашних заданий.

Месяцы сменяются, выплетая узор вашей необычной жизни в Академии Сольфейн…

Выступление у герцогини Велдорской становится триумфом — ваше трио покоряет высший свет столицы. Приглашения сыплются от аристократов, а ваша репутация растёт, порождая слухи о каннаэрской певице с магическим голосом.

Грок осторожно балансирует между своими обязанностями ученика Крезуса и верности друзьям. Его отчёты о странных экспериментах с кристаллами, хранящими иномирную энергию, заставляют Тильвана и директора усилить наблюдение за амбициозным исследователем.

Ваша тайная связь с Тильваном остаётся скрытой от большинства, хотя круг посвящённых медленно растёт — к Лине присоединяется проницательная Элитта, случайно заметившая вас вдвоём в библиотеке поздней ночью.

Зимнее солнцестояние приносит короткое письмо от Крезуса директору — он уезжает в длительную экспедицию для “изучения древних энергетических потоков”. Его лаборатория опустела, а странные кристаллы исчезли вместе с ним.

А вы… вы учитесь жить с осознанием вашей изменённой судьбы, с каждым днём всё больше проникая в тайны магии и собственного необычного наследия, о котором упоминал Тильван.

История графа Эдриана продолжается за кулисами вашей жизни, словно тёмная тень…

После инцидента с защитной магией брачных уз на приёме у госпожи Элидии, граф не оставляет своих попыток. Он действует тоньше, через посредников — странные “случайности” преследуют вас во время выступлений в столице, подозрительные фигуры иногда замечают следящими за вами.

Однажды к вам в руки попадает анонимное предупреждение о заговоре графа против “каннаэрской выскочки, осмелившейся отвергнуть его благосклонность”. Тильван усиливает защитные чары вокруг вас, а ваши друзья становятся ещё бдительнее.

Интересный поворот происходит, когда выясняется связь между графом и исследованиями Крезуса. Среди бумаг, случайно оставленных в лаборатории, Грок находит переписку, упоминающую “высокопоставленного покровителя” и “аристократа, интересующегося энергией из-за грани”.

После исчезновения Крезуса активность графа внезапно прекращается. Госпожа Элидия при встрече загадочно намекает, что “некоторые слишком высоко взлетевшие птицы могут обжечь крылья, приблизившись к трону” — намёк на возможное королевское вмешательство в дела слишком амбициозного кузена.

Тайна исчезновения Крезуса становится одной из самых обсуждаемых загадок Сольфейна…

Официальная версия, представленная Советом Магов, гласит о “продолжительной исследовательской экспедиции в отдалённые регионы”. Но вы знаете больше, благодаря Гроку, который делится обрывками информации с осторожностью шамана, прикоснувшегося к запретному знанию.

За неделю до исчезновения кристаллы в лаборатории Крезуса начали вести себя странно — пульсировать в унисон, испускать звуки на грани слышимости. Тёмный маг проводил всё больше времени, наблюдая за ними, делая записи на языке, которого даже Грок не понимал.

В последнюю ночь перед исчезновением Крезус провёл ритуал, объединяющий шаманское барабанное пение Грока с энергией кристаллов. “Он словно пытался открыть дверь,” — рассказывает орк. “Но не для того, чтобы что-то впустить… а чтобы выйти самому.”

Тильван и директор позже нашли в его личной библиотеке труды о “Путях Между Мирами” и “Преодолении Границ Реальности” — все с пометками и расчётами на полях.

Самое тревожное — после исчезновения Крезуса в его комнатах нашли записку: “Вернусь с ответами. Подготовьте умы.”

Экзаменационная сессия в Сольфейне проходит в атмосфере напряжённого ожидания и усталости…

В артефакторике вы блистаете — связь с Тильваном даёт вам интуитивное понимание предмета, недоступное другим студентам. Ваше двойное зачарование хрустального шара заставляет даже строгого эльфа слегка приподнять бровь в молчаливом одобрении (хотя другие студенты воспринимают это как обычную суровость).

Алхимия с мастером Ранишей оказывается сложнее — ночные приключения и выступления оставили пробелы в теоретических знаниях. Вы едва не проваливаете тест на свойства лунных трав, но спасаетесь благодаря практическому опыту с защитными зельями.

Боевая магия мастера Лойта становится неожиданным триумфом — пережитое в подземельях дало вам понимание защитных чар, которого не найти в учебниках. Его скупая похвала “Приемлемо… для начинающего мага” звучит почти как дифирамбы по его стандартам.

Валерия кусает губы от зависти, когда ваши итоговые баллы оказываются лишь немногим ниже её собственных, несмотря на все её многочасовые занятия и идеальную посещаемость.

Раскрытие вашего тайного брака становится одним из самых обсуждаемых событий Сольфейна в конце учебного года…

После финальных экзаменов, когда ваш статус студентки официально меняется на “выпускницу первого курса”, вы и Тильван решаете, что момент настал. Директор Сольфейна узнаёт первым — во время частной аудиенции эльф представляет доказательства законного брака, заключённого в храме Агмы.

Пожилой маг сначала краснеет от гнева, затем бледнеет от осознания древнего эльфийского ритуала разделения жизненной силы, и наконец тяжело вздыхает с пониманием неизбежности.

“В моё время профессора не женились на студентках,” — ворчит он. “Но эльфы всегда следовали своим правилам…”

Публичное объявление приурочено к летнему фестивалю магии — вы выступаете с сольной песней, а затем к вам присоединяется Тильван, исполняя древний эльфийский дуэт, традиционно поющийся супругами. Изумлённый вздох проносится по залу, когда ваши руки соединяются в древнем жесте единения.

Реакции разнятся от шокированных до восторженных. Валерия покидает зал в слезах. Лина и Грок стоят в первом ряду, аплодируя громче всех. Мастер Раниша хмурится, но затем склоняет голову в знак признания. Мастер Лойт философски пожимает плечами — он давно догадывался.

К утру весь Сольфейн и половина столицы обсуждают сенсационную новость — древний эльфийский мастер и его юная каннаэрская жена с удивительным магическим даром.

Известие о вашем браке достигает Каннаэры почти одновременно с официальным объявлением в Сольфейне…

Вы решаете написать родителям собственноручно, в длинном, эмоциональном письме, объясняя свои чувства и необычные обстоятельства вашего союза. Ответа вы ждёте с трепетом несколько мучительных недель.

Когда гонец наконец доставляет запечатанный конверт с фамильным гербом ювелира Бенарда, ваши руки дрожат, разламывая печать. Письмо короткое и недвусмысленное: “Мы приезжаем. Ждите через две недели.”

Тильван находит вас в Зале Равновесия, где вы пытаетесь успокоить волнение перед встречей. “Я знаю, что они подумают,” — говорите вы. “Высокомерный эльф околдовал их наивную дочь…”

День прибытия родителей напряжён до предела. Ваш отец — статный, с проседью в тёмных волосах, с глазами, привыкшими замечать мельчайшие детали в драгоценных камнях — оценивающе смотрит на Тильвана.

“Разница в возрасте… существенная,” — его первые слова после холодного приветствия. “Несколько тысячелетий, я полагаю?”

К вашему удивлению, именно это замечание растапливает первый лёд. Тильван и ваш отец погружаются в долгий разговор о ремесле, истории, о древних каннаэрских традициях, которые эльф помнит со времён их зарождения.

К концу визита ваша мать тихо признаётся: “Он смотрит на тебя так, как твой отец смотрел на меня сорок лет назад… с таким же благоговением.”

Путешествие в Королевство Высоких эльфов — важная глава вашей истории, начинающаяся после завершения учебного года…

Ранним летним утром, когда большинство студентов покидают Сольфейн на каникулы, вы и Тильван отправляетесь в долгий путь. Директор благословляет вашу поездку, предоставляя официальный статус “исследовательской экспедиции” для изучения древних магических традиций.

Путь в эльфийские земли занимает почти месяц — сначала по торговым трактам Велдана, затем через горные перевалы и, наконец, по священным тропам, невидимым для большинства людей. Тильван терпеливо учит вас видеть магические пути, скрытые от обычного зрения.

Первая встреча с пограничной стражей Высоких эльфов становится нервным испытанием. Их холодные, оценивающие взгляды смягчаются, когда Тильван произносит древнее приветствие своего дома. Один из стражей замечает ваши переплетённые ауры и произносит что-то, заставляющее других склонить головы в молчаливом признании.

Столица эльфов Эльтэрион потрясает вас своей неземной красотой — здания, словно выросшие из живых деревьев, мосты из лунного света, водопады, текущие вверх. Древняя магия здесь ощущается в каждом вдохе.

Церемония представления вас Высокому Совету проходит в Храме Света — величественном сооружении из прозрачного камня, собирающем и преломляющем солнечные лучи. Тильван произносит официальную формулу признания вас своей супругой по законам эльфийского народа.

Реакции разделяются — старейшие члены Совета хранят каменное молчание, средний круг демонстрирует сдержанное любопытство, а молодые эльфы (если возраст в несколько сотен лет можно назвать молодостью) проявляют неожиданный энтузиазм.

“Первый брак с человеком за семь столетий,” — шепчет вам эльфийка с серебряными волосами. “Возможно, наше королевство наконец готово к переменам.”

История конфликта Тильвана с его семьёй постепенно раскрывается во время вашего пребывания в эльфийском королевстве…

В древнем родовом поместье Аэтэрналь, расположенном в сердце священной рощи, вы наконец узнаёте правду. Зал предков украшен портретами эльфов, чьи лица хранят удивительное сходство с вашим мужем — те же золотые глаза, та же гордая осанка.

“Мой конфликт с семьёй начался более трёх столетий назад,” — Тильван стоит перед портретом статного эльфа с суровым взглядом — его отца. “Во времена Великого Отступления.”

После разрушительных войн с людьми Высокие эльфы приняли решение об изоляции, о минимизации контактов с “недолговечными расами”. Род Тильвана, один из древнейших и влиятельнейших, был главным сторонником полного разрыва.

“Я выступил против,” — в его голосе звучит эхо старой боли. “Я видел потенциал в людях, видел, как быстро они учатся и развиваются. Считал, что наш долг — направлять, а не отворачиваться.”

Его отец, Верховный Советник Ваэларион, публично отрёкся от сына, назвав его “запятнавшим тысячелетнюю чистоту рода”. Тильван покинул Эльтэрион, поклявшись не возвращаться, пока эльфы не поймут, что изоляция ведёт их к медленному угасанию.

“За три столетия его предсказания сбылись,” — тихо говорит вам серебряноволосая эльфийка, представившаяся его кузиной. “Наши города пустеют, всё меньше детей рождается у Высоких эльфов. Многие начинают видеть мудрость в словах Тильвана.”

Теперь, с вами в качестве его супруги, с разделённой жизненной силой, его возвращение стало символическим моментом для всего эльфийского общества — испытанием их готовности к изменениям.

История Лины развивается своим собственным, не менее интересным путём…

После вашего отъезда в эльфийское королевство, талантливая дочь мельника остаётся в Сольфейне, продолжая обучение и музыкальные выступления. Её природный дар к магии воды раскрывается всё сильнее под руководством мастера Раниши, которая берёт её под личное покровительство.

“В ней есть редкая искренность,” — говорит тёмнокожая алхимичка. “Она не стремится к власти или богатству — только к совершенству своего искусства.”

Выступления в высшем обществе без вас приносят Лине собственную славу. Герцогиня Велдорская представляет её принцу Тормонду, младшему сыну короля, известному покровителю искусств. Их музыкальные вечера становятся легендарными, а дружба постепенно перерастает в нечто большее.

В письмах к вам Лина описывает свои сомнения: “Кто я такая, чтобы даже думать о королевской семье? Дочь мельника, без имени и состояния…”

Но её талант и чистое сердце преодолевают социальные барьеры. Когда вы возвращаетесь из эльфийского королевства, вас ждёт приглашение на малую королевскую свадьбу — церемонию соединения принца-музыканта и талантливой чародейки из простой семьи.

“Это ты вдохновила меня,” — говорит Лина, сжимая ваши руки перед церемонией. “Показала, что любовь может преодолеть любые границы — даже между эльфом и человеком. После этого барьер между принцем и дочерью мельника казался таким незначительным…”

Путь Грока оказывается, возможно, самым удивительным среди ваших друзей…

После исчезновения Крезуса орк неожиданно для всех заявляет о своём намерении продолжить исследования своего наставника — но “сделать их правильно”. Директор Сольфейна сначала категорически отказывает, но когда Грок демонстрирует глубокое понимание взаимодействия шаманской и академической магии, создаётся специальная комиссия для оценки его проекта.

“Крезус искал путь между мирами,” — объясняет Грок Совету магов. “Но он не понимал баланса. Шаманская магия не о контроле над силами — а о гармонии с ними.”

К удивлению академического сообщества, его диссертация “О взаимодействии стихийных и ритуальных магических систем” получает высшую оценку. Впервые за историю Сольфейна студент-орк становится младшим исследователем с собственной лабораторией.

Грок регулярно путешествует между Сольфейном и орочьими племенами, создавая первый в истории культурный мост между академической магией и шаманскими традициями. Его работы по безопасному запечатыванию пространственных разрывов становятся стандартом для всех магических школ.

Когда вы возвращаетесь из эльфийского королевства, Грок встречает вас с традиционными орочьими татуировками Хранителя Знаний на зелёной коже и с невестой из Южных Степей — шаманкой Нур'Гош, чьи глаза светятся таким же острым интеллектом.

“Племя растёт,” — говорит он с широкой клыкастой улыбкой. “И всегда будет защищать своих.”

В его лаборатории вы замечаете странную деталь — небольшую клетку с миниатюрным пространственным разрывом, стабилизированным шаманскими и академическими чарами. “На случай, если Крезус решит вернуться,” — поясняет он. “Я буду готов.”

История Валерии разворачивается как сложная смесь амбиций, гордости и постепенной трансформации…

Когда ваш брак с Тильваном становится общеизвестным, дочь министра магии проходит через период глубокого унижения и разочарования. Её чувства к эльфийскому мастеру, хоть и не высказанные прямо, были достаточно сильны, чтобы новость стала для неё ударом.

К удивлению многих, она не покидает Сольфейн, хотя на некоторое время исчезает из академии. Вернувшись, она демонстрирует новую, холодную целеустремлённость.

“Она выбрала специализацию по дипломатической магии,” — рассказывает вам Лина. “И теперь проводит больше времени в министерстве отца, чем в академии.”

Связи её семьи открывают для неё двери в политические круги, где её врождённое высокомерие трансформируется в полезное качество — способность держаться с достоинством среди хищников дворцовых интриг.

Ваша последняя значимая встреча происходит на официальном приёме у короля, когда вы возвращаетесь из эльфийского королевства. Вас представляют как “посланницу доброй воли” между людьми и Высокими эльфами. Валерия, теперь младший советник в министерстве межрасовых отношений, вынуждена официально приветствовать вас.

“Полагаю, мне следует поблагодарить вас,” — говорит она с тонкой, почти незаметной улыбкой. “Если бы не ваш… необычный союз, моя должность вряд ли была бы создана.”

В её глазах всё ещё мелькает тень старой зависти, но теперь к ней примешивается нечто вроде нехотя признаваемого уважения — вы оба знаете, что ваш брак с Тильваном открыл двери для новых отношений между расами, создав политическую среду, в которой она теперь процветает.

Академия Сольфейн проходит через период глубокой трансформации после всех произошедших событий…

Инцидент с подземельями и исчезновение Крезуса заставляют Совет Магов начать масштабную реорганизацию академии. Древние печати, сдерживающие силы под фундаментом, полностью обновляются с использованием комбинированного подхода — традиционной магии, эльфийских техник и, что наиболее революционно, шаманских ритуалов, разработанных Гроком.

“Мы слишком долго полагались на одну магическую традицию,” — объявляет директор на торжественном собрании. “Сольфейн должен стать центром объединения магических знаний всех рас и культур.”

В структуре академии появляются новые факультеты — Отделение Межпространственных Исследований (с жёсткими протоколами безопасности), Школа Шаманских Искусств и, впервые за историю человеческой магии, Центр Эльфийских Традиций, возглавляемый Тильваном.

Подвалы академии больше не запретная зона — теперь это тщательно контролируемая исследовательская территория, где лучшие маги изучают специфику пространственных аномалий в безопасных условиях.

Репутация Сольфейна претерпевает драматические изменения. Из закрытой, консервативной школы она превращается в передовой центр магических инноваций. Число заявок на поступление утраивается, что заставляет администрацию расширить территорию академии.

Особенно знаменательным становится появление первых студентов-эльфов из Эльтэриона — результат вашей с Тильваном дипломатической работы. За ними следуют представители орочьих племён, приглашённые Гроком, а затем и маги из других, ещё более экзотических рас.

“Старый Сольфейн умер,” — говорит вам директор на десятилетие вашего первого прибытия в академию. “И родился новый — лучший.”

В вашей истории директор Сольфейна — архимаг Эрландир Ваймор, человек, проживший необычайно долгую жизнь даже для мага.

Высокий, худощавый, с аккуратно подстриженной седой бородой и пронзительными голубыми глазами, он руководит академией уже более пятидесяти лет. Его возраст — предмет многочисленных спекуляций среди студентов, поскольку некоторые старейшие профессора утверждают, что учились под его руководством в своей молодости.

Архимаг Ваймор славится своим консерватизмом и приверженностью традициям, что делает последующие изменения в Сольфейне ещё более значительными. Его постепенное принятие новых идей и рас символизирует более глубокую трансформацию всего магического сообщества.

Судьба графа Эдриана завершается таинственным и мрачным образом, достойным его характера…

После нескольких лет политических интриг и тайных исследований, граф постепенно теряет влияние при дворе. Его одержимость вами и связи с исчезнувшим Крезусом становятся предметом расследования королевской разведки.

“Его величество обеспокоен некоторыми… неортодоксальными интересами своего кузена,” — однажды сообщает вам придворный маг во время официального приёма.

Последняя встреча с графом происходит на зимнем балу в королевском дворце. Эдриан выглядит изможденным, его некогда безупречный внешний вид потускнел, под глазами залегли тёмные круги. Он приближается к вам с расчётливой улыбкой.

“Ваш эльфийский супруг поделился с вами своим бессмертием, не так ли?” — шепчет он. “Интересно, можно ли получить то же самое… другими средствами.”

Несколько недель спустя из его отдалённого поместья приходят тревожные новости — серия мощных магических всплесков, за которыми следует абсолютная тишина. Королевские маги находят лабораторию, подозрительно напоминающую рабочее пространство Крезуса, с кристаллами, расположенными в пентаграмму.

Самого графа не обнаруживают. На полу — только странные следы опаленной пентаграммы и записная книжка с последней записью: “Крезус был прав. Путь существует. Я ухожу туда, где время не властно.”

Официальная версия говорит о “несчастном случае при проведении неавторизованных магических экспериментов”. Однако Тильван, изучив место происшествия, делится с вами более тревожной теорией.

“Он пытался повторить то, что сделал Крезус,” — говорит эльф, листая страницы конфискованного дневника. “Но без шаманской стабилизации Грока… без понимания эльфийской магии… Я не думаю, что он попал туда, куда намеревался.”

Столица Велдана — величественный город Кронвель, центр политической и магической жизни королевства.

Расположенный на слиянии двух могучих рек, город разделён на несколько исторических районов. В его сердце возвышается Королевский Квартал с Рубиновым Дворцом — массивным строением из белого камня с характерными башнями, увенчанными красными кристаллами, усиливающими защитные чары.

Магический Квартал, где расположено Министерство Магии и многочисленные гильдии, славится своей архитектурой, сочетающей практичность и волшебную эстетику. Здесь же находится знаменитый Кронвельский Университет Прикладных Наук — более традиционная альтернатива экспериментальному Сольфейну.

Торговые районы Кронвеля привлекают купцов со всего континента, а Культурный Квартал с Королевской Оперой становится центром вашей музыкальной карьеры во время визитов в столицу.

Королевство Высоких эльфов известно как Эльтарион — “Земля Вечного Света” на древнеэльфийском языке. Это изолированное государство занимает большой полуостров на северо-востоке континента, отделённый от человеческих земель горным хребтом и магическими барьерами.

Столица королевства — величественный Эльтэрион (созвучно с названием страны, но с иным значением — “Город Звёздного Света”). Это древнейший из существующих городов в известном мире, основанный ещё до появления человеческих цивилизаций.

Эльтэрион славится своей уникальной архитектурой — здесь нет чёткой границы между природой и строениями. Величественные жилища и общественные здания словно выросли из живых деревьев, сохраняющих свою жизненную силу. Хрустальные башни и мосты из застывшего лунного света дополняют пейзаж.

Сердцем города является Храм Света — невероятное сооружение из прозрачного магического камня, собирающее и преломляющее солнечные и лунные лучи в сложные узоры, читаемые только эльфийскими глазами. Здесь заседает Высокий Совет — правительство Эльтариона, состоящее из древнейших и мудрейших представителей Высоких эльфов.

Мастер Лойт претерпевает примечательную эволюцию, сохраняя при этом свою суровую практичность…

После событий в подземельях боевой маг становится главным сторонником реформирования системы безопасности Сольфейна. Его прямолинейный военный подход дополняется новым пониманием ценности различных магических традиций.

“Я сражался с орками в молодости,” — признаётся он во время одного из советов. “Кто бы мог подумать, что именно их шаманская магия спасёт академию?”

Лойт неожиданно для всех берёт Грока в соавторы учебника “Защитные системы: интеграция традиционных и шаманских подходов”, который становится стандартным текстом для всех магических академий Велдана.

Шрам на его лице, о происхождении которого он никогда не рассказывал, однажды привлекает внимание эльфийской делегации. Оказывается, это след от древнего эльфийского оружия, полученный во время давнего пограничного конфликта.

“Сын моего врага теперь преподаёт со мной в одних стенах,” — говорит он Тильвану. “Мир меняется быстрее, чем я ожидал.”

Когда отношения между расами становятся более открытыми, Лойт неожиданно обнаруживает в себе талант дипломата — его прямота и честность производят сильное впечатление на представителей разных культур, уставших от витиеватых речей профессиональных политиков.

В конечном итоге он становится главой новой структуры — Межрасового Совета Безопасности, координирующего защитные протоколы между человеческими, эльфийскими и орочьими территориями.

История Альрика развивается необычно для представителя высшего общества Велдана…

Внук госпожи Элидии, вдохновлённый дружбой с вами и вашими друзьями, принимает решение, шокирующее свой круг — он оставляет управление семейными поместьями доверенным лицам и подаёт заявление в Сольфейн.

“Мой дар недостаточно силён для традиционного обучения,” — объясняет он в письме к вам. “Но директор Ваймор согласился принять меня на новообразованный факультет Магической Истории и Администрации.”

В реформированном Сольфейне находится место даже для аристократов со слабым магическим даром. Альрик оказывается связующим звеном между традиционной знатью и новой, более открытой магической системой.

Его бабушка, госпожа Элидия, с гордостью наблюдает за трансформацией внука из типичного наследника в образованного, прогрессивно мыслящего мага-теоретика.

“Не все должны метать огненные шары,” — говорит она на одном из приёмов. “Кто-то должен создавать основу для сотрудничества.”

За годы учёбы Альрик становится известен своими исследованиями по межкультурной магической дипломатии. Его диссертация “Социальные структуры магических сообществ: сравнительный анализ человеческих, эльфийских и орочьих систем” получает признание в академических кругах.

Когда отношения между Велданом и Эльтарионом начинают укрепляться, Альрик становится первым человеческим послом при дворе Высоких эльфов — должность, для которой его благородное происхождение, образование и открытый ум делают его идеальным кандидатом.

Отношения ваших родителей с Тильваном проходят через сложную, но трогательную эволюцию…

Первоначальный шок и недоверие постепенно уступают место осторожному принятию. Ваш отец, Бенард из Аданны, прославленный ювелир, находит неожиданную связь с эльфом через искусство и ремесло.

“Он видел работы моего прадеда,” — с изумлением говорит вам отец после долгого разговора с Тильваном. “Описал каждую деталь канделябров, которые Марцелл создал для Храма Семи Светочей. Эти работы не сохранились даже в наших семейных записях!”

Ваша мать, Лейна, более сдержанна, но её материнское сердце оттаивает, когда она видит, как Тильван смотрит на вас — с обожанием и заботой, редкими даже в человеческих браках.

“Он никогда не станет обычным зятем,” — признаётся она вам во время одного из визитов. “Но я вижу, что он любит тебя так, как мало кто способен. Это всё, о чём может просить мать.”

Настоящий прорыв происходит, когда Тильван помогает вашему отцу восстановить древнюю каннаэрскую технику огранки камней, считавшуюся утраченной. Месяцы совместной работы в мастерской сближают их сильнее, чем любые слова.

На пятую годовщину вашего брака родители преподносят вам общий подарок — уникальное ожерелье, в котором сочетаются ювелирное мастерство вашего отца и древние эльфийские заклинания, наложенные Тильваном. Это не просто драгоценность, а символ принятия и объединения традиций.

Ваш путь как мага-артефактора становится уникальным и выдающимся…

Соединение каннаэрского наследия, учения Тильвана и вашей врождённой магической чувствительности создаёт неповторимый стиль. Вы специализируетесь на артефактах, связанных с защитой и усилением природных способностей — направление, сформированное вашим личным опытом столкновения с опасностями.

“Её подход удивителен,” — говорит мастер Раниша на защите вашей выпускной работы. “Она соединяет традиционные методы с эльфийскими концепциями гармонии, добавляя каннаэрское понимание резонанса материалов.”

Ваша дипломная работа — серия “Поющих камней”, артефактов, усиливающих эмоциональное воздействие музыки и преобразующих его в защитные чары — становится предметом изучения в Сольфейне.

После получения звания магистра вы создаёте несколько выдающихся артефактов, среди которых:

“Эхо Равновесия” — медальон, помогающий контролировать эмоциональный фон магии, особенно популярный среди студентов-новичков.

“Мост Сущностей” — система кристаллов, облегчающая перевод концепций между разными магическими традициями, ставшая незаменимой в реформированном Сольфейне.

Но ваше величайшее достижение — “Арки Гармонии”, установленные на границе человеческих и эльфийских земель. Эти артефакты не только служат порталами, упрощающими путешествие между мирами, но и постепенно гармонизируют магические поля двух рас, создавая основу для более глубокого взаимопонимания.

История ваших детей начинается через несколько лет после завершения вашего образования в Сольфейне…

Первенец, сын Элиран, появляется на свет в особый день — во время редкого астрономического явления, когда три луны выстраиваются в линию. Это считается благоприятным знаком в обеих культурах — и человеческой, и эльфийской.

Его рождение становится предметом пристального внимания как в Велдане, так и в Эльтарионе — первый за несколько столетий ребёнок от союза Высокого эльфа и человека. С золотистыми глазами отца и вашими тёмными волосами, но с едва заметно заострёнными ушами, Элиран воплощает в себе гармоничное сочетание обеих рас.

Три года спустя у вас рождается дочь Ариэль — её появление сопровождается удивительным феноменом: все цветы в радиусе мили от места рождения расцветают одновременно, независимо от сезона. Её серебристые волосы и ваши тёмные глаза делают её особенно похожей на древние изображения первых каннаэрских принцесс.

Магические способности детей проявляются рано и в необычной форме — они интуитивно чувствуют эмоциональные состояния окружающих и могут влиять на них через песню, унаследовав ваш музыкальный дар в сочетании с эльфийской чувствительностью к гармонии.

“Они не принадлежат полностью ни одному миру,” — задумчиво говорит Тильван, наблюдая за играющими детьми. “И потому могут стать мостами между всеми мирами.”

Воспитание полуэльфийских детей становится новым приключением, требующим изобретательности и гибкости. Вы создаёте для них образовательную программу, сочетающую эльфийскую медитативную практику с человеческим практическим подходом.

Возвращение Крезуса происходит спустя семнадцать лет после его исчезновения, когда многие уже считали его навсегда потерянным между мирами…

В ночь зимнего солнцестояния, когда ваш сын Элиран готовится к своему совершеннолетию, все магические индикаторы в лаборатории Грока начинают одновременно реагировать. Миниатюрный пространственный разрыв, годами содержавшийся в специальной клетке для наблюдений, внезапно расширяется.

“Семнадцать лет и ни дня больше,” — сообщает вам запыхавшийся гонец от Грока. “Точно как он предсказывал в своих записях.”

В специально подготовленном зале Сольфейна собирается экстренный совет — вы, Тильван, Грок с его шаманкой-женой, директор Ваймор и главы всех факультетов. Пространственные барьеры укреплены, защитные чары активированы.

Разрыв расширяется медленно, контролируемо, словно нечто с другой стороны осторожно открывает дверь. Из сияющего портала выходит фигура — Крезус, но изменившийся до неузнаваемости.

Его волосы, некогда тёмные, теперь переливаются всеми цветами спектра. Кожа покрыта символами, которые постоянно меняются. Глаза сохранили прежний горящий взгляд, но теперь в них отражаются звёзды иных галактик.

“Семнадцать лет для вас,” — его голос звучит одновременно близко и бесконечно далеко. “Для меня — целая вечность познания.”

В руках он держит кристалл, подобный тем, что использовал раньше, но этот пульсирует энергией невиданной чистоты.

“Я нашёл ответы, как и обещал,” — говорит он, протягивая кристалл Гроку. “И способ навсегда запечатать границы между мирами.”

В следующие дни Крезус делится лишь частью своего опыта — полное понимание, по его словам, недоступно разуму, не прошедшему трансформацию…

“Другой мир?” — он задумчиво улыбается на первом закрытом совещании. “Не один. Множество. Бесконечное множество реальностей, наслаивающихся друг на друга как страницы в книге, которую никто не может прочесть целиком.”

Его изменение он объясняет как неизбежное следствие пребывания вне привычных законов реальности:

“Представьте рыбу, вынутую из воды, которая не умирает, а начинает дышать воздухом, и её плавники превращаются в крылья,” — говорит он. “Я был вырван из ткани нашего мира и погружён в пространство между реальностями. Изменение было… необходимостью выживания.”

О существах, населяющих иные измерения, Крезус говорит скупо и осторожно:

“Есть сущности, для которых наши понятия пространства и времени — лишь детские игрушки. Они не злы и не добры в нашем понимании… Они просто существуют по иным законам.”

Самое тревожное откровение касается графа Эдриана:

“Он прошёл через портал, но без подготовки и понимания. Без якоря, который я создал с помощью шаманской магии Грока,” — Крезус качает головой. “Он не погиб, но и не живёт. Он… рассеян между реальностями. Его сознание растянуто между бесконечными возможностями.”

“Меня потрясла эта история. Графа Эдриана даже стало немного жаль, хотя он и получил по заслугам.”

Услышав рассказ о судьбе графа Эдриана, вы чувствуете неожиданное смятение. Когда-то он был вашим преследователем, человеком, от которого вы бежали, но такая участь…

“Никто не заслуживает подобной судьбы,” — тихо говорите вы Тильвану вечером, сидя у камина в ваших покоях. “Быть растянутым между реальностями… сознание, не способное ни жить, ни умереть…”

Тильван задумчиво смотрит в огонь, его древние глаза отражают пламя.

“За свою долгую жизнь я видел много зла и много справедливости,” — говорит он медленно. “Но космос не судит так, как судим мы. Он просто существует по своим законам.”

После возвращения Крезус проходит период адаптации и переосмысления своей роли в мире…

Первые месяцы он проводит в изоляции в специально построенном для него крыле Сольфейна. Его изменённая физиология требует особых условий — он больше не нуждается в обычной пище, питаясь, по его словам, “энергетическими потоками между реальностями”.

К удивлению многих, первым, кого он приглашает для регулярных бесед, становится не Грок, а ваш сын Элиран. “В нём соединены две реальности,” — объясняет Крезус. “Эльфийская вечность и человеческая мимолётность. Он инстинктивно понимает то, что другим приходится объяснять часами.”

Постепенно Крезус интегрируется в новую структуру Сольфейна, становясь основателем и главой беспрецедентного факультета — Школы Межпространственной Экологии. Его цель — не изучение и использование других измерений, а защита границ между ними.

“Я видел, что происходит, когда миры соприкасаются неправильно,” — говорит он на открытии факультета. “Моя задача — предотвратить это.”

С помощью принесённого кристалла и знаний Крезус разрабатывает систему раннего обнаружения пространственных аномалий, которая устанавливается по всему Велдану. Она несколько раз предотвращает серьёзные магические катастрофы.

Его отношения с Гроком эволюционируют в необычное партнёрство — бывший учитель и ученик теперь равные коллеги, объединяющие космическое знание и шаманскую мудрость.

История Элитты представляет собой триумф академического усердия и интеллектуальной честности…

Студентка, которая первой рассказала вам об истории Сольфейна и древнем капище под ним, находит своё истинное призвание в изучении фундаментальных основ магической истории.

“Я всегда интересовалась прошлым,” — говорит она, когда вы встречаетесь после нескольких лет её исследований. “Но теперь понимаю, что история магии — это не просто хронология событий. Это ключ к пониманию природы самой реальности.”

Элитта становится основательницей новой академической дисциплины — магической археологии. Её методы сочетают традиционные исторические исследования с магическим анализом артефактов и мест силы.

Её величайшее достижение — монументальный труд “Корни Силы: Происхождение Магических Традиций”, в котором она прослеживает связи между шаманскими практиками орков, изысканной магией эльфов и рациональным подходом людей к одному древнему источнику.

При поддержке Тильвана и с использованием межпространственных знаний Крезуса, она организует экспедицию под Сольфейн, чтобы полностью задокументировать и понять древнее капище, на котором построена академия.

“Это был не храм злому божеству,” — рассказывает она вам, вернувшись. “Это был пункт наблюдения за границами между мирами. Древние знали больше, чем мы думали.”

Трай находит свой уникальный путь, неожиданный даже для тех, кто его хорошо знал…

Талантливый музыкант, который помогал вашему трио с аккомпанементом, постепенно обнаруживает, что его магический дар тесно связан с акустическими явлениями. Вместо традиционных магических практик он углубляется в изучение звуковой магии.

“Каждая нота — это заклинание,” — объясняет он свою теорию на презентации выпускной работы. “А каждая мелодия — сложное магическое плетение.”

Когда в Сольфейне начинаются реформы и открываются новые факультеты, Трай становится основателем небольшого, но влиятельного Отделения Акустической Магии. Его исследования звуковых резонансов и их влияния на физическую реальность привлекают внимание как академических кругов, так и придворных магов.

После ваших успешных выступлений в высшем обществе, Трай также находит свою нишу в музыкальном мире — но не как исполнитель, а как создатель уникальных музыкальных инструментов с магическими свойствами.

Его “Резонансная арфа”, способная настраиваться на эмоциональное состояние слушателей, становится сенсацией в музыкальных кругах Кронвеля. “Хрустальные колокола”, усиливающие целительную магию, находят применение в лучших госпиталях королевства.

Ваши пути продолжают пересекаться — вы часто сотрудничаете, создавая магические артефакты, объединяющие его звуковую магию и ваше мастерство в создании зачарованных предметов.